Здесь есть пробел в рукописи. Женщину звали Суахра, чьим отцом был Тахкони - наполовину пауни.

 Еще там были два кайова, от которых в памяти осталось только имя одного из них, Пахкотоквухте. Последним членом этой партии, чье имя дошло до нас, был призрачный команч Пукумакух.

Рейдерский отряд отправился в Техас. Они ехали в южном направлении, пока не достигли окрестностей гор, известных команчам, как Туманная Кедровая Гора, недалеко от нынешнего города Матадор, Техас. Там они остановились, чтобы освежиться и отдохнуть, подкрепившись едой и еще чем-нибудь безобидным, пока не было видно признаков каких-нибудь врагов.

Быстро был разведен костер, и его яркое веселое пламя отбрасывало   свет на место привала. Некоторые команчи были заняты приготовлением еды, а другие занимались какими-то другими делами. Дыхание Бизона, старший брат лидера отряда, удобно устроился возле костра. Старший брат, как и положено команчским братьям, вытянулся во весь свой рост и положил голову на колени ласковой жены своего младшего брата, которая с удовольствием расчесывала его длинные волосы. Подобные фамильярности и интимные сцены с участием жены команча и любого из братьев ее мужа являлись довольно обычным делом.

Обычно мужчины команчей имели больше одной жены, но  их женщины часто уравновешивали это  при определенных счастливых обстоятельствах легко возлагая на себя заботу на более чем одного мужа. Это безграничное братство считалось совершенно безобидным делом внутри семьи.

(рассказ обрывается).

 ГЛАВА 21.

ПУКУЦИНУУ: ПРОТИВОПОЛОЖНЫЕ ВОИНЫ КОМАНЧЕЙ.

 Обычай «пукуцу»  у команчей ныне исчез. Пукуцинуу  были храбрыми до крайности, даже какими-то отчаянно, безрассудно храбрыми. Эти пукуцину были противоположными воинами. Они жили в полной противоположности тому, что исповедовали остальные команчи. Происхождение этого обычая неясно, а мировоззрение этих бесстрашных воинов не было передано современным команчам. Эти противоположные пукуцинуу, вероятно, могли выставлять на посмешище самых смелых конных воинов племени, в качестве отважных бойцов, стремящихся превзойти друг друга своими проявлениями дерзости. Но в то время как подвиги ведущих воинов племени обычно вели к смерти врага или к смерти самого команча, пукуцину редко убивали врагов команчей.

Обычно пукуци нес только тыквенную погремушку. Некий команчский пукуци однажды убил и содрал кожу с воина пауни, а затем растянул кожу на земле с помощью кольев на манер того, как женщина сушит шкуру животного перед тем, как выдубить ее. Он растянул кожу пауни ночью перед типи старой женщины. Эта старуха попросила его принести ей шкуру бизона, убитого им, чтобы она выдубила ее и затем использовала как накидку.

Команчские воины, принимавшие участие в Танце Солнца, назывались куцу или бизонами. Однажды в бою с ютами два пукуцину скакали навстречу верной смерти,  сидя   вдвоем на одной лошади, лицами к хвосту своего скакуна. Они развернули коня мордой к ютам, хлестнули его и поскакали галопом прямо на врагов, потрясая тыквенными погремушками в такт своему пению. Они пели особую песню команчских воинов-пукуцину.

Последний известный команчский пукуци не сильно придерживался этого обычая; он следовал ему только в какой-нибудь подходящий момент. Этим последним известным пукуци был Черный Конь, хорошо известный команч в истории Южных равнин. Возможно, кто-то из членов его семьи убедил его отказаться от образа жизни пукуци.

  Последний команчский пукуци, Черный Конь, с женой и дочерью. Фотография сделана во время ссылки в форт Мэрион, Флорида, 1875 год. После возвращения на Индейскую территорию, Черный Конь (известный белым охотникам на бизонов как Ниггер Хорс) возглавил в 1877 году побег группы команчей в Техас. Именно к этой группе присоединился Герман Леманн, знаменитый пленник и воин апачей и команчей (примечание А.К.).

