Международный аэропорт Даллеса, Вашингтон, округ Колумбия

Июля, 21.30

Самолет выехал на взлетную полосу. Дженнифер откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Перелет предстоял долгий, и она понимала: надо поспать, отдохнуть, – но не получалось, слишком уж возбуждена она была предстоящим заданием. Началось это с момента, когда Корбетт предложил Янгу отправить в Лондон заключать сделку с Кирком именно ее.

– Нам следует послать агента Брауни, господин секретарь.

Повисла пауза, потом Пайпер насмешливо фыркнул. Дженнифер тоже сначала не поверила своим ушам, но, взглянув на Корбетта, сообразила, что он говорит серьезно.

– Брауни? Вряд ли.

– Почему? – резко спросил Корбетт.

– Хотите, чтобы я произнес это вслух?

– Если есть что сказать, полагаю, мы выслушаем.

Пайпер откашлялся, он явно медлил с ответом, искоса поглядывая на Дженнифер. Наконец заговорил:

– Мы знаем, что произошло три года назад. – Он постучал пальцем по трем папкам, лежавшим перед ним на столе.

Дженнифер вытянула шею и разобрала на обложке одной свою фамилию. Очевидно, Пайпер основательно подготовился к встрече.

– Нам нужен человек, на которого можно положиться. Человек, который не дрогнет под давлением. Мы не имеем права позволить себе пойти на такой риск, допустить еще один… инцидент. Очень уж высоки ставки.

Корбетт тоже насмешливо фыркнул.

– Вам, как и нам, прекрасно известно, господин секретарь, что расследование по поводу этого инцидента выявило полную невиновность агента Брауни. Ее поведение, как во время расследования, так и во время того случая, признано безупречным.

– Все равно риск велик, – возразил Пайпер. – Она еще очень неопытна.

Дженнифер едва сдержалась и не выпалила сгоряча того, о чем могла впоследствии пожалеть. Предоставила роль своего защитника Корбетту.

– Кроме того, – продолжил Пайпер, – это дело агентства, и ФБР здесь ни при чем.

– Лично мне кажется, – промолвил Корбетт, игнорируя Пайпера и адресуясь исключительно к Янгу, – что чисто тактически лучше использовать при подходе к Кирку агента среднего звена. Ведь наша цель – подобрать к нему ключ, а не напугать. Если с ним вступит в контакт агент ФБР, он решит, что наше внимание сосредоточено на ограблении Форт‑Нокса, а не на его неблаговидном прошлом. А если им займутся люди из агентства, он сразу сообразит, что это связано с «Кентавром». Считаю, агент Брауни справится с заданием отлично.

– Джек? – Янг вопросительно покосился на Грина.

– Если Боба устраивает, то и меня тоже, – пожав плечами, буркнул Грин.

Неожиданно Янг обратился к Дженнифер:

– А вы что думаете, агент Брауни?

– Я… я думаю, мистер Пайпер прав, – произнесла Дженнифер, медленно и тщательно подбирая слова. – Я совершила ошибку, погиб человек, с этим мне придется жить до конца своей жизни. Но я хороший агент, сэр. Я умею добиться результата. – Она посмотрела на Пайпера, в ее глазах читался вызов. – Вы не разочаруетесь, сэр, если пошлете меня туда. Потому что я никогда и ни за что не сдамся. Я по натуре боец.

– Верю. – Янг протянул Дженнифер руку, и впервые его лицо озарила улыбка. – Сделайте все, чтобы мы вами гордились, агент Брауни.

Самолет, слегка накренившись, взлетел в воздух. Дженнифер нервно заерзала на сиденье, вцепилась в поручни кресла, стараясь побороть обычный в подобных случаях страх. Смешно… Ей представился шанс, о котором она и не мечтала, за который отчаянно боролась последние несколько лет, и вот теперь позорно паникует. Нет, нельзя. Такой случай выпадает раз в жизни, и она не смеет опозориться.

На коленях у нее лежало досье на Кирка, состоявшее в основном из отчетов разведки Интерпола и полицейских управлений разных стран. Материалов много, но все схематично, расплывчато. Слухи о неких заданиях, которые он якобы выполнял, сведения о людях, с кем предположительно работал, но никакой определенности. Эти материалы не давали ровным счетом ничего. Смесь из косвенных намеков, полуправды и слухов; и все рассыпалось в прах при более тщательном рассмотрении.

Однако если оценивать их в целом, все сплеталось, соединялось, и представала захватывающая биография мастера криминала, истинного профессионала своего дела, чрезвычайно ловко пользовавшегося дезинформацией, чтобы замести следы и не выдать истинных своих действий и сообщников. Но как отделить факты от вымыслов, миф от реального человека, ведь каждый его шаг тонул в тумане домыслов и подозрений?

