Последние четыре записи не имеют отношения к сражению на Макллелан-Крик.

ГЛАВА 17.

 БИТВА ПРИ ЭДОУБИ-УОЛЛС (1874 год).

«Куана» означает благоухание, аромат, вонь. Как это обычно имеет место с именами команчей, слово является лишь малой частью настоящего имени этого метиса.  

Этот метис не получил имя в бою, а был назван команчами в честь реального случая, в котором участвовал указанный человек.

Реальным случаем был акт любви. Указанный человек сказал своей даме любви, что его нерешительность связана с неприятным запахом, но та заверила его, что, «как бы неприятно не было, это безвредно». Так он получил имя Куана.

Куана  провел Круговую Церемонию, когда готовился отомстить за родственника, убитого в Техасе. Даже охотничьи поездки были свернуты. Никто не должен был охотиться, кроме определенных моментов, когда охота должна была проводиться коллективно.

Куана попросил  помощи не только у некоторых команчей, но и у некоторых шайенов. Команчи объединились с шайенами. Пеквиохапит находился среди воинов, пошедших с Куаной. Члены военного общества команчей Тедапукунуу наблюдали за тем, чтобы ни один воин не отступил от взятых на себя обязательств. Члены этого общества подталкивали отстающих, поступая жестко с каждым таким уклонистом.

Аттокни видел, как   Тедапукунуу свалили на землю типи одного уклониста. Они также забрали всех его лошадей. Пожилой человек узнал Аттокни, который стал свидетелем демонстрации власти военного общества конных воинов. Он заметил его и позвал: «Я тоже старый для войны, у меня слишком много детей, но я всё ещё подчиняюсь этому обществу».

Аттокни был не только членом другой группы, но и другого общества,Тувинуу, и он не мог помочь Махситу. Эти очень воинственные Тедапукунуу принимали непосредственное участие в организации экспедиции Куаны. Махсит, чей типи они разрушили, тоже принадлежал другой группе, пенатека. Бесполезно протестующий Махсит остался без типи и лошадей.

Известие о жестком обращении с Махситом достигло ушей Исахабита, вождя пенатека. Этот вождь немедленно последовал за экспедицией, догнал ее и потребовал вернуть лошадей. Тедапукунуу отклонили требование, и когда вождь пенатека рассвирепел, один из их членов, молодой воин по имени Пахвотиво, сильно отхлестал его лошадь и его самого. Пеквиохапит, кто тоже был членом общества Тедапукунуу, видел, как взлетает и падает рука Пахвотиво, когда он бил Исахабита. Вождь при этом плакал от злости и обиды за такое унижение, но он был беспомощен в окружении воинственных Тедапукунуу. Куана, кто был лидером этого военного отряда, быстро подъехал к месту происшествия и вмешался. Он сказал, что лошадей следует отдать Исахабиту,  и тогда ему позволили их забрать.

Воины, которые проигнорировали запрет на охоту, лишались  своей добычи. Нокансух   был очень бесстрашным, пожилым воином, несмотря на  то, что сильно хромал из-за искалеченной ноги. Он отъехал от отряда в сторону, убил бизона и разделал тушу. Затем он погрузил мясо на лошадь и вернулся обратно к военному отряду. Воины из общества Тедапукунуу видели, как он подъезжает с грузом мяса. Они поехали к нему, чтобы забрать мясо. Когда они подъехали и начали разрезать ремни и веревки, удерживающие мясо, Нокансух   поднял руку и сказал им: «Подождите, вы, молодые воины, подождите! Однажды, по пути на север, на реке Симаррон, я встретил врага из племени осейджей и при свидетелях оскальпировал его живым, невредимым и наблюдающим за мной. Я уехал, оставив его жить после того, как я снял кожу с его головы таким образом, чтобы он выжил и рассказал об этом. Сейчас, если среди вас найдется кто-нибудь, кто сможет рассказать о своем боевом действии, которое может превзойти  моё, вы можете забрать мое мясо». Воины Тедапукунуу, после безмолвного ожидания, медленно уехали, оставив Нокансуху   его мясо. 

