Пасухата   предупреждает Кавоципа

Пасухата, известный так же, под именем Кусимубиват, и Навохки, его женский партнер по утаиванию от остальных, смотрели ранним утром, как кавалеристы в синих мундирах приближаются к селению ямпарика команчей Кавоципа и Пацононеки. Кусимубиват,  позже известный как Пасухата, сказал своей партнерше, что они должны оповестить лагерь, но та испугалась за свой нос.

Примечание (А.К.).  

 Женщине отрезали нос за прелюбодеяние,  которое, судя по тексту, имело место в этом случае.

 Невозможно было предупредить селение команчей о приближении войск США (цветная кавалерия), поэтому любовники, являвшиеся сейчас преступниками, просто беспомощно наблюдали. К счастью для всех команчей (кроме, может быть, обиженного мужа), любовники заметили юного  Экату, который   искал заблудившуюся лошадь. Парня спешно отправили верхом предупредить селение. По пути он встретил двух всадников, которые подняли в селении тревогу. Кавалеристы стреляли на скаку. Затем они спешились и продолжили сражение. Солдаты почти достигли селения. Они снова сели на лошадей, когда сражение зашло в тупик, и продолжили наступление. К этому моменту команчи собрали уже достаточно воинов для того, чтобы провести контратаку против кавалеристов в синих мундирах. Когда контратака приблизилась к рядам кавалерии, облачка порохового дыма отлетели от быстро продвигающихся передних команчей. Кавалеристы дрогнули, но еще стреляли в сторону атакующих команчей.

Большая часть атакующих команчей не достигла рядов кавалеристов, так как те толпами бежали  со своей позиций. Более того, кроме банок с припасами,  имевшихся   у солдат в синих облачениях, сзади остались те из них, которые имели медленных верховых. Первый «ку» на отступающих кавалеристах США посчитал Пиатутаконивап.  Лошадь одного горемычного кавалериста не в состоянии была идти в ногу с поспешным отступлением армии США. Пиатутаконивап, который носил военный головной убор с орлиными перьями, догнал обреченного солдата и, схватив его за шею, сбросил на землю, тем самым, совершив деяние, которое считалось у команчей, вероятно, наиболее престижным подвигом из всех остальных военных традиций: бросок на землю вооруженного и готового к бою врага. После совершения этого, самого престижного прикосновения, реальное убийство оставляли кому-нибудь другому, кто мог сделать второе прикосновение. В этом случае честь совершить второй «ку» выпала Экату,  который   прыгнул с лошади на упавшего кавалериста и прикончил его ножом.  

Погоня продолжилась: кавалерия грохотала по травянистой равнине, как огромное синее стадо бизонов, а за ними по пятам ехали конные команчские воины, должным образом разбираясь с отставшими солдатами. Раненые, сброшенные с лошадей кавалеристы, и  те несчастные из них, чьи лошади споткнулись о норы, были оставлены позади на милость победоносных, возбужденных команчей. Также были оставлены преследователям вьючные животные, загруженные продовольствием и боеприпасами на всё время кавалерийской экспедиции. 

После продолжительной погони, взрослые команчские воины начали поворачивать обратно  и возвращаться в селение, но юноши продолжили преследование, изводя и беспокоя одетых в синюю одежду измученных солдат до вечера. Юноши были вооружены луками со стрелами, D-образными пращами и остро заточенными ножами, но у стрел наконечники были не железные. У них могли быть также стрелы, которые мальчики использовали в охоте на птиц, чьи перья шли на оперения стрел. Этот тип стрелы также был  хорош для убийства небольших животных, так как не повреждалась шкура. У нее был тупой или круглый наконечник, или тухтохкохпах, чтобы оглушать, или убивать силой удара. Пращи мальчиков команчей были, вероятно, самым страшным оружием, которое они использовали против удирающих, одетых в синее кавалеристов.      

БОЙ В СЕЛЕНИИ.

Наши источники включают Пеквиохапита которого в то время звали  Тецаатуену,  а также Охининаку и  Тотарцаку. Все они присутствовали на месте действия. 

