Общая ситуация с военной разведкой и контрразведкой на тайном фронте на Западе летом 1942 года

Радиоигра против Великобритании

Поворот войны

Оккупация юга Франции

 

21 июня 1942 года передовые подразделения германского «африканского корпуса» пересекли египетскую границу. К 1 июля части под командованием фельдмаршала Роммеля продвинулись до укрепленной позиции в Эль‑Аламейне. На Восточном фронте в результате мощного летнего наступления фронт продвинулся до Сталинграда.

И на Западе положение Германии не представляется неблагоприятным. Использование команды, составленной из службы радиоперехвата абвера и французских полицейских, как уже описывалось, приводит на юг Франции, к ликвидации восьми резидентур вражеской разведки, нанеся ей тем самым ощутимый удар. В июне 1942 года гауляйтер Заукель по поручению имперского правительства заключает с Лавалем, премьер‑министром правительства в Виши, договор следующего содержания: 50 тысяч французов сельскохозяйственных профессий и находящихся в германском плену будут отпущены по домам, если взамен этого 150 тысяч французских квалифицированных рабочих добровольно отправятся на работу в Германию.

Этому договору предшествовали длительные переговоры. С германской стороны разными способами пытались склонить французских рабочих добровольно выехать на работы на территорию рейха. Но, несмотря на обещание высоких заработков и других льгот, вербовка пользовалась слабым успехом. Теперь соглашение по меньшей мере в первые месяцы после подписания договора привело к более или менее удовлетворительным результатам, поскольку Лаваль в публичном заявлении призвал к солидарности с теми французами, которых можно было спасти из заключения.

Так началось рекрутирование рабочих во Франции, которое позднее приняло большие масштабы и привело к перевороту в отношении французского населения к Германии. Но вначале реализация договора приносила пользу рейху.

Выпущенные из тюрем французские заключенные приступили дома к полезному труду. Франция остро нуждалась в рабочей силе в сельском хозяйстве. Теперь отпущенные заключенные способствовали тому, чтобы покрыть потребность в продовольствии на территории германской сферы влияния, тогда как до того за колючей проволокой они не только не производили ничего полезного, но и сковывали большие германские силы и средства, которые должны были охранять и кормить их. С другой стороны, Заукель за освобожденных заключенных получал тройное количество французских рабочих, которые в Германии могли быть использованы преимущественно в промышленности.

Другое событие в те летние дни 1942 года, связанное с этой сделкой Заукеля, какое‑то время также оказалось благотворным для Германии. Лаваль в своем радиообращении зашел так далеко, что среди прочего заявил:

 

«Я желаю победы Германии, ибо без нее во всем мире воцарился бы большевизм.»

 

И далее:

 

«Франция ввиду неизмеримых жертв Германии не может оставаться пассивной и индифферентной.»

 

Эффект этих высказываний Лаваля нельзя недооценить. Тысячи рабочих ряда французских фабрик в течение нескольких лет, вплоть до 1944 года, безоговорочно трудились на германскую оборонную промышленность. Случаи саботажа были очень редкими. Правда, тут следует заметить, что во всем мире не очень многих трудящихся можно склонить к тому, чтобы они с воодушевлением бросились разрушать собственными руками рабочие места и тем самым лишать себя куска хлеба.

Военная разведка и контрразведка в течение 1942 года добилась целого ряда значительных успехов на западном оперативном направлении, которые, при соотнесении с небольшим кадровым составом занятых в этом служб, представляются примечательными. Некоторые из этих результатов, достигнутых благодаря военному контршпионажу после войны, в литературе стран бывшего противника отмечены как значительные достижения. Из них несколько достойны упоминания.

Дело «Марди», когда главному управлению по Франции удалось обезвредить две шпионские группы в Северной Франции, донесения которых от некоего англичанина – он называл себя Дэвисом – шли в Лондон по радио.

В другом, тоже расследованном абвером деле смогли ликвидировать во Франции агентурную группу, в которую входил бельгийский принц. О нем будет рассказано дополнительно.

В течение 1942 года были также проведены массовые аресты и в группах Сопротивления. Сильнее всего это затронуло «Комбата», одну из самых значительных организаций французского движения Сопротивления. Она уже в то время, делая ставку на опорные пункты на пока еще не оккупированных французских территориях в Лионе, Марселе, Тулузе и Монпелье, пыталась сколотить боевые группы на севере Франции под носом у абвера и органов безопасности. При этом понесла ощутимые потери.

Но кульминацией немецкой контрразведывательной деятельности в тот период времени стали две контригры, проведенные по радио против английской Интеллидженс сервис. Обе «английских игры», как их назвали на профессиональном жаргоне, – получили от задействованных немецких служб рабочие названия акция «Нордпол» и дело «Порто II».

