Е.Вигнер с использованием матричного аппарата теории квантовой механики показал, что вероятность саморепродуцирую-щихся состояний в живой и неживой природе равна «0».

Ни одна страна мира не может даже приблизиться к созданию нейрокомпьютера или действующей модели искусственного интеллекта, которая породила хотя бы одно положение, не предусмотренное ее создателями – учеными.

БЕРГ Лев Семенович (1876-1950), академик АН СССР, Президент Географического общества СССР (1940-50), лауреат Государственной премии СССР (1951), будучи одним из ведущих «естественников» атеистического СССР писал: «Нет смысла обсуждать цифры. При такой вероятности требуемой мутации за все время существования Вселенной не смог бы развиться ни один сложный признак».

Утверждения о «случайном зарождении жизни» требуют куда более «слепой веры» чем Вера в Бога. Кстати, в рассмотрении данной проблемы есть неочевидная аналогия. Если самопроизволь-ное возникновение даже одной молекулы ДНК не имеет под собой никакой обозримой вероятности, то это должно касаться и других аналогичных «случайных» процессов. Косвенным доказательством служит программа «поиска внеземных цивилизаций», на которую человечеством затрачены сотни миллиардов долларов (на эти деньги Сахару можно было бы превратить в цветущий сад). Много лет ученые всех стран непрерывно пытаются зафиксировать модулированные сигналы «из других миров». Если бы существовала хотя бы минимальная вероятность хоть какого то случайного составления «псевдомодулированного» сигнала, то он давным-давно был бы принят, так как излучения шли до «миллиарды лет». Уж за это время хоть в каком-то из них могла бы «самосмодулироваться» хоть какая-то «фраза», ну хоть на «азбуке Морзе» - примитивнейшая – хотя бы «Здравствуйте, я Ваша тетя!». А во вселенском «радиоэфире» - НИЧЕГО! Даже SOS «···---···» - не просматривается. Обхохочешься. Даже в таких примитивных условиях «случайно» не сформировалось НИЧЕГО! Надо быть просто безумцем, чтобы в надежде на «бредни» пытаться найти то, чего быть не может по определению. И еще большим «дурнем» надо быть чтобы за все это платить деньги «наукообразным» шарлатанам. Но, как говорил знаменитый бухарский Насреддин, учивший ишака говорить, - «за это время либо ишак сдохнет, либо – султан». А денежки «капают». Нау-у-ука!

Священномученик Фаддей Успенский: «Не верующий в Бога человек из круговращения мировой пыли хочет объяснить происхождение мира, в котором в каждой былинке, в устройстве и жизни каждого малейшего существа вложено столько разума выше понимания человеческого. Ни одного живого зерна многовековая мудрость человеческая не смогла создать, а между тем все дивное разнообразие в мире неверие пытается объяснить из бессознатель-ных движений вещества»; «Жизнь, как они говорят, есть громадный сложный механический процесс, неизвестно когда, кем и для чего приведенный в действие… Но если жизнь есть механический процесс, тогда надо отречься от души, мысли, воли и свободы».

Самозарождение жизни – это безумие малообразованных псевдоученых в которое еще менее образованных людей заставляют ВЕРОВАТЬ властные «элиты» с тем, чтобы иметь возможность поддерживать и насаждать психологию «эволюционизма», основанную на принципах «выживания видов», а значит требующую материально-властного регулирования общества при полной деградации духовности, тем самым избавляя себя от недовольства народа, воспитываемого в условиях моральной вседозволенности и хищничества.

«ЭВОЛЮЦИЯ» ЖИЗНИ НА ЗЕМЛЕ

 

«Будущая книга («Происхождение видов» - Ш.А.Г.) весьма разочарует Вас – уж очень она гипотетична. Я уверен, что в этой книге вряд ли найдется хоть один пункт, к которому невозможно подобрать факты, приводящие к прямо противоположным выводам …»

«Если я сталкивался с новым наблюдением, или мыслью, которая противоречила моим общим выводам, я обязательно и не откладывая делал короткую запись о них, ибо как я убедился на опыте, такого рода факты или мысли обычно ускользают из памяти гораздо скорее, чем благоприятные для тебя».

