Изображение десятирукого Шивы-Шакти. Индийская миниатюра

Давайте попробуем «перевести» символический язык вишуддхи в привычные нам психологические понятия.

Уровень существования души, на котором мы оказались, на символе, как и в наших рассуждениях о творчестве - прекрасен и, одновременно, смертельно опасен.

На уровне вишуддхи теряют свою ценность наши гендерные страсти, мужское и женское начало сливаются в своем гармоничном единстве, что бы выступить с оружием в руках против давления внешнего мира. Для творчества пол не имеет существенного значения.

Сущность творчества сосредоточена в «корне языка», то есть в речи (в лалана-чакре). Сущность блаженства, которое может испытать творческая личность, заключается в способности и возможности свободно высказать правду (исследование подобной способности, как высшей цели человеческой жизни, мы называем «исологией»). Разумеется, «языки» творчества могут быть самыми разнообразными. Специалисты НЛП говорят, что выбор языка искусства зависит от присущей человеческому восприятию врожденной склонности к той или иной модальности: танцор использует телесную (кинетическую) модальность, художник и режиссер - зрительную (визуальную), композитор или певец - слуховую (аудиальную) модальность.

Это более или менее понятно; не понятно лишь, откуда возникает сама склонность. 

Ведь в жизни людей, отнюдь не считающих себя творческими личностями, именно эта загадочная склонность создает индивидуальный стиль домашнего интерьера, да и весь сугубо индивидуальный «рисунок жизни» (мне очень импонирует это понятие).

Невозможно создать рисунок на бумаге, не опираясь на некие осевые линии, формирующие композицию (сюжет).

 Когда мы, после смерти человека, получаем возможность окинуть взглядом целостность его жизни, кажется, что эти осевые линии были начертаны судьбой - неведомым началом, определяющим человеческую жизнь. В этом ощущении содержится все тайны человеческой свободы и предопределения.

Тантра решает этот философский парадокс в символе пятой чакры. Нектар, который пьет или вдыхает Шива, благодаря Елене Блаватской и Чарльзу Ледбитеру известен европейскому оккультизму под названием «Акаша». Вот определение из «Теософского словаря» Блаватской:   

«Акаша. Тонкая, сверхчувственная духовная сущность, наполняющая всё пространство; изначальная субстанция, ошибочно отождествлённая с эфиром. Но она относится к эфиру так же, как дух к материи… Фактически, она является мировым пространством, в котором неотъемлемо заключена вечная Мыслеоснова Вселенной в её вечно изменяющихся аспектах на планах материи и объективности, и из которого излучается Первый Логос, или выраженная мысль. Это причина тому, почему в Пуранах указано, что Акаша имеет лишь один характерный признак, а именно, звук, ибо звук есть ничто иное, как переведённый символ Логоса – «Речи» в её мистическом смысле».

«Когда Кундалини достигает этого уровня, - говорил Рамакришна, - верующий жаждет слушать только Бога и беседовать только с ним». На этом уровне голос Вечности начинает отчетливо звучать в нашей душе.

Снова - звучащие голоса.

Бесконечное число поэтов и писателей…с удивлением читают строки, вышедшие из-под их пера. Множество творческих людей говорят, что созданное ими на самом деле принадлежит не столько им самим, сколько некоторому внутреннему ощущению или предшествующему творческому процессу знанию того, как правильно сложить слова в предложение, звуки - в мелодию, а мазки - в картину. Они ощущают свою внутреннюю причастность к источнику творчества, внезапно открывающемуся внутри их души. У многих при этом «перехватывает дыхание» или «захватывает дух», - как будто источник расположен на уровне гортани.

Конечно, иногда возникают и отчетливо слышимые «голоса», - как у Анны Шмидт и русской мистической писательницы В. И Крыжановской-Рочестер. Мы не будем останавливаться на этом подробно, поскольку непосредственному описанию подобных чувств посвящена моя книга «Ключи к смыслу жизни».

Здесь стоит только сказать, что автор считает такие «голоса» истинными галлюцинациями: они возникают вследствие усилия разума, направленного на логическое объяснение неведомых ранее чувств, источник которых открылся в глубине души.

Современная психология считает творчеством все, что приводит к созданию нового. Антонио Дзикики, известный итальянский физик, посвятивший ряд статей психологии научного творчества, дает следующее определение: «Творчество - это способность генерировать что-то такое, что никогда раньше не было известно, не встречалось и не наблюдалось».

