То ли Ева слишком молода, то ли слишком стара

 

Итак, ситуации с теорией «африканской колыбели» складывается весьма запутанная. С одной стороны, перед нами – анализ ДНК, подтверждающий «теорию Евы», который, собственно, и дал начало теории «африканской колыбели». С другой стороны, существует абсолютная неподтвержденность этой гипотезы полевыми находками. Казалось бы, имеет смысл признать все же более вероятной моноцентричную африканскую теорию происхождения человека, поскольку анализ ДНК все же показывает нам более надежные подходы к эволюционному механизму.

Однако почему же все‑таки находки молчат о расселении людей из Африки? И как это сопоставить с «гипотезой Евы»? Может быть, есть какие‑то изъяны и в анализе митохондрий? Действительно, начиная с 1992 г. Дж. Маркс и другие публикуют ряд материалов, демонстрирующих ряд неточностей в теории, построенной на анализе митохондрий. Изучение Y‑хромосомы должно было подтвердить «гипотезу Евы», однако показало обратное. Если митохондрия передается по женской линии, то Y‑хромосома передается по мужской линии от отца к сыну. Однако образцы Y‑хромосомы, которые использовались для исследования, не позволили высказать никаких устойчивых предположений [277, 19].

Самым парадоксальным образом исследования, приведшие к теории «единой Евы всего человечества», оказались обращены против самих сторонников единого центра развития.

Прежде всего здесь возникает поразительная путаница с датами. Один из самых важных вопросов: а когда могла жить эта митохондриальная Ева? Увы, мы не только не получим на наш вопрос точного ответа, но, услышав разные мнения, можем запутаться еще больше. Даже патриархи идеи «первобытной Евы» Марк Стонкинг и Ребекка Канн называют, мягко говоря, не совсем точные даты. В их трактовках эта знаменитая Ева могла жить от 50 до 500 тыс. лет назад [360, 17–39]. Как видим, это дает повод для самых разных спекуляций по этому поводу. Если Еве действительно исполнилось лишь 50 тыс. лет, то очевидно, что в лучшем случае она могла соотноситься только с людьми современного вида. А все другие люди, в том числе и неандертальцы, Прямоходящие, Умелые и множество других никакого отношения к этой праматери не имели. Но тогда закономерно возникает вопрос: как за такой короткий промежуток времени люди успели мигрировать из Африки, где жила их праматерь, расселиться по всей земле, вытеснить на периферию все параллельные виды людей? За такой короткий срок этого решительно невозможно сделать, а значит, то ли Ева действительно оказывается значительно старше, то ли существует какая‑то серьезная ошибка в самой теории митохондриальной Евы.

Ну что ж, пускай ей 500 тыс. лет – за этот период можно успеть многое, в том числе и заселить всю землю. Но это только лишний раз подтверждает, что люди современного вида жили в течение сотен лет параллельно с другими людьми. Это сразу же ставит крест на теории постепенной эволюции одних видов людей в другие.

И самое главное – сама «теория Евы» может быть применена только к людям современного вида. Откуда и как появились все остальные виды людей, по‑прежнему остается загадкой.

Вообще реально даты, устанавливаемые путем анализа ДНК, напрочь отказываются подчиняться ранее известным теоретическим построениям. Такая же картина, как и с приблизительными датами существования предполагаемой Евы, открывается и при анализе Y‑хромосомы. На первый взгляд этот анализ важен, прежде всего потому, что именно Y‑хромосома наследуется только одним полом – мужскими особями. Теоретически рассчитав время появления первой Y‑хромосомы, то есть первого «современного мужчины», можно проследить и истоки всего современного человечества. Правда, у многих возникают сомнения в том, что такой подход действительно может дать адекватный результат, поскольку само допущение существования некой «первой Y‑хромосомы» столь же спорно, сколь и «первой митохондриальной ДНК» в случае с «первобытной Евой». Но даже и здесь все столь же туманно, как и с датами жизни праматери всего человечества.

По одним предположениям, в своем современном виде она сформировалась 49–37 тыс. лет назад (и это близко к предполагаемому моменту возникновения на земле кроманьонцев), по другим 411 – 51 тыс. лет назад с точностью 95 % [431, 1985]. К сожалению, такая «точность» может лишь завести в тупик, ведь этому периоду соответствуют самые разные виды людей!

