And written on the walls of the Asylum.

- “ TheAsylum ”

(Авторы песни: Лита Форд и Майкл Дэн Эмиг)

 

Мы переехали в Бермудский треугольник, в прямом и переносном смысле слова. А если точнее, на Теркс и Кайкос, цепочку островов примерно в семистах милях от побережья Майами. В первые полтора года мы жили на главном острове Провиденсиалис, или как его называли местные, Прово, где население составляло около десяти тысяч человек. На тот момент мы меняли дом уже в шестой раз. На Прово хотя бы было несколько курортных отелей, школа, продуктовый магазин, врач. То есть, хоть какие-то признаки жизни.

Первым пунктом на повестке дня у меня стояла запись Джеймса в школу. Он имел навыки начальной школы, а я научила его писать. Но я хотела записать его в школу, чтобы он мог завести друзей. В первом классе и половину второго Джеймс ходил в школу Аскрофт. Жуткое место. Когда Джеймс приходил домой со школы, мы сбрасывали в огромный контейнер грязь, которую соскабливали с его обуви, просто чтобы посмотреть, сколько ее наберется. Его ногти были грязными, а лицо красное от жары. Как ребенок может сосредоточиться на школьных занятиях при такой жаре? Однажды я пошла в школу, посмотреть, как занимается Джеймс, и даже не узнала его – настолько красное у него было лицо. Я спросила, есть ли в школе вентиляторы, и мне ответили, что нет. Они проводили физкультуру в 13 часов, самое жаркое время дня. Я пыталась убедить их изменить время этого урока, но они ни в какую. Тогда я стала забирать Джеймса в обед, поэтому он пропускал лишь наматывание кругов в течение часа вокруг школы под палящим солнцем.

Мой муж заинтересовался покупкой безлюдного кусочка собственности с видом на океан наСеверном Кайкосе, незаселенной земле в двенадцати милях от Прово. Там было красиво? Само собой. Но там не было почти ничего кроме москитов, фламинго, крабов, тараканов, островных крыс и кустов. Москиты были реактивными, как Боинг-747. Там не было воды, электричества, дорог, медицинских учреждений, почтовых ящиков, FedEx, ресторанов, продуктовых. И думать забудьте про Wal-martи Starbucks. Это были песчаные пляжи с белоснежным песком и мангровыми деревьями, где у акул-молотов на свет появлялся молодняк. Это были действительно полезные для здоровья морские воды. Но пляж был очень пустынным местом. Если тебе понадобится помощь, то вспомни про Робинзона Крузо или Изгоя. Было бы здорово проводить там каждое лето недельки две, но явно не там я хотела воспитывать своих мальчишек. На этом кусочке побережья не было ничего. Ни детей, с которыми можно поиграть, ни нормального человеческого общества или культуры.

Единственным намеком на цивилизацию поблизости были несколько хижин в центральной части острова и одна паршивая полуразвалившаяся школа в получасе езды по плохой дороге. Там не было компьютеров и кондиционера. На карибском острове слишком невыносимо жарко, чтобы там еще и не было кондиционера или даже потолочных вентиляторов! Наш дом был больше, чем когда-то здание школы. Какие документы о профессиональной подготовке имелись у этих учителей? Я бы лучше сдохла, чем позволила Джеймсу, а потом и Рокко, использовать это место для их обучения.

А тем временем началось строительство нашего нового дома, фактически двух домов один рядом с другим. Мой муж и семейство Пьерджиованни, его деловые партнеры Свидетели Иеговы, которые станут нашими соседями в Северном Кайкосе, наняли больше сотни гаитян и “белонгеров”, как там называли местных. Один дом был нашим, а второй принадлежал Пьерджиованни. Пьерджиованни взяли на себя большую часть ручной работы. Это были здоровые люди с телосложением дровосеков, вся жизнь которых проходила в чтении Библии и строительстве. Совсем не мой любимый способ развлечения!

Я не ездила смотреть, чем они заняты, пока не заложили фундамент для этих двух огромных трехэтажных домов. Когда лодка причалила к дому, я едва не упала в обморок. Я надеялась, что у нас будет хотя бы немного личного пространства в этом Богом забытом месте. Но нет. Оба фундамента были заложены не более чем в сорока футах друг от друга.

“Ну, здорово” – сказала я своему соседу. “Сможем передавать друг другу душицу”.

Я была совсем не рада. Думаю, что это чувство было взаимным. Набожные Пьерджиованни вероятно считали меня антихристом, потому что я была рокершей. Ну, это не делает меня плохой, дамы и господа. В любом случае я не асоциальная,просто не вижу логики жить в сорока футах друг от друга, когда весь гребаный остров в нашем распоряжении. Это убило всю суть переезда в столь отдаленное место.

