Прямая демократия в Исландии. (отчёт седьмой)

Рквк. На заднем плане Независимая церковь Исландии

Православная церковь на улице Ольдугата

Тингветлир

Мэр Рейкьявика Йон Гнарр

Гей-парад

Священник

Предыстория

С чего начать? Пожалуй,с загадки. Можно ли проехать из Европы в Америку… на велосипеде?

Ответ – можно. Если едете по Исландии с востока на запад.

Остров Исландия возник на стыке тектонических плит под Атлантическим океаном – на стыке Североамериканской платформы с Евразийской. Точней, остров и родился благодаря межконтинентальной расщелине. Там внизу, под морским мелководьем бурлит жаркая магма, а смещения тектонических плит открывают лазейки вверх. Тогда земные внутренности, врываясь в океанскую толщу, рождают подводныйхребет. Новое извержение чуть надстроит гору, а вскоре и вовсе возвысит над Атлантикой. Из того что выплеснули недраи сложиласьИсландия – крупнейший вулканический остров мира. На нём и сейчас больше двухсот вулканов вотлично-рабочейформе питаются магмой раскалённых глубин.

Передвинем теперь исторические стрелки лет на миллион вперёд, и окажемся в первых веках нашей эры. А территориально – в Скандинавии.

Скандинавия начала эры прозябала не просто на краю античного мира, а за его обочиной. Общих границ у Скандинавии с Римом нет.Северные люди даже не подозревали о великих достижениях античности, и изоляция, разумеется, тормозила прогресс.

Будущие учредители нобелевской премии пребывали в родоплеменной дикости, распространяя зачаточный гуманизм лишь на собственных родичей, и ни в коем случае ни на чьих других родственников и знакомых. Кто не входит в племя – изначально враг. И война с ним столь же почётна, сколь приятна.

Что-то сдвинулось в скандинавском сознании лишь веку к восьмому. Разрозненные роды сбиваются в союзы; родовой гуманизм перерастает в нечто большее – в приятие широкого круга сограждан. А этот вроде бы неприметныйнейросдвигпозволял сколотить уже не только племя, но и общность покрупней – государство.

Один штрих отличал скандинавов от современников. Корабль, море накрепко владели их мечтами. Людей даже хоронили в ладьях, засыпая потом курганами. Ибоведали: кровь истинногонорманна – пополамс морской водой.

Вглядимся ещё пристальней, и отметим: веке в шестомв скандинавском судостроении – явный прогресс. Парусники теперь с глубоким килем, а значит, повышенной устойчивостью. К началу же XI века суда достигли почти пятидесяти метров при тридцати гребцах по борту. Правда, это – конструктивный предел. Длинной лодке нужен соразмерный киль, а киль мастерили лишь из цельного дерева.

Как-то спустя столетия поклонники проверили норманнские суда – как те противостоят морю?Срубили точную копию и… Сперва, правда, занервничали, ведь одна лишь доска отделяла от бездны. Однакочерез месяц благополучно высадились в Америке.

Воплотив корабельные мечты, можно выйти и «в люди», в морскиедали. Норманны хоть и смотрелись с прочими европейцами чуть недоделанными, но с конца VIII века заявили права на мир. Их кнорры, драккары с резными драконами рыхлили Северное, Балтийское моря, Атлантику. Дальше – больше.

Скандинавы вступили в мировую историю позже других – зато как!

«От севера откроется бедствие на всех обитателей сей земли» [23]

Норманны в VIII веке жили военной прямой демократией. И весной, едва закончив сев, пускались на абордаж морей.Заморский поход по-скандинавски – «викинг». Вскоре наименование пиратской экспедиции прилипло и к самим морским бродягам – каждый тоже стал «викингом».

Начало викингских набегов – 793-й год. В то неприметное лето северные нехристи разорилимонастырь Линдисфарн, что на границе Англии с Шотландией. «Англосаксонская хроника» сообщает «(…) о нападении на Божью церковь, которую диким образом разрушили, прибегнув к грабежу и убийству».

