Где погребен «враждебный маг»?

 

Вполне понятно, что внезапное появление неприятеля, часто под покровом ночи, сопровождающееся опустошительным огненным смерчем, вызывало самые нелестные отзывы у тех, кто подвергался таким нападениям. Вероломный враг отождествлялся с огненным вихрем, с колесницами, с блестящими на солнце бронзовыми шлемами и латами, с развевающимися знаменами, с конями, тучами стрел, дротиков и копий, с дымом и смрадом пожарищ. Враг виделся как многоглавый змей, сеющий смерть, разрушение и гибель. Такое впечатление усугублялось и самим незримым присутствием страшного многоглавого огненного божества чужаков, которое покровительствовало захватчикам. В мифологии монгольских народов сохранился отрицательный персонаж – многоглавый змей Аврага Могой. В самом имени этого змея угадывается негативное отношение к нему у древних монголов. Это имя может быть интерпретировано так: «Враждебный Маг». Возможно, здесь имеет место заимствование от древнеиранского слова «маг». Согласно поверьям, Аврага Могой живет в подземной крепости. Через проход в скале он ворует людей и скот, при этом он разоряет жилища людей и сжигает их дома. Однако герой-богатырь заваливает горный проход и заживо погребает змея в его подземной крепости. Очевидно, в этом сюжете нашло отражение реальное противостояние монголоидных племен и кочевников-европеоидов в древности. Нельзя исключать и того, что монголы заимствовали этот сюжет из индоевропейской мифологии. О каких горах идет речь, не совсем понятно. Это могут быть горы Алтая, Саян, а также Тянь-Шаня, Памира или даже Тибета и Гималаев. В Гималаях, по поверьям местным жителей, находится таинственная страна Шамбала, в которой обитают предки-великаны.

 

Мангусы и мангады

 

В монгольских мифах присутствует еще один похожий персонаж – многоглавый змей Мангус, или Мангад. Этот персонаж осмысливается уже не как сказочный персонаж, а как реальный участник далекой «эпической эпохи». Мангусов много. Они живут в пустынных, голых местах на «краю земли». Их жилища – кочевая юрта, укрепленная княжес-кая ставка, терем или крепость. Мангусы змееподобны. Их имена сопровождают эпитеты: «переплетенный», «свернувшийся», «изогнутый». Другая отличительная черта мангусов – у них множество голов. Весьма примечательны их имена, например: «Двадцатипятиголовый свернувшийся мангас». Число голов равняется у представителей этого змеиного племени 12, 15, 22, 25 и т. д. У бурят мангусов называют «Кусающийся Желтый мангадхай», «Асурайский Желтый мангадхай». Вероятно, последнее имя заимствовано от ариев: на древнеиндийском языке «асура» – «демон». Аппетит мангусов безграничен, так же как и их размеры. Они глотают людей, стада. В бурятском эпосе они выступают «путевыми вредителями» – разбойниками. Мангусы живут семьями. Они хранят похищенные души. Чтобы одолеть безобразных чудовищ, герой монгольского эпоса должен добыть эти души, вызволить их из плена. У мангусов есть сыновья. Это чудесные младенцы, лежащие в железных люльках или выходящие из утробы своих матерей. Этих младенцев не берет ни меч, ни пламя. Одолеть их можно только прибегнув к волшебству.

В монгольских преданиях мангусы разоряют родину и семейный очаг героя, они грабят, похищают его имущество, стада и подданных, но прежде всего они покушаются на жену, сестру и мать героя. Похищение женщин – это основная функция мангуса.

 

Семиглавые мынгусы

 

У дунган фигурируют мынгусы. У них семь голов. Одна из них лошадиная и огнедышащая. В мифологии алтайцев существуют монусы, что переводится как «враги», или мунусы (дьяволы). Меж тем среди этого скопища врагов, змеев и прочих отрицательных персонажей выделяются добрые мангусы (герои, богатыри). Как полагают историки, такое разночтение является следствием деления древних этносов на «своих» – героев, богатырей и «чужих» – иноплеменников, врагов. Между тем во всех именах присутствует индоарийское слово «ману» – «первый человек». Весьма любопытно, что в германской мифологии Манн означает человека – родоначальника трех племенных групп германцев: ингевонов, истевонов, герминонов. Корень «ман» фигурирует в названии индоевропейских народов: германцы, армяне и т. д. У китайцев Ман – это страшный змей. Однако при средневековых династиях китайских императоров Мин и Цин на парадных халатах высшие сановники и сам император носили вышитые изображения дракона Мана с четырьмя и пятью когтями. Как полагают, этим китайские императоры и их придворные стремились увековечить свое происхождение от змея-прародителя. Мы можем предполагать, что все, что касается мангусов, мангадов и прочих – это наследие двухтысячелетней борьбы кочевников-монголоидов с кочевниками-европеоидами.

