Гигиена идентичности и поляризация -

САРAЦИН И ЭРДОГАН КАК СМЫСЛООБРАЗУЮЩИЕ ПОЛЮСА

Четыре года спустя после выхода книги Сарацина "Самоликвидация Германии", я спрашиавю себя, видели ли мы в дебатах об исламе и интеграции мусульман в немецкое общество что-то другое, кроме страхов, возмущения и оскорблений. Я принадлежал в то время к тем, кто был благодарен Тило Сарацину за то, что он привлёк внимание к бардаку в образовательной и интеграционной политике. Хотел бы я, чтобы после публикации моей книги возникли такие принципиальные дискуссии на эти темы. Даже притом, что я нахожу проблематичныим тезисы о передачи интеллегентности поо наследству, я лелею надежду, что провокация приведёт к серьёзному перепросмотру, и разрядке ситуации. Но прровокация остаётся провокацией. Она ведёт только к большему взаимному нерасположению и усилинию поляризации.

Одни говорят, что Сарацин задел больной нерв, сделал возможными дебаты на тему, которая долгое время была табу. Другие считают, что он просто играет на нервах, и осложняет отношения немцев и мусульман. Что сообственно за супермен - этот бывший финансовый сенатор? Почему он так долго доминиирует в теме интеграции в гордом одинночестве, несмотря на то, что просто перечисляет недостатки системы, не предлагая выхода из ситуации? Вихрь эмоций, порождённый Сарацином, сформировал моё мнение о существующей системе, не посредством частично справедливой критики, но с помощью субьективных чуств многих людей, с которыми постоянно обходятся несправедливо, и которые вынуждены были сесть за стол переговоров и дебатировать друг с другом.Интересно, что это чуство свойственно обоим контрагентам дискуссий об исламе: как мусульманам, так и критикам ислама. Фракция "Ну наконец, кто-то это сказал!" не отражает тезисы Сарацина, которые почти никто не может точно воспроизвести. А на порой жёсткую критику реагирует ответными нападками: Средства массовой информациипод диктовку правительства наводят глянец на имидж ислама, и пытаются скрыть правду о его насильственном потенциале. Они утверждают, что в Германии просто невозможно критковать ислам, а Сарацину, как единственнному, кто на это осмелился, заткнули рот.

С другой стороны выступает фракция "Нам тут не рады.", страстно вслушивающаяся в ропот пенсионеров на скамейках, чтобы самим потом иметь право возмущаться в ответ. И у этой фракции есть большие сомнения в беспристрастности прессы. Они считают, что в масс-медиа происходит травля ислама, и льётся поток лжи. Это раздувание, искуственное продление дебатов о книге Сарацина, является доказательством того, что либо у нас нет проблем с интеграцией, либо их невозможно разрешить.

Да, Сарацин задел за живое: за мусульманскую способность оскорбляться. Мусульмане любят принимать позу жертвы. Им нужен объект ненависти, на который бы они проэцировали своё разочарование. Это - традиция. Раньше это был политаналитик Бассам Тиби, ещё социолог Некла Келек, и вот наконец Сарацин - немецкий немец, как доказательство того, что немцы хотят изгнать мусульман из Германии.

Другой нерв, задетый Сарацином - угроза немецкой идентичности, и будущему немецкого народа. Особенно эта тема нравится поколению 60+. И если в прошлом люди в этом возрасте больше думали о том, что они будут делать на пенсии, то сегодня, благодаря развитию медицины, они активны, в том числе в интернете, в том числе в общественно- политических дебатах. Они видят как быстро изменяется мир, видят вокруг себя всё больше людей непривычной внешности, всё чаще слышат неродную речь, всё вокруг вдруг становится "мульти-культи". И тогда приходит страх того, что всё привычное, всё, что формировало их историю и идентичность, может вдруг исчезнуть. Они не хотят перемен, они хотят чоть что-то сохранить. Политика профилактики свойственна этой части населения. Даже протест против строительства трассы "Штуттгарт 21" процент пожилых людей был очень высок. А потом появляются новости о терактах и гражданских войнах в тсламском мире, о строительстве всё более крупных мечетей в Европе...