Когда началась стрельба, Пеквиохапит и Охининаку находились вместе, и они были нерешительны в отношении того, что им предпринять. Они пошли к Тощему Вапити - деду Куаны Паркера по материнской линии - пожилому воину, который стоял среди типи и неторопливо заряжал мушкет. Когда он увидел их, то указал рукой в сторону ручья и сказал: «Спускайтесь в ту лощину, где все собираются». Они оставили его стоять там, среди типи, а сами поспешили к потоку. Они помогали Тотарцаке, которая была инвалидом, идти вдоль ручья, пока кавалеристы Маккензи не оказались слишком близко. Затем ей сказали, чтобы она спряталась в яме бизоньего лежбища, и оставили ее позади. Тотарцака   быстро спряталась, как она могла, среди кустов, густо росших в углублении в земле.

Стрельба становилась громче по мере приближения солдат к укрытию, и затем она увидела их, проезжающих по обе стороны от лежбища, близко к ней. Но солдаты ее не увидели, так как всё их внимание было приковано к индейцам около потока. Они открыли огонь по лощине возле потока, где спрятались многие команчи. Войска проехали мимо калеки, но остановились недалеко от нее, так как команчи оказали решительное сопротивление. Затем солдаты окружили команчей, продолжая изливать огонь по лощине. Во время непрекращающейся перестрелки Тотарцака   внезапно увидела, что солдаты отступают   в ее сторону, со страхом оглядываясь на лощину. Они возвращались к бизоньему лежбищу, и затем единственная причина их отступления появилась в поле ее ограниченной видимости. Причиной их бегства стал один воинственный воин,  по имени Пиатутаконивап, который скакал рысью на своей темно-серой лошади прямо на солдат, и проехал совсем рядом с искалеченным и скрытым наблюдателем. Град пуль сотряс землю около Тотарцаки.  Это солдаты делали всё возможное, чтобы свалить лидера квахади в этой битве. Пиатутаконивап сделал своего рода круг и вернулся к остальным команчам в лощину. Солдаты снова заняли  свои прежние позиции между бизоньим лежбищем и команчами  у ручья, но лишь затем, чтобы снова отступать мимо  Тотарцаки.   На этот раз они бежали с пути Напевата, другого команчского конного воина, сидящего на лошади красно-рыжей масти, которая скакала галопом к спрятавшейся калеке. Отогнав солдат, Напеват возвратился в лощину.

Когда калека лежала в яме, следующая вспышка интенсивного обстрела заставила ее приподняться, чтобы посмотреть. На этот раз пеший воин пробежал в сторону солдат и уже возвращался к лощине. Когда Кухвухтахпеке приблизился к команчам у ручья, он заметно сбавил ход, затем вовсе остановился и опустился на землю. Он лежал на виду Тотарцаки,  и она мысленно приписала одного воина на счет стрельбы со стороны солдат. Прошло довольно много времени, когда девушка поняла, что храбрый воин Кухвухтахпеке был убит своими осажденными соплеменниками, когда они пытались прикрыть его одинокую вылазку в сторону осаждающих солдат. В то время как все команчи стреляли мимо и над головой храброго Кухвухтахпеке, один из них выстрелил слишком неосторожно и смертельно ранил его миниатюрной, но смертоносной стрелой. Эта сравнительно небольшая стрела была пущена из маленького лука, сделанного из бизоньего ребра. Кухвухтахпеке убил хорошо известный воин по имени Экату. 

Примерно в это же время солдаты заметили калеку в углублении бизоньего лежбища. Двое из них направили на нее оружие и подошли к ней. Они поняли ее состояние до того, как выстрелить. Они попытались с ней разговаривать, и, наконец, показали ей знаками, чтобы она перевернулась на спину. Они даже ей дали что-то, чтобы подложить под голову. Вскоре после этого она услышала боевые выкрики и какое-то оживление, и затем увидела, что команчи перешли в наступление, вырвались из окружения и теперь перемещаются вдоль течения к плотной чаще, где они нашли другое укрытие. Это спасение Пеквиохапита и выход из окружение имели непосредственное отношение к Охининаку. Некоторые женщины, маленькие дети и те, кто не мог бежать, остались позади.  Кенатосавит,  чье другое имя было Исатаи, возглавил прорыв. Охининаку бежал рядом с  Кенатосавитом. Пеквиохапит был раньше вызволен из окружения его отцом Хуиуни, который  находился  со своими женами, когда атаковали солдаты. Хуиуни сразу поскакал галопом на звуки и достиг лощины перед тем, как команчи нашли там убежище. Он крикнул: «Тецаутени, где ты?».