Еще в то время, когда Черный Конь практиковал обычай пукуци, была проведена Круговая  Церемония, сигнализирующая о начале войны и организации кампании против каких-то врагов. Когда различные группы воинов парадом проходили по  селению,  распевая песни своих групп, пукуци Черный Конь пел собственную песню на  своем пути через  селение. Время от времени его пение прерывалось: увидев лагерных собак, он прикладывал к тетиве своего лука стрелы и пускал их во всех собак, на которых падал его взгляд. Однажды, когда пукуци Черный Конь совершал свой такой певческий проход по  селению, он увидел старую женщину, стоявшую у костра, над которым висел котелок, полный варившегося мяса. Когда содержимое горшка начало кипеть и булькать, Черный Конь повернулся и, распевая свою песню, поехал прямо к старухе. Та крикнула ему, что он должен быть осторожен, чтобы не обжечься. Но тот, не обращая  на нее внимания, подошел к кипящему котлу, приладил к тетиве стрелу и выстрелил прямо в бурлящее содержимое. Когда он достал стрелу из котелка, то на ее зазубренном наконечнике висел кусок мяса. Этот обжигающе горячий кусок он засунул себе под ремень, поддерживающий его набедренную повязку, и, следовательно, между голой кожей  и горячим мясом не было ничего. Он непроизвольно выгнулся от полученного ожога, и было видно, как его бедра напряглись при ходьбе. Он с трудом сохранял стройность своей песни, пока мясо немного не остыло.

Старуха произнесла со смехом: «Посмотрите на его искривленный зад, он не смог бы так сделать. Да, я верю, что пукуци не чувствуют боли».

Говорили, что Кавайо намеревался стать противоположным, но так и не стал полностью пукуци. Однажды пукуци шел через  селение. Ничего примечательного во внешности этого человека не запомнилось, за исключением, может быть, того, что он нашел безжизненный плод от женского выкидыша, подвесил себе его на пояс, и в таком виде шел, распевая свою песню.

Однажды команчи сражались с ютами, которые соорудили нечто похожее на форт на берегу небольшого ручья, и их было практически невозможно оттуда выбить. Имевшие ружья юты сдерживали на расстоянии вооруженных копьями конных команчей, и собирались их контратаковать. Команчи не замечали конного пукуци, пока он не оказался почти у позиции ютов. Юты, должно быть, тоже его не видели, пока он не запрыгнул на лошадь в их форте. Юты, видимо, подумали, что их место стало слишком многолюдным, и выбежали из форта. Пукуци ударил переднего юта по голове своей тыквенной погремушкой, и та сразу разлетелась на куски,  а ее семена просыпались на землю белым ливнем. Ошеломленные юты не заметили, что команч, пробравшийся в их форт, не вооружен. Они внезапно оказались в трудном положении: конные команчи топтали их копытами своих скакунов или насаживали на копья. Никто из горного народа не ушел живым, чтобы принесли дурные вести своим людям.

Однажды враждебные арапахо пришли в место, где теперь округ Команч, и похитили лошадиный табун команчей. Их настигли примерно в двух милях к северу от места, где когда-то был парк  Крейтервилль в округе Команч. Они тоже соорудили нечто похожее на баррикаду из древесных стволов и кустов. Они тоже были хорошо вооружены ружьями, и подстрелили у команчей двух или трех лошадей. Такая точность стрельбы со стороны арапахо заставила команчей отступить. Несколько вооруженных ружьями команчей выстрелили в ответ, но большинство конных воинов  находились вне пределов досягаемости укрепления арапахо.

Через некоторое время этого неудачно складывающегося боя, послышались крики: «Вернись! Езжай назад! Не рискуй своей жизнью!» Причиной этих криков оказался команчский всадник, в котором все узнали одного из пукуцину по имени Йокома. Он галопом направил своего коня к позиции арапахо, которые немедленно открыли по нему  но это лишь  заставило Йокому     яростно стегать своего скакуна, чтобы  тот  увеличил скорость. Он во весь опор погнал коня к баррикаде из древесных стволов и кустов. Когда он стремительно въехал внутрь баррикады, арапахо  суетливо обратили свои ружья и луки со стрелами на этого команча. Пукуци быстро спрыгнул со своего коня и яростно принялся хлестать плетью своего полудикого животного по морде. При этом он, казалось, оставался совершенно безразличным к неистовым попыткам арапахо сбить его с ног. В тесном пространстве за баррикадой царила полная неразбериха, усугублявшаяся тем, что все стреляли в упор по живому врагу, который яростно хлестал по морде обезумевшего коня, отчаянно пятившегося назад внутри баррикады. Во время этих отчаянных попыток увернуться от своего мучителя, дававший задний ход конь толкал и топтал ошеломленных арапахо, которые сталкивались друг с другом в попытке  уйти с пути фыркающего коня с дикими глазами. Теперь невозможно выяснить, почему арапахо не смогли застрелить или применить другие меры воздействия на противоположного укротителя лошадей. Этот очень короткий, но очень насыщенный активными действиями эпизод в ограниченном пространстве внутри баррикады, арапахо  не смогли перенести. Они оставили в покое Йокому и бежали из своего укрепления на юг к ближайшей скалистой горе. Шестеро из спасающихся бегством арапахо были насажены на копья конными команчами, остальные забрались на вершину  ближайшей каменистой возвышенности и беспомощно стояли, наблюдая, как команчи скальпируют их еще теплых, беспомощных товарищей. Йокома, противоположный воин, изгнавший врагов с их укрепленной позиции на вершине холма таким эффективным и необычайным способом, всё ещё находился внутри баррикады после того, как враги бежали оттуда. Наш рассказчик сообщил, что затем команчи начали подавать своим неожиданным визитерам знаки руками и, в конце концов, недавние противники договорились о перемирии. Арапахо спустились вниз и завалили останки своих шестерых соплеменников камнями. Арапахо сказали команчам, что они ошиблись, приняв их за ютов, которые были двоюродными братьями команчей со Скалистых гор. Однако география места происшествия делает такую ошибку маловероятной.

