Шансонной общественности, о сборнике «Посвящение»)

 

16 ноября в кулуарах СК «Олимпийский» во время концерта, посвящённого Дню рождения «Радио Шансон», Вадим Цыганов воспрепятство­вал исполнению группой «Попутчик» песни «Купо­ла», автором слов которой он является. «Ты на­жила себе врага!» — громогласно заявил продю­сер директору коллектива Марине Шамшонковой. Между тем, песня «Купола» в своё время бы­ла продана Цыгановым «Классик Компани».

 

(Из личных наблюдений автора)

 

 

В первой половине 90-х Вика Цыганова была в числе актуальных «звёзд» отечественной поп-сцены. Уже тогда в творчестве певицы выделя­лись народно-патриотические мотивы: песня «Андреевский флаг» в роли хита — попробуйте-ка представить такое в наши дни! Впрочем, то было время Талькова и после Талькова... «Вика легко могла собрать стадион», — говорит её супруг и продюсер Вадим Цыганов.

Популярность же Михаила Круга в те времена вышла далеко за границы Тверской области — во всяком случае, Вадим знал это имя по кассетам. Миша пришёл на Викин тверской концерт. Загля­нул за кулисы, скромно представился: «Я — Миха­ил Круг, Викин поклонник. Мне очень нравятся песни в её исполнении. Я и сам пишу, пою. Тверь — мой родной город, здесь меня знают». Ви­ка признавалась, что, по-настоящему, стала Ми­шиной поклонницей только после его смерти:

— Я переосмыслила значение Михаила Круга на сцене и в жизни.

— В первое знакомство он всё сравнивал Вику с Аллой Пугачёвой, — вспоминает Вадим Цыга­нов. Как-то мы сразу с ним задружились и поеха­ли пить водку в Завидово. Миша тогда ещё пил. У него был кем-то подаренный старый-преста­рый, разбитый «шестисотый» «Мерседес». Заеха­ли к нему домой, познакомились с мамой. Зоя Пе­тровна пожарила мясо с луком. Миша сказал ма­ме несколько слов, и она поменяла ему блюдо. Ве­село было. Миша пел нам под гитару свои песни, а потом одну из них, про лебедей, подарил Вике: «Хочу, чтобы ты спела!» Вот удивительно: прошло много лет, и они исполнили эту песню дуэтом.

— Но тогда, в первое знакомство, речь о сов­местном проекте не шла?

— Нет, конечно. И позже — тоже. Миша стал су­перпопулярным артистом, но нас не забывал — приглашал на День города, на свой День рождения.

 

Однажды в цыгановском окружении появился украинский талант Игорь Слуцкий и «застрял» там надолго. Вадиму хотелось, чтобы Слуцкий написал на его стихи альбом песен в стиле рус­ский шансон. Композицию «Приходите в мой дом» Вика приняла прохладно — не очень она ей глянулась тогда. Песня лежала, пока Цыганов не сказал Слуцкому: «Ты её и споёшь». Спел Игорь и эту, и другие песни цикла «Я, видать, таким ро­дился», да не ко времени запись пришлась — грянул дефолт.

— Зато спустя 2 года, — считает продюсер, — Слуцкий воистину открылся с этим альбомом — произошёл взрыв. Песня «Приходите в мой дом «выстрелила», попала во все сборники.

 

Сказано сильно, но не совсем точно: взрыв, может, и имел место, но, случился чуть позже — действительно мощному заряду требовался на­стоящий детонатор, который сам творец заряда и подсоединил. Звонит однажды Слуцкий Цыга­нову и говорит:

— Круг слушает песню. Очень она ему нра­вится — хочет спеть.

— Это замечательно. Тем более, мы в хороших отношениях с Мишкой. Пусть приезжает: водки попьём, поговорим.

И в один прекрасный день заходит Вадим до­мой, а там Мишины музыканты с ним самим во главе хозяйничают: жарят картошку, сосиски. Тё­ща продюсера их встретила, накрыла стол. Ва­дик с Мишей расцеловались — давно не виде­лись. Сели, выпили, закусили.