Исследования показали и другую характерную особенность жителей африканского континента: у африканцев по крайней мере в два раза чаще встречаются генетические вариации, чем у жителей других районов земного шара, что свидетельствует о длительном их присутствии в Африке. Впрочем, это в равной степени может говорить и о давнем присутствии здесь рода Homo вообще, в противоположность виду sapiens.

 

Схематичное изображение «теории Евы». Единый предок по женской линии может быть обнаружен у всех членов любой популяции. Здесь на примере пятнадцати поколений показаны развитие и угасание разных популяций. В каждом поколении некоторые линии оказываются тупиковыми и обрываются – популяция прекращает свое существование. В конце концов случайным образом одна линия (на рисунке выделена темным цветом) вытесняет все другие. Так появляется современное человечество

 

Существует и еще несколько критических замечаний, показывающих далеко не столь большую надежность метода анализа ДНК, как это еще предполагалось десятилетие назад. Дело в том, что было принято интерпретировать генетическую дистанцию с точки зрения вполне определенной, заранее заданной концепции эволюции, обычно называемой «ветвистой моделью». Вместе с этим практически целиком игнорировались другие гипотезы, которые могли быть вполне допустимое объяснение генетическим вариациям. В качестве одного из таких примеров можно привести модель Дж. Релесфорда, который высказал предположение, что генетическое разнообразие в Африке может говорить в пользу большой численности популяции при малом количестве смешений с другими. Вместе с этим остальная часть населения земли может в равной степени свидетельствовать как о высоком уровне генного обмена, равно как и недавно начавшейся дивергенции [327, 265].

Существует также заметное противоречие между генетическими и статистическими исследованиями в этой области. Так статистика, изучающая, как могли образоваться последующие ветви человечества, показала, что африканская колыбель более не может считаться истоком древней митохондрии для многих других частях света. Молекулярная генетика, не вдаваясь в статистические подробности, просто упустила из виду, какой невероятно большой объем информации необходим, чтобы создать новое эволюционное древо из определенных последовательностей ДНК. Безусловно, нет необходимости отрицать высокий уровень генетического разнообразия в Африке, однако из‑за статистических данных «африканская Ева» превратилась, используя слова Т. Гексли, «в красивую теорию, разрушенную безобразным фактом» [157, 583].

Последние исследования различий между разными группами популяций показали, что несколько других ветвей, имеющих свои корни в различных частях земного шара, не менее хорошо объясняют результаты генетических исследований. Возможно, Ева и была африканкой, но это все, что мы можем сказать, исходя из исследования митохондрий.

Даже приняв за отправную точку истинность постулата об африканском истоке, мы вынуждены будем признать, что «высчитывание» первой Евы – не более чем статистический артефакт, для чего стоит принять во внимание следующие рассуждения. В каждый конкретный момент на земле живет большое, хотя статистически и органичное количество женщин, способных производить потомство. Однако это не значит ни того, что все они обязательно произведут потомство, ни того, что они передадут свой генотип митохондрий последующим поколениям, – такой вариант, в частности, возможен в случае появления всего лишь одного сына, а не дочери. В дальнейшем митохондрии передаваться не будут, поскольку, напомним, они предаются лишь по женской линии, и, таким образом, генотип ряда женщин просто исчезнет.

Для сравнения приведем пример высчитывания генеалогической линии, которая сродни линии передачи митохондрии. Каждый из нас обладает двумя родителями, четырьмя бабушками‑дедушками и т. д., и теоретически наше родственное древо простирается бесконечно далеко, таким образом, доходя до общего первопредка. Однако в каждый конкретный момент на земле живет лишь ограниченное количество наших прямых родственников. Для простоты рассуждений, предположим, что фамильное имя передавалось без изменений на протяжении всего времени. В конце концов путем долгих поисков мы сможем дойти до человека, который первым взял себе эту фамилию. Однако само по себе это не означает, что наш однофамилец и, возможно, родственник был единственным человеком, живущим на земле в тот момент, рядом с ним существовали и сотни других, чьи фамилии к сегодняшнему дню уже исчезли.