Да, знаю, я обостряю. Но книга сарацина как раз аппелирует к этому страху и потребности в профилактике исламизации. Успех Сарацина среди немцев можно сравнить только с успехом Эрдогана среди немецких турок. Многие исследователи ислама причислили Эрдогана, после его вступления в должность, к компромисным исламистам. Я никогда не признавал этого понятия. На мой взгляд исламизм никогда не может быть компромисным. Исламист всегда стремится к власти, отгораживается от инакомыслящих, и верит в свою герметично-завершённую идентичнность, стоящую выше всех идентичностей. Можно надеятся что политические и экономические реалии вынудят Эрдогана стать более прагматичным и гибким. Но исламист, онн ведь такой компроомисный и миролюбивый, пока не пришёл к власти. А попала в руки узда, можно срывать маску.

Эрдоган пытается не только определять политиику и экономикустраны (это - собственно его задача), но и перевоспитывать общество. Он строит новые города, и ставит задачу контролировать социальные и моральные отношения их жителей. Он хочет определять где кто живёт, ии кто кого целует. Онприннимает жестокие меры против демонстрантов, и называет их неверными бандитами. Он отдаёт приказы об аресте журналистов, критикующих его планы и стиль управления. Нигде в мире такого количества журналистов, сидящих по тюрьмам. Всего их 76, но это больше чем в Иране, Северной Корее и Россиии! А вместе с ними сидят тысячи активистов и интеллектуалов. Некоторые из них объявлены членами террористических организаций только потому, что написали критическую статью. или участвовали в демонстрации.

Эрдоган так же пытается влиять на турок, живущих за границей. Бушующие апплодисменты, которые снискал Сарацин в конце сентября 2010 в Мюнхенском Доме Писателей, имеют тот же источник что их ликование Кёльн-Арены после выступления Эрдогана в конце феврвля 2008-го.Эрдоган был принят тогда как великий благодетель и опора турецкой идентичности. И больше всего было воодушевлено и приняло с благодарноостью егопоучителльные рекомендации поколение 18+. Большинство этих молодых людей были рождены в Германии, выросли тут и видят Германию как центр своей жизни, но тем не менее чусвуют себя тут чужими. Их волнуют проблемы имиджа ислама, и отношения немцев к выходцам из Турции. Для них Эрдоган служит этакой перестраховкой. ведь если оони сттану здесь уж совсем нежелательными гостями, то ОН примет их с распростёртыми объятиями.

и хоття большиинство ликовавших в Кёльне не были исламистами, они видят в Эрдогане и его партии АКП надежду того, что ислам и демократия нне исключают друг друга. Но приэтом они совершенно ее замечают тоталитарных черт Эрдогана и его правительства. Нак сегоодня Турция больше не является примером удачной женитьбы ислама и демократии, скорей она стала родиной облегчённой версии исламофашизма! С болььшим потенциалом радикализации.

По реакции молодого мусульманина в Германии на обвинения правительства Эрдогана в корупции можно узнать разницу между компромисным и хардкор-исламистом. Компромисный исламист верит в то, что за корупционным скандалом стоит заговор западных лидеров. Саалафист и джихадист верит: это - гнев божий на то, что в Турции до сих пор не введён шариат, и не запрещены алкоголь и проституция.