Чарльз Роберт Дарвин

«Сотворенный мир является совершеннейшим из миров … если бы мы могли в достаточной мере понять порядок универсума, то мы нашли бы, что он превосходит все пожелания наимудрейших и что нельзя сделать его еще лучше, чем он есть, не только, в общем, и в целом, но и для нас самих в частности, если только мы в подобающей степени привязаны к Творцу не только как к зодчему и действующей причине нашего бытия, но также и как к нашему владыке и конечной причине, который должен составлять всю цель нашей жизни и один может составить наше счастье».

Готфрид Вильгельм Лейбниц

«Всякое слово борется со словом, но кто опровергнет жизнь …».

Святитель Григорий Палама

 

Изначально теорию Дарвина не приняли наиболее серьезные и влиятельные ученые, например, Р.Вирхов, Р.Оуэн, Л.Пастер, Г.Мендель, К.Бэр и другие. Но, тем не менее, масса посредственностей вкупе с сенсационностью и пикантностью идеи взяли верх. Опять восприятие науки как «ходового товара» и «бизнеса» сделало свое грязное дело. Конечно, теперь можно поязвить над происхождением любого «великого» фантазируя, от свиньи он произошел, или от обезьяны.

Со временем эволюционистские «бредни» вообще стали «дурным тоном» в высших ученых кругах. Классический дарвинизм начал интенсивно опровергаться в самой научной среде. Массово возникали альтернативные теории, например, синтетическая теория эволюции, теория системных мутаций Гольдшмидта, теория прерывистого равновесия Стэнли-Элдриджа, теория нейтралистской эволюции Кимуры, Джукса и Кинга, теория скачкообразной эволюции Алтухова, теория мозаичной эволюции Воронцова, и так далее и тому подобное. Все эти теории точно так же гипотетичны, непроверяемы и бездоказательны, как и классический дарвинизм, но, тем не менее, они ВСЕ противоречат друг другу и полны «доказательств».

 

Поэтому мы продолжаем следить за последовательностью рассуждений классических эволюционистов. Основная масса материала цитируется из научных монографий, являющихся «видными трудами» современной науки и преподаваемых в таком виде молодым ученым.

 

Докембрий сменился естественно Кембрием [31]:

Палеозойская эра [32]

Вряд ли можно мысленно охватить отрезок времени длиной в 370 млн. лет. Палеозой начался колоссальным разливом морей, последовавшим за появлением обширных кусков суши в конце протерозоя. Многие геологи полагают, что в те времена существовал единый огромный континентальный блок, называемый Пангея (в переводе с греческого - «вся земля»), который был со всех сторон окружен мировым океаном. Со временем этот единый континент распался на части, ставшие ядрами современных континентов.

Впервые гипотезу о разрыве и взаимном расхождении континентов («континентальный дрейф») высказал в 1912 г. немецкий геолог Альфред Вегенер. По его представлениям Пангея первоначально разделилась на два сверхконтинента: Лауразию в северном полушарии и Гондвану на юге. Впадина между ними была затоплена морем, носящим название Тетис.

К концу палеозоя море отступило, и герцинское горообразование стало понемногу слабеть, сменившись варисцийской складчатостью Центральной Европы. В конце палеозоя вымирают многие наиболее примитивные растения и животные. Растения завоевывают сушу. В течение палеозоя одни группы растений постепенно сменялись другими.

В начале эры, от кембрия до силура, доминировали морские водоросли, но уже в силуре появляются высшие сосудистые растения, произрастающие на суше. До конца каменноугольного периода преобладали споровые растения, но в пермском периоде, значительную часть наземной растительности составляют семянные растения из группы голосеменных (Gymnospermae). До начала палеозоя, за исключением нескольких сомнительных находок спор, признаков развития наземных растений нет.

Уже в отложениях силурийских морей Центральной Чехии встречаются хорошо сохранившиеся остатки древнейших сосудистых растений - псилофитов (в переводе с греческого - «лишенных листьев»).

В среднем девоне папоротники начинают вытеснять псилофитовую флору, а в верхнедевонских слоях появляются древовидные папоротники.

Следующий, каменноугольный период палеозойской эры принес с собой мощные горообразовательные процессы, в результате которых на поверхность вышли части морского дна. В бесчисленных лагунах, дельтах рек, топях в зоне литорали воцарилась буйная тепло- и влаголюбивая флора. В местах ее массового развития скоплялись колоссальные количества торфообразного растительного вещества, и, со временем, под действием химических процессов, они преобразовывались в обширные залежи каменного угля. В пластах угля часто встречаются прекрасно сохранившиеся остатки растений, свидетельствующие о том, что в ходе каменноугольного периода на Земле появилось много новых групп флоры. Большое распространение получили в это время птеридоспермиды, или семенные папоротники, которые, в отличие от папоротников обыкновенных, размножаются не спорами, а семенами. Новые группы растений появлялись в течение всего каменноугольного периода.