 Нокансух, попрекая воинов общества команчей-квахада Тедапукунуу в том, что они не могут сравниться с ним в военных действиях, рассказывал о стычке, которая произошла раньше и где-то далеко в стороне от бесславного предприятия на Эдоуби-Уоллс.  Нокансух, Пеквиновосару и двое или трое других были поставлены во главе  группы команчей, отправившейся на охоту за скальпами осейджей. Для этого несколько из них должны были проникнуть в селение осейджей и убить одного или двоих врагов. Когда другие осейджи начнут преследовать этих команчей, они должны были втянуть преследователей в засаду остальных команчей, ожидающих на некотором расстоянии. Скакуны преследующих осейджей будут уже изрядно запыхавшиеся, когда подъедут к месту засады, и их наездники станут легкой добычей  воинов, лежащих в ожидании. План сработал. Несколько  "искусителей" убили воина осейджей на краю селения, и обуреваемые местью его соплеменники почти без промедлений кинулись за ними в погоню.       

 Воины приманки привели преследующих их осейджей прямо в засаду основного отряда. Когда команчи из основного отряда атаковали, Пеквиновосару быстро развернул свою лошадь, чтобы присоединиться к атаке. Нокансух  тоже развернулся, чтобы атаковать. Осейдж,  ехавший впереди других  своих соплеменников, повернул обратно, в сторону селения, свою почти выдохшуюся лошадь, но она поскользнулась при резком развороте и упала, а ее наездник скатился в узкую, небольшую канаву в земле. Лошадь перевернулась и почти полностью накрыла своей массой осейджа в канаве. Видна была только его склонившаяся голова. Убогий Нокансух   спешился, прыгнул к безнадежно застрявшему воину осейджу и снял с него скальп, в то время как тот мог только беспомощно наблюдать. Позже, когда было заключено перемирие между команчами и осейджами, эти два соперника были представлены друг другу. Осейдж спросил, был ли Нокансух   калекой, когда он скальпировал его, так как команч заметно прихрамывал. Тот ответил ему, что в то время он хромал еще сильней, чем сейчас.

«Почему ты не убил меня?», - спросил осейдж. Нокансух   ответил: «Если бы я тебя убил, ты бы не стал моим свидетелем».

 Кверербитти, младшая сестра Чиверса, участвовала в религиозной церемонии, предшествовавшей отъезду команчей на Стейкт-Плейнс. Она сказала, что очень многочисленное сборище конных команчей, - как мужчин, так и женщин, - следовало указаниям знахаря Кенотасовита (Исатаи). Команчи собрались вокруг высокого шеста, врытого в землю. Самый верх шеста имел форму креста. По сигналу знахаря конные команчи начали петь и ездить вокруг распятия. Кверербитти  научила своих внуков песне, которую она пела с другими команчами, когда они ездили вокруг врытого в землю шеста с крестом наверху. Люди, находившиеся ближе остальных к установленному в центре шесту, перемещались медленно верхом на  лошадях. Те команчи, которые были дальше от шеста, перемещались быстрее. Очень плотное облако пыли стояло над процессией, поскольку всадники на самом краю вращающейся массы человеческой и лошадиной плоти, ездили намного быстрей, чем вращающаяся и поющая толпа, расположенная ближе к шесту.

Команчи вместе с шайенами поехали на запад, на Стейкт-Плейнс. Решение, которое почти не вызывало сомнений у руководства экспедицией, привело к унизительному отпору сотен конных воинов со стороны низменных сил - скрытых в глиняных постройках охотников на бизонов во главе с Билли Диксоном. Куана использовал круговую церемонию, чтобы собрать большие силы команчей и шайенов. Таким образом, очень грозная группа воинов откликнулась на его просьбу о помощи. Кроме этого, на его стороне были высокие организаторские способности знахаря Исатаи, так же известного, как Кенотасовит.

Сила, которая могла дать отпор любому военному подразделению на границе, посланному против нее, была направлена на кучку надежно укрывшихся охотников на бизонов, которые перестреляли около двух десятков конных воинов, без толку усеявших своими телами пространство вокруг построек. Деморализованные воины разделились и возвратились в резервацию.