Противоположный воин Йокома, безрассудно храбрый, больше остальных выделялся в зрелище, когда он руководил пением в воинском  прощальном танце. Пеквиовапит сказал, что он видел, как Йокома с большим энтузиазмом бил по сыромятной коже, служившей уходящим воинам барабаном, а его голова и тело, казалось, при этом двигались в такт музыке. Когда Хаюни, отец Пеквиовапита, услышал пение группы Йокомы, он сказал своим женам, которых в то время у него было три: «Идите и помогите моему брату, подпевайте, он уходит по тропе войны во вражескую землю». В последующие годы Пеквиовапит вспоминал песню, посвященную отъезду, свидетелем чего он был: «Так поступал мой дядя Йокома, когда он выходил на тропу войны, предполагая, что это может стать поездкой в один конец». Она так звучала: «Су-кви-пут-су-ту-ку-су-ми-ат (путь, только в один конец)».

ГЛАВА 22.

 МУБСИИУТУКО: МИРНЫЙ ПЛЕМЯННИК.

У одного команча средних лет было два племянника, один из которых был способным и активным воином. Младший племянник, хотя и достаточно способный в других делах, не видел ничего привлекательного в военных начинаниях других молодых людей племени. В то время как его сверстники охотно участвовали в войнах и грабительских налетах, младший племянник был вполне доволен тем, что он просто ходил и наслаждался мирной жизнью, которая обычно была уделом пожилых и менее активных членов племени. Его дядя и другие родственники тщетно пытались пробудить в нем воинственные чувства, чтобы он сменил  свой  мирный настрой на привычный для конного команчского воина военный образ жизни. Мирный племянник никак не хотел меняться. Он мог получить всё, что ему было нужно, не выходя на тропу войны, поэтому он  не собирался менять свои мирные взгляды на жизнь. Его родственники, ведущие привычный военный образ жизни, смотрели на своего мирного молодого родственника как на очень странного - если не очень смелого - члена семьи.      

 Однажды он плескался в ручье, медленно плавая и наслаждаясь безмятежным покоем. Пока он был занят таким счастливым времяпровождением, привлекательная молодая девушка вышла на берег ручья чуть выше него и начала готовиться для купания, по-видимому, не подозревая о его близком присутствии. Сняв с себя почти всю одежду, кроме ее самой небольшой части, которую она взяла с собой, молодая девушка с черными волосами, заплетенными в косу, вошла в воду и начала купаться. Вид привлекательной молодой женщины, и притом почти обнаженной, небрежно плескающей в воде на расстоянии в несколько лошадей выше по течению, привел к естественному результату, ибо единственное, что было в нем странное, это всего лишь его миролюбивый настрой  в воинственном обществе конных грабителей. Молодой человек произвел первые любовные увертюры, которые можно ожидать от любого здорового молодого мужчины, перед которым неожиданно появилась молодая соблазнительница. Молодой, миролюбивый команч не стал исключением, когда во время его безмятежного купания внезапно появилась дерзкая молодая женщина, совершенно игнорирующая его присутствие. Молодой человек мгновенно позабыл о своем купании и быстро приблизился к девушке, чтобы привлечь ее внимание. Однако его знаки любви были хладнокровно и решительно отвергнуты соблазнительницей  с тем же холодным выражением лица, с которым она изначально игнорировала само его присутствие в ручье. Не глядя на него, она сказала ему, что ее любовь не для того, кто никогда не слышал боевой клич живого врага. Не прекращая купания, она сказала, что, как и все остальные в  селении, знает о мирном племяннике. Может, она смягчится к нему, сказала девушка, когда он успешно поохотится за скальпами, а до тех пор – нет.