Тем не менее Корбетт пытался организовать встречу с человеком, который, как он полагал, поможет Дженнифер сориентироваться в этом тумане. Вроде бы они даже работали вместе над одним делом. Она судорожно пыталась вспомнить имя. Гарри? Гарри Ренквист? Нет, Гарри Ренуик. Корбетт уверял, будто Гарри не только разбирался в монетах, но и был лично знаком с Кирком, что подтвердил Пайпер. Причем знаком хорошо, поскольку работал с его отцом. Если Корбетту удастся организовать встречу с Ренуиком, очевидно, появится шанс выйти на самого Кирка, неожиданно заявиться прямо к нему домой, застать врасплох. Уж он‑то определенно не ожидает подобного визита. Дженнифер даже улыбнулась при этой мысли.

Самолет выровнялся, на табло зажегся сигнал отстегнуть ремни. Дженнифер оглядела салон. Вместе с ней летела самая обычная для бизнес‑класса публика: дипломаты, журналисты, лоббисты всех мастей. Для них полет из Вашингтона в Лондон – привычное дело.

Она снова откинулась на спинку кресла, закрыла глаза. И вновь к ней вернулась мысль, не дававшая покоя. Причем никому, к ее удивлению, в голову она почему‑то не пришла. А если и пришла, никто не осмелился высказать ее вслух. Если ограбление Форт‑Нокса было тщательно спланировано и выполнено, а Кирк так хорош, как о нем говорят, каким же образом через две недели монета могла оказаться у убитого на другом конце света человека?

 

Глава 26

 

Сент‑Джеймс, Лондон

Июля, 11.28

Обычно Джермин‑стрит, примостившаяся между оживленной Пэлл‑Мэлл и суетливой Пиккадилли‑серкус, производила впечатление уникального уголка давно забытой старой Англии, тихой, уютной, в приглушенных тонах цвета сепии. Сразу вспоминались загородные пикники, бесконечные партии в крикет на зеленом газоне, которые разыгрывались мужчинами и женщинами в белом. Она наводила на мысль о блейзерах, шляпах‑котелках и твиде, о чисто английском сдержанном чувстве юмора, о дождливом лете, о теплом пиве, что неспешно потягивают в пабе у ярко пылающего огня в камине. О зеленой прекрасной земле.

Однако этим жарким и пыльным днем она заполнилась плотным потоком вспотевших туристов и покупателей, отправившихся по магазинам в обеденный перерыв, и все они кричали, толкались, ругались и плевались, как на восточном базаре. Витрины взывали к фланирующим мимо толпам, наперебой расхваливали свой товар подобно купцу‑зазывале, выставляли напоказ пеструю мозаику разноцветных и клетчатых рубашек. Там, за стеклом, красовались целые фонтаны галстуков всех тонов и расцветок, а внизу, под ними, стыли озера из переливчатых шелковых платков.

По правую сторону, у входа в торговое агентство, пристроился нищий, тянул навстречу прохожим руку со шляпой. Большинство прохожих притворялись, будто не замечают его. По левую сторону ожидающий у входа в магазин ковров хозяина шофер длинного черного «ягуара» терпеливо наблюдал, как неулыбчивый регулировщик выписывает ему штраф за неправильную парковку.

Перекинув пиджак через плечо и пробираясь через эти суетливые толпы, Том бездумно свернул к пассажу, к этому мраморному оазису изящно оформленных витрин, за стеклами которых красовались туфли, жилетки и галстуки. Он добрался до своего любимого магазина.

Том обожал часы. Всегда испытывал к ним какое‑то особое пристрастие. Чаще всего, как и сегодня, носил «джегер ле култр мемовокс» 1957 года выпуска, доставшиеся ему в наследство от матери. Не самые дорогие его часы, зато самые ценные. Теперь он точно знал: с них все и началось.

Том склонился перед витриной и, приложив сложенную козырьком ладонь ко лбу, чтобы не отсвечивало, стал рассматривать выставленный за стеклом товар. Глаза пожирали всю эту красоту. Часы, разложенные на темно‑зеленом бархате, напоминали драгоценные камни. И разумеется, никаких ценников. Он стоял, позабыв обо всем на свете, не обращая внимания на проплывающие мимо толпы, как вдруг его отвлек горьковатый и волнующий запах женских духов.

– Красота какая, правда? – Голос низкий, мягкий, отчетливо чувствуется американский акцент.

Краем глаза Том заметил, что ее внимание привлек «ролекс» «Пол Ньюмен», те же часы, которыми любовался и он.

– Если хотите «ролекс», советую выбрать один из «Принсис». Механизм более отлаженный во всех отношениях… – Она склонила голову и кивком указала на изящнейшие часы «Принсис» 1930 года выпуска, хранившиеся в продолговатом футляре из нержавеющей стали.