— Ну, как песня?

— Очень понравилась. Давай я её у тебя куп­лю!

— Ну, блин, куплю... Я её тебе так отдам. Да­вай, лучше, сделаем ход конём: дуэтом с Викой споёте, а какие деньги заработаем — поделим.

— Ну, давай так.

—...А ещё предлагаю снять клип и показать его по ТВ.

— Да нет, Вадюх, не покажут меня никогда в жизни.

— Это — моя проблема, давай попробуем. Я спродюсирую. Если получится, мы и по деньгам поднимемся, и всё-всё изменится — и у тебя тоже.

 

Первые треки записали уже через пару дней после того разговора. Миша вновь приехал со своими музыкантами. Ира — будущая жена — то­же была с ним. Песня, что называется, легла сра­зу — «зацепила» и Мишу, и Вику.

— Я испытывала огромное удовольствие — профессиональное и человеческое, — вспоминает певица съёмки видеоклипа «Приходите в мой дом». — У Миши были потрясающие актёрские способности — могу сказать с уверенностью, по­тому что сама училась этому мастерству. Я, на­пример, работаю, только когда есть вдохновение, мне сложно включить себя (правда, и выключить тоже), а Миша зажигался моментально! Первый дубль, или 15-й — все ему были одинаково инте­ресны. Помимо всего прочего, он оказался очень тёплым человеком. И взгляд у него был такой — тёплый. Я входила в работу тяжело: свет мне не так поставили, камера не в том ракурсе, грим не так наложили — морщинка вылезла. А Миша тер­пел, и я, глядя на него, забывала, что уже полтора часа мы стоим под софитами, а свет всё ещё пра­вят, и конца тому нет.

 

Потом, когда клип на песню «Приходите в мой дом» был смонтирован, Цыганов долго бился с те­леканалами, ни за какие деньги не желавшими его показывать: неформат, плохое качество, не та песня. Сотрудники музыкального телевидения смеялись продюсеру в лицо, но тот не сдавался.

— Только на фирму АРС я раз десять приезжал разговаривать с владельцами. И вот потихонечку, помаленечку всё начало притираться, и песня жахнула — по полной программе! На концертах Миша исполнял песню «Приходите в мой дом» «на бис» — это была победа. Оба мы страшно обрадовались, оба хотели продолжения. У меня, правда, характер жёсткий, в плане: если чего-то добива­юсь, стараюсь «прикручивать». Но «прикрутить» Мишу было просто невозможно — такая глыба мощная! Бывали у нас разногласия — и творчес­кие, и финансовые, но, в конце концов, мы сади­лись, выпивали и всё решали.

 

В самом начале сотрудничества Вадим отно­сился к Михаилу, как к человеку, которым он может управлять. Ну, и, естественно, нарывался на обидки мэтра — Вике потом приходилось заступаться за Мишу. Приносит Круг свою новую песню.

— Миша, это «проходняк», — говорит Цыга­нов.

— Всё, петь больше не буду!

— Ты не обижайся. Песня-то сама по себе хо­рошая, но в альбом нужна другая.

— Вадька, вот ты бы что-нибудь сделал, а я бы сказал: «Говно»... Это не «проходняк», а песня Ми­хаила Круга. За твою-то, небось, столько не да­дут, сколько за мою.

Погудит Миша, погудит, да и отойдёт.

— А вы, — спрашиваю Вику, — за рамками клиповых мизансцен не ссорились?

— Я с ним — нет. Конечно, он мог завестись. Пару раз я его видела в чувствах гневных: он очень сильно ругал своих музыкантов — что-то там во­время не встретили. Я говорю: «Миш, как же ты, человек верующий, можешь так ругаться?!». Он согласился и моментально успокоился. Чуть позже извинился — это такая редкая для «звёзд» черта! Хотя, какие мы «звёзды»... «Звёзды» — это те, кто себя красит, перьями утыкивает. Миша при мне никогда не ругался, хотя, знаю, позволял себе.