Думаю и так понятно, что я возненавидела день, когда мне пришлось въехать в этот дом, но фундамент уже был заложен.

Пока строились наши дома, я услышала, что Ди Снайдер из TwistedSisterнаходится на главном острове в одном из отелей вместе со своей семьей. У нас была квартира в тех местах, которую мы сдавали и в которой жили в ожидании переезда на Северный Кайкос. Я знала Ди с 1984-го, когда TwistedSisterвыступали с группой Литы Форд. Они с пониманием относились к девчонке, играющей на гитаре, и всегда меня подбадривали. Ди – невероятный фронтмен. Он полон энергии, у него офигенный голос и прекрасное отношение к людям. А еще он был преданным мужем и отцом, и мне это очень нравилось в нем. Он мне был почти как старший брат. Ди присматривал за мной и выражал слова поддержки и вдохновения. Я подумала, что Ди и его жена Сюзетта захотят познакомиться с моими мальчишками, которые были такими прекрасными в детстве. А еще я не могла дождаться, когда увижу знакомое лицо.

Это было что-то потрясающее. Снайдеры и моя семья быстро стали друзьями. У Ди была дочка примерно одного возраста с Джеймсом, и они отлично поладили. Дочь Ди хотела стать вокалисткой, как ее отец, а Джеймс хотел играть на гитаре, как я. Все, кто видел меня и говорил со мной в тот момент, были уверены, что все это напоминало одну большую дружную семью. Я тщательно скрывала факт, что чувствовала себя жалкой, когда жила в этом изолированном, грязном и одиноком месте, вдали от всех и всего, что я когда-то знала.

Мы отвезли Ди и Сюзетту показать им свой будущий форпост наСеверном Кайкосе, где на тот момент были готовы все три этажа. Мы поднялись на верхний этаж дома, откуда открывался вид на безбрежный океан. Ни единой лодки поблизости. Вид был захватывающим, но при этом ты явственно ощущал изоляцию. Я посмотрела на лицо Ди и могла прочесть, что он думает. Как Лита будет жить здесь с мальчиками? Без школы. Без врачей. Без друзей. Без музыки. Похоже, что Ди пребывал в некотором шоке. “Окей” – повторял он в перерывах между глубокими вдохами. “Окей”.

Мне было грустно. Но, эй, там действительно был роскошный вид.

На следующее утро мы попрощались с Ди и его семьей. Он вернулся в мир, который я оставила в ожидании заключения на Алькатрасе под названием Северный Кайкос.

Потребовалось два года, чтобы закончить оба дома. Они напоминали банковское хранилище или тюремную камеру, смотря как посмотреть. По словам подрядчиков наш дом мог выдержать “ветер со скоростью 450 миль в час”. Внутри было холодно, кухонный стол и полы были сделаны из гранита.

Я до смерти боялась переезжать в Северный Кайкос по ряду причин. Он был еще более удаленным, чем Прово. Больше всего меня беспокоило благополучие моих детей. На главном острове в Прово был всего один врач. Это был парень, к которому ты мог обратиться, если у тебя грипп или сильный порез, но если тебе понадобилась срочная медицинская помощь, то тебе потребуется транспортировка в Майами по воздуху. Переезд в Северный Кайкос сделал бы срочное медицинское вмешательство еще большей проблемой. Рисковать личным благополучием – одно, но когда у тебя двое маленьких детей, то ни одна мать не пожелает такого своему ребенку. Я затарилась EpiPens, антибиотиками и прочими средствами первой помощи. Так как мы жили в столь отдаленном месте, мне требовалась хоть какая-то гарантия, неважно насколько маленькая, что я смогу купить от двадцати до тридцати минут времени в случае, если с нами что-то случится вроде укуса акулы или несчастного случая на лодке.

Кроме того, я наняла репетитора для детей на Северном Кайкосе. Но в назначенный день репетитор так и не приехала. Позднее в тот же день она перезвонила и извинилась, объяснив, что у нее сломалась машина. В этом не было ничего необычного, так как тамошние дороги были очень плохи. Она сказала, что будет примерно в то же время на следующий день, но не приехалаи на этот раз. Она была моей единственной возможностью найти репетитора наСеверном Кайкосе, которая могла обучать второклассников, и вот она оказалась ненадежной. Тогда мне в голову пришла одна старая поговорка: “Хочешь, чтобы все было как надо, сделай это сам”. Поэтому я решила самостоятельно обучать своих мальчиков. У меня не оставалось другого выбора, кроме как заставить их пройти школу Литы Форд. Я была вне себя от злости, так как это не укладывалось в мое представление о нормальной жизни. Я даже понятия не имела, с чего начать. С шестнадцати летя играла в рок-группе. Я не была учителем. Ни один человек в мире терпеть не мог школу больше, чем я. На острове не было школьных принадлежностей или каких-нибудь книг, и что еще важнее, я хотела, чтобы у моих детей были друзья их возраста и для этого они должны были ходить в школу.