Племена европеоидов около пяти тысяч лет назад стали вести кочевой и полукочевой образ жизни. В зависимости от сезона они перегоняли стада на зимние и летние пастбища. Все пространство Великой степи от Днепра до Алтая – Саян и даже до районов Внутренней Монголии и китайского Ордоса превратилось в кочевые пастбища. Монголоидные племена, перенявшие у своих западных соседей образ жизни, тактику ведения боя, вооружение, любовь к лошадям и много чего другого, стали теснить своих «бывших учителей» и в начале первого тысячелетия н. э. стали сами хозяевами Великой степи.

 

 

Кого испугался заратуштра?

 

«Куда бежать?»

 

Однако версия, что монголоидные кочевники видели в кочевниках-европеоидах злых мангусов, не выдерживает строгой критики. Скорее всего, монголоидные племена заимствовали образы мангусов у иранцев, индусов, тибетцев. Мангусы похожи и на индийских ракшасов своей способностью к оборотничеству и связью с разными животными, а также на иранских дэвов – рогатых, волосатых, многоголовых и ужасных. У мангусов во лбу находится всевидящее око – как у циклопов и многих индийских богов. Сюжет о многоглавом змее Аврага Могой, похищающем скот, людей, красавиц и содержащем их в неволе в своей подземной крепости, весьма напоминает русские и иранские сказочные сюжеты. Основой этих сюжетов может являться реальная борьба оседлых иранских ариев со своими соплеменниками, ведущих кочевой образ жизни. Эта борьба нашла свое отражение в зороастризме. Сам Заратуштра идеализировал праведную хозяйственную деятельность, которую он противопоставлял неправедному кочевому образу жизни. По мнению исследователей, деятельность пророка следует отнести к XII–X векам до н. э. Заратуштра был выходцем из Средней Азии или Восточного Ирана. Он обратился к своим соплеменникам со страстной проповедью, но был ими отвергнут. Кроме того, он подвергся преследованиям со стороны местного чародея Дурашрава и был вынужден покинуть родину. Сохранилась его молитва-сетование, обращенная к Ахурамазде, – «Куда бежать?».

 

Свет и тьма

 

Бежал Заратуштра в Иран. Его покровителем и последователем стал царь Виштаспа, который способствовал распространению зороастризма в Иране. Основой новой религиозной идеологии стало контрастное противопоставление света тьме. Два брата-близнеца индоевропейца были объявлены непримиримыми антагонистами. Так, согласно Авесте один брат является олицетворением духа добра, а другой – духа зла. Как полагают историки, распространению новой религии способствовал постоянный конфликт между скифо-сарматскими кочевниками и иранцами, перешедшими к оседлому образу жизни. В иранском эпосе этот конфликт нашел свое воплощение во вражде между династией иранских царей Кейянидов и туранцами во главе с Афрасиабом. Так, в «Гатах» всячески порицается жизнь кочевников, занимавшихся грабежом, убийством людей и угоном скота. При этом иранцы персонифицируют кочевников в виде злокозненного демона дэва Айшмы. Этот многоглавый демон живет только за счет грабежа. Он входит в верховную триаду демонов зла. Ему противостоит божество религиозного послушания Сраоша. В верховную триаду демонов зла входят также дух лжи Друг и дух злой мысли – Ака Мана. В иранской мифологии провозглашается, что дэвы были созданы Ангро-Майнью. Очевидно, отсюда и происходят мангусы, мангады и прочие отрицательные персонажи монголоидных племен. Они были заимствованы у древних иранцев.

