Родопоселения в России. (отчёт восьмой)

Писатель В. Мегре (в очках) на фестивале на Доброй Земле)

Концерт на фестивале на Доброй Земле

В гостях у родопоселенцев

Родопоселенческие будни

Школьный класс в Ковчеге

Перед классом

Выступление в Общем доме

Новый народ

Вече в Милёнках

Российское экодвижение

Наследники Великой революции 1960-х, мы помним, нередко пускались на сомнительные поиски и эксперименты. Именно после Великой революции зародилось, скажем, экопоселенческое движение. Природу ведь надо срочно вырывать из лап хищныхтехнократов и потребленцев.

Главный эко-принцип: возврати природе-матушке столько, сколько взял. А лучше – вообще не бери, дай залечить раны, которые нанёс одним своим видом. Финдхорн стал праотцом экопоселений, и те потом быстрозаполонили Запад.

Из дальних странствий воротясь, япервым делом разузнал о российских экообщинах. Выяснил: экодвижение в России существует. Развернулось оно, как и положено, поколением позже, чем на Западе – то есть, в 2000-е.

Есть, правда, в российском движении изюминка. Если на Западе эко-теории излагали больше социологи, то у нас – писатели. Начал всё Лев Николаевич Толстой, который на старости лет забросил романы и стал ходить за плугом.

Помню, как-то в поисках свежих социальных ростков набрёл на книги некого Владимира Мегре. Достичь счастливого будущего, учил этот Мегре, не так сложно. Для начала – нехитрая истина.

Каждый человек от рождения вправе на небольшой кусок своей страны. Или скажеминаче: гражданство – это не только налоги и служба в армии. Гражданство – это и возможность безвозмездно владеть минимальной частичкой своей державы. Доля эта положена по факту рождения. Платить за крупицу родины не надо. Почему? – потому что платить-то некому.

Никто не владеет родиной больше вас, не хозяин ей. И президент, и премьер, и даже депутат Госдумы – такие же граждане, а не дважды граждане или трижды. Значит, вы им не должны за свою кровную толику, как не должны за воздух, пейзаж за окном или воду в речке.

Можно лишь согласиться, что государство приберёт оставшиеся не у дел земли, а также территории стратегически важные, ресурсные, коммерчески ценные, городские и т.д.

Платить за гражданство придётся, если вы открыли в своём природном уголке, скажем, бизнес и стрижёте барыш. Тут, конечно, делиться надо. Но это налог не с земли, а с коммерческих сделок.

Это первая мысль, которую надобно усвоить и – либо согласиться, что она справедлива, либо нет.

Идём дальше. Какой фамильный фрагмент России может опекать гражданин? Приблизительно один гектар, считает Мегре.

Почему именно гектар, спросим, а не, скажем, 6 соток?

Вспомним: теория изложена лицом, озабоченным не коммерчески, а экологически. А эти носители экосознания таковы, что пекутся не только о себе, своей семье, но иоприроде в целом.Так вот, возможность заиметь личную долю родины вдохновитлишь тех, кто живёт в объятьях матушки-природы, ивообще облегчает её муки. Остальным эти экозаморочки и даром не нужны, так что эти прочие в нашем рассказе не участвуют. Пусть и дальше платят налог за свои подмосковные дачи на коммерческих землях.

Итак, почему гектар. Оказалось, гектар – наименьшая природосистема с собственным круговоротом веществ, замкнутым восстановительным циклом. Сказать иначе, минимальный природный клочок, способный развиться в экологически здоровый оазис – примерно гектар.

Вот и владейте, учит Мегре, мельчайшей природоединицей как придатком вашего рода, оздоравливайте её. Семейный гектар поэтому так и называют – родовым поместьем.

Жизнь в родовых гнёздах не та, что в деревнях и сёлах. Населяют поместья люди добротворящие и прекрасномыслящие, с правильным питанием. Дела вершат только прямой демократией. Не выжимают из земли последнее, и даже не хозяйствуют вовсе, как крестьяне. Родопоселенцы совершенствуют себя и среду обитания. А возникает такойсоюз природы с человеком за счёт известного по Финдхорну органического земледелия.