Я начала углубляться в этот вопрос, пытаясь понять, как мне справиться с этой задачей. В итоге я нашла на материке достойную учебную программу школы Кальверт из Канады, которая мне очень понравилась. Это позволило сделать обучение веселым и легким для усвоения. Если уж такова наша реальность, то я хотела, чтобы образование было как можно более веселым и достойным.

Как оказалось, домашнее обучение стало для меня поворотным мгновением в жизни. Благодаря этому я стала еще ближе к своим детям. Каждое утро мои сыновья, я и собаки просыпались и шли гулять по пляжу. Мальчишки бегали, плавали, делали упражнения и охотились на моллюсков. Помню, как смотрела на отпечатки их ног на песке. Отпечатки ног моих детей и мои были единственными на пляже – вот насколько безлюдным он был. Они находили раковины, большие как баскетбольные корзины. Мы отправлялись домой и мальчишки прыгали в бассейн, чтобы смыть с себя песок и соль после пляжа, а потом шли завтракать. Я готовила завтрак из свежих домашних продуктов – яйца, вафли из свежемолотой пшеницы или гренки, отличный завтрак, а потом мы шли заниматься. Джеймс, Рокко и я садились за большим круглым античным столом и учились каждое утро. Я научила Джеймса таблице умножения, читать и писать курсивные и печатные буквы. Для Рокко я ставила обучающий компакт-диск, чтобы он тоже не терял времени даром, пока я учу Джеймса, а потом мы менялись. Я обучала два разных класса одновременно, и это было тяжело. После ланча мы снова работали до трех или четырех дня, после чего шли на рыбалку – я учила мальчиков рыбачить, как меня в свое время учил отец.

Вечером перед сном мы читали словари и энциклопедии. А еще Джеймс читал сказки нам с Рокко. У нас были все книги доктора Сьюза и куча других книг. Моей любимой была “AreYouMyMother?” Я многому научила мальчиков. Джеймс написал свою первую песню в семь лет. Она называлась “Destruction”. Вдохновением к ней послужил особенно суматошный день в нашем доме после трех приемов пищи и целого дня занятий.

На мне было домашнее обучение мальчиков, готовка, я пекла хлеб и убирала дом в 10 тыс. кв. м. с пятью спальнями, шестью ванными комнатами, полный песка, и чертовски уставала. Я чувствовала себя Золушкой, застрявшей в доме злобной мачехи. Мы жили как гребаные амиши. Мне нравилось быть со своими мальчиками, но я чувствовала себя в этом доме и на этом острове как в клетке. Я едва смотрела телек, потому что половину времени спутник был заблокирован огромным облаком на небе, и потому не работал. Я не следила за музыкой. По ночам я зачастую засыпала на верхней койке кровати Джеймса, когда мы смотрели фильм. Перед тем, как уснуть я выглядывала в окошко размером с иллюминатор в его комнате. Я находила глазами самую яркую звездочку на небе, как делала это подростком в хвосте микроавтобуса, когда мы ездили на гастроли с Runaways. Вон она. Та же звезда, которая следовала за мной повсюду. Но я не могла толком расслабиться. Единственной радостью или удовольствием, которое у меня было в те годы, проведенные на острове, это пребывание с детьми. Они были моим миром. Я лежала на кровати и молилась о том, чтобы мои дети выросли, и у них была счастливая и здоровая жизнь, чтобы они всегда были моими лучшими друзьями. Учитывая то, какой изолированной жизнью мы тогда жили, с кем еще я должна была дружить?

Я сильно скучала по музыкальной сфере, и мне было грустно, что у моих детей нет связи с миром, который я так любила. Впервые с моего переезда во Флориду я снова начала слушать музыку. Смеха радия решила обучить Джеймса и Рокко “Школе Рока”. Я начала с первой буквы алфавита: A – AC/DCили Элис Купер, B – BlackSabbath, и так далее. Мы прошлись по каждой букве алфавита, и мальчишки просили меня рассказать им всякие интересные истории о группах, так как я пересекалась с каждой из них на определенном этапе своей карьеры. Мне всегда было что рассказать им о группах, которые мы изучали. Я рассказала им об MTV, о том, как я всю неделю жду “Рок-концерта” Дона Киршнера, а в голове один вопрос: “Кто будет гостем на этой неделе?” Я выходила в Интернет, и мы искали песни той группы или исполнителя, которую изучали в тот момент, разбирали гитарные соляки. Это было чертовски весело. Я говорила с Джеймсом о гастролях, объясняла, как разогреваться перед выступлением и как остывать потом. Я рассказывала Рокко о харизме и сценической личности.

Однажды мой сын Джеймс сказал мне: “Мам, у тебя есть песня для всего, что происходит вокруг”.