Нападения отныне, увы, серийны. В794 году разграблена обитель в Ярроу, в 795 году – в Айоне, другие монастыри и деревни. В IX веке норманны не были ещё христианами – поклонялись общегерманским богам: Тору, Одину, Фрейру. Немудрено, богатые, но не защищённые церкви для них –лакомый кусок.

Весть о смертоносных пришельцах пронзилагерманские, британские, франкскиеземли. Летописцы не жалели алой краскидля своих описаний. Вспомнили о бездне грехов, одурных знамениях – молниях, огнедышащих драконах в небе. Знаменитый же богослов Алкуин, цитируя пророка Иеремию,призывалкпокаянию. Неотвратимо осозналось: взошла новая эпоха.

Прибрежные крестьянетеперьне сводилитревожных взоров с горизонта. Иные точки и впрямь превращались в раздутые паруса, ладейные морды. Вот уж вёсла пенят воду. Казалось, сказочный зверь взлетает и рушится, как гора. И селяне, привыкшие к граблям больше, чем к мечу, в панике бросались в леса. Замешкавшиеся тут же гибли под боевыми топорами.

«Все бегут» – отмечает в 862 году монах Эрмейтер. Ни Англия, ни Шотландиянеобзавелись ещё ни боеспособным флотом, ни даже политическим единством. А кровавые подвиги учиняли вовсе не разрозненные шайки, как можно представить. Скажем, в 885-м году на Сене насчитали до семисот только крупных ладей. Всего же на Париж обратили ярость 30-40 тысяч варяжских морпехов.

Будущие шведы, норвежцы, датчане говорили тогда на диалектах общего языка – на так называемом «датском». Почему именно «датском» – не скажем, но века до двенадцатого он более-менее понимался всеми норманнами. И вскоре этот датский зазвучал от Византии до Гренландии, Киева до Парижа.

Почти три столетия лютовал террор. Лишь к концу XI века раны поджили. Плюс, мощь английского, французского тронов, германского императора, церковное миссионерство тоже сказались. Дикая энергия спадала – северяне входили в семью европейских народов.

Позднесредневековая Норвегия запомнилась уже не как страна кровавых экспедиций, а скорей как экспортёр сушёной трески.

Харальд Прекрасноволосый

А теперь – вновь к Исландии.

Об острове, что в шести днях пути от Британии, прознали ещё в античности. Повторно Исландия нашлась в середине IX века. Норвежский парусник с Фарер, попав как-то в шторм, заплутал аж до полярного круга, пока не упёрся в спасительную вулканическую землю.

Как ни странно «затерянный мир» не пустовал – некие люди там уже водились. Кто бы это? Оказалось, ирландские монахи, невесть как сюда попавшиев поисках одиночества и молитв. Вспомним, в раннем средневековье – в эпоху до викингов, именно ирландцы слыли главными мореходами мира. Умами овладелафантасмагория: где-то на западе сокрыта земля, обетованная праведным. Там можнобез проблем пересидеть Страшный суд, что вот-вот да грянет. И ирландцыбросались на утлых судёнышках в «чёрную дыру» морей, вверив себя лишь Господу.[24]

Викинги огляделись, похвалили гостеприимство. И – вскоре по Норвегии забурлило о «ничейной» земле в приполярье. Каких-то ирландских отшельников за хозяев, разумеется, не сочли.

В ту пору каждый скандинавский род жил на своём кускеземли, веками передаваемом от отца к сыну. Звалась родовая земля – одаль. Связь рода с землёй неразрывна и священна, поэтому «одаль» – наследственная земля, значило ещё и «родина». В старонорвежском праве одаль – абсолютная собственность рода. То есть, за родную землю не надо ни служить, ни платить. Как бы мы сказали сейчас, одаль – естественная потребность семьи, словно воздух или крыша над головой.

Теперь – откроем исландские саги. А они гласят, что в IX веке творится неладное. В праве семей самолично повелевать «кусочком Норвегии» засомневались.

