Из воспоминаний тоси руделевой

Первый раз я увидела Ину, когда она пришла в наш отряд. Бригада тогда стояла в деревне. В тот вечер у нас были гости, кто-то играл на гитаре. Ина вошла в хату свежая, веселая и сразу заговорила со мной о разведке.

Позже мне часто приходилось ходить с нею в разведку, и там я увидела, что в деревнях она все знает, да и ее там считают за родную.

Ей было свойственно высокое чувство товарищества. Бывало вернешься с разведки, она первая выскочит из землянки, расспросит обо всем, не было ли каких приключений или неприятностей. Если, случалось, кто-нибудь долго не возвращался, она всегда волновалась. Партизаны любили ее за откровенность и простоту, за умение дружить с людьми.

С Иной всегда было легко. Бывало в землянке топится печурка, а она всегда что-нибудь рассказывает, делится своими мыслями или читает вслух письма из дому.

В конце февраля 1944 года Ину и Дусю Сковорода послали связными в Пустошкинский район, к группе Прудникова, которая разведывала переход через линию фронта.

Отрезанная от бригады, группа Прудникова, состоявшая из семи человек, сидела в землянке, когда 2 марта отворилась дверь и вошли Ина с Дусей.

Лагерь группы состоял из четырех землянок и назывался «Дарданеллы», потому что лес вдавался мысом в поляну и немцы туда почему-то не заходили.

...Рано утром 4 марта группу окружили немцы. Ина отстреливалась, пока ее товарищи отходили в глубь леса. В этом бою Ина погибла...

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ОТЦА ИНЫ

(Продолжение)

О последнем периоде жизни моей Ины я знаю только по рассказам ее товарищей и друзей.

Тяжелые дни пришлось пережить им зимою 1944 года. Линия фронта отодвинулась на запад. В тылу противника стало «тесно». Отряд действовал в ближайших к линии фронта местах. Но противник или выжег населенные пункты в районе действий отряда, или занял их крупными гарнизонами. Пришлось уйти в леса. Экспедиции против партизан следовали одна за другой. Лесные лагери стали подвергаться частым налетам крупных вражеских сил, и партизаны были вынуждены часто переходить с места на место. Не было времени устраивать более или менее благоустроенные лагери. Довольствовались наспех вырытыми землянками, а нередко жили и под открытым небом.

Подруги Ины рассказывают, что она никогда не унывала и старалась всячески поддерживать бодрость товарищей. Часто заводила разговоры о будущем. Говорила:

— Ничего, девушки, вот скоро наши погонят немцев с фронта, мы поможем им с тыла — и заживем наславу. Поедем в Москву, побываем в театрах, кино, музеях.

И Ина принималась рассказывать о Москве, о театрах, о Третьяковской галерее. Строила увлекательные планы и заражала всех своей уверенностью, бодростью и весельем.

По рассказам ее товарищей, перед моим взором возникают целые картины. Вот Ина в желтом полушубке и шапочке сидит на пне. Прутиком чертит что-то на снегу, разговаривая с мальчиком-разведчиком Вадиком Никоненком. Часами в свободное время вела она с ним оживленные беседы.

— Ну, о чем ты с ним разговариваешь, Ина? — спрашивали девушки. — Что интересного находишь ты в разговоре с маленьким мальчиком?

— А он такой интересный, развитой. Так много у него разных вопросов, так он хочет все знать. Вот я ему и рассказываю. С ним очень интересно!

Иногда Ина заезжала в родную деревню Вадика, бывала в его семье. Двухлетняя сестренка Вадика, маленькая Верочка, с восторгом встречала Ину, ласкалась к ней, что-то лепетала на своем детском языке. А Ина то посадит девочку в седло и покатает на лошади, то подарит ей какую-нибудь безделушку. Девочка очень привязалась к Ине. Она и сейчас хранит красненькую пуговицу, которую когда-то ей подарила Ина.