Он был прав: когда в доме что-то происходило, я пела подходящий куплет или часть песни, которая приходила мне в голову. “Да, Джеймс” – отвечала я. “Жизнь – это песня. Благодаря музыке вертится земля”. Школа Рока оказывала на меня терапевтическое влияние, и делиться этим с мальчиками было чем-то особенным. Но это был лейкопластырь на дыре в моем сердце. Если музыка приводила землю в движение, то я жаждала добавить пару-тройку нот от себя лично.

Джеймса и Рокко в детстве познакомили с файтингом UFC/MMA на предельно возможном соревновательном уровне. Они начали упражняться в стиле Грейсибразильского джиу-джитсу, который многими считается самой безжалостной школой боевого искусства и самой смертоносной, если используется не по назначению. Основатель школы, Элиу Грейси, “настаивал на том, чтобы исход боев решался либо добровольной сдачей, либо потерей сознания”. Разве это звучит подобающе для детей? В общем, моя семья познакомилась с семейством Грейси (куда входит Рорион Грейси, сооснователь UltimateFightingChampionship) и их протеже, живущими в Майами, братьями Валенте. Судя по их вебсайту (graciemiami.com), “Братья Валенте” – являются официальными представителями магистра Элиу Грейси во Флориде. Профессора Педро, Гуи и Жоаким Валенте начали обучение непосредственно у магистра в возрасте двух лет и были его преданными учениками”. Если термин “преданные ученики” звучит для вас несколько фанатично, то я бы сказала, что скорее всего вы недалеки от истины.

Очень скоро мы зашли слишком далеко. Фактически, братьев Валенте попросили стать крестными отцами наших мальчиков. Мой муж сделал им логотип – треугольный удушающий захват – и его вытатуировали у них на животе. Да, я тоже подумала, что это немного дико. Я начала бояться, что потеряю своих мальчиков из-за этого безумия.

Магистра Элиу Грейси, основателя бразильского джиу-джитсу стиль Грейси, боготворят среди поклонников бразильского джиу-джитсу. Это был настоящий стиль жизни, который выходил далеко за рамки татами, начиная с того, о чем ты думал и заканчивая тем, что ты ел. У Элиу Грейси были проблемы с животом, поэтому он придумал для себя ограничительную диету с целью самоизлечения, которая позднее стала известна и стала использоваться инструкторами Грейси вроде Валенте. Он называл ее “диета Грейси”. Шоколад и конфеты были под строгим запретом. Торт, исключительно ванильный, был разрешен раз в год. Если мальчишки ели шоколад, они получали соответствующую пометку в джиу-джитсу. Это значило, что они не получат свои пояса до следующей церемонии. Я думала: “Это безумие. У мальчиков должно быть детство. Пусть едят свой гребаный M&M”. У них не было проблем с животом, так зачем им следовать этой диете Грейси? Мы купили им клетку для файтинга и установили тренажер, полный оборудования для упражнений: гребная машина, VersaClimber, свободные веса и наклонная скальная стена. Ребенок в восьмифунтовой жилетке, лазающий по скалам, не входил в мое представление о безопасных упражнениях. Олимпийского чемпиона Говарда Дэвиса мл.пригласили, чтобы обучать Джеймса и Рокко боксу.

Начинает звучать безумно, не так ли? Если сомневаетесь, наберите “Рокко Жиллетт” на YouTube, и посмотрите сами: там есть видеозапись, где мой драгоценный семилетний сын спаррингует с боксером, обладателем золотой медали. У этого видео более 15 тысяч просмотров. А еще мальчиков записали на занятия по русскому дзюдо, чтобы поставить им удары ногами и броски.

Поверьте, я лишь хотела, чтобы они были детьми, и могли делать то же, что и другие дети: есть шоколад, быть беззаботными, иметь друзей, быть счастливыми и здоровыми. После каждой изнурительной тренировки Джеймс и Рокко были в слезах. Это ведь были маленькие мальчики. Они не должны были испытывать стресс по этому поводу день и ночь. Они были не единственными, кто испытывал стресс. Я тоже.

Меня часто спрашивают о татуировках у меня на руках, и у меня никогда толком нет возможности объяснить, почему я их сделала. Уверена, многие считают, что я решила нанести их по своей воле, без постороннего участия, но это определенно не так.

Первая татушка, которую я сделала, это череп с буквами “Gillette” на левой руке. Эта работа заняла четыре часа. Татуировщик Кристиан украдкой спросил меня: “Ты ведь не хочешь это тату, не так ли?”

Он видел, что меня аж выворачивает от этого.

“Нет, не хочу”.

“Но все равно хочешь, чтобы я его сделал?”

“Ага”.

Улыбайся и носи, Лита – подумала я про себя.

