Дневник и письма юной партизанки

ИНЫ КОНСТАНТИНОВОЙ

 

 

                                             

                                                        МОЛОДАЯ

                                                        ГВАРДИЯ 1947

 

                                                                   

Подготовила к печати

ОЛЬГА ЧЕЧЕТКИНА

ОБ АВТОРЕ ЭТОГО ДНЕВНИКА

Низкие кирпичные, а чаще деревянные дома, в центре города торговые ряды с длинным навесом, белые колокольни по холмам, голуби на базарной площади, извилистая речка с обрывистыми, крутыми берегами, охватившая город серебряным поясом, — таков Кашин.

На одной из кашинских улиц в сером домике с желтыми ставнями жила Ина Константинова.

Маленькая белоснежно-чистая комнатка. Кровать под белым покрывалом, коричневое фортепьяно, маленький столик с безделушками, портрет Маяковского над столиком.

Маленькая комната Ины и сейчас хранит память о ней. Вот здесь, у низкого окна, из которого так хорошо видны площадь и башня со старинными часами, Ина любила писать свой дневник.

Родилась Ина 30 июля 1924 года в селе Киверичи, недалеко от Кашина. Потом семья Константиновых переехала в Кашин.

Родители, Александр Павлович и Вера Васильевна, чуткие педагоги, не только давали знания дочерям Ине и Рене, — они учили их жить.

Об этом и рассказывает дневник Ины Константиновой.

День за днем записи дневника раскрывают нам простой и, казалось бы, ничем не примечательный мир советской школьницы. Все в нем просто. И волнения, связанные со школьными происшествиями, и размолвки с друзьями, и планы, и мечты о завтрашнем дне. Только между строк угадывается, как складывался характер Ины, как беспокоили ее раздумья о вечных вопросах, так волнующих молодежь, — о верности, дружбе, любви, о путях нравственного совершенствования.

Алексей Максимович Горький в одной из своих статей писал, обращаясь к молодежи: «Вам нужно запасаться верой в себя, в свои силы, а эта вера достигается преодолением препятствий, воспитанием воли, «тренировкой». Уже и маленькая победа над собой делает человека намного сильнее. Вы знаете, что, тренируя свое тело, человек становится здоровым, выносливым, ловким, — так же следует тренировать свой разум, свою волю». Мы не знаем, читала ли Ина этот мудрый горьковский совет. Но вольно или невольно она следовала этому наказу. Ее учительница Л. И. Лаврова рассказывает один любопытный эпизод из биографии Ины.

...Однажды на уроке Ина рассмеялась. Учительница сделала ей резкое замечание и сказала, что Ине, как вожатой пионеров, нужно быть всегда примером для всех ребят. Ина выслушала замечание, до конца уроков сидела очень тихо, а затем после уроков попросила разрешения провести внеочередной пионерский сбор. Ребята собрались. На сборе Ина поставила вопрос о своей дисциплине. Она резко бичевала себя и предложила вынести ей порицание. Пионеры — ее товарищи по классу — были тронуты выступлением Ины. Они решили никакого взыскания ей не давать. Но зато после этого весь класс стал вести себя лучше...

Вот пришла к Ине ее первая любовь. Она хочет в ней разобраться и пишет в дневнике: «Мама говорит, что я не его люблю, а идеал, который я создала сама в его лице. По-моему, нет. Ведь я вижу его недостатки, знаю все плохие стороны и все-таки люблю. Люблю в нем все, даже недостатки».

Совсем еще юная, она понимает, что жизнь — это не безмятежное существование, а преодоление трудностей, это овладение знаниями, культурой, это борьба и труд.

Кашин стоит недалеко от Москвы. Родители делали все, чтобы девочки могли приобщиться к культуре столицы. В дневнике Ины есть такая запись: «Была в Большом — «Евгений Онегин». Пели Козловский, Сливинский, Кругликова, Рейзен; затем в Филиале на «Демоне». Впечатления — ну, уж само собой понятно! Была в Музее изобразительных искусств. Видела Рубенса, Рембрандта, Ван-Дейка и других знаменитых мастеров».