— В моменты гнева, — вспоминает Вадим, — он мог «включить самодура», распалить себя. Но он с этим боролся. Всегда повторял: «Есть огонь, вода и медные трубы. Последнее испыта­ние — самое страшное».

 

Случались у Вадима с Михаилом и серьёзные, долговременные разрывы, вернее, был один — ме­сяца на три. Говорят, Круг сильно бранился, а под конец упёрся: «Ничего мне больше не нужно — ни­какой рекламы, никакого телевидения! Хочешь, сам вкладывай деньги». Цыганов пытался вернуть всё на круги своя: «Миша, не бывает так у партнё­ров, чтобы у тебя одного пошло, а у меня нет». Партнёрами они остались и после смерти, а вот подружиться по-настоящему так и не смогли. Впрочем, Вадим утверждает, что, чисто по-челове­чески, у них были прекрасные отношения.

— Мы всегда спорили, кто из нас более жаден. Не обязательно в плане финансов — вообще. В последние наши встречи мы стали откровен­нее. (У нас с Викой тоже есть несколько храмов, которые мы поднимаем.) И пошёл совершенно другой разговор, где, если затрагивалась денеж­ная тема, мы улыбались и говорили: «На храм!»

С ним было интересно. Человек эрудирован­ный, хорошо, глубоко знал историю. В разговоре мог играть на малоизвестных фактах. Велико­лепно рассказывал анекдоты. Водочку любил украинскую: «Першу гильдию». С ним хорошо было и попариться, и за столом посидеть, вот, только насчёт погурманить... Временами забывалось, что Миша не переносит лука и чеснока, и когда это появлялось на столе, он говорил: «Ай-яй-яй!»

— Один раз он к нам приехал, — вспоминает Вика, — и я накрыла стол такой, чисто русский: капуста, огурцы, селёдочка с лучком. Заходит Миша, видит всё это и кричит: «Убери, убери, убе­ри!» Я, чуть не плача: «Ты что, Миша, я так стара­лась: сама стол накрыла!» У меня есть повар, но хотелось в тот момент проявить себя в качест­ве хозяйки. Потом уже, когда Миша приезжал, я его угощала молоком домашним, яйцами, сыром, колбаской, пельмешками. Я говорила: «Миш, ну, как же — животик-то кругленький. Надо как-то с ним побороться». Он подтягивался весь: «Викуль, это грудь, грудь!». — «Ладно, расслабься!». Он работал над собой, старался. Люди, которые дей­ствительно любят Мишу, правильно поймут мои слова. Он у нас останавливался, парился в бане, ночевал. Иногда бросал машину прямо на терри­тории и отъезжал по своим делам. Мы у него бы­ли в качестве перевалочной базы.

— Он мог позвонить мне в любое время су­ток, — говорит Вадим Цыганов, — и в 3, и в 4 ночи: «Вадьк, ну, чё, я к тебе приеду пельмешек поесть?» У Миши было «второе дно», но не злое, как у мно­гих, а с юмором. Приходилось сначала к нему привыкать: «Вадьк, это уже другой Михаил Круг. Ты меня меришь тем, прежним, а я — другой».

 

* * *

 

От поклонников артиста не укрылось, как с каждой новой песней уменьшается его автор­ское участие в репертуаре. Это — факт, который, рано или поздно, породил бы разговоры о том, что не избежал и Михаил творческого кризиса.

— Кризис — это вряд ли, — считает Цыга­нов. — Он очень много работал. Ему было просто не до написания песен: тут альбом, там концерт. Говорил: «Вадик, надо зарабатывать деньги, пока идёт». А выбрать у него было из чего. Он, напри­мер, считал лучшим композитором Игоря Слуцкого. Это не понты и не реклама... это был просто творческий союз. Со Слуцким, но без меня, у него было несколько песен, а при моём участии запи­сано 7 вещей.

