Барби, я научу тебя материться

– А ты? Ага. А они? – допытывалась у меня Фэнтези о реакции начальника тюрьмы на ее согласие разделить со мной участь пребывания в карцере. – Прикольно. Знаешь, это ж он меня сюда в первый раз-то и запер, только одну. Я тогда поговорила с одной бабой в душе.

«Разговор в душе» означал тюремную драку, поскольку общая ванная с рядом унитазов и раковин, а также душевым закутком с пластиковой занавеской была единственным местом, скрытым от всевидящего ока видеокамер, так что «по душам» говорили именно там. Участников потасовки кто-то сдал надзирателям, а потому Фэнтези загремела в карцер на пару месяцев за попытку убийства заключенной.

– Прокладки есть? – внезапно прервала она наш разговор.

– Что, прости? – удивилась я неожиданной перемене темы.

Фэнтези только приложила палец к губам, призывая меня замолкнуть, а сама полезла в пластиковую корзину, вытащила оттуда прокладку и залепила ей дырочки переговорного устройства на стене.

– Там они нас не услышат, – заговорщически улыбнулась она.

От Фэнтези я узнала много, как сейчас принято говорить, «лайфхаков» или хитростей выживания в тюрьме. Так, например, дырки вентиляции, из которой дул сильный ледяной воздух, можно было заклеить туалетной бумагой. Ее надо предварительно намочить в воде, а потом мокрые куски бумаги налепить на вентиляцию, закрепив огрызками карандашей, идеально подходивших по размеру отверстий. Еще Фэнтези умудрилась наладить контакт с мужским карцером: если громко орать в вентиляцию, когда потоки воздуха иногда прекращаются, можно получить ответ от мужчин-заключенных, тоже, очевидно, прознавших про этот трюк.

– Барби, тебя в тюрьме так убьют. Тебе надо прекращать быть такой добренькой. Мир жесток, детка, – однажды сказала она. – Я буду учить тебя постоять за себя. Первое – это поза. Смотри, – и она распрямила грудную клетку, уткнула согнутые в локтях руки в бока и грозно посмотрела на меня исподлобья. – И выучи вот эту фразу, только говорить ее надо резко, поняла? Повторяй за мной: "Shut the fuck up, for reals!?" В русском переводе что-то вроде: "Да ну ты гонишь?!"

Я попыталась повторить позу и фразу, но вышло так себе. Это очень развеселило Фэнтези, но я не обиделась, и мы продолжили обучение.

– Ещевотэто, Барби: «Are you swallowing what I’m spitting?»

Дословно на русском это будет звучать так: «Ты проглатываешь то, что я плюю?», а по смыслу – «Ты втыкаешь?».

Я старательно повторяла за своей тюремной учительницей, не забывая стенографировать тюремный сленг в своем дневнике. «Ты – неисправимый очкарик, Барби», – смеялась Фэнтези.

Вскоре через маленькое окошко в двери мы увидели, что в отделении появились новенькие. С общего режима в одиночную камеру перевели девушку, которая страдала эпилептическими припадками. Это был очень интересный метод лечения человека, который, не окажись рядом вовремя врача, мог с легкостью умереть, но девушка доставляла душевные беспокойства надзирателям барака и отвлекала от общего контроля ситуации в отделении, а потому ее решили просто запереть в изоляторе.

– Фэнтези, господи, что же они творят?! – я обернулась к соседке. – Так же нельзя.

Она нахмурилась.

– Нельзя, да можно. Ладно, сейчас попробуем что-нибудь сделать для этой несчастной, – ответила она и полезла под железные нары. Я изумленно смотрела на происходящее.

Оказавшись под койками, Фэнтези громко постучала по железной стене, смежной с той камерой, куда поместили больную заключенную, и прокричала:

– Вивиан, ты слышишь?

В ответ раздалось несколько ударов.

– Вот, – обратилась Фэнтези ко мне, – когда ей будет плохо, она с нами свяжется.

– Фэнтези, если у нее будет эпилептический припадок, она не сможет с нами связаться, – ответила я.

– Да, что-то я об этом не подумала. Тогда мы просто не будем шуметь и станем спать на полу. Слышимость в пустых железных камерах будь здоров, так что мы услышим, что ей плохо, и позовем на помощь.

Так мы с Фэнтези стали вместе спать на полу. Правда, после первой же ночи выяснилась главная проблема – ливневые дожди продолжали с невероятной силой заливать Оклахому, и по железным стенам нашей камеры текли потоки воды, скапливаясь в большие лужи на полу. Это доставляло массу неудобств, потому что просушить шерстяное одеяло в условиях холодной железной камеры практически невозможно. Запах мокрой шерсти нельзя забыть, но и бросить девушку на произвол судьбы мы тоже не могли. Мы приноровились строить из полотенец баррикады от дождевой воды. Их было проще сушить, но протечки все равно случались.

– Барби, – обратилась ко мне Фэнтези спустя пару дней нашего совместного плена, – я хочу спросить тебя об одной вещи, только без обид, ладно?

– Давай, – кивнула я, оторвавшись от чтения вестерна, щедро дарованного начальником тюрьмы.

– Я была замужем, – начала Фэнтези.

– Тааак, – улыбнулась я, отложив книгу в сторону, – и что?

– За женщиной.

– Долго? – несколько смутившись, спросила я.

– Угу, – кивнула она, – 9 лет, так-то.

– И что ты хочешь этим сказать? – аккуратно продолжила я.

– Короче, ты мне нравишься, Барби. Ну, в этом смысле, больше, чем друг. Ты очень красивая. Я хотела тебя спросить, могли бы мы, ну, встречаться? Нет, ну, если нет, то все останется как есть, будем просто друзьями.

– Фэнтези, – осторожно начала я, – ты очень дорогой друг для меня. Я ценю твой воистину подвиг д

обровольно отправиться со мной на изоляцию. Я не сужу тебя за твои, скажем, предпочтения, но их не разделяю, так что предлагаю оставить все как есть. Окей?

Фэнтези согласилась, и больше к этой теме мы не возвращались. Она порой просила расчесать мои волосы и иногда немного крепче дружеского обнимала меня. Признаюсь, когда я услышала про ее девятилетний опыт сожительства с человеком одного пола и оценила обстановку, что я взаперти 23 часа в сутки с уголовницей, которая полжизни провела в тюрьме за наркоторговлю и попытку убийства, мне стало не по себе. В голове всплыли картинки возможного печального исхода этой изоляции. Однако позже мне было очень стыдно за эти мысли. Фэнтези была и есть мой дорогой друг. Мы до сих пор периодически разговариваем по телефону. Она все еще отбывает срок, но клянется приехать в Россию, когда освободится. Мои родители написали ей письмо с благодарностью за поддержку, и мы ждем ее в гости после отбытия срока.