Сарацин и Эрдоган покупают души своих приверженцев предлагая им псевдо-альтернативу актуальной социальной реальности. Наша прблема тут в Германии не Сарацин и Эрдоган как персоны, но чёрные пробелы, которые они заполняют своими посланиями. Здесь в Германии мы имеем три оновные группы населения, которые всё больше и больше друг от друга обособляются. Сообственно, я не имею ничего против обособлений под девизом: "живи и дай жить другим". Но сейчас как раз не тот случай, потому что это разделение обусловлено идеологически на основе чуства неприятия. Представители одного небольшого слоя имигрантской архаичной религиозной субкультуры воздвигают духовную стену между собой, своими собственными детьми, и местным обществом. Они не компетентны ни в языковой, ни в социальной сфере. Это не позволяет ни им, ни их детям продвигаться по карьерной лестнице. С другой стороны у нас есть небольшой буржуазный немецкий "верхний слой", щадящий своих детей от "проблемных мигрантов". Поэтому дети из этого слоя учатся в таких школах, где почти нет "иностранцев". Часть этого слоя реагирует на исламизацию общества рехристианизацией. Они не справляются с вызовами мультикультурности, и цепляются за романттичный образ Германии, какой она была до конца 19-го века. Христианские школы имеют сегодня большой успех, так же как и часные школы, которые не могут себе позволлить мигранты. Гигиена идентичности и оттгораживание элиты.

В то же время растёт число турецких часных школ с упором на ислам, которые привлекают приимущественно средний класс. Дети, изолированные, выученные и выросшие в подобном "очищенном" окружении, возвращаясь после окончания школы в реальный интернациолизированный мир, почти нее умеют в нём жить. А ведь без этих навыков в наши времена глобализации невозможно построить и поддержать эффективную экономиику.

Третьей и самой большшой группой будет в Германии (на это я очень надеюсь) состоять из потомков иммигрантов и местных жителей, которые научились конфликты не только выдерживать, но и гасить, которые понимают что образы общества, изображённые Сарацином с одной стороны, и Эрдоганом с другой, не имеют будущего. Эта группа на данный момент нее имеет лобби или потенциала быть привлекательной для масс-медиа.

Я надеюсь, что эта третья группа будет расти и способствовать тому, что настроения в стране будут становиться всё мене агрессивными и ядовитыми, и без помощи "встреч на высшем уровне" и "диалог-индустрии". Нам не нужны крайние позиции, нам нужна эффективная образовательная политика, экономическая и социальная стабильность в стране. Всё это способно высвободитть мощности, необходимые для существования в будущем.

Я тоже сначала надеялся, что книга Сарацина, его провокационнные тезисы пробудят эту третью группу от летаргии, и повернут споры в обществе в новую сторону. Но в действительности, она уступила это поле двум другим группам. Дебаты до сих пор не привели ни к чему другому, кроме дальнейшей поляризации общества. А мультикультурная середина, находясь под давлением, вынуждена выбирать один из полюсов. Первые две группы реагируют на политический, экономический и общественный перелом нашего времени неуверенностью ии страхом. И каждый раз они проэцируют свой страх на другую сторону. В этом нет какой-то особой креативности, когда мы реагируем на перевороты в процессе глобализации по вечно старому шаблону: Мы ищем утешение и опору идентичности в религии и устаревшей идее наций. существующих только в пртивостоянии другим нациям. Будущее - за мультикультурностью и гибкостью. А тот, кто следит за гигиеной идентичности и воздвигает высокую стену вокруг своей религии - проиграл.

Послесловие

" ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА - " ОКОНЧАТЕЛЬНАЯ ПОБЕДА " ИЛИ ЗАКАТ ИСЛАМИЗМА?

Социологи и политологи Эрнест Геллер и Фрэнсис Фукуяма рассматривают исламизм как движение, которое сегодня в исламском мире выполняет сходную функцию опоры идентичности, как национализм в Европе конца 19-го, начала 20-го века. В отличиии от них я считаю исламизм не опорой, а костылём. Костылём, который ислам использует нне только как опору, но и как оружие. Как бессильный, скрюченый ругачий дед. Для меня в этом образе - вся суть исламизма. А горомкость, с которой исламисты провозглашают свои цели для меня не признак их силы, а признак слабости. Как у орущего в лесу. И как раз в этой слабости исламихма заключается его опасность.