Духовный лидер военного отряда Кенатосавит пообещал перед атакой, что огнестрельное оружие станет бесполезным, так как из него невозможно будет выстрелить. Неизвестно, как много воинов поверило ему, но один из них, Аттокни, по-видимому, не очень принял на веру это обещание. За день, или около того, до атаки на охотников на бизонов в их глинобитных лачугах, Аттокни, который совсем недавно приобрел хороший, красиво отделанный пистолет, заметил антилопу с уязвимой дистанции. Аттокни был известен за  свою меткость в стрельбе из огнестрельного оружия. Он прицелился в антилопу, выстрелил и сразил ее наповал. Через некоторое время он вдруг осознал, что его пистолет, который не должен был стрелять, не только выстрелил, но и сразил антилопу наповал. У него не выходило из головы обещание знахаря, пока он разделывал и готовил на огне сочную мякоть антилопы. К тому моменту, когда Аттокни уселся, чтобы насладиться очень вкусным блюдом из жареной плоти антилопы, он решил для себя, что обещание Кенатосавита имеет отношение только к огнестрельному оружию врагов.

ГЛАВА 18.

ПОСЛЕДНИЙ ТАНЕЦ СОЛНЦА; ПОСЛЕДНИЙ  НАБЕГ (26 июля 1878 года).

Последний Танец Солнца состоялся у команчей севернее форта Силл, около съезда на Медисин-Парк.   Пацокотоховит был тогда священником. Эситой тоже там присутствовал.

Полагая, что нужно ждать неприятностей,  Пацокотоховит послал свою мать за винчестером с латунным кожухом ствола, чтобы она принесла его к месту проведения Танца Солнца. Вначале она пришла без винчестера, и теперь он послал ее за ним.

Солдаты прибыли к месту проведения  Танца Солнца до того, как она вернулась, и открыли огонь по невооруженным танцовщикам, убив всех, кроме  Пацокотоховита, который потом пришел в госпиталь в форте Силл.  

▶▶▶

 Пасева и  Пацокоховит отправились из форта Силл в налет на запад Техаса, и обнаружили там новых многочисленных поселенцев. Когда они возвратились домой, их сначала посадили в тюрьму, а затем отправили рубить дрова на гору Шеридан.  Пацокоховит зарубил топором их десятника, и индейцы снова отправились на запад Техаса. Коея, Асетама, Нахвац   и другие присоединились к несгибаемым команчам в этой их последней экскурсии. Всего в группу вошло около двадцати конных воинов.

 В  один из дней Пасева неожиданно нагнал какого-то белого человека, который прицелился и выстрелил в него, но промахнулся. Пасева ответил выстрелом, но тоже неточно. Белый снова прицелился, и снова промахнулся. Когда Пасева перезарядил и прицелился, белый громко вскрикнул и упал, спрятавшись за небольшим скоплением кустарников. Пасева выстрелил в ту сторону и поразил белого, который находился в двух или трех шагах от кустов, убив его наповал.  

Когда упрямцы вернулись в форт Силл, Пасева предстал перед судом за это убийство, но был оправдан.      

  (По крайней мере, одна страница этого рассказа отсутствует).

Большой военный отряд кайова во главе с Большим Луком и Кучей Медведей запланировал идти к Скалистым горам, чтобы сразиться с ютами. Куча Медведей был жрецом  Танца  Солнца кайова. Около двух десятков команчей-ямпарика присоединились к этому многочисленному военному отряду кайова. Лидером этих команчей был Иситупери. Среди других присоединившихся команчей были Аттокни, Иситойя, Чиверс, Исаросавит, Павунард и Тишкодди. 