 Из этого инцидента во время купания мирный племянник, несомненно, вышел с другими взглядами на жизнь. Вскоре после того, как он получил решительный отпор со стороны черноволосой искусительницы, он вошел в типи своего дяди. На тот момент к мирному племяннику, так разительно отличавшемуся от остальных молодых людей воинственного племени, относились как к какому-то  безобидному посмешищу. Племянник сразу изложил своему дяди цель своего визита. Он сказал ему, что ему нужны   копье и боевой конь. Даже после того,  как он прямо заявил о своих намерениях, дядя какое-то время раздумывал, поскольку, исходи эта просьба от кого-то другого, это было бы обычным делом, но воинственная просьба исходила из очень необычного источника, что и заставило его крепко задуматься. Затем  племянник, который, казалось, говорил вполне серьезно, заявил, что он собирается присоединиться к военному отряду, отправляющемуся за скальпами. Участником этого отряда был его старший брат.       Дядя, до этого неподвижно лежавший на постели, теперь сел. Это казалось слишком хорошим, чтобы быть похожим на правду, так как дяде уже изрядно поднадоел его племянник, являющийся деревенским посмешищем. Он сказал, что будет лучше, если племянник получит его  боевого коня.  Также он дал своему племяннику собственное боевое копье, которое уже давно не применялось в деле. Он сказал своему племяннику, что этот боевой конь очень хорошо известен, и  когда появятся враги, другие воины захотят заполучить его для битвы. Он сказал: «Не давай этого коня никому, даже собственному брату. Береги его для себя, и сам вступай на нем в бой. Этот конь восполнит твой недостаток в военном опыте. Он предоставит тебе в бою преимущества, которых в ином случае ты будешь лишен».

После обычных приготовлений и церемоний военный отряд отправился во враждебную страну. Они ехали до тех пор, пока не добрались до реки - границы вражеских кочевых угодий. Однажды в полдень команчи остановились у ручья, где был хороший водопой для лошадей. Воины воспользовались этим шансом, чтобы отдохнуть и перекусить из собственных походных запасов. В этот момент разведчики, выдвинутые вперед, возвратились и сообщили, что вражеский военный отряд находится неподалеку и тоже ищет место для полуденной остановки. Конные воины команчей, услышав это, быстро всё бросили и стали заплетать хвосты своим боевым коням и делать другие приготовления к нападению на врага. До  этого момента спокойный старший брат мирного команча, а также   один или двое других попросили мирного племянника дать им хорошо известного скакуна его дяди. Излишне говорить, что он взял свое копье и сам сел на своего неутомимого боевого коня.

Конные воины команчей поспешили туда, где разведчики видели врагов. Они обнаружили, что вражеский военный отряд расположился на отдых, ничего подозревая об опасности. Следовательно, команчи застали врасплох своих врагов, потерявших бдительность во время их полуденного отдыха. Команчи почти сблизились с ними, прежде чем они поняли, что происходит. Сначала произошла бешеная схватка за их лошадей, а затем враги в беспорядке бежали, чтобы обрести безопасность, которая сегодня заключалась только в любом расстоянии, разделяющим их и преследующих их команчей. Какое-то время враги отступали компактной группой, но затем, когда те из них, которые имели более быстрых скакунов, оказались впереди остальных, отступающая группа вытянулась в длинную цепочку, и отставшие, имевшие более медленных скакунов, оказались совсем близко от блестящих наконечников команчских копий. В этот момент  уже совсем не мирный племянник  ехал вслед за лидерами, возглавляющими   атаку, но когда действие приняло форму безумной погони, его конь, получив полную свободу действий, стал легко настигать вожаков. Затем, поравнявшись с ними, он сделал рывок, и расстояние между самым задним врагом и   острием  копья его наездника  стало неумолимо сокращаться. Умудренное боевым опытом животное переместилось вправо, усложнив задачу врагу по собственной защите. Когда всадники сблизились на расстояние удара, команч сделал выпад копьем и сбросил незадачливого врага на землю. Он проехал мимо лошади без всадника, чтобы таким же способом пронзить следующего врага. Он повторил это действие еще два раза в согласии с команчской традицией, когда тот или иной поступок совершается «очень точное» число раз: четыре. Команчское слово, означающее четыре: хаярквету; точно – коквету. В результате четверо вражеских всадников были насмерть заколоты  копьями и сброшены на землю для дальнейшего скальпирования, но для этого потребовался самый быстрый конный команч из остальных.