 

Исчадие ада

 

Несколько слов надо сказать и о Ангро-Майнью. В «Гатах» он назван духом всяческого зла, которое есть в мире. Ему противопоставляется Спента-Майнью – святой дух и дух всеобщего добра и блага. Согласно иранской мифологии, дух добра и дух зла – близнецы-братья. Однако один из них избрал путь праведности и благочестия, а другой встал на путь злодеяний. Здесь явно прослеживается влияние зороастрийской идеологии: каждый человек имеет право свободно выбирать, кому ему служить – дьяволу или пророку. Он может сделать свой выбор между злом и добром, и от этого будет зависеть его дальнейшая судьба. Это этическое учение впоследствии было воспринято в митраизме, иудаизме, христианстве, мусульманстве. Во времена индоарийского единства близнецы-братья, покровители людей как-то мирно уживались между собой и при этом доставляли людям счастье, богатство и бессмертие… В «Младшей Авесте» Ангро-Майнью – это уже «князь тьмы». Он со свитой злых духов последовательно противопоставляет каждому благому творению Ахурамазды («господь премудрый») свое отрицательное. Именно он породил всяческие прегрешения, чародейство, колдовство, зиму, смерть, болезни, старость, ядовитых змей, пресмыкающихся, насекомых. Он погубил первого человека – Гайомарта. Как правило, Ангро-Майнью действовал не прямиком, а через посредничество подчиненных ему дэвов. Таким образом, дэвы объявляются служителями Сатаны. Кто такие дэвы, после этого не приходится сомневаться – это кочевники, и служат они дьяволу.

 

Спаситель мира

 

Весь мир оказался разделен на два противоположных лагеря. В «Видевдате» провозглашается: «Кто сеет хлеб, тот сеет праведность», массовые оргастические жертвоприношения угнанного скота, практикуемые у кочевых северных племен, были объявлены вне закона. В зороастризме запрещалось употреблять и сок священного растения хаомы (сомы) во время богослужений. Вполне понятно, что влияние этой идеологии на скифо-сакские кочевые племена было минимально. Те, кто жил старыми представлениями, не собирались от них отказываться.

В дальнейшем своем развитии иранская мифология канонизировала образ Заратуштры. Согласно мифологеме, он получает телесное воплощение на земле как раз в тот момент, когда силы зла особенно лютуют и готовы побороть и поработить силы добра. Именно в такие трагические для всей земли моменты Заратуштра периодически возрождается на земле в облике саошьантов – «спасителей мира». Последний цикл борьбы добра со злом знаменуется воскрешением из мертвых, Страшным судом, вершимым верховным Премудрым Господом. Сам Господь появляется в мире в виде священного огня. После окончательной победы добра над злом праведники обретут вечное блаженство на земле и земля будет им дарована в безраздельное владение. Зло исчезнет из мира. А грешники, кто не воспринял благую весть Заратуштры и продолжал вести дикий кочевой образ жизни, обретут вечные муки в преисподней. Таким образом, зороастрийское жречество видело в настоящем торжество зла, а золотой век человечества относился в далекое будущее. Сам Заратуштра полагал, что можно достичь освобождения от врагов еще при этой жизни.

 

Конфликт воинов и жрецов

 

В основе религиозной реформы Заратуштры помимо прочего лежало противодействие конфликту, возникшему между двумя правящими кастами древнего арийского общества. Каста воинов пыталась монополизировать свое положение. С этим были не согласны жрецы. Дабы погасить конфликт, в поздней «Авесте» появляется следующая формулировка: «Заратуштра есть адху (светский владыка) и рату (духовный глава) всего человечества». Таким образом, предпринималась попытка погасить истоки конфликта, сосредоточив власть в одних руках. Не все и не всегда удавалось. Так, мидийское племя жрецов-магов попыталось монополизировать культ при Ахеменидах (VI век до н. э.), но мятеж был жестоко подавлен. Заговорщики были казнены. Однако не весь Иран был под властью новой религии. Так, иранцы кое-где сохраняли старую веру своих предков. Согласно христианскому теологу Клименту Александрийскому, персы, мидяне, савроматы еще в III веке н. э. поклонялись кумиру войны и победы Веретрагне. Между тем в «Яште» описаны перевоплощения Веретрагны в разнообразных животных. Дабы исключить кривотолки и разночтения, в «Яште» говорится, что Веретрагна даровал Заратуштре в виде слетевшего на него сокола мужскую силу, мощь тела и остроту зрения. Веретрагна изображался в виде фарна – символа царской власти. А у кого символ, у того и власть!

 

О труд, ты – мир!