В моем понимании надпись “Gillette” символизировала моих мальчиков. Меня это вполне устраивало.

Этого было недостаточно. В итоге я сделала вторую татушку, с крестом и римскими цифрами, которые обозначали дату 13 мая 1994г. – годовщину свадьбы – на правой руке. Мой сын Джеймс родился 13 мая 1997г., поэтому я смотрела на эту дату как на день его рождения, а не как на годовщину свадьбы.

На копчике поясницы у меня есть татушка с надписью “Мой муж”. В конце концов я сорвалась и сделала татушку с именем мужа на предплечье. У меня было чувство, как будто меня заклеймили.

Я стала тенью человека, которым была когда-то.

Однажды вечером я уснула на диване и проснулась, хватая воздух, словно оказалась под водой. Было тяжело дышать, сердце дико колотилось в груди, как будто я только что опоздала на рейс. Чего я очень хотела, так это выбежать за дверь, чтобы оказаться на свежем воздухе, но мне пришлось бы отключать сигнализацию. Панель управления находилась в главной спальне в кладовке. “Я взаперти” – поняла я. Я никогда не держала дома алкоголь, но в тот вечер у нас была компания, что большая редкость, и они принесли немного вина, поэтому я налила себе полстакана в надежде, что это уменьшит беспокойство. Но нет. Сердце стало биться еще сильнее. Вот теперь я действительно запаниковала.

Мне удалось пробраться в комнату Рокко, которая была пуста, потому что в бамбуковом полу была лазейка. Там завелась плесень и вызывала у меня беспокойство, поэтому иногда по вечерам я укладывала его спать на верхнюю койку Джеймса. Это был как раз такой вечер. Я просидела там с 10 вечера до почти четырех утра как парализованная. Я хотела найти бумагу и ручку, чтобы оставить детям записку. У меня было чувство, что у меня сердечный приступ и меня охватило бешеное желание оставить последнее послание своим детям. Но я не могла поднять руки. Я думала, что если я двинусь, то умру. Все мои мысли были только о мальчиках.

Кто позаботится о них, когда меня не будет? Что с ними будет?

Так продолжалось до 10 утра, когда я достаточно успокоилась, чтобы вылезти из комнаты. Я взяла “Энциклопедию семейного здоровья” Майо Клиник, которую хранила для чрезвычайных случаев и начала читать. Я хотела знать, что со мной случилось, и поняла, что испытала острый приступ паники. Жизнь на этом острове начала реально убивать меня, и чувство одиночества и нахождения взаперти и изоляции со временем начали брать свое не только с психологической, но и с физической точки зрения.

Что со мной будет?

И тут до меня дошло: мне нужно разорвать этот брак и свалить с этого чертова острова. Мне нужно было сделать что-то, чтобы я снова почувствовала себя Литой. У меня пока не было ответов, но у меня была цель. Я должна спасти себя и своих мальчиков.

Первым делом нужно было снова обрести точку опоры в Штатах. Я начала продвигать идею покупки дома в Майами. Мальчики все равно часто катались туда на тренировки по джиу-джитсу. У меня ушло три года, но в итоге мы купили местечко в Майами. Я подумала, что стала на один шаг ближе к свободе, но я ошибалась.

Мы колесили туда-сюда между островами и Майами, но я хотела найти способ, чтобы мы подольше побыли во Флориде. Джеймсу уже было 11, а Рокко – семь. Я приняла участие в школьном конкурсе талантов для наших друзей. Я подготовила детей к исполнению “WeWillRockYou”. Я тусила на заднем фоне и взяла LesPaulс позолоченной декой, чтобы сыграть по ходу выступления. Мы назвали группу “KidsRow”. Я сшила им костюмы, и мы неслабо повеселились. Несколько мальчишек, с кем Джеймс и Рокко занимались джиу-джитсу, были частью этой группы. У каждого ребенка был свой куплет. Джеймс так веселился в проекте KidsRow, что я решила купить ему LesPaulс позолоченной декой на 11-летие, ту самую гитару, на которой я играла в конкурсе талантов. У него была естественная склонность к игре на гитаре, и я решила, что даже если она какое-то время будет лежать у него в комнате, он в любое время сможет взять ее и поиграть, а не играть на одной из “мамочкиных гитар”. Почти все мои гитары лежали в гараже.

Работа с мальчиками над проектом KidsRowпробудила во мне желание писать музыку. В 2009-ом я выпустила пластинку под названием “WickedWonderland”. По крайней мере, она называлась “альбом Литы Форд”. Вот что о ней пишет AllMusicGuide:

“Это пластинка с явным сексуальным контентом, она исследует БДСМ, потоки энергии и всякого рода изгибы и желание в текстах песен, словах и изображениях на обложке. Форд написала все эти песни со своими со-продюсерами Грегом Хэмптоном и Джиллеттом. Кроме того, Джиллетт присутствует здесь в каждом треке будь то в качестве коллеги по дуэту или в роли бэк-вокалиста”.