 Лидер военного отряда остановил преследование, и конные воины команчей начали готовиться к возвращению домой с победой, дававшей им право на проведение скальповой победной церемонии, так как они не понесли никаких потерь. Когда  показалось родное селение, лидер военного отряда предоставил ранее мирному племяннику самое почетное место. Перед торжественным въездом в селение  воины выстроились в линию со своим вождем в  центре, а герой похода занял почетное место впереди линии на несколько лошадиных корпусов. Были произведены в воздух несколько выстрелов, оповещающих  жителей  лагеря, что воины возвращаются с победой и без потерь. Когда эхо от выстрелов улеглось, воины запели одну из своих приводящих в трепет победных песен, означающих победоносное возвращение конных воинов. Распевая на ходу песню, воины на скаку приближались к окраине лагеря, а герой похода ехал на почетном месте впереди всего военного отряда, выполняя на своем скакуне зигзагообразные движения. Молодые женщины поспешили навстречу победоносным воинам и, сев им за спины, начали подпевать им в их песне. В некоторых случаях даже по две женщины разместились за спиной одного воина.

До дяди двух братьев быстро дошла весть о том, что его младший племянник возвращается на первом почетном месте начавшейся скальповой церемонии. Эта новость была слишком хороша,  чтобы поверить  в нее. Он сказал, что воины просто жестко насмехаются над совершенно  неопытным    в военных делах молодом человеке. Даже когда  женщины собрались в его типи, выполняя женский танец  в церемонии Вымогательства, он еще отказывался верить. В конце концов, настал момент, когда лидер военного отряда лично рассказал ему о том, что произошло во время экспедиции. Женщины уже исполнили большую часть церемонии  Вымогательства, когда он, наконец, поверил, что всё происходящее не является розыгрышем, сбросил с себя одеяло и с большим энтузиазмом присоединился к танцу, гордый за своего младшего племянника. Когда лидер военного отряда рассказал ему о подвигах его племянника, дядя энергично и страстно присоединился к танцу, отбросив в сторону тщательные подготовки. Он даже не привел в порядок свою провисшую набедренную повязку, что вызвало недоумение среди танцующих женщин. «Почему ему никто не  скажет? Он выглядит очень непристойно, нельзя находиться с ним рядом», - сказали они. Дядя был слишком счастлив, чтобы заметить, что танцующие женщины стараются не смотреть в его сторону. Гордящийся своим племянником дядюшка  не пропустил ни одной части церемонии. Он даже пошел к своему типи и сказал женщинам своей семьи, чтобы они сняли стопорные колышки, подняли покрытие и подперли его раздвоенными шестами. Это была высшая степень проявления благородства в команчской традиции, означавшая, что семья героя приглашает любого, кто хочет помочь самому себе и взять в типи всё, что ему понравится. Испытывающая законную гордость семья не хотела, чтобы в типи что-то оставалось – всё было роздано в честь героя.

По словам рассказчика, молодой племянник обрел юную соблазнительницу, - ту самую, купавшуюся рядом с ним в реке, околдовавшую его своими чарами и смешавшую все его планы на спокойную жизнь.      

ГЛАВА 23.

СХВАТКА ВОЕННОГО ОТРЯДА КОМАНЧЕЙ С КАВАЛЕРИЕЙ.

 Команчские конные воины-грабители, бродившие по Техасу, при столкновениях с группами белых всадников – военными и вооруженными поселенцами – довольно быстро находили, что те не в состоянии выдержать бой на ближней дистанции. Эти белые в армейской униформе, какими бы они грозными не выглядели при своем появлении, когда они, горланя и размахивая оружием, вступали в бой, то в большинстве случаев не выдерживали ближнего боя. Они пускались в неистовое бегство: каждый сам за себя; бежать, как можно быстрей. Как только их лидер выбывал из строя ввиду его ранения или гибели, или будучи просто сброшенным с  лошади, всё численное преимущество техасцев, являвшееся обязательным условием для придания им смелости, сходило на «нет». Команчам не был известен ни один случай, когда бы техасцы пытались защитить, спасти или оказать любую посильную помощь своему лидеру, смертельно раненому или выбитому из седла пулей или кизиловой стрелой на их глазах.