Одними из наиболее распространенных растений карбона были гигантские древовидные плауны и хвощи. Из числа первых наиболее известны лепидодендроны - гиганты высотой в 30 м, и сигиллярии, имевшие немногим более 25 м. Но самыми замечательными и причудливыми растениями карбоновых лесов были, вне всякого сомнения, папоротники. Остатки их листьев и стволов можно найти в любой крупной палеонтологической коллекции. Особенно поразительный облик имели древовидные папоротники, достигавшие от 10 до 15 м в высоту.

В нижнепермских отложениях постепенно исчезают гигантские плауны, как и большинство спороносных папоротников и некоторых хвощей.

В протерозое тела животных были построены весьма примитивно и обычно не имели скелета. Появление скелетных животных произошло в самом начале палеозоя - в раннем кембрии, после чего началось их стремительное развитие. Хорошо сохранившиеся окаменелые остатки скелетных животных встречаются повсеместно во множестве, что резко контрастирует с крайней редкостью протерозойских находок.

Некоторые ученые рассматривают эту взрывообразную эволюцию как доказательство того, что концентрация атмосферного кислорода достигла к началу кембрия уровня, необходимого для развития высших организмов. В верхней части земной атмосферы образовался озоновый экран, поглощающий губительное ультрафиолетовое излучение, что стимулировало развитие жизни.

Фауна раннего палеозоя была уже столь разнообразной, что в ней были представлены практически все основные разделы беспозвоночных. Такому высокому уровню дифференциации животных, начиная с кембрийского периода, неизбежно должна была предшествовать длительная эволюция, но скудные материалы докембрия и не позволяют нам восстановить в деталях картину такого развития.

Самыми типичными представителями палеозойской фауны являются, вне всякого сомнения, относящиеся к членистоногим животные, известные под названием трилобиты, что в переводе значит «трехдольные». Известно, что 60 % всех видов животного царства раннего палеозоя принадлежало именно к этой группе. До настоящего времени только в одном-единственном случае удалось найти докембрийские остатки членистоногих - в 1964 г. в Австралии. Но уже с самого начала кембрия трилобиты начинают свое триумфальное развитие, разделяясь на сотни родов и видов, многие из которых исчезли с лица планеты столь же быстро, как и появились.

В начале палеозоя появились также брахиоподы (Brachiopoda) - морские животные с двустворчатой раковиной, похожие на моллюсков. Они составляли 30 % видов известной кембрийской фауны. Прочные раковины большинства кембрийских видов брахиопод состояли из хитинового вещества, пропитанного фосфатом кальция, тогда как раковины более поздних форм состояли преимущественно из карбоната кальция.

В начале палеозойской эры моллюсков было крайне мало. К середине палеозоя моллюски заметно размножились. Из головоногих один род - Nautilus, или «кораблик» - дожил до наших дней. К концу палеозоя наутилоидеи были вытеснены аммонитами - головоногими со спирально закрученной раковиной. Свое имя аммониты ведут от «рога Аммона». Среди аммонитов особое место принадлежит гониатитам (Goniatites), появившимся в девоне и занимавшим господствующее положение в морях карбона. Их остатки являются хорошим указателем геологического возраста морских пород.

Первые позвоночные появляются в ордовикских отложениях. Остатки костного панциря примитивных позвоночных из группы бесчелюстных рыбообразных - остракодерм были обнаружены в нижнеордовикских породах. Более высоко организованные позвоночные, относимые к настоящим рыбам, обладающим хорошо развитыми челюстями и парными плавниками) появляются в силуре. Наиболее характерную группу древнейших рыб образуют панцирные пластинокожие, процветавшие в девоне. В начале девона плакодермы оставались относительно некрупными формами, близкими по размерам к бесчелюстным. Но, быстро увеличиваясь в размерах, они уже вскоре стали настоящими гигантами, как, например, Dinichthys, длина которого достигала 11 м. Это хищное чудовище, должно быть, наводило ужас на обитателей девонских морей. Наряду с пластинокожими в середине палеозоя появляются предки настоящих акул; в верхнем палеозое некоторых из них можно встретить даже в отложениях пресноводных бассейнов.