Очевидно, что гипотеза «африканской колыбели» пока что остается лишь гипотезой и не находит надежных подтверждений для того, чтобы считать ее даже рабочей гипотезой. Может быть, костные находки скажут нам больше?

 

Человек из Азии?

 

Приоритет Африки в становлении был заметно поколеблен находками, сделанными в 90‑х гг. ХХ в. в Азии, которые продемонстрировали, что еще рано отказываться от теории азиатской колыбели человечества. В январе 1997 г. в Таиланде учеными Департамента Минеральных ресурсов Бангкока совместно с группой из Института Эволюционных исследований Университета Монпелье (Франция) были обнаружены часть челюсти и зуб древнего примата, вес которого составлял 6–7 килограммов. Уже предварительный анализ находки, датируемой 35 миллионами лет, показал, что она может служить доказательством теории параллельного и независимого развития по пути сапиентации в разных регионах земного шара. Вместе с этим ученые предположили, что ранние гоминиды могли перемещаться между Северной Африкой и Южной Азией. Хотя ни одно из этих двух предположений не может быть доказано в полной мере, очевидно, что Азия играла одну из важнейших ролей в эволюционном процессе [Sunday times 1997, 11].

К этому же присоединяются многочисленные находки на территории Китая. Напомним, что самая знаменитая находка на территории Китая – синантроп, или Пекинский человек, – была обнаружена в 70 км к юго‑западу от Пекина в пещере Чжоукоудянь в середине 20‑х гг. Первоначально было найдено пять черепов древних гоминидов, затем палеоантропологи подняли на поверхность останки более 40 существ. Им дали общее название Пекинский человек, или синантроп.

Находка синантропа положила конец сомнениям, которые высказывал даже такой энтузиаст азиатского истока человечества, как Эжен Дюбуа, – ранние люди действительно населяли Азию еще в глубокой древности. Естественно, что ко времени находки синантропа еще никто не предполагал, что где‑то в Африке в толщах земли скрываются следы еще более древних австралопитеков, а история человечества значительно более запутана, чем можно предположить, и отнюдь не представляет собой прямую линию.

Но синантроп был далеко не единственной китайской находкой. Так, в провинции Хубэй в уезде Юнсянь в 1989 – 90 г. были обнаружены два черепа, которые еще больше запутали не только картину китайских находок, но и общие представления о расселении людей. Китайские специалисты из Института культурного наследия и археологии в г. Ухань (столица пров. Хубэй) под руководством Ли Тяньюаня идентифицировали их как Homo erectus и определили их возраст в 600 тыс. лет.

Исследователей поразило, что своими надбровными дугами черепа из Юнсяня повторяют находки на Яве, т. е. близки к питекантропу, по строению скул они близки к большинству китайских черепов, однако фасциальные измерения показали их поразительную близость к значительно более поздним черепам, обнаруженным в Европе.

Это сразу же дало рождение самым разнообразным гипотезам. Прежде всего, оказалось, что разнообразие Homo erectus значительно больше, чем предполагалось ранее. Одновременно на земном шаре в разных его концах могло обитать несколько десятков представителей этого вида.

Возможно, различия между представителями Homo erectus из разных частей мира объяснялись межрасовыми признаками? Такую версию высказал ряд ученых, в том числе Деннис Элтер из Университета Калифорнии в Беркли [164, 106]. Его поддержала часть китайских ученых, обычно стоящая на той позиции, что расообразование имеет очень глубокий исток. Таким образом, было сделано предположение, что расы складывались по крайне мере уже полмиллиона лет назад, по сути, их возникновение и проявление у современных людей обязано различным отрядам Homo erectus, развивавшимся в разных географических условиях и, возможно, от разных предков.

Впрочем, возникли и другие предположения. Прежде всего, возможно, находки из Юнсяня вообще не следует идентифицировать как Homo erectus, черепа принадлежат какому‑то другому виду, жившему в Китае параллельно с Homo erectus, но никак не связанному с ним. Этот вид был обозначен, как Homo heidelbegensis – Человек гейдельбергский, предположительно он дал начало сразу двум другим видам – Homo sapiens современного вида и неандертальцам, позже вымершим. Неандертальцы, выносливые к холоду, переселились из Азии в Европу между 230 и 30 тыс. лет назад [163].