«Здесь мы», - ответил Охининаку, как будто ему предназначался призыв Хуиуни.

Пеквионахип не услышал своего отца. Затем отец, привлеченный ответом Охининаку, поехал в лощину, усадил к себе на лошадь своего сына Пеквиохапита позади себя и поскакал прочь от осажденных команчей. Когда Кенатосавит объявил о своем намерении совершить прорыв к чаще, воины согласились с его решением и побежали вслед за ним, так же, как он, на ходу стреляя в солдат. Они бежали через позиции солдат, и Охининаку увидел одного молодого человека, стоявшего на приличной дистанции впереди него. В  этот момент он услышал, как пуля с глухим ударом входит в человеческую плоть. Не замедляясь, он оглянулся и увидел, что команч упал на землю, пытается встать, но у него это не получается.

Охининаку говорил, что он оглядывался назад и мысленно старался помочь упавшему команчу, который, казалось, был так близок к тому, чтобы  встать на ноги. Но затем Охининаку сам ощутил ужасающее воздействие на свою нижнюю часть тела, живот и часть головы за ухом. В шоке ему показалось, что он поднялся с земли, но на самом деле, он описал в воздухе дугу и упал с распростертыми ногами и руками на спину, на мгновение придя в замешательство. Однако в отличие от своего раненого соплеменника, он смог вернуться в прежнее состояние, и когда он это делал, то рассмотрел впереди молодое деревце и оценил расстояние до него. Он смотрел назад дольше, чем осуществлял задуманное, когда метко, теряя силы, врезался в одинокое, но твердо стоящее дерево. Он считал, что его ноги  работают быстро, но на самом деле ритм его бега был нарушен, когда толстый отросток катапультировал его назад. Только что он был в лидерах, но теперь находился перед самым последним бегущим, и не был способен обогнать самых медленных.

Перед прорывом разные команчские воины давали отпор из лощины у потока. Согласно Сухтуяйте, молодой женщине в то время, одним из них был Кахтису, позже известный  как Теквакер. Этот юноша выехал из лощины и сделал круг, стреляя в солдат, а затем вернулся в убежище. Сухтуяйту вспомнила его из-за того, что он казался очень молодым для участия в сражении.

Другой воин, известный за  свою смелость, тоже находился с окруженными команчами. Слепая мать этого воина была с ним. Команч выстрелил в солдат, но сам при этом получил смертельное ранение. Он почти достиг лощины, достаточно близко для того, что адресовать свои последние слова своей невидящей матери. Он сказал ей, что больше не сможет о ней заботиться, и умер  с внешней стороны лощины. Плачущая мать поползла к телу сына, а затем обняла его и сидела там, обливаясь слезами.

После того, как воины прорвались, солдаты ворвались   в лощину и начали собирать вместе остававшихся там женщин и детей. Слепая мать придерживала тело своего сына руками, а некоторые солдаты ради забавы несильно кололи ее ножами. С грубым хохотом и хихиканьями, разносившимися по всей лощине, солдаты издевались над матерью мертвого воина. Некоторых раненых погрузили в фургоны вместе с женщинами и детьми. Слепую мать оставили с телом ее мертвого сына.

Среди первых команчей, укрывшихся в чаще, были две женщины, Махаякхе и еще одна. Они забрались на дерево и спрятались среди листвы дикого винограда. Они ощущали себя в безопасности, пока бой шел вдалеке, но после прорыва пули начали свистеть поблизости, а затем Махаяхке увидела индейца, бегущего с винтовкой к ее укрытию. Он остановился прямо под ее деревом, оглядываясь вокруг. Он коснулся ствола винтовки и воскликнул: «Ухтух», - восклицание команчей при прикосновении к горячему предмету.  