Эти игры являются типичными для методов работы тогдашней военной контрразведки. В ходе одной пытались сымитировать для Интеллидженс сервис работу разветвленной подпольной организации в Нидерландах и склонить англичан к снабжению оружием, взрывчаткой и другим снаряжением группы псевдосопротивления, состоявшие из немцев; во второй игре для английской разведки имитировали во Франции шпионскую группу, желавшую работать против Германии на пользу Великобритании.

О том, как и с каким успехом эти предприятия были «сыграны», речь пойдет ниже.

 

Акция «Нордпол»

 

Лунными ночами летом 1942 года чаше всего неброско одетые люди отыскивали в Нидерландах укромные местечки и безмолвно чего‑то ждали. В условленный час трое из них расставляли треугольник из красных ламп. Неожиданно появлялся самолет и сбрасывал не бомбы, а большие, тяжелые контейнеры, спускавшиеся на парашютах, которые ожидавшие люди подхватывали и увозили.

В контейнерах находились автоматы и револьверы с патронами, затем взрывчатка, продовольствие, табачные изделия и одежда, иногда шпионские рации. Это оружие и снаряжение английские летчики сбрасывали по поручению Интеллидженс сервис, сотрудничавшей в Лондоне по этому делу со специалистами нидерландской разведки. Англо‑нидерландская секретная служба полагала, что получателями материалов были представители подпольного движения в Нидерландах. В действительности же речь шла о сотрудниках и доверенных лицах абвера в Гааге.

Полных два года проделывался этот трюк. Английские самолеты совершили примерно 200 вылетов в Нидерланды и сбросили людям абвера огромное количество оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ. Каждый самолет доставлял от двух до восьми контейнеров по три‑четыре центнера снаряжения.

В результате у отдела абвера в Гааге скопился внушительный запас оружия и снаряжения. В первую очередь выгоду от этого получила сама II служба абвера. Она в больших количествах могла покрывать свою потребность в диверсионных средствах из английских посылок. Но и поставленное стрелковое оружие, примерно 15 тысяч штук, также нашло свое применение в вермахте.

Например, когда зимой 1943/44 года во Франции для вооружения вновь сформированной части потребовалось несколько сотен автоматов, достаточно было позвонить товарищам из отделения IIIf в Гааге, чтобы необходимое вооружение с боеприпасами со складов уже через несколько суток доставили в соответствующую часть.

Но мало того! В целом за время проведения акции «Нордпол» от противника было заброшено 54 агента частично на парашютах, частично тайно переброшено по морю и высажено на побережье Нидерландов. Все они, обученные в Великобритании для проведения спецопераций, попали в руки абвера.

Можно себе представить, какого труда стоило немецкой стороне, чтобы два года подряд в таких масштабах водить за нос английскую Интеллидженс сервис. Двести раз приходилось подбирать подходящих людей в «приемный комитет» и своевременно отправлять их. В некоторые ночи выброски проводились одновременно в двух или трех, иногда даже четырех‑пяти точках. «Приемные комитеты» должны быть всюду пунктуальными и работать неприметно. При выдвижении к месту выброски и во время нахождения на нем, а также при возвращении следовало действовать так, чтобы вызвать подозрение пилотов или насторожить население Нидерландов. Ни при каких условиях среди местных не должен был пройти слух, что сотрудники какой‑то немецкой службы по ночам выезжают и принимают контейнеры, сбрасываемые с английских самолетов. Ведь тогда вражеская разведслужба поприветствует и погребет «приемную комиссию» под тяжелой бомбой, стоит ей разгадать игру.

Каждому приему снаряжения или агентов предшествовала радиоигра с Лондоном. С немецкой стороны связь обеспечивали в основном сотрудники радиоперехвата абвера. Но наибольшую роль при этом играло не столько техническое развитие, сколько составление точного текста радиограмм, направляемых в лондонский Центр. Как человек, разрабатывавший тексты сотен подобных посланий, сумел поставить себя на место вражеского партнера, чтобы ни разу не озадачить Лондон и не споткнуться ни о выбранную форму, ни о содержание послания.

Наконец, самым тяжелым для людей абвера оказалось принять так много вражеских агентов. Каждый из этих пришельцев в Лондоне получил определенное задание, неизвестное абверу в деталях. Его следовало установить после прибытия каждого из этих 54 агентов, в противном случае было невозможно оперировать дальше в том направлении, чтобы у Интеллидженс сервис не возникло подозрений.

Потому каждый из этих агентов принимался так, будто он попадал к добрым друзьям. В большинстве случаев люди из «приемного комитета» по случаю прибытия и счастливого прыжка или, соответственно, удачной переправки через море устраивали маленький праздник, в ходе которого старались все вытянуть у «виновников торжества». За вкусной едой и тем более при обилии напитков они просили прибывшего поделиться о последних лондонских новостях, о товарищах и конечно же кое‑что поведать о своем задании. К последнему его подталкивали тем, что члены «приемного комитета» пылко и искренне обещали ему всемерную поддержку.