Встреча в своем собственном душевном мире с тем, «что не встречалось и не наблюдалось» страшит человека. Личности, существующей в культуре «нижних чакр» кажется, что она «сходит с ума». Ведь «нормальный ум» нашей культуры имеет право заниматься только бытом и выживанием!

Тогда человек предпринимает эпилептоидную попытку объяснить привычным для разума способом возникающий в душе поток новых, не связанных с обыденной жизнью мыслей и чувств. Напряженная попытка сохранить «нормальность», приписывая возникающую новизну чуждому началу («пришельцам», «демонам» или «музам»), порождает доминанту. Этот функциональный очаг напряжения личность «отделяет» от самой себя, наделяя его чертами отдельной (часто хорошо знакомой) конкретной личности. Эта личность, вместо автора, «диктует» роман или «Завет».

Проблема «диктующих голосов» - та же проблема отличия любви от жадности или любви от приносящего успех стремления к обладанию. Анна Шмидт, страдающая «эротоманией» по отношению к Владимиру Соловьеву, пытается присвоить, получить в собственность «источник Акаши», уже принадлежащий ее личности. Для того чтобы подобные отношения воплотились в реальной жизни, они прежде должны возникнуть в воображении: Анна Шмидт осуществляет психологический перенос своего «источника Акаши» сначала на внутренний воображаемый образ, а потом - на конкретного человека.

Она не испытывает блаженства, ощущая в себе поток «нектара» - она его боится, что и превращает «нектар» в «яд». 

Наша «языческая» психология страшно далека от христианского идеала. Творчество, понимаемое с помощью символа пятой чакры, и есть то самое состояние души, которое христианство называет «вторым рождением» или рождением в Духе, а Карл Юнг именовал «рождением Персоны».

Об это, собственно, и легендарная книга Николая Бердяева «Смысл творчества», впервые опубликованная в 1916 году. Автор отмечал, что созданная им религиозная философия в этом труде была впервые «вполне осознана и выражена». Конечно, Бердяев не изучал Тантру, но в своем анализе творчества обращался не только к традициям русской философии, но и к средневековой мистике Каббалы, трудам Мейстера Экхарта, Якоба Беме, Франца Баадера, Фридриха Ницше и антропософии Рудольфа Штейнера. Мне думается, что это достойный пример не столько для философов, сколько для психологов и психиатров: если не в этих источник, то где же еще можно обнаружить первоосновы наших знаний о человеческой душе?

 «Дух человеческий - в плену, - писал Бердяев. - Плен этот я называю «миром», мировой данностью, необходимостью. «Мир сей» не есть космос, он есть некосмическое состояние разобщённости и вражды, атомизация и распад живых монад космической иерархии. И истинный путь есть путь духовного освобождения от «мира», освобождения духа человеческого из плена у необходимости. Истинный путь не есть движение вправо или влево по плоскости «мира», но движение вверх или вглубь по линии внемирной, движение в духе, а не в «мире». Свобода от реакций на мир и от оппортунистических приспособлений к «миру» есть великое завоевание духа. Это путь высших духовных созерцаний, духовной собственности и сосредоточенности. Космос есть истинно сущее, подлинное бытие, но «мир» - призрачен, прозрачна мировая данность и мировая необходимость. Этот призрачный «мир» есть порождение нашего греха».

Следовательно, сам грех, собственно говоря, заключается в неумении любить «живые монады», ведь только любовь, согласно еще Демокриту, способна преодолеть их разобщенность.

Не сходят ли вооруженные до зубов Шива и Шакти с символа вишуддхи на великий бой с тем, что заточило человека в «плен у необходимости»?

В цепи необходимости себя заковал сам человек, не умеющий любить, прячущийся в разноцветные клетки трех нижних чакр.

Николай Бердяев - пример истинного Творчества человека пятой чакры: он воевал с бессмысленностью человеческого существования,…любя человека, то есть, оправдывая его. Он сформулировал принцип «антроподицеи» — оправдание человека в творчестве и через творчество. Это был решительный отказ от догматического христианского мышления - от «теодицеи» (оправдания Бога в Его вине за земные страдания), как главной цели христианской веры. Он отказался признать завершенность Творения и Откровения.