 

С зороастризмом связано и почитание труда, особенно земледельческого, а также его продуктов: хлеба, муки, молока. Это нашло отражение в многочисленных обрядах. Нетрудно увидеть, что подобное отношение было воспринято не только иранцами, но и другими народами (славянами, балтами и др.), позднее перешедшими к оседлому образу жизни. Народы, которые вели кочевой образ жизни: скифы, саки, согдийцы, а также их культурные преемники мидяне, савроматы были лишены иранских понятий о категориях благочестивой жизни человека. Однако это не мешало им жить в соответствии с заветами предков. Они поклонялись Веретрагне в форме меча. Это зафиксировано еще Геродотом, а также Климентом Александрийским. Таким образом, для зороастризма, помимо божественной триады и противостоящей ей демонической, была характерна социальная триада: священная власть царя, что подтверждается символом его царского достоинства – фарном; добродетельный народ, занимающийся сельским трудом, и оседлые скотоводы – мирные пастухи. Это триада проникла гораздо позже и на святую Русь в виде идеологического обеспечения мирного образа жизни. Народу предлагалось объединиться вокруг сильного царя и совместно противостоять агрессорам и родовой аристократии.

 

«Братья сеяли пшеницу…»

 

Сказка Ершова «Конек-Горбунок», написанная по народным фольклорным мотивам, начинается с таких строк:

 

У старинушки три сына:

Старший умный был детина,

Средний сын и так и сяк,

Младший вовсе был дурак.

Братья сеяли пшеницу

Да возили в град-столицу:

Знать, столица та была

Недалече от села.

Там пшеницу продавали,

Деньги счетом принимали

И с набитою сумой

Возвращалися домой.

 

Здесь мы видим традиционный сельский уклад жизни. То, что братья сеют пшеницу и продают ее, свидетельствует об их благонадежности. Однако младший был дурак – т. е. неблагонадежный. Он все делал не так. И отказывался подчиняться законам патриархального сельского быта. Как выясняется впоследствии, младший брат был колдун и якшался с какой-то нечистой силой. Ему прислуживал конек-горбунок. Это умение волховать и отличает младшего от его «правильных» братьев. В конце концов в результате множества мытарств Иван-дурак добывает Царь-девицу и женится на ней. Такой сюжетный поворот идет вразрез с традиционными ценностями крестьян. Он может являться отголоском былого кочевого образа жизни наших далеких предков, добывающих себе невест-красавиц на стороне.

Весь ранний зороастризм был построен на культе физического труда и справедливом воздаянии за него. Такое отношение к труду перекочевало впоследствии и на Русь. Однако неким ремейком былого являются волхователи – чародеи. Они, пренебрегая нормами «новых» религий, пытаются восстановить древний канон религии предков.

 

Кобылица молодая…

 

В «Коньке-Горбунке» появляется незнамо откуда неведомая сила, которая нарушает привычный порядок вещей: «Кто-то в поле стал ходить и пшеницу шевелить». Вором оказалась белая златогривая кобылица, о которой говорится, что она «змеем голову свила». Как говорится, привет из далекого прошлого. Вспомним про белого гадательного коня многоглавых идолов славян и балтов и кельтскую «богиню лошадей» Эпону. С кобылицей сумел совладать только «ненормальный» третий брат – тайный чародей и прирожденный колдун. Вспомним, что Зороастр среди прочего запретил колдовство и чародейство, как источник множества бед. Тайное сношение с нечистой силой и позволило третьему брату преодолеть все невзгоды и добыть Царь-девицу.

Интересно и другое: кобылица молодая родила Ивану двух златогривых коней и конька-горбунка, который, как нечистый черт, носит всюду своего седока. Здесь мы явно видим мотив священного брака царя с кобылицей. Такой сюжет встречается у кельтов, германцев, италиков, индусов. У всех индоевропейцев в виде двух коней почитались божественные близнецы. Один брат-близнец, согласно зороастрийскому мифу, был отринут и свергнут в преисподнюю. Однако и оттуда он навещает своих почитателей. Происходит это по ночам во время солнецеворота – зимнего и летнего. Тогда, по народным поверьям, особенно лютует злая сила.