Том выпрямился и обернулся к женщине. Очень хороша собой, просто красавица. Высокая, стройная, стойкими чертами светло‑коричневого лица. Губы полные, карие глаза сверкают из‑под шапки черных кудрей. Женщина улыбнулась. Он подумал, что она проститутка и решила подцепить его, но отказался от этой мысли. Туфли новые, юбка строгая. Нет. Она совсем не похожа на представительницу древнейшей профессии.

– Вы коллекционер? – спросил Том.

– Нет. – Женщина опять улыбнулась. – Работаю над одним делом, вот и решила побольше узнать о часах.

– Делом? Вы адвокат?

– Я работаю на правительство. Правительство Соединенных Штатов.

Последние десять лет Том готовил себя к этому моменту. Ждал, прикидывал, когда они выйдут на него. Порой пытался убедить себя, что ничего не произойдет. Однако произошло. Его застигли врасплох.

– Насколько я понимаю, наша встреча не случайна, мисс…

– Брауни. Дженнифер Брауни. Да, не случайна. – Она протянула руку, но Том не стал пожимать ее. – Может, зайдем куда‑нибудь поговорить? Мне надо задать вам несколько вопросов.

– О чем?

– Не здесь.

Первоначальный шок прошел. Том судорожно соображал, как поступить дальше. Удрать? Но если он побежит, вон те два бугая, притворяющиеся, будто разглядывают соседнюю витрину, мгновенно преградят ему путь. А может, принять приглашение? Посидеть, обсудить все, попробовать утрясти проблемы раз и навсегда. Нельзя же вечно пребывать в бегах.

– Знаю тут оно местечко, – небрежным тоном заметил он. – Отсюда недалеко.

 

Глава 27

 

11.42

Том и Дженнифер шли по Пиккадилли‑серкус в полном молчании, полностью растворившись в плотном людском потоке, который плавно нес их вперед, параллельно проезжающим по мостовой красным двухэтажным автобусам. Иногда над толпой проплывали черные зонтики, выглядевшие довольно нелепо в жаркий и ясный день. Их раскрывали гиды – зонтики служили буйками в людском море, помогали туристам не потеряться, благополучно добраться до следующего пункта назначения.

Том оказался более изящного и хрупкого телосложения, чем выглядел на снимках, которые показали Дженнифер. Шел неспешным шагом, каждое движение отточенно и контролируемо. Он напоминает кота, ступающего по узкому бортику, точно рассчитывающего энергию и каждый шажок. Следовало признать, что Том – очень красивый мужчина. Широкие скулы и четко очерченный подбородок придавали лицу какую‑то особую скульптурную выразительность, а глаза живые и неправдоподобно синие.

Но вот они приблизились к ресторану «Крайтэриэн». Кругом шныряли испанские ребятишки, видимо, приехавшие на каникулы, с гамбургерами в обертках. Дженнифер и Тому не без труда удалось вырваться из этой толпы, и они нырнули в прохладный полумрак. Внутри шум уличного движения слышен не был, он сменился оживленным гулом человеческих голосов, эхом отдававшимся от потолка и мозаичных стен ресторана. Вконец измотанный официант‑итальянец проводил их к свободному столику и принял заказ: водка с тоником для Тома, минеральная вода для Дженнифер.

С минуту они сидели молча. Первым заговорил Том:

– Итак, агент Брауни? Ведь я не ошибся, агент Брауни?..

В этот момент появился официант с напитками.

– Специальный агент Брауни, ФБР.

Том слегка склонил голову набок, словно недослышал или недопонял.

– ФБР?

– Да.

Он с задумчивым видом отпил глоток из стакана. Кубики льда осели на дно, вокруг танцевали мелкие пузырьки.

– А не кажется ли вам, специальный агент Брауни, что ваша юрисдикция не распространяется на эти благословенные места?

– О, когда речь заходит о такой крупной рыбе, на которую мы недавно раскинули сети…

– Неужели?

– Я здесь, чтобы помочь вам, – заявила она.

Том откинулся на спинку стула, отодвинул стоящий перед ним стакан.

– Вот уж не знал, что мне требуется помощь.

– Большинство людей не осознают этого, а потом становится слишком поздно. У вас большие неприятности, мистер Кирк.

– Интересная новость!

– Ваши старые друзья из Лэнгли мечтают повидаться с вами.

Том пожал плечами:

– Лэнгли? Это мне ни о чем не говорит.

– А полиция Нью‑Йорка желает обсудить с вами один любопытный факт, а именно: как ваша ресничка оказалась на полу квартиры, которую обчистили десять дней назад.

Дженнифер ожидала увидеть на лице Тома хоть какую‑нибудь реакцию, но не заметила ничего.

– Зря теряете время.

– Не валяйте дурака! – Дженнифер повысила голос. – Я знаю, кто вы и чем занимаетесь… Феликс, Дюваль, или как вы там себя называете.

Том смотрел на нее с непроницаемым выражением лица, слегка двигал стакан с водкой по кругу, в том месте, где стекли капельки влаги, образовав мокрое пятно.