Центральной идеей «Смысла творчества» является идея творчества как Откровения, доступного каждой индивидуальной личности. В своих размышлениях Бердяев уравнивает Бога и человека в Творчестве. Каждый человек, в большем или меньшем смысле этого слова, повторяет деяние Божье - создает свой собственный мир. Человек и Бог вместе продолжают Творение.

Я лишь хочу пояснить, что для совместного творчества человеку и Богу необходимо… общение.

Диалог с Богом проявляется в индивидуальной душе как потребность в создании новых смыслов. Эта потребность становиться запросом или… вопросом. Если в свой запрос человек вкладывает страсть - силу своего единственного чувства, то всегда получает ответ. Ответ возникает, как чувство присутствия живого и сознательного источника в глубинах человеческого «Я».

Творчество рождается из чувства любви: кто-то или что-то там, наверху, отвечает тебе взаимностью. Ты любишь живопись, а живопись любит тебя, - в этом блаженство «нектара Акаши» или транс синхронизации с нею.

Возникающее блаженство или благоговение это транс синхронизации: индивидуальность проникает во всеобщность, а некоторая всеобщность или «полнота» становится частью души творца. Само индивидуальное сознание ощущает рост собственных «экзистенциальных размеров». Только это чувство имеет право называться «личностным ростом» или «возрастанием души».

Бердяев писал свои книги, ощущая блаженство, - и сам в этом признавался.

Откуда берется блаженство?

Философ испытывает это чувство оттого, что написал правду, или его формулировки приблизились к трансцендентной истине.

 В повседневной жизни мы безотчетно стремимся к подобному блаженству, призывая себя и других говорить «правду». Это слово вовсе не случайно является ключевым в традиционном описании пятой чакры.

Так как же человек отличает правду ото лжи?

Как известно, то, что люди в разные времена называли «правдой», упорно оказывалось ложью. Правда, сформулированная в словах, может восприниматься чрезвычайно болезненно и… приводить к телесным и социальным (идеологическим) болезням, самой очевидной из которых является депрессия.

Могут ли, например, являться истиной слова «Я тебя не люблю…. Я люблю другую женщину»?

Подобное утверждение может ощущаться мужчиной как «правда» лишь на краткий временной миг. Дальнейшее развитие событий будет зависеть от множества факторов, включающих в себя, например, реакцию женщины на эти слова. 

Для истины в этих словах слишком мало любви. Здесь кроется что-то другое. И гипотетическому мужчине, и нам, прекрасно известно, что произнесенные слова нуждаются в проверке чувством. Спустя небольшой промежуток времени, мужчина может сменить отношение к своим привязанностям на прямо противоположное.

Слово «истина» появляется в повседневной речи как-то само собой. На мой взгляд, в сегодняшней речи мы именуем «правдой» смысл, который придаем событиям повседневной жизни. «Правда» - это то, что нам необходимо понимать для выживания или соблюдения своих интересов. Именно этот смысл имеет обиходное выражение «правда у каждого своя».

«Истиной» мы называем то, что находится выше правды. Обычный человек с истиной «дел не имеет». Истина - это удел религии, философии, поэзии, в крайнем случае - идеологии. Все наши социальные и личные беды связаны, возможно, именно с тем, что мы находимся в постоянном ожидании «учителя», который принесет нам истину «на блюдечке с голубой каемочкой».

Не могу не заметить, что примерно до 30-х годов XX века эти слова носили прямо противоположный смысл: истина означала вытекающие из опыта правила повседневной жизни, а правда была высшей или трансцендентной категорией. Русские люди, остро ощущавшие несправедливость или монотонность повседневной жизни, уходили в монастыри и становились «каликами перехожими», чтобы «правду искать». Возможно, коловращение смысла этих слов связано с названием главной советской газеты: в «Правде» систематически писали ложь.      

Чего не хватает мужчине, говорящему в нашем примере «правду» жене, для того чтобы его «правда» стала истиной?

Он не может подняться над сиюминутностью своих чувств: он действует здесь и сейчас, исходя из собственных желаний, которые, как известно ему самому, чрезвычайно переменчивы. Ему не хватает способности подняться над собой.

«- Виноват, - мягко отозвался неизвестный, - для того, чтобы управлять, нужно, как-никак, иметь точный план на некоторый, хоть сколько-нибудь приличный срок. Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?»