Взгляните на список участников, если хотите знать, кто осуществлял творческий контроль. Что касается “БДСМ, потоки энергии и всякого рода изгибы”, когда я смотрю на фотографии и видеозаписи того тура в Интернете, к горлу тут же накатывает тошнота.

Все, что могу сказать, так это то, что это не пластинка Литы Форд.

Хочу официально заявить: я не признаю “WickedWonderland”.

Через несколько месяцев после релиза “WickedWonderland” мой муж заявил: “В музыкальной сфере нет денег”. Он сказал: “Если мы хотим заработать денег, почему бы нам не сделать реалити-шоу”.

Я подумала, что у этой идеи есть потенциал стать клевой, но мы должны быть реалистичными. Нам нужен профессиональный менеджмент, в отличие от опыта ‘WickedWonderland”.

Мы позвонили в MoreyManagement, которые представляли интересы Майли Сайруса и, к нашему удивлению, они сели на самолет и прилетели во Флориду для встречи с нами. Я приготовила им пасту и подала красное вино. Мы показали им дом и познакомили с нашими мальчиками. Они улетели назад в Лос-Анджелес с мыслью, что будут с нами работать. У нас был менеджер. Отпад! Они помогли нам найти агента, и мы начали подготовку к реалити-шоу. На это ушел не один месяц, но GershAgencyв итоге заключили договор между нами и TLC.

Они подготовили соглашение и отправили его нам. Меня немного беспокоило то, как оно было составлено. Нигде в контракте не говорилось “Лита Форд”. “Они подписывают с нами договор, потому что это семья Литы Форд. И ни по какой другой причине”. Я была озадачена. Спустя пару месяцев меня по-прежнему беспокоил вопрос с контрактом. Я не говорила с менеджерами с тех пор, как они приезжали к нам домой. Меня бесило, что я нахожусь в полном неведении по поводу того, в каком виде я предстану перед зрителями. Я бы прокляла их, если бы меня представили на национальном телевидении как сломленную Золушку. Я ни за что бы этого не допустила. Мне была нужна правда, и я знала, что единственный способ показать ее, это найти ее самой.

Я сказала мужу: “Я полечу на самолете для встречи с командой TLC. А еще я хочу переговорить с Джимом Мори и Бобби Коллином”, топ-менеджерами компании.

Когда я пришла на встречу с представителями TLC, они встретили меня с большим восторгом. Я была в шоке из-за того, что мне о них рассказывали до того, как я прилетела в Лос-Анджелес. Я села рядом с директором TLC, парой-тройкой основных авторов и вице-президентом TLC. Мы прекрасно поболтали. У них были улетные идеи. MoreyManagementнаправили меня к композитору, чтобы мы написали пару песен для шоу. Мы написали две очень крутые вещи. Одна из них должна была стать заглавным треком к нашему реалити-шоу. Дети тоже должны были записать альбом как группа в духе JonasBrothers. Мы бы получили реалити-шоу, а дети – свою пластинку. Думаю, это был бы успех.

После этого я еще несколько раз летала в Лос-Анджелес. Я становилась все более самоуверенной и отстаивала свою независимость. Пребывание в Лос-Анджелесе как будто пробудило меня от кошмара.

Проклятие было снято. Но в жизни не бывает все просто. Путь, лежавший впереди, был более мрачным и изнурительным, чем все, что было раньше.

Я в одиночку дважды последний раз слетала в Лос-Анджелес. В третий раз за 17 лет брака я была одинока, без мальчиков и мужа.

Когда я была в Лос-Анджелесе, у меня сломался сотовый, и я пошла в магазин Sprintкупить новый. Продавец спросил: “Лита Форд”?

Я ответила: “Да, это я”. Мне было приятно услышать, как кто-то называет меня моим настоящим именем, чего не случалось уже многие годы. Мне подобрали новенький телефон. Его записали на мое имя. Возможно для большинства это мелочь, но для меня это был важный шаг в обретении своей личности и свободы.

Более десяти лет я делала все, что было в моих силах, чтобы выдержать жизнь, которой жила, но я понимала, что оставаться в браке привело бы к моей смерти, как эмоциональной, так и духовной. Пришло время возвращения Литы Форд.

Я улетела домой во Флориду на 11 часов раньше, чем первоначально планировалось. Я села в Форт Лодерейл, арендовала машину, поехала в офис своих адвокатов и подала бумаги на развод. Я храбро перешагнула точку невозврата, но не понимала еще, каким разрушительным будет раскол. То, что произошло потом, было глубоким разочарованием. Я преуспела в обретении независимости, но при этом потеряла самую ценную часть своей жизни.

Свобода обошлась мне слишком дорого.