– Какова истинная цель вашего приезда, агент Брауни?

– Я хочу предложить вам сделку.

Том усмехнулся:

– Ну, тогда все просто, как апельсин. Какой бы товар вы ни продавали, мне он не нужен. И точка.

– Вы уверены? Ну, прикиньте сами. Если меня прислали сюда, заставили проделать долгий путь, значит, намерения у людей самые серьезные. Наверное, все же стоит меня выслушать.

– Зачем? Очередную ложь? У вас нет ничего, что могло бы меня заинтересовать. Желаю счастливого пути.

– Я предлагаю вам начать жизнь с чистого листа, мистер Кирк. Можно стереть все досье и файлы на вас. – Том уже поднялся, собираясь уйти, но что‑то в голосе Дженнифер заставило его остановиться. – ЦРУ забудет о вас раз и навсегда. Мы тоже забудем. Словно последних пятнадцати лет не было вовсе. Советую подумать о моем предложении.

Несколько секунд Том молча смотрел на нее, затем придвинул стул и сел.

– Какова цена вопроса? – хмуро осведомился он.

– Никакой цены. Вы просто должны вернуть монеты.

– Монеты?

– Да. И назвать человека, который вам их заказал. Всего два условия, и больше вы нас не увидите и не услышите.

Том задумчиво кивнул и опять стал вертеть стакан по кругу, расширяя мокрое пятно на столе.

– Существует одна проблема, – промолвил он.

– Какая?

– Я понятия не имею, о каких монетах вы толкуете.

– Бросьте свои игры! – раздраженно воскликнула Дженнифер. – Желаете знать подробности? Пожалуйста. Мы знаем, что эти монеты похитили вы, знаем, как именно. Мы желаем вернуть украденное и выяснить фамилию человека, пославшего вас на дело. Если будете упрямиться или попробуете удрать, мы снова найдем вас. И постараемся сделать вашу жизнь невыносимой. Я вам обещаю.

– Позвольте и мне внести ясность. – Люди за соседними столиками начали неодобрительно коситься на них, Том повысил голос почти до крика: – Я не понимаю, о чем вы говорите. И еще одно обстоятельство. Новое. Я вне игры. Вышел из нее, на время. Хотите верьте, хотите нет. Если считаете, что у вас на меня что‑то есть, валяйте, разыграйте эту карту, попробуйте предъявить мне обвинение. Но я не собираюсь отвечать за то, чего не совершал. Будете выкручивать мне руки, давить, все равно не поможет. И вы не найдете то, что ищете.

Дженнифер молча смотрела на него. Она всегда умела определить, лгут люди или нет. Она высматривала мельчайшие признаки, по которым это можно определить. Невольные сокращения мышц, движения рук – и глаза, в особенности глаза. Однако, к своему удивлению, она вскоре обнаружила: все указывало на то, что Том говорит правду. Может ли такое быть в принципе? Впрочем, она решила придерживаться линии, выработанной заранее вместе с Корбеттом.

– Вы отказываетесь от сделки?

– Какой сделки? Хоть убейте, не соображу, о чем вы толкуете. И торговаться нам не о чем. – Он умолк и сердито и пристально смотрел в лицо Дженнифер. – Так покончим с этим?

Дженнифер кивнула. Она выбила его из колеи, уже хорошо. Пожалуй, это все, на что можно рассчитывать на данном этапе. Чтобы Том осознал последствия того, что она ему обрисовала, оценил привлекательность сделки, требуется время.

– Пока. Но думаю, вскоре встретимся и…

– Вы уверены, агент Брауни? Размечтались!

Том поднялся, залпом допил водку с тоником и направился к выходу. Едва он успел приблизиться к вращающейся двери, как навстречу ему, словно из‑под земли, выросли двое мужчин – он успел приметить их раньше, на подходе к ресторану. Они преградили ему путь. Том переводил взгляд с одного парня на другого, затем резко развернулся к Дженнифер. Они смотрели друг на друга поверх голов сидевших в зале людей, затем Дженнифер махнула рукой, давая знак своим людям пропустить Тома. Мужчины расступились, точно створки стальных ворот.

Когда Том растворился в уличной толпе, Дженнифер достала телефон. Корбетт ответил после второго гудка, голос звучал деловито и отрывисто.

– Ну, как дела?

– Как мы и предполагали. Отрицание, отрицание, сплошное отрицание. Он выглядел очень убедительно.

Корбетт насмешливо фыркнул:

– Неужели? Что ж, полагаю, настало время поднести запал к его лживой заднице.

Дженнифер нахмурилась:

– Как прикажете понимать?

– Атак, что у тебя сегодня еще одно свидание.

– Вам удалось договориться со своим связным?