Это слова Воланда из первой главы романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». В этом фрагменте важнейшим является слово «управлять». Мужчина из нашего примера пытается управлять собой, женой и любовницей, не имея для этого «точного плана…на некоторый,... приличный срок».

Не слишком ли часто человек, претендующий как на высказывание правды, так и на изречение истины, на самом деле пытается управлять, то есть проявлять свою власть над людьми - манипулировать ими?

Для того чтобы мужчина из нашего примера испытал не чувство вины, а блаженство, он должен быть уверен, что его новый брак является проявлением творчества - созданием новой жизни (так Данте назвал одну из своих главных поэм - «Vita Nuova»). Право на создание новой жизни мужчина может получить только в том случае, если будет уверен, что сможет сохранить заботу о жизни своей предыдущей семьи. Не только заботу о материальном благосостоянии, но и заботу о любви, которая никогда не умирает в душе. Это сложно, но не редко случается в реальной жизни. Именно для этого мужчина должен подняться в другое измерение своей души. Так правда поднимается из любви.

Писатель испытывает блаженство точно так же. В сформулированных образах и словах должно содержаться не только открытие некоторое правды про читателя, но и забота о нем. В европейской литературе этот принцип впервые сформулировал Мишель Монтень: …

Философ никак не хотел признавать литературой сатирические стишки и скабрезные романы. Я не думаю, что знакомое Бердяеву чувство блаженства испытывают авторы современной «чернухи» - им доступно только удовольствие успеха.

 Мы на новом уровне возвращаемся к диалогу Шиндлера с юным нацистом. Кино, живопись или литература, для которой высшим удовольствием стал садизм, искусством с этой точки зрения не является. Для того чтобы испытать блаженство творчества, авторы этого мутного потока должны попытаться «помиловать» своего читателя. Так раскрываются лепестки лотоса.      

Творчество, в прямом смысле этого слова, не может вытекать из стремления к успеху, из подражания моде или эпилептоидных теорий. Оно возникает только из любви. Только тогда автор чувствует присутствие «нектара Акаши», - капельки, с символа пятой чакры.

Формулирование правды - и есть творчество. Для того чтобы сформулировать ее, нужно ощущать себя «космическим человеком» Бердяева. Так любое подлинное творчество становится антроподицеей. Любовь к конкретному человеку или всему человечеству, возносит творца на уровень вишуддхи, где человек способен достичь блаженства, с помощью собственного языка соприкасаясь с Вечностью. Лалана-чакра становится потрясающей метафорой, соответствующей знаменитому принципу «Изумрудной Скрижали» Гермеса Трисмегиста: «Что внизу, то и наверху». В ней отражается неразрывная связь человеческого тела и Акаши - Вселенной, наполненной сознанием. Творчество - это взаимная любовь к «живому космосу» Бердяева. Человек может сформулировать только ту индивидуальную правду, которую смог открыть в своей душе, научившись чувствовать блаженство прикосновения к источнику.

Это возможно только в том случае, если мы признаем факт существования самого источника, если перестанем бояться его как «сумасшествия» и прекратим попытки вытеснить его из своей души с помощью фрейдовой «цензуры», затрачивая невероятное количество усилий на то, чтобы лишить его жизни.

Один из самых высших комплиментов, которые можно высказать художнику, относится к категории правды бытия: «Я вам верю»; «На ваших полотнах правда жизни»; «Ваши образы - настоящие»; «Ваши персонажи - живые» и т.д.

Человек, произносящий подобные слова, имеет в виду вовсе не идеалы реализма - он хочет сказать, что в продукте творчества дышит Вечность: у художника и у Бога есть точки соприкосновения.

Говоря о правде, невозможно избежать обсуждения лжи. В повседневной жизни она так же относительна, как и правда. Чаще всего, мы именуем «ложью» высказывания, которые противоречат нашим взглядам или ожиданиям. Поэтому «ложь у каждого своя» в той же степени, что и правда. Ложью мы именуем то, в чем подозреваем попытку манипулировать нами или захватить над нами власть.