К восьмому веку, мы помним, мелкие скандинавские роды объединялись в крупные союзы. Узкие родоплеменные нормы рушились – растущийгуманизм охватывал всё большие общности. А значит, позволял консолидировать, объединять земли. Немудрено – сильные, властолюбивые вожди понемногу сколачивали государство.

Конунг, впервые объединивший Норвегию, звался Харальдом Прекрасноволосым (ок. 885-930 гг.). Стремление его к власти – безмерно, и вот уже прямая демократия излишня, а одаль – не естественный придаток рода, а естественная собственность державы. Говоря иначе, этот Харальд хоть и был Прекрасноволосым, но одали-то потихоньку отжимал.

Исландский историк Снорри Стурлусон (1178-1241 гг.) в «Саге о Харальде Прекрасноволосом» откровенен: «Всюду, где Харальд устанавливал свою власть, он (…) присваивал все отчины (=одали) и заставлял платить подати, как богатых, так и бедных (…). Он сажал в каждом фюльке ярла, который (…) собирал взыски».

Итак, пришло время – силы защищать народовластиеиссякли. Не все, однако, смирились с утратой одалей-родин, и причина массового исхода норвежцев в приполярную Исландию, согласно сагам, крайне занятна. Это – поиск заморского приюта, где можно бы одалевое землевладение возродить.

Если так, то история исландского народа началась с бегства от государства.

«Взятие земли»

Весть о сказочном острове, где с каждого стебля капает масло, разнеслась лесным пожаром. С 874-го года норвежцы высаживались всё чаще, и к 930-му году полностьюрасхватали новую родину на одали. Начальная эпоха так и зовётся – «взятие земли» (ок. 874-930 гг.).

Большинство поселян, уже говорилось – уроженцы Норвегии. Но немало прибылои с викингских селений в кельтских землях – из Ирландии, Шотландии, Гебридских островов. Разумеется, со своими кельтскими жёнами, рабами, свитой. Всех усыновила Исландия, сложив новый генофонд. Как видим, кельтский элемент, помимо норвежского, весьма силён.

Любопытно: викингская экспансия на запад не кончилась Исландией. В конце Х века исландцы вторглись ещё в Гренландию (их колония примерно в триста дворов вымерла в XV в.). А около 1000-го года – за полтысячелетия до Колумба! – и в Винланд (Виноградную страну). То есть – в Канаду в зоне Лабрадора и Ньюфаундленда, о чём подробно доложено в сагах.

Миграция в Исландию привлекла бескровностью. Страна пустовала – не считать же за народ каких-то ирландских затворников, ждущих Судного дня на ангельском попечении. Считается, блаженные сами не ужились с нехристями и добровольно покинули остров. Хотя на чём – неясно. Словом, судьба светлых мужей – тёмное пятно приполярной истории.

Легенда лишь гласит: на прощание «смиренные»прокляли «незваных», наслав на остров всяких напастей. Тогда побережье славилось лесами, плодородием. А монахи закляли – заскудеет недородом, мором.

Впрочем, надколдовствомоткровеннопосмеялись– кому интересны какие-то оборванцы. От них остались лишь кресты, колокола, да книги на непонятном языке.

Новая родина оказалась «с сюрпризом». Два течения, холодное Восточно-Гренландское на севере и тёплый Гольфстрим с юга взбалтывали немыслимые погоды. За день проживали весну, лето и зиму в придачу.

Землетрясения передвигали горы –всё вокругтогдагорело синим пламенем. Бывшим норвежцам, разумеется, невдомёк, что новое отечество, вздымаясь над тектоническим евро-американским стыком – настоящая лаборатория Бога.Чтоневинные холмики– либо потенциальные вулканы, либоуже отстрелявшие. Когда какой-нибудь устраивал «Последний день Помпеи», оставалось бессильно взирать, как смертоносная лава обугливаетфермы. Десятилетия потом остывшие лавовые поля зарастали мхом, а следом – травами. Но, разумеется, не деревьями, корням которых нужен глубокий грунт.

