Тактика должна подчиняться стратегии

Несколько слов о стратегам, диктующей тактику. Ещё из школьного курса истории я узнал об операции «Рельсовая война». В июне 1944 года белорусские партизаны за считанные дни подорвали многие десятки тысяч рельсов, а потом до самого подхода наших войск поддерживали дороги на оккупированной немцами территории в изувеченном состоянии. Но была и Первая рельсовая война. С 3 августа по 15 сентября 1943 года на оккупированных территориях сразу трёх союзных республик — Белоруссии, России, Украины. Подорвано свыше 200 тысяч рельсов, тысячи эшелонов. Ни на одном участке железнодорожной сети суммарная задержка не была меньше трёх суток, а некоторые магистрали не работали весь август.

Центральный штаб партизанского движения делился по республиканскому принципу. В украинском штабе в 1943-м трудился один из лучших в мире специалистов по минным диверсиям Илья Григорьевич Старинов. Соответственно партизаны этой республики действовали изощрённее и эффективнее прочих, прицельно выводили из строя не просто рельсы, а именно составы. А вот партизаны Белоруссии в 1944-м взрывали почти исключительно пути, не охотясь за тем, что по ним движется. В лекциях, мемуарах, интервью Старинов неустанно подчёркивал расточительность такой тактики.

Партизаны многое выискивают на местах былых боёв или отступлений регулярной армии. Взрывчатку в основном выплавляют из неразорвавшихся снарядов. Кое-что можно добыть у противника — в бою или захватом складов. Некоторые трофеи даже приспосабливают к использованию в собственном оружии.

А вот средства взрывания — детонаторы, огнепроводные и детонирующие шнуры, электропровода — остаются неизбывным дефицитом. На трофеи надеяться нечего: сапёрные склады в тылу редки. На местах сражений ничего не найти: отступающие войска используют всё подобное имущество для подрыва неисправной техники и важных сооружений вроде мостов. С Большой Земли по воздуху много не доставят: по вражьим тылам летать куда сложнее и рискованнее, чем ходить. Жаль тратить столь редкие материалы на подрыв рельсов, заменяемых за считанные часы.

Отчего же в сорок четвёртом в Белоруссии не применили опыт охоты за эшелонами, накопленный успехами сорок третьего?

В 1943-м уже весной определилось место летних сражений. Только на флангах Курской дуги немцы могли надеяться на радикальный успех с окружением значительной советской группировки. Соответственно там же возникла мощнейшая за всю советскую историю система оборонительных сооружений. Контрнаступление же мы должны были нацелить прежде всего на Киев: условия дорожных сетей и всей местности не позволяли на других участках фронта ни развить сходную скорость продвижения, ни добиться сравнимых политических и хозяйственных результатов.

Войска обеих сторон заблаговременно сосредоточились в районе предстоящих боевых действий. Непосредственно в ходе боёв перевозились в основном боеприпасы. Правда, сравнительно немногочисленные эшелоны хорошо охранялись. Зато и охотились за каждым поездом сразу несколько отрядов, и его взрыв основательно разрушал пути.

В 1944-м немцы ждали удара по флангам белорусского «балкона». Ведь за его центром простирались Припятские болота. В сорок первом сами немцы даже не пытались их пройти: группа армий «Центр» двинулась южнее, «Север» — естественно, севернее. Вот и теперь они укрепили фланги, сосредоточили там все доступные резервы.

Наши же решили прорваться мимо немцев — сквозь болота. Нашли старожилов, знающих тропки. Сапёры несколько месяцев учились наводить бревенчатые гати, танкисты — ездить по невидимым брёвнам, ориентируясь на сапёрные вешки. Пехота освоила плетёные из веток болотоступы: значительная площадь опоры замедляет провал в трясину и позволяет шагать уверенно.

Пропускная способность каждой тропы и даже гати мала. Пришлось рассредоточиться по всем приемлемым проходам. Немцы же славились умением перебрасывать резервы и бить противника по частям. Подтянув к одному проходу заметно превосходящие силы, они разгромили бы идущие там советские войска почти без собственных потерь и перешли бы к следующему.

Партизанам заведомо не удалось бы уничтожить достаточно много эшелонов немецких войск. Немцы тоже учли опыт сорок третьего, усовершенствовали охрану поездов, даже успевали перед их проходом осматривать пути.

Но для охраны всей железнодорожной сети немецких сил не могло хватить. Интервала между патрулями подрывникам достаточно. Пусть немцы чинят — полчаса-час провозятся. Даже если вместо замены рельса кинут поверх разрыва швеллер и на малом ходу перетянут состав — всё равно время выиграно.

Рельсовая война просто парализовала немецкие передвижения на несколько дней. Наши войска успели пройти болотные коридоры, сгруппироваться и обрушиться на немцев с тыла. Немецкие безвозвратные потери превысили наши раза в полтора. Только по улицам Москвы провели — чтобы наглядно показать успех — несколько десятков тысяч немецких пленных.

Многие тактические приёмы сами по себе кажутся нелепыми. Но в рамках общего стратегического замысла бывают уместны и необходимы.

Коммуникационная ловушка