Все та же фраза мужчины «Я тебя не люблю…Я люблю другую женщину», окажется в равной степени и правдой, и ложью. Это зависит от того, с чьей точки зрения мы ее рассматриваем. Нет, я не собираюсь упражняться в софистике, - я лишь хочу сказать, что большинство мужчин, оказавшись в подобной ситуации, так и не произнесут эту фразу, а используют вместо нее «благую ложь» или «ложь во спасение».

Такое поведение легко определить как ложь, поскольку оно подразумевает попытку манипуляции обеими женщинами: и женой, и новой любовью.

Отсюда можно сделать вывод, что «лжи во спасение» не бывает.

Однако я утверждаю, что ложь во спасение не только бывает, но и страстно любима нами. Не знаю как сейчас, но еще совсем недавно одним из самых любимых читателями жанров литературы был плутовской роман. Остап Бендер - профессиональный лжец, Воланд - сам «отец лжи», Фигаро - мастер обмана и манипуляции; Ходжу Насреддина недаром называют «великим плутом». Ни в одной книге не хватит места, для того чтобы перечислить всех удачливых жуликов и авантюристов, оживших на страницах книг и телеэкранах. Осмелюсь утверждать, что читатели никогда не полюбят героя художественного произведения, если в нем полностью отсутствует «жилка» искателя приключений или афериста. Мы отказываем герою в мудрости, если он не способен лихо обмануть или спровоцировать своих врагов - антигероев.

 Любить героя книги или фильма - означает ощущать его внутри себя (и себя на месте героя). Мы любим ложь в меру того, насколько она проявляет себя в качестве творчества.

В мифологии подобный герой называется «трикстером». Трикстер - это божество, дух, человек или животное, не подчиняющееся общим правилам поведения, совершающее поступки, противоречащие законам или традициям. Трикстер нарушает установления богов, но при этом, пусть не сознавая этого сам, добивается позитивного эффекта. В мифологии трикстерами считают Гермеса, Прометея, Локки, Одина, Велеса и многих другие, - включая сюда таких героев Эллады как Одиссей.  

«Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо», - эта строка из «Фауста» Гете послужила эпиграфом и к «Мастеру и Маргарите» Булгакова.

Это и есть «ложь во спасение» в прямом смысле этого слова: обманывая и нарушая законы, трикстер способствует «личностному росту» или развитию души людей или богов. Я думаю, может быть именно поэтому среди психологов, ведущих тренинги личностного роста, столько…«трикстеров».

В этом смысле каждый творческий человек - лжец: ведь он создает несуществующую реальность. 

Это легко почувствовать через трансформацию образа Барона Мюнхгаузена - классического героя-трикстера, которую осуществил Григорий Горин в пьесе. Мюнхгаузен Горина отнюдь не лихой лжец - он подлинный творец.

Но Барон Мюнхгаузен в народных быличках и у Эдварда Распе всегда был именно таким! Ведь он не столько лгал, сколько выдумывал - фантазировал. Предания о нем люди рассказывали, как мы рассказываем анекдоты, для того, что бы отучить детей и взрослых от привычки лгать, пытаясь манипулировать друг другом.

Честное имя исторического барона было принесено народом в жертву, во имя спасения от той самой лжи, которая ни в одном случае не может оказаться ложью во спасение - лжи, имеющей целью манипуляцию или власть над другим человеком.    

Мюнхгаузен и Горин - два творца - со-чувствуют друг другу через столетия, а мы присоединяемся к этому сочувствию через творчество Марка Захарова, создавшего фильм «Тот самый Мюнхгаузен», и говорим: «в этом есть правда жизни». Мы говорим так, потому что любим этот фильм. Авторы создали фильм о лживом бароне, для того чтобы иметь возможность говорить правду о чувствах советского человека.

В структуре «лжи» трикстеров легко отследить главный «пусковой механизм» любого творчества: механизм провокации.

Трикстер стимулирует «личностный рост», провоцируя человека на новые формы мысли и поведения. Барон Мюнхгаузен создает ситуации, на которые невозможно реагировать «как всегда», опираясь на привычные концепции, теории и установившиеся взгляды.

Трикстер - олицетворенное стремление жизни к переменам. Он - враг любого «застоя», неминуемо оборачивающегося пошлостью. Это ведь с ней ведет неустанную борьбу Остап Бендер из романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова.

Но обойтись без стремления к новизне не может ни история отдельной человеческой жизни, ни история человечества.   