– Даже и упрашивать не пришлось. Стоило Ренуику услышать, что в городе находится один из моих агентов, как он сразу сообщил, что сегодня пригласил к себе на обед одного любопытного человечка. Ну и просил узнать, не пожелаешь ли ты составить им компанию. А теперь догадайся, кто его гость?

– Кирк? – Голос выдавал ее возбуждение. На такую удачу они и надеяться не могли.

– Да, именно. Причем выяснилось, что пригласил он его еще на прошлой неделе. Представляешь, как обалдеет Кирк, увидев тебя на заднем дворе дома Ренуика?

– А Ренуик знает, зачем мы здесь?

– Нет. Я сказал ему, что мы расследуем одно дельце и нам, вероятно, понадобится его помощь. Прихвати с собой сегодня эту монету. Если уж кто‑нибудь и поможет нам сократить список тех, кто стоит за ограблением в Форт‑Ноксе, так только он. Вкратце поведаешь, что тебе от него нужно, но сведи подробности до минимума.

– Да.

– Завтра у нас встреча с Ван Симсоном. У него дома, в Париже. В два тридцать. Он сам назначил время, другого выкроить не получилось. Как думаешь, успеешь?

– Конечно. Попрошу людей из посольства помочь с транспортом. Это не проблема.

– Вот и славно. Позвонишь мне утром и расскажешь, как все прошло. Я имею в виду сегодняшний обед.

Дженнифер убрала мобильник в сумочку. Она улыбалась. Моменты, подобные этому, напоминали ей, за что, вопреки всем Джонам пайперам на свете, вместе взятым, она так любила свою работу.

 

Глава 28

 

Челси, Лондон

20.00

Гарри Ренуик жил на широкой улице, обсаженной деревьями. За деревьями прятались солидные кирпичные дома с высокими окнами и потолками. Вдоль обочин бесконечными рядами выстроились бампер к бамперу не менее солидные автомобили: пикапы, джипы, «феррари» и «порше».

По этому случаю Том надел свой лучший костюм из дорогого материала – смеси мериносовой шерсти и кашемира; теплый и одновременно тонкий и легкий, он прекрасно на нем сидел.

Том долго колебался, но, зная Ренуика, решил надеть и галстук, хотя давно отвык носить их и теперь воротничок рубашки натирал шею. Нет, всякие там костюмы с галстуками – не для него.

Том вышел из такси и взглянул на наручные часы – «тэнк» выпуска середины двадцатых годов. Лично он всегда считал эти годы лучшим периодом в жизни Картье. Солидные золотые часы немного упрощенной формы, римские цифры элегантно огибают овальный циферблат. Ровно восемь. Он как раз вовремя.

– Входи, входи, добро пожаловать! – воскликнул Ренуик, распахивая перед ним дверь, в отполированных черных панелях которой и начищенной до зеркального блеска меди отражалось лицо Тома.

Ренуик был в том же белом льняном костюме, хотя пиджак снял, и взору открылись протертые локти рубашки. Том пожал Ренуику руку и вручил бутылку, которую принес с собой. Он шагнул в холл с мраморным полом в шахматную клетку.

– Мальчик мой дорогой! – улыбнулся Ренуик, когда, сняв обертку, увидел подарок. – «Кло дю месниль», да еще урожая тысяча девятьсот восемьдесят пятого года! Нет, ей‑богу, не стоило так тратиться.

– Знаю, – промолвил Том.

Он сумел собраться и успокоиться после неприятных и неожиданных событий утра. Следовало признать, они его заинтриговали. Участие ФБР свидетельствовало о том, что агентство за этим странным предложением не стоит, что уже хорошо. А факт, что они его не схватили, означает: им от него что‑то нужно, и это дает неплохие возможности для маневра. Пусть даже он действительно понятия не имеет, что имен но от него требуется.

– Давай откроем ее прямо сейчас, – предложил Ренуик, провожая Тома в гостиную. – Надеюсь, ты не возражаешь, что я пригласил еще гостя. Вернее, гостью. Знакомьтесь. Томас, это Дженнифер Брауни. Позвольте представить вам, Дженнифер, Томаса Кирка.

Томас застыл в дверях, увидев, как из кресла навстречу ему поднимается Дженнифер, и сердито покосился на Ренуика. Что происходит? Неужели Гарри работает на федералов?

– Добрый вечер, мистер Кирк. – Дженнифер подошла к нему с таким видом, точно прежде они никогда не встречались, тонкое облако аромата «Шанель № 5» сопровождало ее приближение.

Том криво усмехнулся. Они обменялись рукопожатиями.

– Мисс Брауни…

– Да будет вам! К чему формальности. Все мы здесь друзья, – затараторил Ренуик. – Дженнифер работает в ФБР, в Америке, вместе с моим другом. Он считает, что я смогу помочь в одном деле, которое они сейчас расследуют. Все это очень занимательно. – Он захихикал. – Эта милая девушка пробудет в нашем городе несколько дней. Вот я и подумал, что вы двое поладите.