Зато безумные катаклизмы творили пейзажи, невозможные нигде в мире. Новая родина полнилась чудесами:взвивала водные залпы, о которые запросто обжечься; блистала бирюзовыми глазами озёр, тысячелетияждавшими восхищений.

Летом – любовались белыми ночами. Осенью северным сиянием с неземнымисюжетами: то «волшебные замки» громоздят пространство, то гигантские столбы света колеблются, как колоннады. С первыми глотками весны старые лавовые поля зеленели, и вскоре с каждой овечки состригали сугроб шерсти. Непуганые тюлени ползли на берег производить потомство. Из хищников лишь белые медведи изредкаприбывали на гренландских льдах. Поэтому скот пасся без присмотра.

Освоив прибрежье, колонисты двинули вглубь. Подумалось: раз у моря житьё не худо, что же в центре? Иллюзии, однако, отпали. Ландшафт, поднявшись на сотни метров, застыл арктическим царством – «пустынным и безвидным», как по библейскимповерьям в третий день творения. Сменился и климат – никто не выжил быв центре, настолько природа враждебна.

Оказалось, Исландия, хоть и пятый по размеру остров мира, но много гостей не примет. Лишь благодаря Гольфстриму берегаплодородны. А без тёплого течения –сплошь бы стали угрюмой Чукоткой. В центральном же высокогорье Гольфстрим не действовал. Первопроходцы ещё пару раз сунулись в центр, и больше без нужды не заходили.

Исландия и ныне подобна бублику. Сердцевина необитаема – жителиосели лишь на побережьях.

Прямая демократия

Демократические вольности, утерянные дома, экс-норвежцы возродили в Ледяной стране. Сперва восстановили одали – родовые наделы, неотъемлемый атрибут семьи.Те самые, что не требуют ни налогов, ни поборов. Согласно сагам, к XII веку одалей-хуторов набралось 4560.

Что же до прямой демократии – её не просто воссоздали, а усилили в сравнении с норвежской. Жизнь на краю света разнилась с континентальной. Вражьи страны не допекали, чужаки не докучали. Значит, не требовались ни войско, ни конунг, ни какой ещё босс.Событий вообще поубавилось,и изоляция погрузила островок в мирное хозяйствование. Но главное – память о бегстве из Норвегии свежими ранами намекала, чем чреваты властные должности. А потому возвышение какого-то авторитета или «крутого» сразу напрягалоокругу.

Уже в начале Х века восстановили тинги – народные суды. Всего постране рассредоточилось тринадцать тингов,каждый сбирался дважды в год.

А в 930-м году наладили и общий сход – Альтинг («Все-тинг»). Поэтому с 930-гостартует новый этап исландской истории. Пору «взятия земли» сменяет «эпоха народовластия».

Всеисландское вече-Альтинг сзывали раз в год,в июне, в местечке под названием Тингв е тлир. Запомним – это знаковое слово мелькнётещё не раз.

Альтинг распутывал общегосударственные проблемы, плюс тяжбы непосильные тринадцати районным тингам: хозяйственные иски, делёж пастбищ, наследств. Периодически – обновлял и законы. Так, согласно «Книге об исландцах» (XII век) любой гражданин вправе влезть на Скалу Закона и предложить поправку этого самого закона. А благодарныесогражданевнизу, одобряяпочин,тряслиоружием.

Педантично отлаженный Альтинг отметал любую отсебятину. Следил, скажем,за точной пропорцией судей из всех уголков страны –решения шлифовались едиными и беспристрастными.

Июньский Тингветлир, собрав исландскую нацию, гудел пчелиным ульем. Не только судил, но и рядил, торговал, пировал. А поскольку городов не было, служил и столицей.

Итак, с Х века остров насквозьпропитался тинговой демократией. Молодой народ, отдавшись социальному творчеству, рос этически всем на радость.