Один из патриархов раскопок в Чжоукоудянь Цзя Ланьпо в конце концов признался: «Сегодня здесь не так много осталось. Нам лучше все оставить до следующих поколений» [164, 100].

 

Генетическая «археология»

 

Предыстория человека, несмотря на большое количество претендентов на роль его предков, так и остается покрытой мраком. Как бы нам не хотелось четко разглядеть дорогу, которая приводит к Человеку разумному, она так и не видна – перед нами лишь некие параллельные тропы. Так или иначе, единственно надежной «точкой в пространстве» является современный Homo sapiens sapiens, прототипом которого является все тот же кроманьонец. Это значит, что любой представитель современного человечества – эскимос, негроид, шотландец, житель южного Китая, – все они обладают абсолютно одинаковым базовым набором генов. Но одновременно с этим не существует двух людей, у которых генокод был бы абсолютно идентичен, если исключить однояйцевых близнецов. Именно это явление, если формулировать несколько упрощенно, и именуется полиморфизмом.

Но насколько вообще похожи люди друг на друга? Естественно, здесь мы задаем этот вопрос не в плане физиогномического сходства, но относительно самых базовых его составляющих. И здесь оказывается, что каждый человек в генетическом плане столь же похож на своего собрата, сколь и отличен от него. И когда мы говорим, что «люди – разные», мы порой не подозреваем, сколь близко от истины мы находимся и на какую важную подробность указываем.

Обычно, говоря о «различности человеков», имеют в виду этнические и расовые различия. Нередко на их основе и строят теории о генезисе людей, о разделении некогда единого человечества на расовые группы, либо изначального возникновения различных рас или этносов от разных групп человекоподобных предков. Однако порой такие рассуждения оказываются вообще неактуальными, поскольку упускают из виду действительно важную черту, на основе которой различается человечество.

Полиморфизм был подмечен еще в ту пору, когда Карл Ландстэйн доказал наличие различных групп крови у человека. У разных представителей одной и той же популяции, в том числе и у близких родственников, могут встречаться четыре различных группы крови. Если учитывать еще и наличие резус‑фактора (соответственно, положительный и отрицательный резус), то различия в крови между людьми становятся еще более очевидными. Более того, так называемая «колониальная антропология» разделила человечество на 450 различных рас, и в своих теориях во многом опиралась на различия, в том числе и в группах крови человека.

 

Митохондриальная ДНК. Часть генов находится в митохондриях, здесь показана часть цитоплазмы клетки. И где‑то здесь лежит ответ на загадку о месте происхождения человека

 

Жан Доссе обратил внимание на наличие несовместимости тканей одних и тех же органов у людей. Все эти открытия и особенности породили различные гипотезы о генетической уникальности каждого человека.

Обратим внимание на одну важнейшую особенность: различия в группах крови и в совместимости тканей оказываются значительно более существенным для жизни человека, чем расовые различия. По сути, именно они, а не этнические различия, и составляют «витальную» часть диверсификации человеческих групп. При переливании крови, положим, от жителя Баварии к японцу с Хоккайдо, меньше всего будут учитываться их расовые различия, но больше всего совместимость групп крови и резус‑фактор. Ошибка в совместимости группы крови может привести к гибели человека, несовместимость тканей при пересадке ведет к их отторжению и также к возможной смерти пациента. «Несовместимость» в расах таких последствий не дает. А поэтому мы и говорим, что расовые и этнические различия не являются действительно жизненно важными для человека.

К тому же современная генетика целиком подтверждает малосущественность этнических различий, поскольку не существует, скажет, «желтых» или «черных» генов. Предположительно цвет кожи и строение тела являются результатами адаптации человека к окружающей среде и не затрагивают внутренних особенностей генетического строения. Приведем классический пример: папуасы и африканец внешне похожи друг на друга, хотя имеют и различное происхождение и генетически далеки друг от друга. В то же время папуасы стоят ближе к китайцам, хотя абсолютно не походят на них.