– Ценю заботу с вашей стороны, дядя Гарри, – сказал Том и вдруг почувствовал себя немного виноватым. Очевидно, он проявил поспешность в оценке Ренуика. Скорее всего тот, сам не осознавая, является пешкой в игре, затеянной ФБР, а не их союзником.

– Кто желает выпить? – осведомился Ренуик. – Вы, моя дорогая, что предпочитаете? Бокал шампанского? Отлично! – Ренуик начал снимать фольгу с горлышка бутылки, аккуратно открутил проволочную клетку на пробке и бережным движением откупорил бутылку. Пробка вылетела с тихим шипением. – Так, бокалы. Подержи‑ка бутылку, Томас, я схожу, принесу. И ведерко со льдом. Что за шампанское без ведерка со льдом! – Протянув откупоренную бутылку Тому, Ренуик отправился в кухню.

– Даже не обольщаясь на ваш счет, ребятишки, подобной низости я не ожидал, – проговорил Том, косо поглядывая на Дженнифер.

– Вы считаете, это какая‑то игра? – возмущенно выпалила Дженнифер. – Ничего подобного! Отныне это ваша жизнь, мистер Кирк. Куда бы вы ни пошли, где бы ни оказались, мы тоже будем там. И мир станет тесноват для вас одного, скоро сами увидите.

– У вас проблемы со мной? Ладно, хорошо. Но причем тут Гарри? Он не имеет к этому никакого отношения. И я не позволю вам впутывать его в мою жизнь.

– Он ведь вам на самом деле никакой не дядя? Вся ваша жизнь – сплошная ложь.

– Не вашего ума дело. – Том шагнул к Дженнифер, теперь их разделяло несколько футов. – Предупреждаю, не смейте впутывать его, ясно?

– Если мы договоримся, до этого не дойдет. Не так ли? – И Дженнифер с вызовом посмотрела ему в лицо.

Появился Ренуик с бокалами и ведерком со льдом для шампанского.

– Вижу, вам двоим удалось сломать лед, – хихикнул он. – Что ж, замечательно.

При звуке его голоса они отпрянули друг от друга и застыли в неловких позах, пока Ренуик разливал по бокалам шампанское. Затем он провел их к дивану в правом углу комнаты, сам уселся напротив. Между ними стоял еще один низенький диван, обитый синим шелком; в аукционных каталогах значилось, что в случае необходимости его можно использовать как журнальный столик. В огромном мраморном камине вместо дров лежали сухие цветы.

– Похоже, бизнес идет неплохо, – заметил Томас и широким жестом обвел гостиную.

Она была обставлена современно и просто: мягкой мебелью с тусклой, неопределенных цветов обивкой, – но все серовато‑песочные стены завешаны картинами, рисунками и гравюрами. Изображены там были один из пророков Ветхого Завета, слишком красивая Мадонна, держащая на руках младенца Христа, больше похожего на херувима. Имелся и портрет папы римского, причем понтифик застыл на нем в какой‑то странно воинственной позе. Имелась мистическая сцена вакханалии, но авторы не всех этих произведений были известны Тому. Зато в нескольких полотнах он безошибочно узнал руку Ван Дейка, Рембрандта и даже Верроккьо. В общем, потрясающая коллекция, могущая по праву занять место в любом крупном музее мира, в галерее, посвященной эпохе Ренессанса.

– Новые приобретения, – небрежно произнес Ренуик. – Унаследовал этот дом от одного родственника несколько месяцев назад. Отремонтировал, покрасил стены и прикупил кое‑что из мебели. Он занимался морскими перевозками, сколотил состояние после войны. Одного не понимаю: как он мог здесь жить – в доме было полно разного хлама. Большую часть распродал, но кое‑что оставил себе.

– Вижу, – одобрительно протянул Том.

– Завтра ко мне должен заглянуть человек, он хочет посмотреть вот на это. – Ренуик указал на потрет папы римского, висевший в дальнем левом углу комнаты. – Его всегда приписывали школе Тициана. Но лично у меня есть подозрение, что написал его сам Тициан.

– Вот как? – заметил Том. Он поднялся с дивана и, подойдя к картине, принялся с благоговением рассматривать ее.

– А это что? – спросила Дженнифер, глядя на грязновато‑белые маски, висевшие над камином.

– Теперь они мои! – оживился Ренуик. – Я их собираю. Японские. Маски театра но.

– Простите, я не…

– Но – разновидность японского театра, возникшая в период Муромати, – пояснил Ренуик. – Сюжеты там всегда просты, трагичны и очень символичны, костюмы самые изысканные. Актеры надевали маски, чтобы стилизовать персонаж или подчеркнуть какие‑нибудь его эмоции. Как в древнегреческом театре, что позволяло одному актеру играть сразу несколько ролей. Коллекционирую их с детства. – Глаза Ренуика сияли, голос немного дрожал от избытка чувств.