 

Об Игоре Слуцком я услышал ещё в 1998 году от менеджера студии «Союз» Владимира Панкра­това, который носился с этим проектом, как с пи­саной торбой.

— Да ты чё?! — удивляется Игорь. — Он поте­рял «минусовую»[29] фонограмму моей главной пес­ни «Приходите в мой дом», и я теперь пою на «ми­нусе», который сделал кабачный[30] музыкант.

— И вдруг, спустя несколько лет, твоя песня на стихи Цыганова появляется в репертуаре Круга...

— Я слышал от общих знакомых, что она ему сразу понравилась. Однако Миша не знал о том, что её именно я пою. Мы на какое-то время были подзабыты друг для друга: давно не виделись. А когда встретились, он сразу меня вспомнил: «Так это твоя песня?»

 

Круг и Слуцкий впервые встретились ещё в первой половине 90-х — Игорь гастролировал по Тверской губернии. Михаил привёз его в сто­лицу княжества и напоил «Афанасием» — «тогда ещё хорошим, настоящим пивом». С тех пор про­шло лет 6, а может, 7 — точно Игорь не помнит. Все эти годы Слуцкий с Кругом не пересекались: Михаил почти неуклонно рос вверх, а Игорь рабо­тал у Цыганова. («Цыганов был моим продюсером и по контракту делал с моим творчеством всё, что взбредало в голову», — вспоминает композитор.)...Песня «Приходите в мой дом» родилась в 1996 году. Слуцкий говорит, что сама Алла Борисовна просила её у Цыганова (по словам Вадима — толь­ко стихи), но песня упорно не желала никуда от­правляться: ни к Пугачёвой, ни к Кемеровскому — словно ждала Круга. И дождалась.

— Ещё сохранялись надежды, что я сам с ней «выстрелю», — вспоминает композитор. — Когда же они рухнули окончательно, я нашёл Круга. Они стали работать с Викой, снимать клип. Ну, а для меня, как для композитора, было важно, что Миша исполняет мою песню, ведь чем больше артистов её поёт, тем она дольше живёт. Круг — высший уровень в шансоне, где я могу проявить себя. Но, если вы заметили, лучшие мои песни — не блатные, а, скорее, лирические. Они доступны широкой аудитории. Ведь, что та­кое хорошая песня? Это песня, которую поёт на­род. Шансон она или рок — меня не интересует.

 

...Михаил ещё жив — стоит июнь 2002-го. Он здесь, в Твери, совсем рядом со студией «Лига», где я встретил Слуцкого. Игорю в Твери хорошо. Нра­вятся обе местные студии: «Лига» и «Салам». Люди нравятся и жизненный уклад. Игорь не любит су­еты, а в столице её много.

— У нас с Мишей несколько песен в работе, а какая из них станет хитом — время покажет. Сейчас я «зарулил», чтобы закончить одну из них, «Магадан» называется. Эта песня «выстрелит», я уверен.[31]

— А ведь раньше Круг почти все песни сам пи­сал. Теперь, вот, ты — его автор и соавтор...

— Я думаю, он мне помогает. Ну, и; во-вторых, в самом деле, считает мои песни достойными своего исполнения. Мы с ним вообще близки в творчестве, в подаче. У Миши — свой «наруленный» почерк. Важно проникнуть в слушателя. У него и, надеюсь, у меня это получается.

— Можно ли считать вас с Михаилом друзьями?

— Почему бы и нет? Мы друзья по шоу-бизне­су — это точно. Но настоящий друг у человека — один, на многие годы. В этом плане мы с ним не такие долгие друзья.

 

* * *

 

Финал совместного проекта виделся Вадиму Цыганову грандиозным: концерт «Михаил Круг в кругу друзей» в Кремлёвском Дворце Съездов, где он целое отделение пел бы дуэтом с Викой. Миша и его директора Марина и Виталий знали, что их коллектив способен собрать любой зал. Планировал Вадим снять ещё несколько клипов: ближайший — на песню «Две судьбы».