Теоретически можно вычислить процесс «завоевания мира» людьми и его поэтапность лишь на основе генетических исследований. Это должно показать нам, как человек продвигался по мирам, как осваивал континенты и, самое главное, откуда он «стартовал». В идеальном варианте это выглядит приблизительно следующим образом: когда небольшой отряд отправляется завоевывать новую территорию и отделяется от своей основной группы, он вследствие своей малочисленности и наличия полиморфизма не способен сохранить все возможные генетические варианты, присущие изначальной группе.

Предположим, что изначальная группа включает тридцать человек, что, скорее всего, соответствует действительности, поскольку первичные локальные группы были немногочисленны. Из этих тридцати людей десять являются носителями гена А, другие десять – гена В, четверо – С, трое – гена D, и по одному – генов E, F, G. Теперь десять человек отделяются от основной группы и уходят осваивать новые территории. Предположим, что из них трое несут ген А, четверо – В, двое – С и один – G.

И здесь, на этом этапе, происходят крайне важные изменения. В большой группе частота, с которой встречался ген G, была 1/30, теперь же это процентное соотношение резко увеличилось, достигнув 1/10, хотя в абсолютном выражении носителем этого гена является один и тот же человек.

Вместе с этим в большой группе частота генов А и В была абсолютно одинаковой (по десять носителей), теперь же ген В стал встречаться чаще, хотя в абсолютном плане количество его носителей уменьшилось. Естественно, все это повлияет и на потомство, которое будет произведено на свет группой переселенцев. Иногда это явление называется «эффект создателя». Именно он и позволяет в «обратном порядке» отследить пути, по которым следовал человек в эпоху своего расселения по земному шару.

Однако это само по себе еще не позволяет определить время начала такой миграции, не говоря уже о дате ее конкретных этапов. Биологические часы в этом случае могут насчитывать миллионы лет, а поэтому ни о какой точности говорить не приходится. Единственное, на что могут опираться в данном случае исследователи, это археологические находки. Однако, как мы уже рассказывали, проблем с их датировкой возникает не меньше, чем с поисками «недостающего звена», а поэтому мы вновь оказываемся в тупике – загадка времени происхождения (возникновения?) человека остается нераскрытой.

Разумеется, существуют и другие способы датировки расселения человечества по земному шару, например, данные лингвистики, родства и различия языков. И все же и в этом случае мы оперируем не абсолютными, но относительными датами – мы высчитываем поэтапность (раньше‑позже, предыдущий‑последующий), но не реальную дату. Наука способна определить, какой язык или группа языков произошли первыми или раньше других, но сам момент рождения вычислить невозможно.

И все же некоторые подробности мы можем восстановить. Около 100 тыс. лет назад были заселены некоторые части Африки и Среднего Востока, в частности, появляются первые люди современного вида на территории современного Израиля, обнаруженные в гроте Кафзех. Итак, скорее всего в неолите происходит первый из известных нам демографических взрывов, который приводит к резкому увеличению миграции.

По ряду предположений, еще 30 тыс. лет назад на земле жило несколько небольших групп людей – Homo sapiens sapiens. Но далеко не все они непосредственно ведут к нам. Часть ученых, опирающихся на генетические исследования, например, японец Танака, француз А. Ланганэ, пришли к выводу, что все сегодняшнее человечество произошло от небольшой группы людей современного вида приблизительно 60–30 тыс. лет назад. Первоначально такая группа могла насчитывать не более 5 тыс. человек, разросшись затем до 30 тыс., включая детей и стариков [241, 141]. Параллельно с этим на земле существовали и другие, столь же небольшие группы людей, но они исчезли, не дав устойчивого потомства и проиграв «соревнование за жизнь». Это значит, что исчезновение различных групп Homo происходило не только миллионы лет назад, но, в сущности, совсем недавно, и этот процесс можно считать характерным вообще для всей истории человечества.

Не стоит полагать, что группы людей выбивали друг друга. Думается, причины исчезновения подавляющего большинства таких групп были куда прозаичнее, а из‑за этого и страшнее. Резкие климатические изменения, оледенения, погодные ненастья могли настолько уменьшить «критическую массу» в любой группе, что она уже не способна была выживать. Не исключено, что и в палеолите на земле могли свирепствовать вирусы типа Эбола, СПИДа и другие. Впрочем, они могли свирепствовать и раньше, еще до появления Homo sapience, и именно это и приводило к очередной катастрофе, заставляющей человечество начинать все сначала.