Я войду в этот сонный вагон.

Чтобы завтра приехать опять. (2 раза)

 

 

ДЕВОЧКА-ПАЙ

 

В тебе было столько желанья,

И месяц над нами светил,

Когда, по маляве придя на свидание,

Я розы тебе подарил.

 

Какой ты казалась серьезной,

Качала в ответ головой.

Когда я сказал, что отнял эти розы

В киоске на Первой Ямской.

 

Припев:

Как было тепло,

Что нас с тобой вместе свело?

Девочка-пай,

Рядом жиган и хулиган.

В нашей Твери нету таких,

Даже среди шкур центровых.

Девочка-пай,

Ты не грусти и не скучай.

 

Понты просадил я чуть позже,

В делах узелки затянул.

А наш участковый — ментовская рожа.

Домой к тебе вдруг заглянул.

 

Он, как портретист на Трехсвятской,

Твоим нас с тобой рисовал,

Давил, что ты станешь подстилкой кабацкой,

И с чаем полторта сожрал.

 

Припев.

 

Овца шабутная, мамаша,

Как утка, тряся потроха.

Тебя провожала по улице нашей —

Папаша привел женишка.

 

Но как-то под вечер в подъезде

К нему подкатил я слегка.

Он нес тебе розы, а я ему съездил

От всей души с левой крюка.

 

Припев.

 

Девочка-пай,

Взяли меня, ты не скучай.

 

Милая моя, я здесь не только потому, что любил тебя, а потому что завязал для тебя. Мне иногда хочется посидеть с тобой в «Лазурном». Представляю: ты проходишь через весь зал — бардак молчит. Лялька роняет поднос, а ты садишься ко мне на колени — и я плыву.

 

 

КОЛЬЩИК

 

Кольщик, наколи мне купола,

Рядом — чудотворный крест с иконами,

Чтоб играли там колокола

С переливами и перезвонами.

 

Наколи мне домик у ручья:

Пусть течет по воле струйкой тонкою.

Чтобы от него портной-судья

Не отгородил меня решеткою.

 

Нарисуй алеющий закат.

Розу за колючей ржавой проволокой.

Строчку: «Мама, я не виноват!»

Наколи, и пусть стереть попробуют.

Если места хватит, нарисуй

Лодку с парусами, ветром полными.

Уплыву, волки — и вот вам!

Чтобы навсегда меня запомнили.

 

И легло на душу, как покой:

Встретить мать — одно мое желание.

Крест коли, чтоб я забрал с собой

Избавление, но не покаяние.

 

Не осуждай меня, мама. Я ведь только тем и жил, что знал: ты меня ждёшь. Я знаю, ты плачешь вечерами и видишь сны, где я, совсем ещё маленький, подкрадываюсь к тебе и закрываю твои глаза ладошками. Ты нарочно говоришь: «Отец? Татьянка?» Я смеюсь: «Нет, нет, не угадала!» Отцу с Танюхой — привет. Деньги в конверте не шли — суки, всё вынут! Но я ж, назло им, вернусь. Потому что ты меня ждёшь...

 

 

ДОРОГИ

 

Ты веришь: всё не случайно и жизнь большая тайна.

Так подойди ж ко мне, мы вместе споем.

И пусть никто не слышит,

И музычку не пишет,

И слов никто не знает —

Только мы вдвоем.

 

Припев:

Нас ждут с тобой дороги.

Париж и Лондон строгий,

Нью-Йорк и Брайтон-Бич —

Смотри, смотри!

Там, где-то, между прочим.

Признаюсь вам, что очень

Я заскучал по маме и Твери.

 

Манхэттен, здравствуй, папа.

Ты здорово здесь нахапал.

Давай поделимся, я жертва ЦК.

Я сечку жрал на БАМе,

Вы ж посмотрите сами:

Тощой в Америку приехал Зе-Ка.

 

Припев.

 

Купите, Роня, пачпорт

Советского Союза,

И не накладно — вы ж уйдете живой.

А Вова вам сыграет, он правда не Карузо,

Но пенки мочит и до баб сам не свой.

 

Припев.

 

Я таю и вздыхаю, мечтаю, представляю.

Как лучший бюст Америки грабануть.

Раскину веер-пальцы, не мельтешите, мальцы,

А денег нет, так хоть пощупаю грудь.

 

Припев.

 

Какие люди смотрят! Да это же всё жмоты.

А рубль за доллар, как при шмоне — понос.