 Это был команч, но Махаяхке, перебрав всё в памяти, не могла вспомнить или узнать его. Она знала всех жителей селения, но этот команч был какой-то очень странный. Он оставался под ее деревом, и она начала опасаться, что его присутствие приведет к ее обнаружению. Пули по-прежнему летали сквозь деревья, сбивая кору и ветки. Тот человек под деревом, открыл казенную часть винтовки, задул дым и перезарядил ее. Когда человек внимательно вслушивался в звуки битвы, Махаяхки узнала его, - и должна была узнать, так как это был   Пацоконеки, один из двух главных мужчин селения. Искаженное выражение лица человека во время смертельной схватки изменило Пацоконеки настолько, что Махаяхке не узнала вождя команчей. Кахвоцип, другой старейшина селения, и его жена, были убиты.

Солдаты даже не пытались выбить команчей из чащи. Другие бежавшие команчи нашли убежище на гребне холма, на некотором удалении от чащи, где они тоже находились в безопасности от солдат. Холм был тем местом, куда отец Пеквиохапита отвез его. Махаяхке и ее спутница углубились с  Пацоконеки дальше в чащу, где встретили других команчей. Махаяхке и ее спутница перевязали раненого команча, который потерял сознание и чуть не умер от потери крови. Две женщины оторвали полоски от  своей одежды, чтобы перевязать его, и он, в конце концов, выжил и впоследствии восстановился от ранения. Когда на закате солнца бой прекратился, команчи, нашедшие безопасность в чаще и на гребне холма, объединились. Лидеры команчей решили возвратить   захваченных женщин и детей, а также лошадей и мулов, которые были захвачены войсками.

 Кенацукуп   рассказал, что, когда началась атака, один умелый воин по имени Кохи никак не мог запрыгнуть на свою лошадь, потому что она была напугана стрельбой. Кохи увидел    Кенацукупу   и попросил его схватить ее с другой стороны, чтобы не дать ей уклониться. После этого Кохи смог сесть и уехать на звуки стрельбы.

Один молодой команч в то время был болен туберкулезом. Когда его семья собралась бежать, он попросил оставить ему лук и несколько стрел. Они натянули тетиву на луке и дали ему несколько боевых стрел. Когда наступающие солдаты достигли этой части селения, где находился туберкулезный больной, один солдат подъехал к зараженному типи, спешился, распахнул   входное отверстие типи и получил от больного боевую стрелу из кизила с металлическим наконечником прямо в грудь. Снаружи стояла лошадь кавалериста. Больной команч переступил через тело солдата, с трудом влез на кавалерийское седло и галопом поскакал прочь, в безопасное место.

Пожилой воин по имени Тощий Вапити, который направил Пеквиохавпита и Охининаку в их первое убежище в лощине у ручья, был найден прямо там, где его в последний раз видели эти двое. Храбрый старый воин, очевидно, выстрелил в наступающего кавалериста и попал в голову его лошади. Убитая верховая лежала рядом со старым воином.

Ночью пленных женщин и детей охраняли очень бдительно, но команчам удалось вернуть всех своих лошадей и вдобавок захватить несколько кавалерийских. Пасухата находился в группе налетчиков. Он был свидетелем предзнаменования Паруакума: стрела, вытащенная из колчана, была новой, белой, поэтому предстоящая вылазка обещала быть бескровной. «Так и будет для нас», - сказал Паруакума, тем самым, дав понять, что ночная атака будет успешной.

Пахмумура был старейшиной Тедапукунуу –  Маленьких Лошадей или  Маленьких Пони – военного общества команчей. Он заслужил свою лидерскую позицию смелостью и яростью в бою. Теперь Пахмумура разлучился и потерял следы своей матери Тахяхце. После сражения, семьи, разделившиеся в суматохе сражения, искали своих родственников  и пытались воссоединиться, а группа, в целом, подсчитывала  окончательные потери. Тела погибших были найдены и родственники были уведомлены. Когда Пахмумура с волнением искал свою мать, кто-то окликнул его, когда он проезжал по тропе. Слова, адресованные ему, звучали трагически: «Пахмумура, там лежит Тахяхце, твоя мать». Пахмумура поехал туда, куда ему указали, и, закричав громко от горя, упал с лошади. Когда он упал,  Тахяхце, которая  лежала  там,  просто отдыхая и даже не была ранена, начала бить его своей тростью, приговаривая: «Трус, ты оставил меня врагу».  