– А они очень старые?

– Ну, самая старая, пожалуй, вот эта… – Он поднялся и указал на белую маску, украшенную золотыми рожками. Глаза выпученные, рот ощерен в демонической зубастой улыбке. – Датируется примерно тысяча шестьсот четвертым годом, когда под давлением самураев и сегунов но был признан официальным театром Японии. Остальные датируются концом семнадцатого и восемнадцатым веком.

Том окинул взглядом маски. Улыбающийся мандарин прищурился, аккуратно подстриженная бородка и усы прикрывают подбородок с ямочкой. Японский юноша явно чем‑то встревожен, лоб в мелких морщинках, волосы редкие.

– Надеюсь, вы не станете возражать, дорогая, если мы пообедаем в кухне? – обратился Ренуик к Дженнифер. – В столовой еще не прибрано, все вверх дном, словно после авианалета.

Он провел Тома и Дженнифер в просторную кухню с полом, выложенным из камня, в центре стоял грубо сколоченный стол, накрытый на три персоны. Справа виднелись за стекленные двери, выходившие в сад, створки приоткрыты, и в кухню врывался сладкий аромат жимолости, кусты которой обрамляли забор. Мебель сделана из вишневого дерева с гранитным напылением сверху, по стенам тянулись шкафчики и полки. Внизу находилась огромная газовая плита – целое сооружение из железа с разными кнопками, дисками и трубами. Рядом с плитой – глубокая раковина, в ней уже громоздилась гора тарелок и сковородок.

Ренуик сел во главе стола, Том и Дженнифер – друг против друга. Том сердито косился на Дженнифер. Он догадывался: это вмешательство в его личную жизнь не случайность. Придумано и спланировано оно заранее, с целью дать понять, как далеко они могут зайти – и зайдут, не остановятся ни перед чем, чтобы получить то, что им нужно.

– Если бы заранее знал о вашем визите, – извиняющимся тоном сказал Ренуик Дженнифер, – то приготовил бы что‑нибудь эдакое, особенное.

– Не беспокойтесь. Все замечательно, – улыбнулась она. Дженнифер была в плотно облегающем черном жакете и белой блузке. Длинные ноги скрывали просторные брюки из черного шелка, края ткани колыхались над узкими лодыжками. Том заметил, что когда она говорит, то немного морщит носик в такт движениям губ, что делало ее похожей на маленького кролика.

Эта мысль вдруг вызвала у него невольную улыбку, и он еще больше рассердился, на сей раз – уже на себя самого.

 

Глава 29

 

22.09

Через несколько часов они поднялись из‑за стола и направились в гостиную пить кофе. Дженнифер немного раскраснелась от вина и жара, исходившего от плиты. Ренуик разлил кофе по чашкам и опустился на диван, благожелательно улыбаясь. Дженнифер села рядом с ним, напротив Кирка.

– Итак, Дженнифер, – промолвил Ренуик, – Боб намекал, что я могу вам помочь. Все это между нами, разумеется.

Она благодарно кивнула и поставила чашку на столик. Она ограничилась одним бокалом вина в предвкушении этого момента, и хотя во время трапезы говорила с Ренуиком почти исключительно о еде, постоянно ощущала на себе сердитый взгляд Тома.

– Агент Корбетт, то есть Боб, сказал, что вы единственный человек, с которым всерьез можно побеседовать о состоянии дел в нумизматике в Европе. – Теперь голос ее звучал сухо и деловито.

– Вот как? Прямо так и сказал? Что ж, очень мило с его стороны. Должен признаться, это действительно область, в которой я неплохо разбираюсь. Кстати, благодаря ей мы с ним и познакомились несколько лет назад, когда он расследовал одно дело. Относительно недавно я увлекся и другими областями, но один из моих клиентов – фанат нумизматики, и приходится быть в курсе.

Дженнифер явно колебалась. Необходимо соблюдать особую деликатность. С одной стороны, ей хотелось верить в особое чутье и компетентность хозяина дома, с другой – она помнила предупреждение Корбетта о том, что Ренуика, как лицо сугубо гражданское, не следует посвящать во все детали кражи. И в то же время предоставлялась прекрасная возможность надавить на Кирка, показать ему, что им многое известно, а затем посмотреть, как он станет реагировать. Шанс нельзя упускать. Дженнифер взяла сумочку, расстегнула «молнию» на внутреннем кармашке, достала прозрачный пластиковый пакетик с золотой монетой и протянула Ренуику.

– Господи Боже! – ахнул тот и выронил монету из дрожащей руки. Она со звоном упала на пол и куда‑то закатилась. Ренуик извинился перед Дженнифер, опустился на четвереньки и извлек монету из‑под кресла. – Прошу прощения, сам не знаю, что на меня нашло, – пробормотал он.