Рус-мафия крепчает, полиция рыдает

И итальяшкам мы утрем скоро нос.

 

Припев.

 

Еду, еду, еду, еду — я в Америку приеду:

Всех ментов там замочу, постреляю и свинчу!

Еду, еду, еду, еду — я ж в Америку приеду:

Ух, пограблю вдоволь я — это руссо-мафия!

 

Здра-авствуйте! Граждане банкиры! Мы тут немножечко наведём порядок — подметём в ваших сейфах. И поскольку у меня в руках новенький, с иголочки, пулемёт, я думаю, возражений не будет. Вам сегодня так повезло! Ваши денежки — в надёжных руках!

 

Припев.

 

 

ФРАЕР

Что ж ты, фраер, сдал назад?

Не по масти я тебе?

Ты смотри в мои глаза,

Брось трепаться о судьбе.

 

Ведь с тобой, мой мусорок,

Я попутала рамсы.

Завязала узелок.

Как тугие две косы.

 

Помню, как ты подошел.

Как поскрипывал паркет.

Как поставил на мой стол

Чайных роз большой букет.

 

Я решила, ты — скокарь

Или вор-авторитет.

Оказалось, просто тварь:

Брал на понт, тушите свет!

 

Ты весь вечер флиртовал

И разжег в груди пожар,

А когда поцеловал,

Миша смазал в лузу шар.

 

Как узнали, что ты мент,

Кипишнулся в баре стог.

Все растаяли в момент:

Вдруг облава и гоп-стоп?

 

Сели в бест на долгий срок.

Хоть спасибо, не метут!

Но меня, мой мусорок,

Все ментовкою зовут.

 

Ты со мною говорил,

Не разбрасывая слов,

Целовал и много пил

За меня и за любовь.

 

Ты ж с иголочки ходил —

Лярвы пялили глаза.

А вчера, как дверь открыл,

Я попятилась назад.

 

На тебе, мышиный туз,

Был майорский макинтош

И с кокардою картуз:

На себя ты не похож.

 

А когда узнал, кто я,

То разлил на стол вино,

И, сказав: «Приду на днях»,

Не вернулся все равно.

 

 

ДОБРАЯ, ГЛУПАЯ, ДАВНЯЯ...

 

Как ни странно, но все же, по-моему, юность сгорела.

Первый признак, что трезво о жизни я стал рассуждать.

Кружит снег незадумчивый: легкий, пушистый и белый,

Я тебе не смогу на всю улицу громко кричать.

Даже глупости и сумасбродства навеки забыты.

Я уже не смогу даже вспомнить о нашей любви,

Помню только у дома цветы и окно приоткрыто,

И от летней грозы по дорогам струятся ручьи.

 

Как ни странно, сейчас это кажется горькой потерей,

Только порвана нить, что навеки связала с тобой.

Как же мы расставались тогда! Но я все-таки верю

В эту добрую, нежную, глупую, давнюю боль.

Я уже не смогу так легко петь тебе наши песни

И читать свои первые очень плохие стихи,

Но мне кажется, если однажды проснусь на рассвете

И увижу тебя — ты простишь мне все эти грехи.

 

Я не знаю, когда мне придется тебя все же встретить

И увидеть в глазах твоих, прежде веселых, испуг,

И на ваше: «Ну, здравствуй, как жизнь» не смогу вам ответить,

Извините, но только на «ты» я уже не смогу.

Не смогу, это, впрочем, от многого освобождает

И от всех объяснений, не нужных уже никому,

 

Сколько время прошло, лет пятнадцать, а вы все такая,

Почему же мы с вами расстались, никак не пойму?

 

...И все же — почему?

 

 

КУМОВАЯ

 

Ну, что ж, прощай, и будем жить как жили,

Ты, видимо, пришла теперь за мной.

Ищи другого, два покушу в мыле,

Какой же я был глупый и смешной!

Еще вчера я пил с тобой «Тверскую»

И в горсаду свистели соловьи.

Пригрел же я ментовку кумовую

На воровские денежки свои.

 

Я думал, в уголовке преуспели,

Как медленно сужается петля.

И друг за другом кореша горели,

Я думал — скоро очередь моя.

Но на допросе Лехе на халяву

Мент фраернулся, думая — глушняк.

Тебе раскрыл, а Леха мне маляву

С Гагарина прислал — мол, так и так.

 

Ты знаешь, если Леха с глазу на глаз

Сказал мне про тебя, чего имел.

Он залетел на пику бы за наглость,

А я бы в тот же день за беспредел.