Вид их беспомощного лидера неизменно и полностью подрывал боевой дух у белых, и никогда у них не возникало спонтанного желания отомстить за него. Команчи, находившиеся в поисках добычи, считали этих белых техасцев чем-то вроде шумовой помехи, которую время от времени приходилось убирать. Эти техасцы могли представлять собой опасность, но недостаточно серьезную для того, чтобы созывать многочисленный военный отряд для широкомасштабной экспедиции. Напротив, команчи ощущали себя вполне защищенными, когда перемещались по Техасу в небольших конных или пеших группах, вряд ли когда-нибудь насчитывавших больше десяти человек, и были нередки случаи, когда команчский воин отправлялся в Техас, взяв с собой в качестве спутника только собственную жену или какую-нибудь другую женщину. Иногда, если он представлял убедительные доводы жене другого человека,  она составляла ему компанию в его поездке в Техас. В этом случае воин и его спутница подвергали себя наибольшему риску, и их опасное приключение не заканчивались, когда они возвращались из Техаса, а повисало (неразборчиво).

Ниже приводится рассказ об одной из таких поездок в Техас, которую совершили некоторые команчи во главе с Намавади. Участники этого отряда, за исключением  Намавади, еще не нашли для себя лошадей в Техасе и передвигались пешком, а за ними уже какое-то время следовала конная группа солдат в синих мундирах. Настал момент, когда вождь сказал своим людям: «Остановимся и дадим бой этим солдатам в синей одежде».

Предводитель был уверен, что если они сейчас примут бой, то нанесут поражение врагам до того, как эти конные солдаты вымотают пеших команчей. Он сказал это своим последователям, и добавил, что им придется возвратиться назад в подходящее для засады место. Это было необходимо сделать, чтобы пешие команчи смогли противостоять кавалеристам. Команчи по собственным следам вернулись к обозначенному их лидером месту засады, где они спрятались и стали поджидать продвигающуюся по их тропе кавалерию. Им не пришлось долго ждать появления синих всадников, двигавшихся галопом во главе  со своим командиром, державшим саблю в руке. Когда солдаты, ничего не подозревая, въехали в ловушку, команчи внезапно раскрыли себя. Они атаковали, стреляя из луков, а их лидер Намавади, будучи единственным всадником с их стороны, находившийся впереди остальных команчей, быстро ездил туда-сюда, пытаясь вызвать на бой какого-нибудь неповоротливого кавалериста в синей одежде. Его напористость и тот факт, что он был единственным команчем, сидевшим в седле, привлекли к нему основное внимание солдат. Большая часть кавалерийского огня была направлена на него, и вскоре одна из пуль с вражеской стороны ударила в голову его лошади и свалила ее наповал на полном ходу. Скакун упал, а его наездник перекатился через его голову и на секунду потерял сознания от удара    головой о землю. Но в следующее мгновение лидер команчей быстро поднялся на ноги и машинально собрал разбросанные стрелы и лук. Офицер, с саблей в руках и стоя в стременах, храбро бросился в атаку на ошеломленного вождя команчей, который быстро убегал от солдат, стрелявших ему вдогонку. Через его затуманенное сознание к нему пробился предостерегающий крик со стороны его последователей: «Он почти догнал тебя, стреляй в него!». Это моментально вывело его из оцепенения, он повернулся лицом к своему противнику и приладил стрелу к тетиве своего лука. Когда кавалерийский командир бросился в атаку с поднятой саблей, голова его коня лишь частично защищала его от нацеленной на него стрелы вождя команчей, который    спустил тетиву своего лука, когда командир кавалеристов оказался от него на дистанции лошадиного корпуса. Кизиловое древко вонзилось в шею коня, рядом с его плечом, заставив его резко отклониться в сторону, в результате чего всадник тяжело рухнул на землю прямо под ноги лидеру команчей. Тот быстро схватил кавалерийскую саблю, выпавшую из руки ее владельца, и на этом земная служба доблестного кавалериста завершилась. Большинство его подчиненных, которые, как обычно, издавали много безобидных криков и выстрелов, вырвались из ловушки беспорядочной толпой, и никто из них даже не удостоил взглядом своего павшего командира. Команчи поймали раненого кавалерийского коня  и вынули вонзившуюся в него стрелу, при этом немного повозившись с наконечником, крепко застрявшим в кости. Лидер команчей, поразивший этого коня, заслужил право собственности на него, поэтому он взобрался на него, хотя поначалу это выглядело неубедительно. Засада оказалась очень эффективной в плане того, чтобы войска отказались от дальнейшего преследования или любых контактов с небольшой группой команчей во главе с Намавади. Несмотря на то, что команчи захватили   не так много кавалерийских лошадей, как они рассчитывали, все они вышли из схватки без единой царапины. Боязливые последователи павшего кавалерийского командира, одетые в синие мундиры, остановились  на безопасной дистанции. Теперь они вновь почувствовали себя достаточно храбрыми для того, чтобы делать угрожающие жесты под вокальный аккомпанемент в виде резкого, неприятного для слуха, булькающего (неразборчиво) гомона, в сторону команчей, забирающих с тела убитого офицера его оружие и различные сувениры на память.  