Быстро распространяясь, костные рыбы уже к концу девона оказались доминирующей группой позвоночных пресноводных бассейнов. Практически с самого начала своей эволюции они распались на три основные ветви. Виды первой из них процветают и ныне, охватывая 90 % всех существующих рыб. Плавники этих рыб поддерживались длинными костными лучами, откуда и пошло название всего подкласса - лучеперые (Actinopterygii). Вторая группа костных рыб в настоящее время представлена лишь тремя родами двоякодышащих рыб (Dipnoi), распространенных на южных материках. Свое название они получили за то, что помимо жабер, эти рыбы обладают и легкими. Третью группу костных рыб образуют кистеперые, получившие свое название за кистеобразное ветвление внутреннего скелета парных плавников. Кистеперые рыбы имеют огромное эволюционное значение: именно они дали начало всем наземным позвоночным, включая сюда и человека.

В последующие геологические эпохи кистеперых становилось все меньше, и в наше время они представлены единственным реликтовым родом - латимерией (Latimeria), которая встречается в глубоких водах вблизи Мадагаскара. Ближайшая к латимерии форма вымерла еще в меловом периоде.

Древнейшие наземные позвоночные, остатки которых обнаружила в 30-х годах датская экспедиция на острове Имер, к востоку от Гренландии, возникли в конце девона от кистеперых рыб.

Основную группу древних амфибий составляют так называемые лабиринтодонты, получившие свое название за строение зубов, на поперечных срезах которых дентин и эмаль образуют глубоко вдающиеся внутрь разветвленные складки. Аналогичное строение зубов имели и кистеперые рыбы. Длина тела у лабиринтодонтов колебалась от нескольких сантиметров до четырех - пяти метров; часто по размерам и форме тела они напоминали некрупных аллигаторов. В своем развитии амфибии зависят еще от водной среды, так как они размножаются, откладывая икру в воду.

В конце карбона происходят общие изменения климата. Если раньше климат в Северном полушарии был теплым и влажным, то теперь он становится все более засушливым и континентальным; засухи становятся все более продолжительными. Это стимулировало эволюцию новой группы животных - пресмыкающихся, или рептилий (Reptilia), ведущих свое происхождение от лабиринтодонтов.

В отличие от амфибий, пресмыкающиеся потеряли связь с водной средой; они приобрели способность к внутреннему оплодотворению, их яйца содержат большое количество питательного вещества - желтка, они покрыты твердой пористой скорлупой и откладываются на суше. Личинок рептили не имеют, и из яиц у них вылупляется вполне сформированное молодое животное. Хотя появление пресмыкающихся отмечено уже в середине карбона, их бурное развитие начинается только в перми. С этого времени прослеживается несколько основных линий эволюции, теряющихся в мезозойской эре.

Рептилии конца каменноугольного периода отличались еще крайней примитивностью. В это время наибольшее распространение среди них получили пеликозавры, выраставшие до значительных размеров. Они относятся к звероподобным пресмыкающимися, от которых в мезозое произошли млекопитающие.

Пермь - последний период палеозойской эры, продолжавшийся приблизительно 345 млн. лет. За это время жизнь на Земле изменилась до неузнаваемости: животные вышли из воды и постепенно продвинулись вглубь континентов, так что к концу эры встречались формы, приспособленные к существованию даже в самых засушливых местах. Некоторые из этих форм начали линию развития, ведущую непосредственно к млекопитающим и, в конечном счете, к человеку.

О «вымираниях» и «взрывах»:

Ну, в общем, все красиво и замечательно, только вся эта «эволюция» «периодически прекращалась» массовыми вымираниями практически поголовно всех видов животных и растений. Любому известны хотя бы два таких периода – «пермское вымирание» и «юрское вымирание». Погибала практически вся жизнь, включая морскую. А потом что, «быстренько» восстанавливалась и «скоренько» «эволюционировала» по-новой? Вымирание, длящееся 80 000 лет (по свидетельству самих ученых) – это не шуточный процесс. Захоронения животных находят целыми стадами, рыб целыми косяками, слои трупов уложены многими рядами, породы содержат ярко выраженные следы присутствия значительного количества примесей и специфичных веществ, которые свидетельствуют, что «некие условия» вероятно, менялись существенно.