— Получается, — задаю продюсеру вопрос, — Вадим Цыганов стал неким проводником артиста русского шансона в мир официальной, большой эстрады?

— Миша был отчаянный патриот. Мужик был. Наше ТВ — это, как раз, всё наоборот. Если Викину историю вспоминать, то там были схожие про­блемы: начинали мы с ярко выраженного шансо­на (потом было много экспериментов). Есть внут­ренняя позиция: она не продаётся и не покупает­ся. Миша к себе относился больше, как к челове­ку, а не как к певцу. Говорил о своём деле не как о профессии, а как о самовыражении. По жизни у него была крепкая мужская позиция: «Надо что-то делать: дороги строить, маслобойню открыть. А то, что я сыну оставлю? Песни свои, и только?» Но в стране нашей до сих пор главенствует пози­ция другая: никакой душевности и духовности — простая коммерция и развлекаловка. К счастью, у Михаила, если и проходили весёлые песенки, то сами альбомы, по крупному счёту, обязывали к работе души, духа, задавали вектор вверх. По­слушайте его интервью последние: это — граж­данская позиция, это — боль за Россию, это — от­ветственность не только за себя, но и за следую­щее поколение... Разговоры о вере, о храмах, ко­торые надо восстанавливать, о школах.

— Творчески — качественно он изменялся? — обращаюсь к Вике. — Проделывал путь от жанро­вых зарисовок к песням о Великой России?

— Ты говоришь, а у меня аж мурашки по коже. Я думаю, наша встреча не была случайной. В то же время, как было сказано на похоронах, у Гос­пода тоже был свой замысел о Мише. В нашем совместном альбоме продолжила формирование глубокая личность Михаила Круга. Изначально он умел сопереживать, чувствовал чужую боль. Был такой талант. Миша пел для сложного контингента. Хотя, нет — для всех. У нас вся Рос­сия — большая тюрьма.

— У тебя, правда, брат в тюрьме?

— Я стараюсь об этом искренне рассуждать. Многие люди подобное скрывают. Но свободы ли­шено много людей невиновных. И я считаю, что в их числе — мой брат. Потому и говорю об этом.

 

* * *

 

Пара больших белых лебедей-шипунов, пода­ренная Кругом Цыгановым, второй год живёт у них. Фотография Миши и Вики, подкармливаю­щих пернатых, после трагедии обошла все газеты. Лебеди верны Цыгановым, хотя птицы они весьма агрессивные: выловили в пруду всех осет­ров и попросту измочалили.

— Оперились они — очень красиво! — говорит Вика. — Мы всё ждём потомства. Хотели Мише подарить эти яйца — он же стал жить в своём до­ме. То есть, этих лебедят, но пока их нет. Может быть, от горя не высидели?

 

 

ГЛАВА X

ПЕРВЫЙ «ПОПУТЧИК»

 

Огни родного городка смеяться будут надо мной,

Что слишком дорогой ценой ему плачу за свой покой

 

(В. Савосин (Ясень). «Сезон потерь»)

 

Добрый, с хитринкой, прищур глаз, разбегаю­щиеся от них врассыпную лучики-морщинки, ба­ян в руках — чем не народный персонаж?! Крас­ной рубахи не хватает и сапог гармошкой — сама гармошка в наличии. Знакомьтесь: Влад Саво­син — единственный музыкант первого состава группы «Попутчик», работающий в коллективе по сей день. Это он сидит, облокотясь на баян, рядом с будущим мэтром жанра на обложке альбома «Жиган-лимон». (Третий — клавишник Владимир Овчаров.) За лубочной внешностью и резонёрст­вом — внутренний стержень, скрытая силища, без которой группе было бы не выжить после ухо­да из жизни отца-основателя.

