Смитсоновский институт, Вашингтон, округ Колумбия

Июля, 9.06

– А неофициально?

Бакстер вскочил из‑за стола, ухватился за спинку кресла.

– А неофициально осталось десять монет. – Он нервно и часто дышал, над верхней губой выступили капельки пота. – Как выяснилось, их похитил с Монетного двора Джордж Маккан, работавший там старшим кассиром; успел до того, как монеты переплавили. Он, разумеется, все отрицал. Но это был он.

– А монеты?

– Парочка «орлов» всплыла на нумизматическом аукционе в тысяча девятьсот сорок четвертом году. Какой‑то журналист сообщил об этом на Монетный двор; те, в свою очередь, связались с секретными службами. Десять лет ушло на то, чтобы найти все похищенные монеты и уничтожить. Все, кроме одной.

– Значит, ее так и не обнаружили?

– Они знали, где она. Но проблема заключалась в том, что добраться до монеты никак не могли. Ее приобрел король Египта Фарук для своей нумизматической коллекции. И ничего не подозревающее казначейство США выдало ему лицензию на экспорт. Ну а уж заставить короля вернуть монету не было никакой возможности.

– Фарук знал, что монета краденая?

– Очевидно, знал, и это лишь прибавляло ей ценности в его глазах. Но после революции тысяча девятьсот пятьдесят второго года Фарук потерял все. Новое правительство завладело имуществом короля и выставило на аукцион «орла», известного в тот момент как «монета Фарука».

– Монету кто‑то приобрел?

– Нет. – Глаза Бакстера сверкали от возбуждения, голос дрожал. – Монета просто исчезла.

– Как? – Дженнифер подалась вперед, боясь пропустить хотя бы слово из увлекательного повествования.

– Да, испарилась. – Для наглядности Бакстер соединил кончики пальцев, дунул на них и распрямил ладонь. – Целых сорок лет о ней не было ни слуху ни духу. А в тысяча девятьсот девяносто шестом году представители казначейства, выдавая себя за коллекционеров, вышли на след одного английского дилера в Нью‑Йорке, арестовали его и отобрали монету. Этот тип подал на казначейство в суд, основывая, что купил монету на вполне законных основаниях у другого дилера. Ну, короче, дело дошло до суда, и в конце концов представители казначейства согласились выставить монету на аукцион и поделить доходы от продажи с ним.

– Откуда вы это знаете? – спросила Дженнифер, удивленная тем, какие детали известны Бакстеру. – Ведь речь идет об одной монете, а у вас их тут, вероятно, сотни тысяч.

Бакстер всплеснул руками.

– Вы ошибаетесь! – воскликнул он. – Это настоящее сокровище. Ее похитили с печатного двора в Филадельфии, ею владел король, затем она исчезла и вдруг возникла опять при самых загадочных и драматичных обстоятельствах. Это запретный плод, яблоко из садов Эдема. Она абсолютно уникальна.

– Какова же ее цена?

– Формально, согласно принятой в США номинации, двадцать долларов. – Бакстер выдержал многозначительную паузу. – А на самом деле она стоит около восьми миллионов.

Глаза Дженнифер округлились. Восемь миллионов долларов за монету, пусть даже золотую? Немыслимо! Впрочем, у нее нет оснований не верить Бакстеру. Из‑за такой монеты вполне могли убить, как и произошло в случае с Раньери.

– Надеюсь, вам известно, что национальная нумизматическая коллекция автоматически получает образцы всех выпускаемых в США монет. У нас выставлены два «двойных орла» тысяча девятьсот тридцать третьего года выпуска в зале монет и медалей. Они и «монета Фарука» являются единственными существующими «двойными орлами» этого года выпуска в мире. Можете пройти в зал и полюбоваться, если хотите, – любезно предложил Бакстер.

– Да, конечно, – кивнула Дженнифер. – По крайней мере сравним их с этой.

Бакстер поднялся из‑за стола, шагнул к двери и распахнул ее перед Дженнифер.

– Прошу!

– Благодарю, Майлз.

Зал представлял собой длинную узкую галерею, где вдоль стен тянулись продолговатые прозрачные стенды, содержимое их поблескивало в свете ламп. Бакстер дошел примерно до середины помещения и остановился перед одним стендом. Две монеты были выставлены отдельно, лежали рядом на темно‑зеленом сукне, в специально сконструированном, защищенном от химических воздействий контейнере, одна вверх орлом, другая – решкой.

– Хороши, не правда ли? – восторженным шепотом произнес Бакстер.

Дженнифер склонилась так низко, что от ее дыхания начало запотевать стекло. При этом на нем возникали и тут же пропадали отпечатки пальцев, оставленные, видимо, другими посетителями.

– Дизайн этих «орлов» был одобрен и утвержден президентом Теодором Рузвельтом в тысяча девятьсот седьмом году. Автор скульптурного изображения – Огастес Сент‑Годенс. Вот его инициалы, внизу, под датой. Он был поистине замечательным художником, старался наделить свое произведение величием и элегантностью, коими отличались монеты Древнего мира. Он преуспел, вы согласны?

Дженнифер почувствовала, что Бакстер придвинулся к ней почти вплотную, даже ощутила на щеке его дыхание.

– Здесь доминирует изображение большого и величественного орла в полете. А на обратной стороне мы видим статую Свободы с факелом в правой руке и оливковой ветвью в левой, что символизирует мир и просвещение. Она прекрасна, не правда ли?

Неожиданно Бакстер погладил Дженнифер по шее кончиками пальцев, она раздраженно отпрянула, передернув плечами. И сразу пожалела об этом резком жесте. Обиженное выражение лица Бакстера подсказало: он понял, что предшествующий этому легкий флирт в кабинете не означал ровным счетом ничего. Именно сейчас Дженнифер проявила свои истинные эмоции. Он заговорил снова, холодным, сдавленным от злобы тоном:

– Что именно вы хотели узнать, агент Брауни?