В то же самое время у «эволюционистов» в ходу и такие понятия как «взрыв жизни». Например, карбонский, которому ничего не предшествовало, ничего не способствовало. Более того, как вымирания, так и «взрывы» «эволюционисты» склонны толковать совершенно противоречивыми причинами. Например, повышение температуры привело к «вымиранию», а тотальная засуха – к «взрыву жизни». А «засуха» не от повышения температуры и отсутствия осадков в результате испарения? Одним словом – «тотальная смена видов» есть, а внятных объяснений у ученых нет.

«Реликтовые» виды на самом деле доказывают вовсе не эволюцию, а ее отсутствие. Это что за виды такие, на которых у «всемогущей эволюции» вдруг вышла такая «осечка»? Если эти безумные законы несуществующей непрерывной «мутации» и «приспособленчества» действительно столь всемогущи, что породили все виды, то почему существуют «тупики» эволюции и «реликтовые» виды? Почему за «много миллионов лет эволюции» совершенно никак не изменились стрекозы, муравьи, тараканы, крокодилы, папоротники, секвои, акулы, моллюски, и т.д. и т.п. - таже самая латимерия, безумно-бездумно и псевдо-придуманно «доказывающая» наличие «переходных видов»? Почему их геном перестал подвергаться «великому демиургу Дарвина»? Нашел «оптимальное» решение? Что-то не похоже, - акул и крокодилов стали срочно защищать от вымирания, муравейники ограждать надписями «берегите лес», секвойи все отграничены «национальными парками», а для латимерий «нарезали» запретную зону.

Для того чтобы перебить всех бизонов, морских коров Стеллера, или еще успеть заметить исчезновение сумчатого волка, как и десятков других видов – человеку понадобилось менее 100 лет с момента «открытия». «Красная книга» просто набита исчезающими видами. А где «Зеленая книга» вновь появившихся видов? Ни одного нового вида? Какая досада. Наверное, поэтому ученые «с горя» решили клонировать овцу. Какая-то «история тупиков», а не «эволюция» получается.

Все просто – вымирание есть, а вот «эволюции» никакой нет, и не было никогда. Именно поэтому «зеленым» действительно есть о чем беспокоиться – если уж вид вымер, то вымер он навсегда (если только не останутся образцы генокода по которым его можно будет клонировать). И это будет жалкое воспроизводство уже созданного, а не создание нового, причем существенно «разбавленное» «основой клонирования».

 

О геологических «слоях»:

Ну ладно, пусть так, - допустим, что «новые виды» сменяли старые и «эволюционировали» со скоростью лабораторных крыс (Хотя ни одна из них за столетия опытов над ними так из крысы ни во что не превратилась, даже цвет не поменяла (альбиносы – это селективный отбор, то есть отбор естественного качества, как и коричневые); а зеленые не появились? Нет). Но тогда покажите хоть одно место на Земле, где бы вся эта замечательная картина истории Земли была бы представлена как единый «срез».

Такого места нет. Более того, куски местами перемежаются не вполне «корректно». Это значит, что к какому-то периоду «сверху» пристыкован совсем не тот, или вообще отсутствует кусок длительностью «во много миллионов лет», или – развитие идет «к верху ногами», то есть «назад». Ой, сколько тут разных объяснений, просто всех не перечислить, - «тут слои «завернулись» в результате складки коры», «тут их «срезало» ледником», «тут их «вымыло» разлившимся океаном», и пр. Только в «складке» все остатки лежат почему-то «на изнанку», то есть легкое снизу, а тяжелое сверху (при воображаемом развороте в «нормальное» положение); «срезанные ледником» слои, почему не содержат присущих ледникам камней, следов волочения и прочих признаков движения ледников; «вымытые океаном» не содержат следов океанских отложений, и так далее. Одним словом, - «жалкий лепет оправданий».

Складывается впечатление, что палеогеологи все слои, которые «должны стыковаться» взяли и «состыковали» только «на бумажке» в теории, исходя из собственной логики (на самом деле – так и есть).