То, что она видит и слышит, — живопись, искусство, музыку, — Ина осваивает не сразу. Иногда она заблуждается. В ее дневнике есть такая запись о современном искусстве: «...скульптуры, в которых красота заменена динамичностью и выразительностью, нельзя причислить к произведениям благородного искусства. Никогда не появится «Джиоконда», никто не создаст Венеру Милосскую и Аполлона Бельведерского... Мир теряет лучшее — красоту».

Потом, когда Ина научилась понимать и любить современное искусство, она с подкупающей прямолинейностью, размашисто пишет через всю приведенную выше запись в дневнике: «Заблуждение!»

То же было и с признанием Маяковского. Ина не понимала великого поэта, не сразу стихи Маяковского прозвучали для нее во всей своей силе. Но когда это произошло, девушка страстно и искренне признала свое заблуждение. Она стала горячей поклонницей Маяковского, училась у него любить жизнь.

Страстная любительница книг, Ина перечитала все книги кашинских библиотек. Уже значительно позже, находясь в партизанском отряде, Ина пользовалась каждым удобным моментом, чтобы прочесть новую книгу.

Образы любимых литературных героев служили для Ины нравственными идеалами, которым она стремилась подражать. Школа, комсомол, семья растили ее честной прямой и правдивой, верным товарищем, доброй дочерью и сестрой, но в общем обыкновенной, совсем обыкновенной советской школьницей-комсомолкой. Ничто не выделяло Ину из среды миллионов ее сверстниц и сверстников, таких же, как она, простых и честных молодых советских людей, у которых в самой крови заложена глубочайшая любовь к родной стране, к своему народу и готовность отдать за народ не только кровь капля за каплей, но и самую жизнь.

Ина всегда была прекрасным товарищем, верным в дружбе.

Близким ее другом была Люся. Частенько зимними вечерами Ина говорила Люсе: «Пойдем ходить по сугробам!» Ходить «по сугробам» или «по маршрутам» — значило исколесить все темные, узкие улицы, с веселым хохотом увязать в снегу, дышать чистым морозным воздухом или вдруг остановиться, сказать: «Давай смотреть на звезды!» — и мечтать...

Вся она, эта девушка с золотистыми волосами, чистыми серыми глазами и чарующей улыбкой, излучала огромную, всепобеждающую любовь к жизни.

«Как высоко над нами наше небо!.. И еще как хорошо жить, когда за спиной у тебя шестнадцать лет и девять классов, в настоящее время яркое солнце и хорошие отметки, большая дружба я светлая любовь, а впереди... О, впереди — жизнь! Все в этом слове. Жизнь — светлая дорога, не знающая движения назад, движения в прошлое. Будущее — оно мое! Оно должно, стать моим. И станет!..»

«Жизнь! Любимая моя жизнь, благодарю тебя за мои семнадцать лет, за мою радость, за яркие краски, в которые ты окрашена».

И вдруг разразилась гроза.

«Еще вчера все было так спокойно, так тихо, а сегодня... В 12 часов слушали доклад Молотова по радио. Германия бомбит нашу страну!.. Страна в опасности. Что со мной было, когда я слушала эту речь! Сердце готово было выпрыгнуть от волнения. Страна мобилизует силы. Неужели я-то останусь спокойно на своем месте? Нет! Нужно быть полезной Родине. Помогать ей в трудные моменты всем, чем можем. Победа должна быть нашей!»

«Гроза... И какая еще! Сверкает ежесекундно, дождь такой, что ничего за окном не видно. Гром оглушителен... Гроза... Но страшнее во стократ гроза, захватившая сейчас нашу страну».

Началась новая жизнь.

Все время Ина мечтала об одном: уйти на фронт, своими собственными руками бить врага.

Однажды Вера Васильевна сказала ей: «Инуля, зачем тебе ехать на фронт, работай в госпитале». Ина ответила. «Мама, ты говоришь мне сейчас не то, что говорила нам в классе». И мать замолчала...

В апреле 1942 года группу школьников-старшеклассников вызвали в райком ВКП(б) для отбора добровольцев на работу в тыл противника. Ину в райком не вызывали. Она пришла сама.

В комнате сидел секретарь райкома партии Бочков.

— Что вы хотите? — спросил ее Бочков.