– Вопрос в том, мистер Бакстер, является моя монета фальшивкой или нет.

– На данный вопрос невозможно ответить, не проведя ряд тестов. Дизайн тот же, и выглядит монета настоящей, но нужен анализ, сравнение с оригиналом. На это уйдут дни, даже недели. – Бакстер отошел от стенда.

– Да, – промолвила Дженнифер. – Спасибо и извините, что отняла у вас столько времени, мистер Бакстер. Вы очень нам помогли. Люди из лаборатории свяжутся с вами насчет тестов. – Она развернулась и уже собиралась уйти, как вдруг Бакстер грубо ухватил ее за плечо, пальцы царапнули темную ткань костюма.

– Дженнифер… погодите, – произнес он сдавленно. – Вы не можете уйти… просто так. Откуда у вас монета? Я должен знать.

Она улыбнулась:

– Простите, мистер Бакстер, но это секретная информация. Речь идет о национальной безопасности. Уверена, вы понимаете.

 

Глава 9

 

Академия ФБР, Квонтико, штат Виргиния

Июля, 12.30

– Мы до сих пор не выяснили, настоящая она или нет. Значит, этот тип, Бакстер, ничем не помог?

Корбетт опустился на одну из деревянных скамей на набережной реки Потомак, в той ее части, что прилегала к территории академии. Поставил пластиковый стаканчик с черным кофе на землю у ног. Дженнифер присела рядом, в руке у нее был сандвич в целлофановой обертке, но она его не раз вернула. Ленч мог и подождать.

– Нет, пока не отправим в лабораторию на анализ; это я собираюсь сделать сегодня днем. Зато он упомянул об одной любопытной вещи…

– О чем именно?

– Может, это не важно…

Дженнифер заметила, что Корбетт наморщил лоб. У него было множество достоинств, но терпение, как она подозревала, не входило в их число.

– Бакстер сказал, что все девять монет, найденных спецслужбами в сороковые годы, уничтожили. Но по дороге сюда я поговорила с одним человеком из министерства финансов, он мне кое‑чем обязан. Он сообщил – по секрету, конечно, – что будто бы четыре из тех девяти монет действительно уничтожили в сороковые годы, а остальные пять поместили в банк на Монетном дворе в Филадельфии. Затем их отправили в Форт‑Нокс – примерно лет десять назад, после инвентаризации. Он уверен, что монеты до сих пор находятся там.

Корбетт задумчиво кивнул и откинулся на спинку скамьи. Солнечные лучи просачивались сквозь низко нависшие ветви деревьев. Дженнифер окинула его лицо внимательным взглядом и решила, что ее информация не вызвала у Корбетта удивления. Внезапно ее осенило.

– Вы это уже знали, верно?

– Француз‑патологоанатом, проводивший вскрытие Раньери, оказался заядлым нумизматом, – промолвил Корбетт, не сводя глаз с реки. Там из воды время от времени со всплеском и фонтанчиком серебристых брызг выпрыгивала рыба, опять падала в воду и уходила на глубину, вильнув гибким темным хвостом. – Он узнал монету. Вот почему она попала к нам так быстро. Я поднял и просмотрел кое‑какие документы. Вы лишь подтвердили сказанное в них.

– Тогда зачем было подключать меня, сэр? – Дженнифер с трудом удалось подавить возмущение. Оказывается, Корбетт относился к ней с недоверием, как и к остальным. – Вы намеревались устроить мне нечто вроде проверки? Если это так, я категорически…

Корбетт перебил ее, глядя прямо в лицо:

– Сами знаете, существуют люди, убежденные, что вы только наносите ущерб нашей службе. Что вы лишь помеха. Вас следовало отправить в отставку еще три года назад, после той перестрелки.

Дженнифер выдержала паузу, а потом сказала, сдерживая ярость:

– Тут уж ничего не исправить.

– Нет. Но на вас осталось пятно. – Корбетт пожал плечами, отвернулся, стал глядеть на реку. – Каждый человек делает ошибки. Важно другое. Как вы потом справляетесь с этим. Одни идут вразнос и никогда уже не поднимаются. Другие становятся сильнее.

– К какой, по‑вашему, категории принадлежу я, сэр? Он призадумался.

– Лично мне понадобилось два дня, чтобы получить от министерства финансов подтверждение истории с этими монетами. Вы решили ту же проблему одним звонком. Так что впечатления тупицы или разгильдяйки вы на меня не производите. – На его лице промелькнуло подобие улыбки. – Дело ваше.

– Спасибо, сэр. – Дженнифер встала, голос ее слегка дрожал от волнения. Наконец‑то она получила шанс, о котором мечтала и молилась. – Позвольте приступить прямо сейчас?

– Приступайте. – Он окинул ее испытующим взглядом. – Завтра прямо с утра вы нужны мне в Кентукки – надо проверить, что там с монетами. Я зарезервирую для вас самолет.

– Слушаюсь, сэр. – Дженнифер развернулась, собираясь уйти, но Корбетт остановил ее.

– Кстати, кто купил «монету Фарука»? Наверное, с этими людьми тоже следует побеседовать.

Дженнифер достала записную книжку, пролистала первые несколько страниц, отыскала нужную запись.

– Мой человек из министерства утверждает, что на аукционе за нее развернулась настоящая борьба. И ушла она к какому‑то голландцу, богатому застройщику и частному коллекционеру.

Дженнифер нашла имя, которое искала, и произнесла его четко, чуть ли не по слогам:

– Дариус Ван Симсон.

 

Глава 10