К любой травинке, растеньицу относись, как к родичу. Дружите, радуйте весёлыми рассказами. Целуйте, наконец, но не от лести, а от неукротимой любви. Так называемых садовых вредителей не травмируйте химотой – ладьте по-доброму. Тогда Природа сама дарует излишки. Но, заметим, избытки – это вовсе не максимальный урожай, а лишь природно-необременительный. Однако, обещает Мегре, хватить должно всем.

Первые всходы

Что ещё запало у великого писателя? Сажайте сибирские кедры, да погуще. Ведь они всего могуче – и хворь, и все недуги лечат дюже.

Излагалась эко-теория не в научной форме, а в художественно-образной, с окололитературными отягощениями иперегибами. Как то: велемудрые волхвы и волхвыни, ведуны и всеведы, вещуны и кудесники. Тут и лесная красавица Анастасия, впадавшая зимой в спячку, и сам мсьё Мегре при ней.

Землицы часть пусть будет садом-огородом. Не троньте где-то и лесок, кусочек рощи. Оставьте место и под разнотравье буйно. Беседки для отдохновения души установите. Ещё пусть будет тихий пруд, чтоб ива косу в нём свою купала.

А поутру из родника рукой своею иль ведром, искусно смастерённым, водицы зачерпнёшь, и спросит кто: «Откель, поведай мне, водица?» «Отсель, – скажи, – родимый, из землицы».

В заключение Мегре отметился парадоксом: Россия обгонит развитые страны, предрёк он, только если пойдёт… противоположно.

Супруга моя, прочитав великого писателя и диалоги, писанные белым стихом, спросила только:

– Как его жена-то терпит?

– Никак, – говорю. – Жену ему пришлось сменить.

Словом, полистали мы этого Мегре, посмеялись и – благополучно забыли.

А оказалось – зря. Зелёные книжечки, как взлелеять природный уголок, послужили «спусковым крючком». Диалоги Мегре цитировали, как речи святых. Нашлись и такие, кто изъяснялся теперь исключительно отрывками из «Анастасии», и никак иначе.

Выяснилось: пока мы изучали западные демократии, под боком завелись свои – словно мозаика слагается. Числом они быстро догнали европейские, а там и перегнали – сказались залежи ничейных земель. Причёмособенностей в российском родопоселенчестве столько – от красавицы Анастасии до прудиков с лягушками, что вообще неясно, что это: ветвь общеевропейского движения или нечто специфично-самобытное?

Немудрено, родопоселенцев заметили. Задёргались все: сектоведы и демоноведы, бесогоны и мракобесы, замелькали телезаказухи. На поселенцев обрушился интеллектуальный спецназ. Особо лютовалаювенальная полиция: «Ребёнок растёт в поселении без телевизора? Не оболваниваете? В суд! – нарушаете права».

Родопоселенцами застращали честных телезрителей: «Все эти купания в росе, гуси-лебеди, бдения ввечеру, да при лучинушкедобром не кончатся, – как предостерёг один весьма уважаемый – прежде всего самим собой, учёный. – Бегают голыми по лесам и полям в целях, как говорят, «слияния с природой». А слияются-то в итоге – сами с собой».

Словом, нехорошее это место, родопоселения.

Фестиваль на Доброй Земле

На деле родопоселенцы – на редкость гостеприимны и хлебосольны, затевают в своих глухоманях праздники и фестивали. Ближайший, скажем– на Доброй Земле, что под Владимиром.

«Живём мы в распрекрасном месте, – зовёт интернет-афиша, – шедевре разнотравья и буйноцветья, лесогрибья и дикозверья». Добраться несложно, автобусов – аж три рейса. В понедельник, четверг и субботу. Программа праздника тоже занятна: ярмарка «Меньки-дареньки», семинар для замужних «Как стать «Женой-Богиней», «Поцелуйные игры» у костра для неженатых, ещё забавы типа «Кому женишка подсуетить?» Словом – надо ехать.

Добрая Земля – не один посёлок, ацелоесодружество, расползшееся на километры. Добираться – сначала до Владимира. Потом, после ещё часа автобусных мытарств, слезть у деревни Ильино и шагать по солнцу вплоть до Доброй Земли.