Подав на развод в 2010-ом, я потеряла своих мальчишек. В один миг они перестали со мной разговаривать и приходить в гости. Это было разительная перемена от моих общительных, оживленных и ярких мальчиков. Их соседка, уважаемый адвокат, тоже заметила в них перемены. Однажды она вышла из дома, поздоровалась, а мальчишки просто убежали к себе домой. Это был не какой-то незнакомый человек. Мы часто заходили к ней, чтобы покататься на лошадях и поиграть с ее животными. Сейчас мальчики с ней тоже не разговаривают. Казалось невероятным, что сыновья, в которых я вложила столько любви и жизни, восстали против меня.

Когда я вспоминаю об этом сегодня, я питаю к ним глубокую симпатию. Выход из брака стал самой тяжелой вещью из всего, что было в моей жизни, но я смогла почерпнуть достаточно жизненного опыта, чтобы понять, что ситуация, в которой я оказалась, была неправильной. Мои дети были несчастливы. Они еще ничего не понимали. В сущности, их основной контакт с внешним миром – экстремальные боевые искусства – похоже укрепили их домашнюю обстановку, гордо называющую их “верными учениками”. (Читателям возможно будет интересно узнать, что “контроль” – третья догма “треугольника Грейси”.)Оставив семью теперь я стала для них вероломным чужаком. Они избегают меня как чумную.

Я решила не останавливаться в этой книге на подробностях своего бракоразводного процесса. В конце концов самое важное - то, что меня разлучили с моими близкими. И мне очень больно от этого. К сожалению, похоже, что если платишь нужным юристам нужную сумму денег, то суды закрывают глаза и позволяют удалять родителей из жизни своих детей. Это называется отчуждением родителей.

Какое-то время я жила в квартире неподалеку от мальчиков в надежде снова обрести с ними связь. У меня был спальный мешок, подушка, пижама и две собаки, которые спали у моих ног. Жилой комплекс, где я остановилась, был полон детей. Каждый раз, когда один из них подходил ближе, собаки очень радовались, думая, что это Джеймс и Рокко.

Никто не узнает, какую эмоциональную боль мне пришлось испытать. Я хотела, чтобы Джеймс и Рокко, и остальная часть мира, знали, что это не их вина. Они – дети, мои дети.

Вскоре после того, как я избежала этой ужасной ситуации, я отправилась удалять со своего предплечья имя своего в скором времени бывшего мужа. Я замазала эти буквы черным цветом, потому что потребовалось бы два с половиной года на то, чтобы выжечь это имя, а я не могла ждать. Я и так ждала достаточно долго, чтобы избежать жизни с ним. Я подождала три месяца, пока все заживет, а потом пошла снова замазывать татушку черным цветом. На этот раз я добавила красную окантовку, чтобы получился символ черной вдовы, а также добавила надпись “черная вдова” ниже. Я пережила ужасный ад, и теперь у меня были боевые шрамы в подтверждение этому.

Потерянная и одинокая я обратилась к единственной вещи, которая давала мне утешение: музыке. В ходе бракоразводного процесса я снова начала играть на гитаре и писать песни. Теперь, когда я работала и давала выступления, я не сидела без дела и уводила свое сознание от ужасных вещей, которые происходили в тот момент. Я приняла участие в RockandRollFantasyCampДэвида Фишофа. Приятно, когда собираешь группу пятерых незнакомцев, которые никогда вместе не играли в одной комнате и наблюдаешь, как за четыре дня вы становитесь полноценной группой. Иногда они приходят нервными и испуганными, но я всегда помню, что мне сказал Марк Чепмен на предварительной встрече несколько десятилетий назад, когда он увидел мои трясущиеся руки. “Лита, если тебе не страшно, то я буду нервничать, потому что если тебе страшно, значит тебе не все равно”.

Видеть, что фэнам интересно, как они играют на инструментах со мной – это унизительный опыт. Иногда в твоем лагере появляется человек, который не вносит равноценный другим вклад. В одном из моих лагерей была девушка, которая пришла, села и скрестила руки. Она выглядела жалкой. Я подошла к ней. “Встань”.

“Я не хочу вставать”.

“Хорошо. Так, мы должны написать песню, поэтому мы все пишем песню”.

Она ответила: “Я не хочу писать песню о сексе, наркотиках и рок-н-ролле”.

“Тогда зачем ты здесь?” – спросила я ее.

Я предложила написать песню под названием “Agony”, потому что у нее был такой вид, будто она сама пребывает в агонии. Мы приступили к работе, и вдруг она начинала петь, и спела эту вещь как в последний раз. Проблемы, которые она испытывала в своей жизни в тот момент в своей жизни, злили ее, и я увидела, как она изливает свои эмоции в песню нашей группы. Мне было очень приятно видеть, как что-то заставило ее оторвать задницу от стула!