Фашизму запоздавших наций в Германии и Италии начался с того, что они впали в самообман под напряжением, возникшим между их собственной культурой и национальной идентичностью, и реалиями международного положения. Типа: здесь мы, а там - остальной мир, враждебно к нам настроеный. В похожем положении находятся сегодня мусульмане во всём мире: в поле напряжения между требованиями и традициями религии с одной стороны, и жизнеными реалиями остального мира с другой. Подобная ассиметрия привела мир в первой половине 20-го века дважды к катастрофически-опустошительной войне. Собственно, в этом же поле напряжения возник тогда и исламский фашизм, у которого сегодня всё больше сторонников.

И всё равно, насколько силён и способен к преобразованиям может быть на определённой стадии фашизм, так или иначе, он обречён на гибель. Потому что он не сппособен вечно поддерживать настроения и бстоятельства, энергию и веру, которые привели его к власти. Ему нужна война, промывание мозгов, жертвы, которые тянут за собой другие жертвы; и всё это кончается горечью поражения. В итге он всегда бывает побеждён. Вопрос только: как скоро? И какой ценой? Европе это стоило нескольких миллионов жизней и жестокой разрухи. Некоторые города и целые местности были полностью опустошены. А после победы, между бывшими союзниками начались десятилетия холодной войны.

Минует ли чаша сия исламский мир? могут ли усилия по демократизации и модернизации в мусульманских странах быть закреплены без того, чтобы платить за это такую же цену как европейцы? Может ли остаться без последствий то, что эти общества веками не выполняли своё домашнее задание? думаю, что нет.

И хотя в Египте МБ провалили свою цель, и не смогли построить исламское государство, но это ещё не означает конца исламизма вообще. Это не означает даже конца МБ. Они до сих пор активны, как я уже говорил, в 70-ти странах по всему миру, имееют развитую устойчивую сеть и миллиарды доллларов в своём распоряжении.

Но для исламистов становится всё сложнее построить исламское государство где-либо в этом мире. Иран смог продержать исламскую диктатуру, потому что спрятался в тень холодной войны, и благодаря запасам нефти выдержал политическую изоляцию и санкции. Но нынче всё труднее устанавить и удержать подобную, отгороженную от всего мира диктатуру, потому что глобальная экономика и современные средства коммуникации делают невозможным для деспота полностью отрезать общество от всего чуждого его стране. Кибер-гласность не подлежит контролю власть придержащих. Даже диктатуры в Северной Корее или Туркменистане не вечны.

На полях конференции в Берлине в сентябре 2013 года я спросил американского политолога Фрэнсиса Фукуяму о его тезисе о "конце истории". После падения СССР Фукуяма провозгласил конец идеологий. Он пророчествовал, что у наций в этом мире нет другогоо выхода, кроме либеральной демократии.

Я спросил его, относится ли это к исламизму, и будут ли так же исламские общества в скором времени демократизированы? Фукуяма это отрицал. Он не видит в перспективе конец исламизма, потому что потенциал фрустрации среди молодых мусульмаг огромен, а экономическое развитие большинства мусульманских стран оставляет желать лучшего. В отличии от Китая, где более широкие слои населения выигрывают от экономического поодъёма, и осторожного, поэтапного открытия рынка. Мусульманские же страны застряли в стагнации. В то же время, благодаря Интернету, население этих стран знакомится с тем, что происходит во всём мире. Это приводит к протестам, и даже к свержению диктаторов, но не прриводит к измеенениям в экономике и общественному прогрессу. Революция здесь, переворот там, но всё остаётся по-старому. Отличная питательная среда для фундаментализма любого сорта.