 

О «межвидовых переходах»:

Ладно, допустим, что «слоеный пирог истории» существует. Если все организмы видообразовывались постепенно, то есть если из сегодняшней «губки» «на завтра» не получилась кишечнополостная гидра или иглокожий еж, или голожаберный моллюск и пр., тогда должны быть найдены ну хоть какие-то переходные формы хотя бы между ТИПАМИ животных. Например, некий «промежуточный» «креветко-моллюск», или ЛЮБОЙ беспозвоночный класс с ЛЮБЫМ другим. Ну, хоть ОДИН! НЕТ. Их просто не существует. Не найдено НИ ОДНОГО «переходного» экземпляра. И где эти миллиарды вымерших «промежуточных форм»? «НЕДОСТАЮЩЕГО ЗВЕНА» НЕТ НЕ ТОЛЬКО У ЧЕЛОВЕКА, ЕГО НЕТ ВООБЩЕ НИ У ОДНОГО СУЩЕСТВА. Откуда произошли, допустим, рыбы? А ниоткуда. Не существует ни одного останка ископаемого «беспозвоночно-рыбы». Если эволюционисты утверждают, что вслед за (не много ни мало) «ЭПОХОЙ БЕСПОЗВОНОЧНЫХ» была (не менее как) «ЭПОХА РЫБ», то между ними определенно должна существовать «эволюционная» «ЭПОХА чешуйчатых наутилусов, или беспозвоночных целакантов» или еще каких-то «мутантов». Но их нет. И так между ВСЕМИ «ЭПОХАМИ». Динозавры не эволюционировали в теплокровных крыс, а губки в медуз. Все существовали сами по себе. Трилобит как-то так вот «сразу» получил совершенно «гениальные» по строению глаза, при этом нет ни одного с «недоразвитыми глазами». Они сразу «эволюционировали» в «глазастых». Вы только представьте столь совершенный орган как глаз, - и вдруг появляется целиком и сразу. Вся планета усыпана остатками трилобитов – а промежуточной «полузрячей» формы нет. Глаз трилобита имел двойной хрусталик, противоаберрационное устройство, ориентированный кальцит в хрусталике, «выдвижные» стебли, круговой обзор, специальные клетки сетчатки, реагирующие на фотоны и передающие нервный сигнал о количестве освещенности по назначению. И это все «образовалось» сразу и вдруг? Не смешно?

«Первичная» эдиакарская бесскелетная фауна вообще не могла породить трилобитов, потому что она вообще ничего породить не могла. Она не была ориентирована на скелетообразование характерное для «кембрийского взрыва» жизни. До кембрия все развивалось «еле-еле», а в кембрии вдруг «из ниоткуда» появляются совершенно развитые организмы, да еще в каком-то немыслимом количестве. Кролики «отдыхают» - воспроизводство на уровне станка.

Рептилии опять таки, - «возникли из ниоткуда». Все «бредни» про целаканта оказались совершенно очевидными, когда целаканта поймали живьем. «Классическое» «переходное звено» разочаровало самых преданных эволюционистов, и о нем поспешили быстренько забыть, так как «прообразы ног» никак не служат ей (ему) (назвали то по имени девушки – «поэты от эволюции») ногами, да и на поверхность она «вылазить» не спешит, так как является глубоководной рыбой, легких у нее нет, и пр. Но на рисунках в школьных энциклопедиях целаканты до сих пор «ползают» по берегу. То же самое («из ниоткуда») можно отнести и к растениям, например, появление в «силуре» сосудистых растений, или семенных растений «на смену» споровым.

 

О «методе 3-х «П»»:

Всем известен метод поиска места наиболее вероятного местонахождения случайной величины, - это метод очерчивания некоей области радиусом в 3π. Но сами ученые метод 3π называют в шутку методом 3П, то есть «Пол-Палец-Потолок». Зачастую, именно так находят «наиболее вероятные» гипотезы: либо «на полу валялись», либо «высосаны из пальца», либо «взяты с потолка».

Именно так выглядит объяснение «кембрийского взрыва» жизни, якобы произошедшего в результате «мгновенного?» появления озонового слоя, который защитил Землю от «губительного ультрафиолета». И откуда она взялась, эта атмосфера? Неужели есть свидетельства о грандиозном царстве растений ее «выработавших»? До этого «губительный ультрафиолет» что, способствовал зарождению жизни? А ультрафиолет вообще хорошо проникает в воду? Похоже, что практически не проникает. Так что же изменилось?