Дрожащим от волнения голосом Ина просила послать ее на работу в тыл врага.

— Понимаете ли вы, куда хотите итти? — спросил ее секретарь райкома и стал рассказывать о трудностях партизанской жизни, о смертельной опасности, которая подстерегает партизана на каждом шагу.

— Я знаю все это, — сказала Ина, — и я прошу вас принять меня, я сумею перенести все трудности.

Вечером того же дня Ина с ребятами забралась на чердак техникума. Оттуда был виден весь Кашин, залитый огнем заката. Ина встала у слухового окошка, чуть-чуть приподняла голову и вдохновенно читала стихи Маяковского.

И вот последний день дома. Это было 3 июня. Что передумала она в этот день? Утром долго бродила по лесу, вернулась оттуда с большим букетом ландышей.

Вечером был выпуск. Торопясь в школу, она бежала по овражку нарядная, веселая, лучезарная от счастья.

На другой день Ина уехала из Кашина. Только из Москвы она прислала письма родным.

Девушка из Кашина стала отважной партизанкой. Несколько раз переходила она линию фронта, много раз участвовала в боевых операциях партизан. Вместе со своими товарищами она громила немецкие гарнизоны, подрывала мосты, ходила в разведку.

Каждый день разведчика — это день напряженной работы, смертельной опасности. Ина Константинова проработала в разведке два года.

Все привычное, все казавшееся нерушимым и единственно-возможным стало воспоминанием. Жила-была в Кашине девушка, школьница, старшеклассница, жила, как сотни и тысячи ее ровесниц. Читала книги. Ходила в кино и на вечеринки. Любила театр. Волновалась перед экзаменами. Учила физику и русскую литературу. Мечтала, влюблялась, радовалась солнцу, цветам, новому платью, дружила, ссорилась, мирилась, иногда немножко капризничала, шутила, ошибалась, ездила в Москву в музеи, в оперу, во МХАТ, слушала любимых пианистов и наслаждалась всем, что несла ей жизнь.

И вот простая, скромная девушка стала героиней. Не героиней книги, а героиней жизни. Война по-новому осветила всю ее жизнь, и мы, читая ее дневники и письма ясно видим, как мужает душа девушки, как сохраняя все свои чудесные, светлые качества, она обращает юношескую горячность и прямоту на дело Родины, как с предельной чистотой и честностью идет девушка из Кашина по пути, по которому прошли миллионы ее сверстников, идет добровольно, идет потому, что нет у наших советских девушек иной дороги, кроме героической дороги своего народа.

Тем и знаменательны эти документы — дневник и письма школьницы и партизанки Ины, воспоминания ее отца и ее боевых товарищей, что раскрывают они дух поколения, дух советской молодежи, воспитанной партией Ленина — Сталина, дух поколения, которое счастье жизни и смысл своего существования видит в борьбе за дело партии и народа.

Подчас суждения Ины несколько наивны, излишне восторженны. С некоторыми из них нельзя согласиться. Но какой обаятельной и глубокой девичьей чистотой веет от каждой строки дневника и писем Ины. В этой духовной чистоте и честности — великая сила советской молодежи.

По условиям военного времени в записях и письмах Ины места действия партизан, а также другие сведения, являющиеся военной тайной, были тщательно зашифрованы. Публикуя эти документы, редакция во всех случаях восстановила названия селений и местностей, а также заменила псевдонимы подлинными именами и фамилиями боевых друзей и командиров Ины.

4 марта 1944 года Ина с группой партизан пошла на выполнение очередного задания. В лесу, в скрытой землянке, они должны были встретиться с другой группой разведчиков. Ина шла по заснеженному, залитому луной белому лесу. И кто знает, может быть, она еще раз вспомнила свою запись в дневнике:

«Луна... Все так красиво, так сказочно... Я так люблю лунные ночи. Мир становится чище, лучше, голубой свет придает всему прекрасное, волшебное очарование. И тишина, тишина... Как в сказке!

В такую ночь хочется думать о прекрасном и невозможном... Когда-нибудь в такую же ночь я пойду в лес. И наступит сказка...»

Может быть, и в ту ночь девушка из Кашина мечтала о своей сказке.