Когда мы мечтаем о путешествиях в неведомые страны - о поисках новых впечатлений, мы пытаемся превратиться в мифологических трикстеров.

Дело в том, что в перемене жизненных обстоятельств мы стремимся обнаружить какую-то, ускользающую в привычной обстановке, правду о себе. Любой туризм окажется лишь неосознаваемой формой «правду искать».

Это одно из главных и непротиворечивых свойств всего того, что мы считаем подлинным творчеством и правдой: они должны открывать нам что-то новое в жизни и в нас самих.

Ощущения новизны, или обновления бытия является обязательным свойством любви, из которой возникает творчество.

Можно сказать, что вспыхивающее ощущение нового в душе - одна из главных характеристик блаженства.

Почему мы стремимся к путешествиям в далекие страны?

Потому что монотонность и однообразие тесно ассоциированы в душе человека с окончательность смерти. И наоборот: ощущение свежести, новизны и движения связаны в нашем представлении с самим бытием или с самой жизнью. «Увидеть Париж и умереть» - означает прикоснуться к Вечности и остаться жить. Зов Вечности - это зов жизни.

    В отличие от путешествий в пространстве во времени (исторические книги и фильмы являются для нас такими путешествиями), мы боимся путешествий внутри самих себя - путешествий мысли и чувства. Поэтому культура раз за разом, в прямом или символическом смысле, убивает своих «Сократов». Поэтому подавляющее большинство людей считает творчество уделом если не совсем сумасшедших, то полусумасшедших одиночек-трикстеров.     

Во всяком случае, так считает «консервативная» часть общества. Возможно, здесь скрывается главное противоречие, движущее развитием социума. Всегда существует консервативный «политический центр» и группы «правых» и «левых». Независимо от концептов, «правые» и «левые» стремятся к переменам, то есть к новизне, а консерваторы - к сохранению «status quo».

Почему я считаю, что правда находится на стороне тех, кто стремится к новизне?

Дело в том, что, лишаясь обновления, человек и мир лишаются Смысла, - то есть, той самой энергии жизни («Кундалини»), которую мы исследуем в этой книге. 

Консервативная позиция является попыткой ограничить семантику объектов внешнего мира и человеческой души, закрепив за ними раз и навсегда установленное - привычное значение. Сделать это можно только с помощью «твердых, как скала» элементарных идей.

С результатами подобных попыток остановить время, мы уже знакомы. «Нормальный человек», движущийся по раз и навсегда установленному маршруту от нелюбимой работы к телевизору, пиву и измятому дивану, пребывает в иллюзии того, что так будет всегда. Рано или поздно он почувствует пустоту - бессмысленность или порочность «замкнутого круга», в котором он оказался. Именно эту пустоту ощущает герой Саши Соколова, размышляющий о жизни «нормальной девушки», которую он видит из окна «Школы для дураков».

Попытку закрепить за различными объектами реальности постоянное значение, мы называем «реализмом» или «прагматизмом». Проблема «реального взгляда на мир» заключается в невозможности познания «объективной реальности».

В романе «Война и мир» Лев Толстой описывает дуб, который видит князь Андрей по дороге в Отрадное:

 «Это был огромный, в два обхвата дуб, с обломанными, видно, давно суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюже, несимметрично растопыренными корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца».

Читатель понимает: князь Андрей смотрит на дуб через призму своих жизненных неудач. Это депрессивный взгляд на мир.

В Отрадном князь встречает Наташу. Он влюблен, и на обратном пути видит дерево абсолютно иными глазами. 

 «Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца, ни корявых пальцев, ни болячек, не старого горя и недоверия - ничего не было видно. Сквозь столетнюю жесткую кору, пробились без сучков сочные, молодые листья, так, что поверить нельзя было, что этот старик произвел их».

Обратите внимание: князь Андрей не просто видит дерево по-другому - он не может обнаружить в объективной реальности того, что «видел своими глазами» всего несколько часов назад.

«Nothing is good or bad, but thinking makes it so» («Ничто ни хорошо, ни плохо само по себе, лишь мысль делает это таковым»), - говорит шекспировский Гамлет.  

А. М. Пятигорский доказывал, что состояний восприятия «все равно» или «никак» не существует, - по той простой причине, что в подобном состоянии человек просто не видит объекта. Дуб может быть красивым, уродливым, мрачным и т.д. «Никакой» дуб в сознании отсутствует.