Редки были свободные минуты у разведчиков. Почти ежедневно они уходили к расположению противника, ведя трудную, опасную и чрезвычайно изнурительную работу по добыванию нужных сведений о враге. Но если такая минута выпадала, Ина отдавалась ей со всей своей непосредственностью. Вот она в землянке, при свете коптилки или какого-нибудь сальника, играет «в дурака» с «Витькой маленьким» (тринадцатилетний мальчик-разведчик, которого, в отличие от других Викторов, в отряде звали «Витькой маленьким»). Начнется спор. Оба раскраснеются и с ожесточением доказывают друг другу свою правоту. И не поймешь, то ли Ина старается быть серьезной, то ли она действительно серьезно переживает все превратности игры.

Или заставит товарищей петь, а сама с упоением слушает «хор» и от души аплодирует каждому выступлению, заражая и других своей веселостью.

Вот она сидит с тем же Витькой и с аппетитом кушает что-то из котелка. Котелок опустел. Она плутовато подмигивает мальчику, и тот, состроив понимающую гримасу, куда-то уходит. Через минуту возвращается с тем же котелком. Оба с восторгом вновь принимаются за еду. А в котелке... вода с хлебом! Это простая «тюря». Товарищи, видя, с каким старанием уплетают свое «блюдо» Ина и Виктор, тоже соблазняются, пробуют их стряпню.

И конечно, очень разочарованы. Все смеются, все довольны, а больше всех Ина.

Немцы все время охотились за отрядом. Ежедневно стычки, перестрелки. Боеприпасы на исходе, самолеты принять негде. Надо обороняться, надо нападать, а патронов мало.

Ина с Вадиком уходят в разведку. Перекресток дорог в густом сосновом лесу. Слева от перекрестка, в густом ельнике, девушка в полушубке с автоматом и мальчик с винтовкой ведут наблюдение за дорогой. По дороге движется отряд немцев. Разведчики внимательно высматривают врага, считают людей, оружие. Колонна прошла. За нею движется повозка с боеприпасами. Возница замешкался и на перекрестке чуть-чуть задержался, не зная, куда ехать дальше. Из леса выходит девушка с автоматом и очень красноречиво указывает «подходящее» направление. Возница поворачивает коня. А через два часа в отряде — ликование: Ина пригнала повозку с боеприпасами.

Шли недели, тяжелые, полные лишений и опасностей. Подходила весна. Первые теплые дни подбодрили партизан: скоро стает снег, лес покроется листвой, будет легче бить врага и легко укрываться.

Ина вместе с подругой Дусей Сковорода вышла на задание к линии фронта.

Ночью они пришли в лесную землянку. Поговорив с товарищами и составив план дальнейших действий, они уснули. Перед рассветом часовой разбудил всех: землянку окружили немцы. Выскочив из землянки, Ина поняла, что всем уйти невозможно. Противник уже охватил полукольцом их лагерь. Отстреливаться всем также не имело смысла, ибо силы были слишком неравные. Надо кому-то прикрыть отход, пусть спасется хотя часть.

 Встав на колено, Ина открыла огонь из своего автомата. Ее меткие очереди задержали врага всего на какую-то минуту, но этой минуты было достаточно, чтобы товарищи могли укрыться в чаще леса. Защелкали выстрелы, засвистели пули.

Девушка в сером глухом свитере, в шапке с красной ленточкой, с небольшим пистолетом и автоматным диском на пояске короткими очередями била по серо-зеленым фигурам, мелькавшим между деревьями. Вокруг нее с визгом пролетали пули, чмокая по мартовскому насту, срезая сучки деревьев и кустов. Все сильнее стягивалось кольцо врагов...

Следующей ночью на это место пришли товарищи. Они подняли бездыханное тело девушки и похоронили его на песчаном холме под шумящими соснами. На сосне партизаны вырезали одно слово: «Ина».

Тридцатого июля 1944 года, в день, когда Ине исполнилось двадцать лет, я откопал этот скромный холмик и последний раз посмотрел на дорогие черты. Тело Ины было перевезено в город Идрицу и опущено в могилу под гром военного салюта.