 Те люди, которые так зло подшутили над Пахмумурой, были довольны не больше, чем сам Пахмумура, который всего лишь радостно хихикнул.

Т ахяхце   несла копье своего сына, щит и другое военное снаряжение. Пахмумура стрелял в бою из бизоньей винтовки, которую забрал у какого-то убитого охотника на бизонов.

Примечание (А.К.).

 Речь о дальнобойной   винтовке, которыми часто были оснащены белые охотники набизонов.

  Спина у Пахмумуры была обезображена, немного сгорблена. Но это нисколько не умаляло его боевых качеств. Он был одним из тех воинов, которые были известны, как заступники и посредники в соперничестве внутри племени.

Молодой и хорошо известный воин команчей когда-то увел у пожилого человека его жену. Старик, боявшийся этого молодого воина, пошел к Пахмумуре и попросил его помочь вернуть свою жену. Пахмумура поехал вместе с этим стариком в селение похитителя жены. 

Молодой воин, увидев их, сказал женщине, что он не сможет помешать Пахмумуре в ее возврате к мужу. Он сказал ей, чтобы она собиралась и уходила с Пахмумурой и пожилым воином. Еще он сказал, что оказал бы сопротивление любому, но только не Пахмумуре.

Как только Пахмумура заявил о своем намерении, женщина была выпущена, а две другие жены взыскателя помогли ей сесть на лошадь, и затем направились с ней домой. Они еще находились в поле зрения селения, когда, по какой-то причине, женщина повернула ее лошадь и поскакала назад к селению, которое они только что покинули. Пахмумура тоже повернул назад, быстро обогнал ее, вытащил пистолет и выстрелил в женщину. Она замертво упала с лошади. Каждый, кто знал лидера общества Тедапукунуу – военного общества команчей – понимал, что женский акт неповиновения ему означал верную и насильственную смерть. Пахмумура схватился за уздечку лошади, на которой ехала женщина, и поехал своей дорогой, ведя ее в поводу. Его помнят за пиктографические записи, посредством которых он делал сообщения и увековечивал разные события.

Хувехпиттуци   не стал спасаться бегством, а погиб, сражаясь. Охавунуту, отчим Чокпойи, сбежал на наполовину объезженном жеребце. Тонкава убил Туенупуци,   когда тот бежал верхом. 

 Цанаме Кепахавехкина, бабушка по материнской линии  Фриды Пауау, находилась в группе команчей, которую окружили скауты тонкава и команчи. Все мужчины были убиты, а женщины и дети захвачены  и впоследствии доставлены в Сан-Анджело (форт Кончо, Техас). По дороге туда один тонкава сказал: «Йе, квахада, хакани  квицоаи?». Это означало: «Квахада, кто теперь вас спасет?».

▶▶▶

 Группу команчей застали врасплох в Тхокохни, когда они разделывали тушу бизона. Нехи и Тарсияп, два сводных брата из группы команчей Пахмумуры, ненадолго отошли от лагеря. Лагерь был окружен во время их отсутствия и все в нём были убиты – мужчины, женщины и дети. 

Считается, что Пахмумура, глава военного общества команчей  Маленьких  Лошадей, убил свою младшую сестру, чтобы ее не захватили в плен атакующие солдаты армии США и скауты-тонкава. Как бы то ни было, но умерла она от ножевых ранений. Мать Пахмумуры тоже погибла в этом нападении.

▶▶▶

Переселенцы на запад прибыли в страну команчей во время упадка торговой деятельности, и один из их партии заговорил с Терхериаросой, или Белой Лошадью, на языке команчей.

Он сказал: «Эй, Муиуси». Это было детское имя Терхериаросы, а окликнувшим его человеком был Паруакума. Они были друзьями детства, и мексиканцы   в то время захватили его в плен. Теперь он вернулся из мексиканского плена.

 Муиуси, отец Яхвея, однажды был пронзен насквозь собственным копьем в скоротечном и стремительном бою против пауни.

Примечание (А.К.).