В другом случае «эволюцию стимулирует» … засуха, то есть резко неблагоприятный фактор, а не улучшение условий. Почему ее тогда не стимулировал «ультрафиолет», или почему ее не стимулировали оледенения? Должны же были появиться просто миллиарды «волосатых» форм жизни, или «с подогревом». Ну и вот - «в результате засухи» из рыб, которые откладывали икру (то есть в засуху она высыхала и гибла) из которой развивались личинки, жившие в воде (то есть в засуху они тоже гибли), успешно «эволюционировали» … пресмыкающиеся. Ах, да, я еще забыл, что они «развились» из кистеперых рыб, которые жили на глубине и не имели легких. Ну, так вот, - у рыб «все отпало» и «все выросло», а икра «пересохла» в яйца, личинки просто исчезли (ну зачем они нужны), оплодотворение стало внутренним (какая мелочь – изменить способ оплодотворения), у икры выросла скорлупа (быстренько придумать систему синтеза неорганического покрытия – это же для эволюции – раз плюнуть), жабры быстренько превратились в легкие (да они же ничем не отличаются)…. На промежуточного «урода» можно посмотреть? На чем же основываются эти «бредни»? Оказывается даже не на 3-х П, а всего на двух, - у кистеперых рыб плавники имеют дополнительное строение напоминающее зачатки лап, а у лабиринтодон-тов зубы имеют похожее строение с зубами «первых» амфибий. ВСЕ. Очаровательная логика. Значит, ученые произошли от трилобитов, потому что у них почти у всех есть глаза, тем более с очками. А жираф случаем не от Лох-Несского чудища произошел? У них же у обоих шеи длинные. Похоже, что все «эволюционисты» действительно произошли от обезьян. Умственное развитие уж точно одинаковое. Марк Твен: «Прежде всего нужны факты, а уж потом их можно перевирать».

Что там у нас «по науке» было дальше?

Мезозойская эра была переходным периодом в развитии земной коры и жизни. Ее можно назвать геологическим и биологическим средневековьем. Начало мезозойской эры совпало с концом варисцийских горообразовательных процесов, закончилась она с началом последней мощной тектонической революции - альпийской складчатости.

Такая «манера» палеонтологов приурачивать нужные им процессы к нужным временным промежуткам весьма характерна для всех «эволюционистов». Так называемые «тектонические революции» (кто им дал такое название, на основании чего – неясно), за весь обозримый период прошлого могут быть «привязаны» только к трем «периодам палеонтологической истории» - «девон», «пермь» и «неоген», все остальные геологические процессы по масштабу были в «пределах обычного уровня». Всем известен метод «подавления шумов», ну так вот, если «подавить шумы» в кривых интенсивности горообразования, то «выбросы» будут только в эти три периода, - все остальное – не то что «революцией», даже «повышенным уровнем активности» не называется. Подвижка плит – это один процесс, а горообразование – совершенно другой, хотя с ним связан непосредственно. Первый может быть интенсивным, но он на развитие жизни практически не влияет (он и сейчас идет вполне приличными темпами), а вот второй чреват некими последствиями, так как приводит не только к созданию препятствий в распространении наземных животных, но и может изменить состав атмосферы и опосредованно вызвать изменение климатических параметров.

В Южном полушарии в мезозое завершился распад древнего континента Гондваны, но в целом мезозойская эра здесь была эрой относительного спокойствия, лишь изредка и ненадолго нарушаемого легким складкообразованием. Мезозойская эра продолжалась примерно 160 млн. лет. Ее принято подразделять на три периода: триасовый, юрский и меловой; два первых периода были гораздо короче третьего, продолжавшегося 71 млн. лет.

В биологическом плане мезозой был временем перехода от старых, примитивных, к новым, прогрессивным формам. Ни четырехлучевые кораллы (ругозы), ни трилобиты, ни граптолиты не перешли той невидимой границы, которая пролегла между палеозоем и мезозоем. Мезозойский мир был значительно разнообразнее палеозойского, фауна и флора выступали в нем в значительно обновленном составе.

Появление голосеменных было важной вехой в эволюции растений. Дело в том, что более ранние палеозойские спороносные нуждались для своего размножения в воде или, во всяком случае, во влажной среде. Это немало затрудняло их расселение. Развитие семян позволяло растениям утратить столь тесную зависимость от воды. Семязачатки могли теперь оплодотворяться пыльцой, переносимой ветром или насекомыми, и вода, таким образом, не предопределяла больше размножения. Кроме того, в отличие от одноклеточной споры с ее относительно малым запасом питательных веществ, семя обладает многоклеточной структурой и способно дольше обеспечивать пищей молодое растение на ранних стадиях развития.