Влад родом из подмосковного Клина. Детство своё считает нормальным среднестатистическим. Мама работала воспитателем, библиотекарем. У папы было много разных специальностей, основная — электрик. Модное в советские време­на желание родителей отдать сына в одну из спецшкол и желание отпрыска играть на баяне счастливо совпали. Баяном Влад увлёкся в дерев­не с подачи своего дяди Саши.

— А сейчас случается поиграть для деревен­ской родни?

— В основном в Клину — на юбилеях, куда все собираются. И то, когда у меня возникают гаст­рольные паузы.

— А деревня ваша большая?

— Домов 40-50. Слободка называется, в 18-ти километрах от Клина. Там две деревни рядом — в них вся родня живёт. Сейчас уже дочку туда во­жу. И мои ровесники, с кем по деревне в детстве гонял, тоже привозят туда своих ребятишек — че­ловек 20 их там летом бегает.

— Помнишь своё первое уверенно сыгранное на баяне произведение?

— Кажется, «Одинокая бродит гармонь». Много было красивых мелодий с преобладанием баяна. Тогда на него делали ставку музыкальные деятели-народники. И правильно, надо сказать, делали. На свадьбах, днях рождения, празднест­вах он — главный инструмент. Мы привыкли считать баян, гармонь исконно русскими, а нем­цы заявляют, мол, всё пошло от их фисгармо­нии. Не хочу спорить, но наш народ считает ба­ян своим.

Музыкальную школу по классу баяна Влад Савосин закончил в Клину. А вот училища в его род­ном городе не было. Ближайшее — в соседнем об­ластном центре Твери. Савосин поступил на тео­ретическое отделение, потом перевёлся на баян. Не забывал и о спорте: с детства любил лыжи, во­лейбол, баскетбол. Преуспевал в многоборье, где основную ставку делал на лыжи. После окончания училища Влад отправился в армию: служил в дивизии имени Дзержинского. Когда вернулся, попытался закрепиться в тверском музыкальном мире.

— А почему не в московском?

— Возможно, сыграло роль желание вернуть­ся туда, где учился. А, может быть, Тверь меня в себя чуть-чуть влюбила — город мне очень нра­вился. Или мне нравился свой возраст в этом городе? У меня здесь много друзей, коллег. Получа­ется, вся большая жизнь на Тверь завязана.

 

Вхождение Влада Савосина в музыкальный мир Твери происходило в различных направлениях: он работал и в коллективах Домов Культу­ры, и в ресторанах, и на банкетах — пробовал, смотрел, искал, что ему ближе. Но нашли самого Влада. Вернее, Миша и Влад нашлись. Историче­ская встреча, положившая начало группе Михаи­ла Круга «Попутчик», состоялась... за кружкой пива в кабаке, где Влад тогда работал. Предста­вил Савосина Кругу Мишин знакомый, служив­ший в том заведении охранником. Он уже знал Михаила как талантливого автора, участника конкурсов самодеятельной песни. В тот вечер Михаил Круг впервые пел свои песни под акком­панемент гитары и баяна. На ближайшем фести­вале бардов они появились уже как дуэт.

— Выступили. Смотрим — хорошо получи­лось. Сочетание гитара-баян публике понравилось. Наверное, произошло так потому, что эти инструменты любимы народом на протяжении, по меньшей мере, столетия. Баян-гитара-скрип­ка — эта «живая» инструментальная линия оста­ётся неизменной во всех альбомах Михаила. В «Мышке» добавились духовые. Это оптимально: медь даёт мощный энергетический всплеск, скрипка трогает душу, баян — тут со стороны виднее. Плюс гитара. Звучание — народное, рус­ское, живое. Вот рецепт успеха.

 

Первым инструментом Влада Савосина был распространённый в то время «Этюд». Стоил он по тем, советским ещё, деньгам дорого — 130 руб­лей. В Клинской музыкальной школе Влад играл на «Рубине». Ну, а в Тверском училище его ждала поистине шикарная коллекция инструментов различных марок.