Дженнифер улыбнулась и поймала на себе взгляд Тома. Тот даже не шевельнулся и смотрел на нее с нескрываемым любопытством.

– Пустяки. Ничего страшного.

– Настоящий шок, – продолжал бормотать Ренуик. Монета благополучно перекочевала в его ладонь, и он вновь уселся на диван. – Прежде мне никогда не доводилось ее видеть.

– Немногим доводилось, – ободряюще заметила Дженнифер.

– Видеть что? – спросил Том, сосредоточенно морща лоб и пытаясь разглядеть, что у Ренуика в руке.

– «Двойного орла» тысяча девятьсот тридцать третьего года выпуска. Феноменально редкая монета, – пояснил Ренуик и протянул ее Тому.

– Монета достоинством в двадцать долларов, – промолвил тот, вертя ее в руке. – Золотая. И что, она действительно очень ценная? – Он подбросил монету в воздух, поймал и положил на диванчик, обитый синим шелком.

Дженнифер насмешливо фыркнула.

– Как тебе сказать. Всего каких‑то восемь миллионов долларов, – с благоговением произнес Ренуик.

– Бог ты мой!

Том подался вперед и, взяв монету, принялся рассматривать ее с самым почтительным видом. Дженнифер нахмурилась. Или Том – выдающийся актер, или… Ее размышления прервал Ренуик:

– У моего клиента имеется такая. Недавно приобрел на аукционе. Я, разумеется, ее ни разу не видел. Хранит ее в сейфе, где‑то в Париже. Сначала я даже подумал, что это его монета…

– Если вашим клиентом является Дариус Ван Симсон, то официально это так и есть.

– А неофициально? – Он вопросительно взглянул на нее поверх ободка кофейной чашки.

– А неофициально в министерстве финансов США хранилось еще несколько таких монет. Только потом они… куда‑то затерялись. – Дженнифер не сводила глаз с Тома и снова удивилась его реакции. На лице Тома возникло выражение, какое можно видеть у людей, которых вдруг, что называется, осенило. Момент истины, озарения, все фрагменты головоломки сошлись. Будто он только что сообразил, о чем идет речь.

– Затерялись? – Ренуик снял очки и вымученно улыбнулся. – Но где и когда их видели в последний раз?

– Вот эту нашли в Париже. Мы полагаем, что и остальные находятся в Европе.

– Понимаю… – Ренуик потер подбородок. – А знаете, Ван Симсон придет просто в ярость, узнав об этом.

– Думаю, мы сумеем договориться, чтобы он не узнал, – резко заметила Дженнифер. – Или же если узнает, так только от меня. Кстати, у меня с ним назначена встреча.

– Завтра днем.

– Девочка моя дорогая, лично я буду нем как рыба. Но мир искусства очень тесен. Не верите, спросите у Томаса. Ван Симсон обожает первенство во всем и готов выложить немалые деньги, чтобы первым завладеть информацией. И если сейчас не знает, то выяснит очень скоро, смею вас уверить. И еще один момент. Когда вы платите восемь миллионов долларов за монету, которая считается уникальной и единственной, то, полагаю, он не слишком хорошо среагирует на человека, достающего «орла» из сумочки, точно это кружок конфетти.

– Вы близко знакомы? – спросил Том.

– Ну, не слишком. Я же говорил, он мой клиент. Я ищу для него редкие монеты, добываю кое‑какую живопись, в основном современную. Вот, собственно, и все.

– Мне необходимо знать следующее, – проговорила Дженнифер, стремясь вернуть беседу в нужное ей русло. – Кто из потенциальных покупателей может находиться здесь, в Европе. Кто способен заплатить заданный раритет.

Том с любопытством уставился на Ренуика – похоже, он ждал от него ответа с тем же интересом, что и Дженнифер. Ренуик втянул щеки.

– Так сразу и не скажешь. Лучший способ узнать – побывать на крупном нумизматическом аукционе, посмотреть, кто выкладывал самые большие суммы за лоты на протяжении последних лет. Ну и потом уже заняться этими людьми вплотную.

– А как бы вы продали такую монету, если бы знали… что она, допустим, краденая? – спросила Дженнифер.

– Краденая? – воскликнул Ренуик. – Гм… Ну, обычно предметы подобного уровня крадут, заранее договорившись с покупателем. На заказ. Не такая это вещь, чтобы ее можно было выставить в открытую продажу.

Дженнифер вспомнила свои размышления в самолете на пути в Лондон. Если эта монета оказалась в конце концов в руках ФБР, значит, похищение прошло не совсем так, как хотелось бы тем, кто его спланировал. Вероятно, именно это все и объясняет.

– Ну а если у вас нет покупателя? Как действовать тогда?

Ренуик покачал головой:

– Это вряд ли. Но даже если и так, тогда, наверное, похитителю следует найти посредника. Человека, который взял бы монету, а затем попытался прода