...На рассвете немцы напали на след партизан и окружили землянку. Уйти было невозможно. Тогда Ина приказала товарищам уходить, а сама приняла бой.

Когда на другой день партизаны вернулись к землянке, они нашли там мертвую Ину. Они похоронили ее в лесу, под высокой пушистой сосной.

Вскоре Красная Армия освободила Идрицу. Прах отважной разведчицы перенесли в центр города. Там на могиле русской девушки из Кашина поставлен белый обелиск. Он был поставлен в день, когда Ине исполнилось двадцать лет.

...Маленькая девичья комната, такая же белая, как и прежде; на окнах мороз вывел красивые узоры, а на полочке в вазе стоит букет ландышей. Он высох, но не завял. Листья уже не зеленые, а серовато-бледные, но они так же бережно поддерживают маленькие головки цветка. Это те ландыши, которые собрала Ина в последний день своей мирной жизни.

 

ЗАПИСНАЯ ТЕТРАДЬ

(Дневник Ины Константиновой)

18 июня 1940 года

Итак, приходится начинать новую тетрадь, когда еще та не вся кончилась. Ну, что же делать! Произошла глупейшая история: я запирала ящик, сломала ключ и оставила бородку в замке. И теперь все похоронено в этом ящике, в том числе и моя тетрадка. Случилось это 19 мая. И ровно месяц я ничего не писала. А писать было что. Ну, начну по порядку.

Испытания я сдала, и довольно прилично, хоть и работала в этом году очень мало. Главное же то, что уехал он. Уехал совсем, и вряд ли я еще когда-нибудь увижу его.

...Первые дни мне так тяжело было. Я все время ходила, как сумасшедшая. Теперь же ничего. Проходит. Жду письма, но его все нет. Неужели так скоро он забыл меня? Может быть... А я все люблю его. Я мечтаю о будущих встречах и долгой прекрасной любви. (Знаю, что это только мечты, но разве не все равно?)

Мама говорит, что я не его люблю, а идеал, который я создала сама в его лице. По-моему, нет. Ведь я вижу его недостатки, знаю все плохие стороны и все-таки люблю. Люблю в нем все, даже недостатки.

6 июля

Пишу в Москве. На-днях смотрела картину «Приятели». Как она мне нравится, трудно даже сказать. Замечательный фильм! Смотрела еще «Небеса», «Большой вальс» и «Концерт на экране». В Драматическом театре видела пьесу Гольдони «Лгун». Сегодня собираюсь домой.

10 июля

Я опять дома.

Сейчас чудный, прохладный вечер. Под окном цветут левкои. Воздух полон их ароматом. Все так хорошо, так спокойно. Но, несмотря на всю прелесть этого вечера, чего-то недостает. Хочется чего-то неземного, необыкновенного, что превратило бы жизнь в прекрасную сказку. Приходят мечты, воздушные, легкие грезы. О счастье, о жизни, о нем... Да, о нем больше всего. Мне скоро шестнадцать лет. В моем возрасте это, наверно, естественные мысли. Что же плохого в том, что я хочу любви? Ведь это чистое, святое и прекрасное чувство. Может быть, я еще и не знала его... Может быть, то, что было, это только предчувствие любви, призрак ее. Ну что ж! Значит, она еще придет. Я жду...

19 июля

Ходили два раза в лес по грибы. В первый раз попали под дождь и до нитки промокли. Но, несмотря ни на что, все время хохотали. Второй раз ходили удачнее. На этих днях я фотографировалась. Вышла как-то нелепо. Я-то еще ничего, а Люся прямо каким-то китайским фонариком получилась.

28 июля

Вчера я принесла котенка. Он такой маленький, беспомощный и глупенький. Обещает быть пушистым и очень хорошеньким. Прочла повесть Л. Андреева «Рассказ о семи повешенных». Какая это жуткая вещь — чувствовать неизбежную близость смерти! Я пробовала представить себя на месте осужденных, но ничего не вышло. То мне казалось, что я буду спокойно ждать конца и даже не думать о нем; то казалось, что я буду кого-то умолять, бесцельно метаться...

Какой же должна быть в самом деле психология осужденного? Мне кажется, каждый должен переживать это по-своему, — общего тут быть не может.

29 июля