Конный военный отряд закончил последние приготовления и отправился на запад. Он еще не доехал до гор Вичита, когда команчи наткнулись на бурого медведя. Это вызвало веселое оживление, и некоторые команчи окружили напуганное животное и начали его дразнить. Медведь какое-то время пытался бежать, но затем, осознав бесполезность своих попыток, остановился и, прислонившись спиной к большому дереву, храбро повернулся к своим мучителям, чтобы дать им бой. Несмотря на то, что воины имели много огнестрельного оружия, кроме луков, стрел и копий, они не собирались убивать уставшее и рассерженное животное. Они развлекались тем, что приближались   к зверю как можно ближе, а затем ловко увертывались от опасных ударов когтистых лап.   Команчи знали о патологическом страхе своих компаньонов кайова в отношении медведей, но им почти не было дела до этих суеверий или верования. Для команчей медведь был всего лишь четвероногим пушным зверем, с которым можно было позабавиться, как в этот раз, или который мог дать им много мяса, если  бизонов, оленей и другой дичи не было обнаружено на охоте. Для них медвежатина была более подходящей едой, чем собачье мясо, которое очень любили кайова. Аттокни был близко знаком со многими кайова, знал их верования и мог понимать и разговаривать на их языке. У его сводных брата с сестрой родной отец был кайова. Он был хорошо знаком с верованиями кайова, поэтому не участвовал в травле зверя, но оставался при этом в стороне в качестве заинтересованного и, по его словам, удивленного зрителя. Снова и снова сердитый и рычащий зверь едва не вонзал когти в очередного команчского всадника, который на своем проворном животном подъезжал почти к его груди. Из-за того, что мулы не были такими же ловкими и быстрыми, как скакуны, внимание Аттокни привлек один воин, сидевший на белом муле. Это был воин кайова, которого команчи знали  под именем Нукари, а сами кайова называли его Джинтих. Он должен был чтить верования своего   народа и не должен был даже приближаться к сцене травли, но вместо того, чтобы в спешке и ужасе бежать от этого места, Джинтих щелкнул поводком по своему белому, ушастому, мотающему хвостом мулу и поехал прямо на рычащего медведя. Некоторые кайова нашли объяснение шокирующему поступку Джинтиха тем, что у него были родственники среди команчей. Когда команчи, находившиеся ближе всех остальных своих соплеменников к медведю, увидели, что кайова верхом на муле едет прямо к ним, они тут же осознали весь юмор ситуации и быстро разъехались в стороны, освобождая достаточно пространства  для того, чтобы Джинтих мог претворить в жизнь всё, что у него было сейчас на уме. Команчи с интересом наблюдали за тем, что кайова собирается делать: он мог почтительно поклониться зверю или что-нибудь пожертвовать ему; кайова и медведь могли начать гортанный разговор, или кайова, сидящий на белом муле, мог выкрикнуть причитания или проклятия, выразив, тем самым, свое недовольство таким неуважением к зверю. Когда Джинтих приблизился к рычащему, пускающими слюни медведю, он не поклонился и не запричитал – всё, что он сделал, это быстро подъехал на своем муле к разозленному животному и ударил его по челюстям своим крепким луком. Медведь моментально ответил ударом когтистой    лапы по жесткому хвосту мула, нанеся  ему   серьезные раны. Мул сразу как-то обмяк и так яростно взбрыкнул своим задом, что это могло сбросить любого безбашенного наездника, но, несмотря на то, что голова Джинтиха резко мотнулась в сторону, он удержался в седле и ликующе прокричал «ааа-хей!», направив свой лук прямо на солнце, отмечая, таким образом, свой «ку», который он посчитал на затравленном буром медведе. Когда команчи решили, что они достаточно  позабавились, они убили медведя и разделали его тушу. Ночью, в лагере, они зажарили медвежье мясо и насладились вкусным ужином. Это привело в великий ужас и смятение их компаньонов кайова, которые, закатив глаза, в страхе смотрели на команчей. Джинтих, вероятно, не принял участия в поглощении жареной медвежатины.

Утром союзнические силы кайова и команчей отправились на запад и затем отклонились немного на север. Большая группа конных воинов продвигалась неспешно, но без остановок, и каждый день путешествия приближал их к бизоньим охотничьим угодьям их злейших врагов ютов, горных кузенов команчей.