Меловый период отмечен редкими изменениями растительности, в нижнем мелу внезапно появляются наиболее прогрессивные растения - покрытосеменные, преобладание которых характеризует эру новой растительной жизни, или кайнофит.

Покрытосеменные, или цветковые, занимают высшую ступень эволюционной лестницы растительного мира. Их семена заключены в прочную оболочку; имеются специализированные органы размножения (тычинка и пестик), собранные в цветок с яркими лепестками и чашечкой. Цветковые появляются в первой половине мелового периода, по всей вероятности в условиях холодного и засушливого горного климата (где же на всех набрали столько гор, если они не образовывались) с большими перепадами температур. По мере постепенного охлаждения, которым был отмечен мел, они захватывали все новые участки и на равнинах. Быстро приспосабливаясь к новой среде, они эволюционировали с потрясающей скоростью. В мезозое растения совершили большой скачок вперед, по темпам развития перегнав животных.

Мезозойские беспозвоночные по своему характеру уже приближались к современным. Видное место среди них занимали головоногие, к которым принадлежат современные кальмары и осьминоги. К мезозойским представителям этой группы принадлежали аммониты с раковиной, закрученной в «бараний рог», и белемниты, внутренняя раковина которых имела сигарообразную форму и обрастала мякотью тела - мантией. Раковины белемнитов известны в народе под названием «чертовых пальцев». Аммониты водились в мезозое в таком количестве, что их раковины встречаются практически во всех морских отложениях этого времени. Аммониты появились еще в силуре, первый свой расцвет они пережили в девоне, но наивысшего многообразия достигли в мезозое. Только в триасе возникло свыше 400 новых родов аммонитов.

К концу триаса большинство древних групп аммонитов вымирает, однако в Тетисе, гигантском мезозойском Средиземном море, сохранились представители филлоцератид (Phylloceratida). Эта группа развивалась в юре так бурно, что по многообразию форм аммониты этого времени превзошли триасовых.

Большое значение в мезозое приобрели также упоминавшиеся белемниты. Некоторые их роды, например, Actinocamax и Belenmitella, имеют значение руководящих ископаемых и с успехом используются для стратиграфического расчленения и точного определения возраста морских отложений.

Мезозойская эра была временем неудержимой экспансии позвоночных. Из палеозойских рыб лишь немногие перешли в мезозой. Лучеперые рыбы, возникшие еще в конце силура, первоначально обитали только в пресноводных водоемах, но с перми они начинают выходить в моря, где размножаются необычайно и с триаса и до наших дней сохраняют за собой господствующее положение.

Палеозойские кистеперые рыбы, из которых развились первые наземные позвоночные, почти все вымерли в мезозое, в меловых породах найдены лишь единичные их роды (Macropoma, Mawsonia).

В некоторых зонах триаса еще многочислены лабиринтодонты. К концу триаса эти «панцирные» земноводные исчезают с лица земли, но некоторые из них, по-видимому, дали начало предкам современных лягушек. Речь идет о роде Triadobatrachus, до настоящего времени найден только один неполный скелет этого животного на севере Мадагаскара.

Наибольшее распространение получили в мезозое пресмыкающиеся, ставшие поистине господствующим классом этой эры. В ходе эволюции появлялись самые разные роды и виды рептилий, нередко весьма внушительных размеров. Среди них были самые крупные и самые причудливые наземные животные, которых когда-либо носила земля. Как уже было сказано, по анатомическому строению древнейшие рептилии были близки к лабиринтодонтам.

С эволюционной точки зрения одной из важнейших групп мезозойских пресмыкающихся были текодонты, некрупные хищные пресмыкающиеся триасового периода, давшие начало самым разнообразным группам - и крокодилам, и динозаврам, и летающим ящерам, и, наконец, птицам.

Однако наиболее замечательной группой мезозойских пресмыкающихся были всем известные динозавры. Они развились из текодонтов еще в триасе и заняли господствующее положение на Земле в юре и мелу. Динозавры представлены двумя группами, совершенно обособленными - ящеротазовыми и птицетазовыми. В юре среди динозавров можно было встретить настоящих чудовищ, длиной (с хвостом) до 25-30 м и весом до 50 т. Все названные формы были растительноядными, рав<