В руках у Савосина немецкий кнопочный «Вельтмастер» — наши баянисты играют, в основном, на немецких и итальянских инструментах, хотя отечественные по тембральным характери­стикам ничуть не хуже. Однако, они увесисты и неоправданно дороги. «Вельтмастеру» полтора года. Частые перемещения в разных климатичес­ких зонах не способствуют долгому сроку службы баяна, и практически каждый год приходится приобретать новый — не хочет музыкант пугать слушателей мерзким звуком. И всё же, сюрпризы иногда случаются.

— У меня есть дочка Арина шести лет, — рас­сказывает Влад. — Боевой такой ребёночек. Пап­ка — музыкант, поэтому растёт она с музыкой. С двух с половиной лет поёт с микрофоном. Пер­вым хитом у неё была песня «Ветер с моря дул». Од­нажды Арина увидела открытый футляр с баяном и — к нему, играть. Думаю: пальчики маленькие, авось, не сломает ничего. А она, пока я не видел, налила в баян фанты и сладкого чая. И незаметно ничего — всё ушло сквозь решётки. Наступает день концерта. Достаю баян: «А-а! Что ж такое-то?!» Половина нот не отвечает, что-то хрипит, что-то сопит. Раз — вовнутрь, а там — слой сиропа.

Такая вот несладкая музыка сладкого инстру­мента... А вообще, если верить Савосину, с баяном редко случаются казусы. Это довольно консерва­тивный инструмент. Нигде Влад его не забывает, вреда он никакого не приносит. Наоборот, на гаст­ролях, благодаря его жёсткому футляру, музыкан­там «под каждым кустом готов и стол, и дом». И стул — тоже. Можно присесть, если устал. В до­мино на нём играли в автобусе. Но, клянутся, ни в каких хулиганских целях не использовали, водку не разливали, колбасу на нём не резали.

Хуже, когда инструмент оказывается в чужих руках. Пусть на короткое время, но постоянно, это случается на гастролях. Особенно опасны для баянов аэропорты зарубежных стран. Когда кофр и его содержимое сдаётся в багаж где-нибудь в «Домодедове», там, примерно, знают, как пристроить его на ленту. Иначе было в воздушной гава­ни Нью-Йорка, куда в 2001 году гастрольный маршрут забросил Круга и Савосина. Влад со спокойной душой вверил инструмент служащим аэропорта: «В Америке-то уж учёные все — знают, как с ним обращаться». Только подумал — видит, что негритянка УЖЕ берёт его не так и на ленту багажную ставит в неуравновешенное положе­ние — торцом. Не проходит и минуты, как инст­румент делает «хлоп» на весь зал вылетов. Музы­кант поматюгался про себя на негритянку, но простил её: «Вдруг она первый раз в жизни ба­ян увидела?»

Прилетели в Чикаго и бегом на концерт. До­стаёт Влад баян, а у него вся левая клавиатура провалена внутрь: свистит, переливается немыс­лимыми звуками. Пришлось её извлекать, прилаживать на место. Играл Савосин одной правой — слава Богу, правые клавиши уцелели! Однако с баяном надо было что-то делать. Обратно в Нью-Йорк добирались самолётом той же авиа­компании, что и в Чикаго. После концерта музы­кант опять впихнул клавиатуру внутрь согласно реально полученным повреждениям, а по прилё­ту стал кричать представителям авиакомпании на всех языках: «Поможите пожалуйста! Как же это? Сдавал инструмент целёхоньким, а он при­летел вон какой!» Цивилизованным обществом глас вопиющего был услышан.