ГЛАВА 24.

АТТОКНИ ПОЛУЧАЕТ ПОЛОВИНУ СКАЛЬПА.

Аттокни, верхом на лошади, рано утром был послан его военным отрядом на вершину лысого холма, чтобы на восходе солнца провести наблюдение на предмет обнаружения врагов. Когда он приблизился к холму, то замедлил ход своего скакуна, чтобы осмотреть подножье холма. Когда он медленно и осторожно продвигался к холму, то внезапно увидел двух всадников, тоже приближавшихся к холму, но с другой его стороны. Аттокни остановился, скрытый  из поля зрения этих двух неопознанных всадников, которые, очевидно, не предполагая или не зная о наличии поблизости другого разведчика,  почти друг за  другом  начали  подъем к вершине лысого холма. Аттокни пристально наблюдал за ними, когда оба всадника внезапно его заметили. От неожиданности тот всадник, который находился слева от Аттокни и впереди второго всадника, резко осадил своего скакуна, отчего тот встал на дыбы. В   то же время второй всадник хлестнул плеткой и ударил пяткой своего скакуна, отчего тот сделал прыжок в сторону передней лошади с всадником на ней. Это быстрое движение вынудило всадника, находившегося слева от Аттокни, развернуть свою лошадь и начать быстрый спуск по склону холма. Второй всадник последовал за первым. Отрывистый стук копыт и щелчки  плеток сопровождали это ранее утреннее действо. Когда два всадника быстро скрылись за деревьями и кустами у подножья лысого холма, Аттокни поспешил за ними, чтобы выяснить всё, что можно. Он  немного проехал и вновь насторожился, чтобы избежать любой случайности, а затем увидел двух лошадей, стоящих вместе без всадников. Он подъехал ближе и увидел воина, сидящего на земле под лошадьми и наблюдающего за его приближением. Аттокни медленно слез со своего коня, но воин на земле даже не пошевелился, чтобы просто встать. Когда Аттокни оказался достаточно близко, он увидел, что сидящим на земле воином был команч, который, на самом деле, преследовал, убил и оскальпировал конного разведчика осейджей, а теперь беззаботно сидел возле трупа, наблюдая за Аттокни. Затем два конных воина команчей поприветствовали друг друга, и тот,  который сидел на земле, поднялся на ноги и протянул Аттокни скальп злосчастного осейджа. Когда Аттокни взялся за него своей рукой, другой команч разрезал его пополам, любезно поделившись с ним скальпом своей жертвы. После обмена информацией два конных воина вернулись к своим военным отрядам.

ГЛАВА 25.

 ДРУЖБА КАЛЕКИ СО СЛЕПЫМ.

Нокансух, покалеченный (хромой) команчский воин был очень хорошим другом совершенно слепого человека примерно его возраста. Покалеченный, но отважный воин, рассказывал истории о своих многочисленных приключениях, в которых его слепой друг находил для себя отраду.

Каждый раз, возвратившись  из военного похода или грабительской экспедиции, Нокансух шел к своему слепому другу и рассказывал ему всё, что  с ним произошло. Однажды, после того, как Нокансух рассказал об особенном успехе в своем предприятии, его слепой друг попросил Нокансуха взять его с собой в следующую военную экспедицию.

Нокаенсух согласился выполнить просьбу своего друга. Они вместе отправились с военным отрядом, который направился на север, в страну враждебного племени. Когда военный отряд прибыл туда, в один прекрасный день два неполноценных друга, Нокансух и слепой, были посланы в разведку. Еще до рассвета два разведчика вскочили в сёдла и отправились в путь. Они ехали, пока не достигли холма, который был самой высокой точкой в этом районе. Они спешились в стороне от холма, спрятали своих лошадей и пошли к нему пешком. Они не стали подниматься на самую вершину, а залегли в высокой траве недалеко от нее. Солнце взошло уже высоко, а они всё ещё лежали в своем укрытии. Нокансух осматривал окрестности в поисках столбика  дыма или других признаков присутствия человека. Он не видел ничего подозрительного, когда его слепой друг, чья компания так хорошо помогала скоротать время в родном лагере, воскликнул: «Лошадиные копыта!». Прямо из-за гребня холма, из места, где Нокансух не мог ничего разглядеть, возник конный осейдж. Два команчских разведчика, вжались в землю, как только они могли, и Нокансух прошептал своему другу: «Это осейдж».