Точнее говоря, мы называем (обозначаем) деревья «никакими», находясь в состоянии депрессии. Дуб, который наблюдатель замечает как «никакой» или безразличный ему, - это дуб «чужой», отчужденный или даже враждебный. Заметить объект - означает выразить к нему отношение, наполнить его смыслом. Фраза «лес был заполнен никакими деревьями» означает, что говорящий ощущает свою роль или свои действия по отношению к миру как неудачу, отчуждая мир от себя, - то есть, выражает депрессивное отношение к миру.

Какой дуб в восприятии князя Андрея является «ложным»? 

По всей видимости, объективно ответить на этот вопрос невозможно. Материалист-эпилептоид объявит обе картины восприятия в равной степени иллюзорными. Однако можно смело утверждать, что большинство людей хотело бы видеть старый дуб и мир вообще так, как его видит влюбленный Андрей Болконский. Во всяком случае, именно такой тип восприятия имеется в виду в стремлении большинства «мыслить позитивно».

Явные трудности с позитивным мышлением, особенно в нашей стране, связаны не только с отсутствием любви, но и с нашим упорным нежеланием понимать связь между любовью, ощущением новизны и творчеством.

Князь Андрей, за счет вспыхнувшего вдохновения, видит старый дуб - новым, или обновленным, и это является творческим актом. Болконский творит «молодые листья», и дуб становится соучастников его творчества. Встретив Наташу, Болконский впервые становится самим собой. Читатели «Войны и мира» присутствуют при рождении личности князя Андрея.

Понятно, что восприятие дерева становится проекцией состояния души самого Андрея Болконского. Молодые побеги дуба передают ощущение молодости, возникающее в его душе.

Это и есть реализация мечты, к которой стремятся личности предыдущих уровней существования. Для достижения этой мечты и предназначены все «волшебные палочки», предлагаемые потребительской культура.

В своем начальном творческом акте, князь Андрей «омолаживает» самого себя и внешнюю реальность. Значит, вся «алхимия» омолаживающих таблеток и пластических операций…является куда большей ложью, чем иллюзии творческой личности.

Когда Христос призывал «…Будьте как дети», он вряд ли имел в виду липосакцию или гормональные препараты. А вот влюбленный взгляд на мир, который мы видим на примере Андрея Болконского, наверняка входил в смысл произнесенных Им слов.

Находясь на уровне пятой чакры, человек ощущает необходимость творчества, поскольку только в творческом акте он может выразить свою любовь к миру, испытывающему потребность в постоянном обновлении.

В понятии «необходимость» человеку всегда мерещиться что-то вроде приговора. Наши размышления все время вращаются вокруг проблемы свободы и необходимости.

Все, что написано выше, не может являться тотальным отрицанием консервативности. Очевидно, что без законов и традиций общество существовать не может - оно потеряет форму и распадется на «атомы» отдельных творческих личностей.       

В знаменитом труде «Бегство от свободы» Эрих Фромм описывает двойственное значение свободы для современного человека: он освободился от тоталитарной власти и превратился в «индивида», но в то же время лишился энергии и сил, став орудием потребительской культуры, навязывающей ему внешнюю - искусственную систему ценностей. Свобода вновь достигла критической точки, в которой может обернуться своей противоположностью. Для Фромма «позитивная свобода» означает полную реализацию способностей индивида - предоставленную возможность жить активно и спонтанно. Будущее демократии зависит от развития индивидуализма. Свобода может победить только в том случае, если демократия разовьется в социум, для которого индивид, его развитие и счастье станут целью и смыслом существования всего общества.

Фромм описывает идеал анархизма, хотя и не использует этот термин, возможно, потому, что история однажды уже отвергла этот идеал. Мне думается, что проблема концепта «фрейдомарксиста» Фромма заключается в том, что в этой работе он точно так же избегает слов «творчество» и «любовь». Эти понятия не входили ни в аппарат фрейдовского психоанализа, ни в аппарат марксистской философии.

Достаточно понять, что индивидуализм, лишенный творчества, превращается в ананказм, подражание моде и приходит к эпилептоидному кризису, для того чтобы осознать индивидуальность, о которой мечтает Фромм, как творческую личность. Ведь творческой личности необходим любящий ее зритель, читатель или слушатель.