 

* * *

 

Постепенно коллектив «обрастал» музыканта­ми. Михаил предложил назваться «Попутчиком». Всем понравилось. Так оно и есть на самом деле: вместе путешествовали по гастрольным маршру­там. Концертные программы Михаила и его груп­пы оказались востребованы сразу после того, как из киосков звукозаписи и не только стали разда­ваться хиты альбома «Жиган-лимон»: где на Дне города выступить предложат, где — в ночном клу­бе, где — в ДК. Память Влада Савосина зафикси­ровала первый концерт на большой площадке: 1995 год, Белгород-Днестровский, стадион. День города. В одной программе с Мишей — Валерий Меладзе и другие эстрадные «звёзды».

Но не всегда всё было безоблачно у Михаила Круга и его группы на концертном небосклоне: случалась и безработица, которую окончательно ликвидировал директорский тандем Марины и Виталия.

— На директоров наших молиться надо, — го­ворит Влад. — Ни одна организационная трудность до меня не доходит. Значит, всё ими реша­ется.

— Лицемер он, лицемер — не верьте ему, — вклинивается смех Марины. — Человек, избало­ванный заграницей.

— Ну и что такого? Действительно, когда вы начали у нас директорствовать, я купался в Индийском океане, стрелял рыбу из подводного ру­жья и ел папайя.

— То есть, как? — удивляюсь я.

— А вот так, — отвечает Влад. — Как-то меся­цев 8 мы просидели без концертов. Я никого в этом не обвиняю: ни тогдашнюю дирекцию, ни концертные залы. Просто так было.

— Влад ещё у нас и дипломат прирождён­ный, — резюмирует Марина.

— Но семья-то не будет кормиться творчески­ми планами, — невозмутимо продолжает Савосин. — А тут как раз поступило предложение по­работать за рубежом — не музыкантом.

— А кем же?

— Менеджером, на Ближнем Востоке. В одной туристической, скажем, компании. Мои тверские и московские друзья недвижимостью там обзаве­лись. С «Аэрофлотом» мы работали: Катар, Оман, Объединённые Арабские Эмираты. Отвечали за то, чтобы экипаж самолёта был вовремя встре­чен, накормлен. Чтобы филиппинцы навели по­рядок в номерах, и пилоты могли отдохнуть. Ну, и не обходилось по вечерам без баянчика.

— Русские в Эмиратах знали, что ты — музы­кант Михаила Круга?

— Да, и были за меня искренне рады. Я же в отпусках записывал с Мишей альбомы. В Эмиратах очень жаркое лето, и я сбегал от него в Рос­сию, в Тверь. Приехал — дописал баянные партии в альбоме «Мадам». На другой год — в альбоме «Ро­за» поиграл. И как раз со второго года пребыва­ния в жарких странах стало свербить: а не обма­нываю ли я себя? Пусть здесь море, солнце, день­ги солидные платят, дочке хорошо, семья доволь­на, но тем ли я занимаюсь? И вот, чтобы обрести гармонию с самим собой, посчитал я правиль­ным возвратиться. Прилетел, а тут кризис уда­рил. Он-то все обратные перспективы и отрезал. И стал я более осмысленно Родину любить. Смешно мне уже было слушать байки о шикар­ной жизни там, если её не получилось здесь. Человеку, несущему в себе зерно невостребованнос­ти, будет плохо повсюду.

— На Родине нашлось время и место — в Ми­шиной концертной программе — и для твоего ав­торского «я»...

— Я начал сочинять ещё в училище, в армии какие-то рождались песни... А потом я Михаила услышал, и своё показалось такой ерундой, когда вот оно — гармоничное и совершенное творчество. Даже подпевать Мише мне было интереснее, чем петь свои песни... А сольный альбом — про­сто захотелось сделать самому себе подарок ко дню рождения: 33 мне исполнилось. Я взял и за­писал альбом. Это не традиционный шансон, не жёсткий, не колючий.

 

 

ГЛАВА XI

САМОЕ ПОСЛЕДНЕЕ ИНТЕРВЬЮ

 

«Ни в субботу, 29-го, ни в воскресенье, 30-го Ми­ша не давал

интервью. Получается, твоё, и в са­мом деле, последнее»

 

(Марина Шамшонкова, директор концертных программ