 Вражеский всадник въехал прямо на вершину холма и оттуда начал осматривать окрестности. Прошло довольно много времени, когда он, видимо, убедившись, что всё чисто, начал слезать со своей лошади. Нокансух шепотом информировал своего напарника о том, что делает враг, описывая каждое его движение. Ничего не подозревающий осейдж, теперь, судя по всему, собирался послушать звуки окружающей среды. Он повернулся спиной прямо к странной паре команчских разведчиков и присел на корточки. Хромой Нокансух, находившийся к осейджу с подветренной стороны, прошептал своему слепому напарнику: «Я хочу напасть на него». Его друг быстро ответил: «Я иду с тобой. Дай я схвачусь за твою набедренную повязку».

 Таким образом, когда Нокансух ползком пробирался к сидящему на корточках осейджу, его друг полз следом за ним. Они подобрались к нему поближе, а затем броском преодолели последние несколько шагов, толкнули его лицом вперед, быстро зарезали его и оскальпировали. Команчи забрали его лошадь и всё остальное, что им было нужно, а затем вернулись к военному отряду и рассказали о происшествии.

 ГЛАВА 26.

НАРУШЕНИЕ НА ТАНЦЕВАЛЬНОЙ ПЛОЩАДКЕ.

Какое-то северное племя пришло навестить команчей в двух или трех милях к юго-западу от нынешнего Анадарко, Оклахома, и полумиле южнее места впадения Хог-Крик в реку Уошита. Индейцы из этого племени тоже собирались принять участие в празднике. Они установили шест в рамках танцевальной церемонии и сказали команчам, что любому зрителю запрещено проходить между этим шестом и обозначенной площадью. На протяжении всего праздника хозяева не заходили на территорию, на которую северные посетители наложили   табу. Всё шло нормально, и никто из гостей, певцов, танцоров и зрителей не видел старого конного команча, пока он медленно не подъехал к запретной части церемониальной площадки. Прежде чем кто-либо успел подать голос, он въехал в запретную зону, и не просто въехал, а беспечно пустил своего пони медленным шагом прямо через эту зону. Никто из ошеломленных участников церемонии не успел даже   двинуться с места. Только после того, как старик уже миновал их табуированную зону, гости пришли в себя настолько, что некоторые из них бросились за ним. Они его быстро догнали, схватили коня за поводья, остановили и повели его вместе со своим наездников обратно на церемониальную площадку. Из уважения к гостям Вусипуи, готовый к драке, отреагировал на это снисходительно. После долгих переговоров на повышенных тонах, представитель гостей сказал принимающей стороне, что старый конный команч совершил серьезное нарушение их правил проведения церемонии. Теперь лошадь старика, вся его одежда и другие вещи, которые были с ним или на нем в тот момент, когда он проезжал через запретную зону, должны были отойти  гостям в качестве платы за вред, нанесенный им. Пацоконеки, вождь команчей, попросил объяснить это старику, который спрашивал: «Что они со мной делают?». Гости, державшие его коня за уздечку, даже и не думали отпускать ее. Их представитель объяснил словами и жестами, что они могут дать старому команчу шанс на то, чтобы спасти свое имущество. Один из их главных воинов должен рассказать о сражении, и если любой команч расскажет о своем сражении, в котором он превзошел в храбрости этого гостя, задержанный старик будет отпущен со своими вещами и лошадью. Тогда вождь команчей Пацоконеки сказал Вусипуи о причине его задержки и возможном наказании. Также он ему сказал, что следует предпринять, чтобы устранить эту проблему. Представитель гостей дал понять, что любой из присутствующих команчей может рассказать об своем сражении, но Пацоконеки ответил ему, что Вусипуи сам расскажет о своем личном деянии. Всё это было объяснено старому команчскому воину.

И вот, гости поручили одному из своих воинов рассказать о военном подвиге, что тот и сделал с нескрываемой гордостью, поскольку это и действительно было дерзким деянием. Затем, когда собравшиеся с ожиданием посмотрели на старого Вусипуи, он начал рассказ о собственном военном подвиге. Он сказал о том, сколько времени прошло с тех пор, и сообщил о месте действия, о людях, вовлеченных в него – команчах и их врагах. По иронии судьбы, этими врагами оказал<