Творчество, как проявление любви, стремится к любви взаимной, - в противном случае оно не является творчеством.    

Князь Андрей, на основе своего нового взгляда на мир, может захотеть изобразить дуб на картине или передать свои чувства в музыке. При этом он, как импрессионисты, столкнется со всеми сложностями взаимодействия нового взгляда на мир с консервативной культурой. А может, как это и происходит в романе, нести свой взгляд сквозь Мир и Войну, преобразовывая реальность своим отношением к ней. Трудностей здесь возникнет отнюдь не меньше, и творчеством это окажется не в меньшей степени, чем создание произведений искусства.

Мы точно знаем только одно: культура, пусть и не без сопротивления, примет в себя образы князя Андрея и Наташи Ростовой, - как приняла и взгляд импрессионистов. Это случится именно потому, что и роман Толстого, и живопись импрессионистов проникнуты любовью к людям и миру. Все остальное будет отвергнуто.

Культура - и есть материальное воплощение «коллективного бессознательного» Карла Юнга или «хроник Акаши» Чарльза Ледбитера: она является колоссальным хранилищем индивидуальных творческих усилий.

Но, как и все, что создано человеческим сознанием, она приемлет в себя далеко не все подряд. На входе в хранилище культуры стоит «фильтр»: она вбирает в себя только то, что создано с любовью. Ее «иммунитет» отторгает все проявления «творчества» нижних чакр. 

Люди, творения которых культура отвергнет, будут обвинять ее в «консерватизме», - и будут правы. Только созданное с любовью может выдержать проверку временем.       

Фромм, как и всякая творческая личность, в своей книге вступает в борьбу с понятием «необходимость». Однако, используя понятие «любовь» в смысле «транса синхронизации», и допуская существование Бога или «единого космического разума» (даже в том случае, если мы заменяем их терминами «коллективное бессознательное» Юнга или «сверхсознательное» Ассаджиоли), борьба с понятием «необходимость» лишается смысла.

 Единственная необходимость, которая существует в человеческой жизни, в третьей главе этой книги описана нами с помощью термина «интенция» Франца Брентано. На уровне творчества, интенция ощущается как «зов Вечности» - призыв или призвание.

 Это от него так и не смог уклониться, даже спрятавшись в чреве у кита, библейский пророк Иона.

Этот зов Бога или «коллективного бессознательного» есть проявление его любви к нам. Только когда человек отвечает взаимностью, то есть приступает к собственному творчеству - становится личностью, он может чувствовать себя свободным или счастливым. Призывая нас, Бог уравнивает человека с сами собой. Именно это отчетливо почувствовал Николай Бердяев. Разве совершенное Болконским «омоложение» дуба - это не чудо? Да и «умерщвление» древа из глубины депрессии князя Андрея - разве не полностью соответствует «проклятию смоковницы», которое Иисус произвел из глубин своего отчаяния по отношению к миру?

У каждого из нас свое призвание и свое предназначение. Но это не «судьба» - это способ предоставить человеку индивидуальность, то есть форма свободы.

Все то, что человек называет «роком» тоже является его свободой, - точнее говоря, его свободой «прятаться в чреве кита», лишь бы уклониться от зова, который кажется человеку нижних чакр безумием.

Пятая чакра расположена у основания горла, поэтому от нее зависят коммуникационные возможности человека, то есть возможность общения с окружающим миром через речь и звуки. Йоги называют пятую чакру – чакрой характера.

Наверное, скажете вы, единичные люди достигают этого уровня пятой чакры, на что я с удивлением для вас отвечу, что этих врат или этого порога достигают большинство из нас. Мы достигаем этих врат с возрастом. Так называемый, синдром Мартина Идена, героя одноименного произведения писателя Джека Лондона, является тому подтверждением. Белый слон, служащий основанием первой чакры, в любом случае поднимется наверх, к пятой. И человек, абсолютно разумный и рациональный, достигший в жизни всего, чего хотел, Мартин Иден, влекомый неведомой тоской, покончит жизнь самоубийством. Из-за чего это произойдет?

Когда мы получаем, все то, что хотели, когда мы зарабатываем все то, что нам когда-то казалось только мечтой, мы снова оказываемся в пустоте. Пустота – это все, что нам осталось от понятия «бог». Но только эта пустота, в наших душах, беременна символическим белым слоном. В