В одном из лагерей RockandRollFantasyCampsя снова заобщалась с гитаристом Гэри Хоуи. Мы встречались несколькими годами ранее, но у нас никогда не было возможности толком узнать друг друга. Мы обменялись информацией, и через какое-то время Гэри позвонил мне и сказал: “Лита, у меня есть дома студия, и если ты как-нибудь хочешь записаться, то милости прошу”. Прошел примерно год после мытарств с разводом, когда я приняла предложение Гэри и отправилась в Нью-Гемпшир. Я подумала, что если убраться с глаз долой и из студии в Лос-Анджелесе в очень мирное местечко в лесу, где умиротворяющая спокойная обстановка, то это пойдет мне на пользу. Студия Гэри оказалась очень гостеприимной. Мы позволили себе почувствовать, что музыка была правильной, потому что когда ты одинок, как я тогда, думаю, ты открываешь больше истины в своей работе.

Когда мы с Гэри начали вместе работать над музыкой, мы уже заканчивали предложения друг за друга. На нас повлияли одни и те же музыканты, поэтому, когда мы нашли общий язык, все шло как по маслу. Первой песней, которую мы написали и записали, стала “Branded”. Она рассказывала о татушках, которые я набила в браке. Бывало, играю я соло, и тут Гэри говорит: “Ух ты, это улетно”, а потом он что-нибудь добавляет и я такая: “Ни фига себе!” Гитарные партии Гэри часто дополняли мои собственные. Следующей написанной нами песней стала “LovetoHateYou”, которая станет самой радостной песней из тех, что попадут на пластинку “LivingLikeaRunaway”. Мы обменивались соляками и гитарными партиями в этой песне, потому что как дуэту казалось правильным, что мы делаем именно так. В “SongtoSlitYourWristsBy” я исполнила первую часть гитарного соло, а потом передала гитару Гэри, и он сыграл вторую половину. Все дошло до того, что мы могли играть песни задом наперед, и я уже не могла сказать, какие партии мои, а какие – Гэри! Вот на каком уровне была наша музыкальная связь.

Когда я во второй раз пришла домой в Гэри Хоуи, мы написали “TheMask” и “TheAsylum”. После работы с Гэри у меня было чувство, что я только что испытала свой самый большой оргазм в жизни посредством музыки: это был творческий трепет, который не ощущала ни разу за шестнадцать лет. Я это обожала.

Иногда я говорила: “Я не буду играть на гитаре в этой песне”, а он мне: “Лита, ты должна сыграть на гитаре в этой песне”. Он знал, так же, как и я, что я должна сделать эту пластинку лучшей из когда-либо записанных. “Мой” предыдущий альбом “WickedWonderland” нарушил доверие ко мне в этой сфере до такой степени, что я была вынуждена обнулить ожидания людей.

Временами мы начинали запись, и я просила начать сначала.

“Прости, мы можем записать это еще раз?”

Гэри ответил: “Лита, можешь сделать хоть сотню дублей, если захочешь. Ты здесь музыкант”.

Мало-помалу я начала обретать уверенность в себе после того, как не бывала и не играла в студии столько времени. Спустя десять с половиной лет я была вынуждена заново открыть в себе Литу, и Гэри помог мне в этом.

Это было иное, позитивное чувство по сравнению с ужасными эмоциями, с которыми мне пришлось бороться в ходе развода. Оно спасло мою жизнь.

Я испытывала офигенные взлеты от написания песен Майкл Дэн Эмиг и Гэри Хоуи, и сильные падения, потому что мне приходилось мириться с ужасными ощущениями по поводу своих отношений с Джеймсом и Рокко. Гэри и его прекрасная жена Николь и их дети стали подарком судьбыв моей жизни. Он пригласил меня в свою студию, а его семья пригласила меня к себе домой, и я смогла избавиться от всей своей боли, излив ее в музыку. Это чудесные люди. Николь готовила мне чернику, йогурт и злаки на завтрак, все что могла найти для меня. Все мои мысли были только о детях, поэтому я почти ничего не ела. Как правило, ограничивалась одним кофе. Она старалась быть моим домашним поваром и заботиться обо мне. Однажды вечером я помогла Николь приготовить ужин. Я научила ее готовить соус для пасты, которому научила меня мама много лет назад. Это было очень весело. Пока мы работали над этим, Гэри звонил домой, он находился в двух шагах от студии, и Николь копировала ноты и расставляла их в правильном порядке, что я смогла использовать их для записи вокала. Я не хотела уходить. Я чувствовала себя, как дома. Я влюбилась в их детей, которые были примерно одного возраста с моими мальчиками, и они обожали моих собачек.

Я много раз приходила к Гэри, и каждый раз меня тянуло писать песни. Я записывала вокал, а потом мы с Гэри писали все ос