 

Скованный дракон

 

Согласно канонам зороастризма трехглавый и шестиглавый дракон Ажи-Дахака является соперником бога огня Атара. Он сражается с ним за символ царского суверенитета фарн. Этот дракон (драконы) является реинкарнацией злого бога Ахримана и отождествляется с кочевниками. Согласно «Авесте» дракон совершает жертвоприношение прекрасной непорочной деве богине плодородия Ардвисуре Анахате и богу ветра Вайю. Победоносным противником Ажи-Дахаки является Траэтаона – третий сын – драконоборец. Злой многоглавый дракон скован в цепи и подвешен в вулканическом жерле священной горы Демавенд. Однако согласно преданиям, перед концом мира дракон вырвется из своей подземной ловушки и вновь воцарится на земле. В конце времен ему предначертано пасть от руки другого иранского драконоборца – Керсаспы. Здесь мы видим сходство с распространенным сюжетом русских народных сказок. Дракон скован цепями и томится в глубоком подземелье в замке прекрасной Царь-девицы. Однако жених Царь-девицы Иван-царевич, нарушив обещание, данное невесте, в ее отсутствие дал дракону испить живой воды, и тот, порвав цепи, вырвался на волю. В виде огненного вихря он пронесся над землей и похитил Царь-девицу…

Надо полагать, что мифы, подобные этому, проникли на Русь при посредничестве христианства. Вспомним легенду о Георгии Победоносце, побивающем змея. Аналогичные мифы имеются и в иудаизме, исламе, а также имелись в митраизме. Посредническая роль при культурном заимствовании принадлежит, вероятно, иудеям, которые вобрали эти мифы от древней иранской религии зороастризма и передали их далее – ранним христианам, а затем и мусульманам.

 

Источник живительной влаги

 

Согласно «Авесте» прекрасная Адвисура Анахита – хранительница вод, которые текут с первозданного кряжа в царстве света. Эти воды даруют богатырям, добравшимся до царства Адвисуры Анахиты, бессмертие. Здесь мы видим явные параллели с русской сказкой о Царь-девице, хранящей живую воду и молодильные яблочки. Именно в ее царскую опочивальню пробирается бесстрашный Иван-царевич, поучаемый своим волшебным конем-провидцем. Как считают некоторые ученые, культ богини вод и конкурирующих за ее внимание братьев-близнецов сложился еще в далекие времена индоевропейского и индоарийского единства. Как полагал немецкий ученый Х. Нюберг, оседлые иранцы и их северные собратья – кочевые туранцы в равной степени поклонялись богине вод и плодородия. Это не мешало им враждовать друг с другом. Иранцы сражались с туранцами под предводительством царя. Впос-ледствии это было закреплено в образе молодого царя, сватающегося к царице. Туранцы отождествляются с огненным драконом. Живительный источник влаги – это река Сырдарья, чьи воды образуются из-за таяния высокогорных ледников. Впоследствии образ дракона – похитителя красавицы и ее жениха был переосмыслен и вошел в сказочный фольклор многих индоевропейцев.

 

Битва за златокудрую богиню

 

Образ Царь-девицы из русских сказок весьма напоминает златокудрую богиню вод Дзыдзлан у абхазов. Эта богиня изображается в фольклоре с прекрасными золотыми волосами и белой, как папирус, кожей, с глазами, сверкающими как алмазы. Ее называют «золотой владычицей воды». Дзыдзлан заставляет вступать молодых одиноких путников с ней в единоборство. В случае победы Дзыдзлан мужчина становится ее рабом и сожителем. Дабы избежать такой участи, надо направить на Дзыдзлан заговоренный обоюдоострый клинок. Богиню можно заставить служить себе, но для этого нужно срезать локон ее золотистых волос. В старину молодые женщины обращались с молитвой к Дзыдзлан, дабы она даровала им жениха. Богине совершали жертвоприношения. Как видим, образ богини совпадает с Царь-девицей из русских сказок, которая также желает подчинить своей воле своего потенциального жениха Ивана-царевича и вступает с ним в единоборство. Греческие мифы об амазонках указывают, что последние обитают в предгорьях Кавказа. Эти мифы относятся к скифскому времени.

Положительный образ летящего огненного дракона о семи головах до недавнего времени сохранялся в осетинской мифологии. Он известен там как Дзуар – хранитель людей. Надо отметить, что осетины – это наследники аланов-кочевников. Кроме того, образ трехголового дракона – покровителя людей был распространен и в Средней Азии в VIII веке н. э. – в Хорезме, Пенджикенте, а также в Восточном Туркменистане – в Хотане.

Таким образом, противостояние многоглавого дракона (драконов), олицетворявшего кочевые племена, его соперничество с антропоморфным персонажем – богатырем дэвоборцем можно осмыслить с позиций исторических реалий. Спор между двумя персонажами идет за обладание прекрасной богиней. Эту богиню вряд ли уместно отождествлять с амазонками. Скорее всего, женский персонаж – это собирательный образ юной девы, олицетворяющей собой силы плодородия и продолжения рода.

 

 

Куда ведут прекрасные девы