В канавах деревни Ильино пели жабы. В сельпо тишину прерывало гудение двух большихмух. День вообще помнится душным, полным стрёкота и жужжания.

«Что ж теперь – километров десять наугад?» – несмелоуглубились мыв дебри родины. Тропинка струилась сквозь перелески, ковры цветов…

Идиллическую пастораль прервали «Жигули», обогнавшие и вставшие в пыли. Водитель безуспешноборолся с дверью, видно, что-то стряслось.

– Доброздравия вам, – распахнул, наконец. – К нам на Добрую Землю пожаловали? Прошу.

– Живёте там? – замешкались мы.

– Почти родопоселился, – признался Саша – именно так представился водитель. – А жена моя, половинушка не решится всё. Но я не тороплю, пусть созреет.

Показалисьдома типа дачных, но отдалённые друг от друга.Народ в расшитых сорочках, сарафанах.

«Сколько платить в этих краях?» –повис немой вопрос.

– Что вы, – дёрнулся Саша. – Добро – само вернётся. Вы тоже кому-то сделаете добро, а оно своим чередом – ко мне.

Раз так, поблагодарив вдвойне, мы взялись захлопнуть дверь.

– Где ночевать думаете? – Саша смотрел из «копейки» с улыбкой Моны Лизы.

– Можно в моём в поместье. Я всё равно в город возвращаюсь. Дом у нас не достроен,но есть вагончик.Честное слово,чисто –плита, умывальник.

– …Родное, Заветное, Ладное, – кивал Саша на проплывавшие селения. Сам он родопоселился в Чудном.

– Вот она, земелюшка родовая, – притормозилвскоре.

Поместье смотрелось неогороженным пустырём, поросшим чем попало, средь схожих недостроек.Честная, достойная бедность.

– Чтобы сад поднялся, надо лет десять хотя бы, – Саша вытер ноги, входя на землю. – Сейчас в самых ранних поместьях лишь первые яблочки налились. Вот, ежевика у нас проживает, смородушка. Кусты, сами видите, в полном восторге. А перцам что-тоне по нраву, совсем закручинились, – погладил он листья.

– Я вижу, вы не гнёте спину в муках, поднимая гектар, – окинул я пустошь.

– Что вы, живём в мире со всем, что у нас тоже жить желает, – также благостно отозвался Саша. – Вместе землю совершенствуем, излишки делим.Хватает – с головой.

В глуби блеснул пруд, что в душный денёк весьма кстати. Родопоселенческая наука велит на каждом гектаре быть водоёму, иначе экобаланс не наладишь.

Дом – углядела моя спутница – нестандартный, не в середине поместья, а с краю.

– Жилью ведь место– не где попало, ав энергетическом центре, – пояснил хозяин. – А как его определишь? Сперва найди место, где хорошо спится. Там – баланс благих энергий, значит, там и строй дом.

Первую зиму, помню, вообще без электричества жил, – пустился он вспоминать. –Спать – сразу как стемнеет. И вот на одной полянке вдруг – поразительно сильные сны, просто кинотеатр какой-то. Яркие, что даже спать мешали.

Мы уже вступили в вагончик. Терпкий запах трав, на стенахвенки сухостоя.

– Мебель – всю сам сочинил, – похлопал доски Саша. – А то магазинное как-то не приживается.

– А сейчас чем заняты?

– Чем? Радуюсь жизни. Сыт, здрав, в благости пребываю. А создадим ещё прекрасный оазис на планете – больше ничего и не надо.

Ключ я вам… сюда положу, – Саша раскрыл лопух. – И вы, когда в понедельник соберётесь, тоже верните.

– Сколько стоит ночлег?

А в ответ – привычно: «Добрые мысли и так помогли поместью. А добро – вернётся кр у гом».

Больше в жизни я его ни разу не видел.

– Человеку, который и вправду так думает, нужно сразу выдать рясу и колокольчик, – посочувствовала емувслед моя спутница.

И мы двинулись на Праздничную поляну – тоже рассеивать лучи добра.

«На Святой Руси петухи поют,