Исламисты не могут создать настоящее, функционирующее государство, но они способны создать этакие шариат-энклавы на развалинах государств, как это прооисходит сейчас в Ираке, Стрии, Ливии, Сомали, Афганистане и Мали. В государствах, функционирующих наполовину раскалывают население и парализуют государственнные институты. Этому способствует так же демографическая ситуация. Население большинства исламских стран омолаживается. 65% мусульман сегоня моложе 30-ти. Безработица среди молодёжи быстро растёт. Их энергия и гнев подливают масло в огонь радикализации. И как кажется, этот потенциал не будет вскоре исчерпан. Проблемы исламского мира увеличиваются с бОльшей скоростью, чем возможность их решать. Государство уже не способно позаботится о молодёжи, предложить перспективу, ни запугать её карательными органами, и держать за колючей проволокой. К счастью. Но в этом шатком положении появляются исламисты, и делают своё чёрное дело. Искушение велико. И даже если исламисты предлагают свою поддержку какой-либо политической силе в качестве кратковременного проэкта, они никогда не перестают думать о своей главной цели - победе над неверными, и смерти за божье дело.

Исламисты не верят в возможность изменить общество с помощью планирования и реформ. Всё в божьих руках, а не вруках народа, а вечная борьба добра и зла закончится победой добра. И тогда царсто божие придёт на Землю, где устаноовится вечный мир и всеобщее благополучие. А пока это не случится, на Земле будет идти вечный джихад.

В то же время, мусульманская общность - это просто иллюзия. Существует много разных направлений в религии, сект, которые не могут ужится друг с другом ни в политическом, ни в теологическом смысле. Мухамет предсказывал что мусульмане разделятся нна 72 секты, 71 из которых будет исповедовать лоожный вариант религии, и сгинет в аду. И лишь одна из них найдёт истинный путь. Эту группу Мухамет назвал "спасённой сектой". Его пророчество привело сегодня к тому, что каждая секта и конфессия считает себя истинной, а всех оостальных мусульман - неверными. В этом есть корни вражды шиитов и суннитов, суфиев и алевитов. Даже внутри суннитской конфессии существует масса конфронтирующих групп: ханбалиты, салафисты, МБ, маликиты, шафииты, ханафиты, асхариты. Даже в Сирии разные джихадисты не тольько против Асада, но и против друг друга. Так что страх европеейцев перед исламскими завоевателями - преждевременный. Мусульмане больше заняты борьбой друг с другом, чем подготовкой к вторжению в западные страны. Они ещё не оопределились какая форма ислама - истиная. Но удержит ли это их от Последней Битвы?

Я встретился в Каире с одним пенсионером по имени Мохамед Абдэль-Росул, который был членом МБ в течениии 10 лет. Он поведал, что прочитав всё, что писали представители этой партии, он пришёл к выводу, что у него нет чёткого концепта развития страны. Они озабочены только тем, чтобы готовить членов партии к Последней Битве. А когда я спросил Абдэль-Росула, придёт ли МБ ещё раз к власти, он ответил: "Их ждёт политическое поражение. И вот тогда онии прибегнут к террору. Поверьте, я их знаю. Они мообилизуются для Последней Битвы, и не только в Египте. Многие последуют их призыву. Завоевание всего мира для них тоже недостаточно. Они планируют погрузить мир в страх и ужас. Ещё никогда не бвло так просто как сегодня убедить молодого мусульманина стать террористом-самоубийцей."

Конфликты в Сирии, Ливии, Афганистане, Пакистане, Ираке, Ливане или Йемене, растущий фундаментализм в странах Персидского залива, конфессионная война между Ираном и Саудовской Аравией, всё это готовит почву для новой волны радикализации, которая будет во много раз выше прежних.

Т.к. эти конфликты разгораются не только внутри исламского мира, но уже перекинулися в Европу и Америку, то нужно готовиться к появлению этой волны и там. Абдэль-Росул считает, что на Западе исламистам даже легче выполнять свои задачи, потому что там не практикуются более репрессии, нет полицейских государств. Равноправие и социальная помощь тоже способствуют процессу.