Все это обычно приводило к цели. Только что прибывшие вражеские агенты радовались, что опасное путешествие уже позади и что их встретили столь гостеприимно. Они сразу выбалтывали все. Только оказавшись в тюрьме, озадаченно и растерянно замечали, что попали в руки врага.

Само собой разумеется, в подобных «празднествах» принимали участие только те сотрудники и конфиденты абвера, которые могли достоверно сойти за нидерландцев. Весь круг сотрудничающих с немецкой стороной, с точки зрения органов безопасности и абвера, угрожающе разрастался, когда операция стала увеличиваться и дезинформация в конце концов пошла по 14 радиоканалам. Интеллидженс сервис считала необходимым такое количество каналов, чтобы, как она полагала, и; меть возможность рационально руководить обширным движением Сопротивления в Нидерландах. В целом из Лондона переправили рации и 14 различных шифровальных и дешифровальных кодов.

Но как началась эта необыкновенная контригра? И кто был ее мозгом, который все это осмысливал и придумывал, рассчитывал и правильно подбирал силы и средства и годами проводил ее в жизнь последовательно и безошибочно?

Он находился в отделении IIIf, был одним из тех немногочисленных инициативных офицеров, что занимались контршпионажем на Западе и накопили опыт контрразведывательной работы еще до войны. Звали его Герман Гискес, подполковник, высокий, стройный, мускулистый блондин со светло‑голубыми, ясными глазами. По его глазам было видно, что их обладатель – проницательный, умный человек, который, профессионально оценив обстоятельства, мог принимать четкие решения и энергично воплощать их в жизнь. К этому добавлялось яркое воображение в сочетании с трезвым расчетом и тонким чувством возможного и невозможного, так же как и выдающийся организаторский дар. Прежде всего благодаря им и его неиссякаемой энергии тысячи разных мероприятий, предпринимаемых в ходе контригры, скрупулезно воплощались.

Гискес в 1940–1941 годах служил в главном управлении в Париже, плодотворно работая и добиваясь замечательных результатов. Потому осенью 1941 года он, тогда еще майор, пользовался доверием у руководства контршпионажа по Нидерландам, когда им требовался знающий специалист.

До прибытия Гискеса в Гаагу в местном отделении абвера имелись лишь смутные донесения о том, что вражеские агенты в Нидерландах якобы наладили нелегальную радиосвязь с Лондоном. Благодаря энергичным действиям Гискесу за несколько недель удалось внедрить нескольких доверенных лиц в нидерландское движение Сопротивления. Уже в конце ноября 1941 года один из них сообщил, что двое английских агентов в Гааге пытались завербовать сотрудников для шпионажа против Германии. Служба радиоперехвата смогла подтвердить эти донесения. Они установили агентурный радиопередатчик, который, в соответствии с данными по пеленгации, располагался на юго‑западе Гааги. При передаче донесений в Лондон у них был позывной RLS.

За RLS теперь стали постоянно следить. Гискес придавал значение тому, чтобы выявить расписание и длительность сеансов связи вражеского передатчика, а также почерк и все особенности радиста, направляющего с RLS‑передатчика сообщения в Лондон, прежде чем провести задержание. Уже с самого начала подполковник Гискес решил сразу после арестов повести контригру с RLS‑передатчика. Обстоятельства складывались в его пользу, поскольку у вражеской разведки в Нидерландах было явно немного агентов, с помощью которых она захотела бы начать строить разветвленную сеть. Но важнейшими предпосылками для успешной долгосрочной контригры был арест до последнего человека всех лиц, связанных с работой вражеского передатчика RLS на нидерландской территории. Ни один из входивших в эту сеть агентов не должен улизнуть и передать в Великобританию донесение о начавшихся арестах.

6 марта 1942 года можно было начинать. Абверу стало известно точное местонахождение RLS‑передатчика, и он провел необходимую подготовку для арестов. Уже в тот же день смогли арестовать всех агентов, входивших в шпионскую группу с передатчиком RLS.

Вражеский радист, обслуживавший эту радиостанцию, оказался нидерландским гражданином, английским лейтенантом по фамилии Лоуерс. Через него в немецкие руки попали секретные коды, которые он использовал для шифровки радиограмм в Лондон и расшифровки радиограмм, приходивших оттуда. Поскольку этот радиообмен между Лоуерсом и английским Центром в последние месяцы контролировался службой радиоперехвата абвера и записывался, теперь с помощью шифров стала возможной расшифровка всех перехваченных радиограмм. Это означало, что подполковник Гискес сразу смог составить ясную картину того, какие задачи Интеллидженс сервис ставила перед группой с позывным RLS и что арестованные агенты уже успели сделать.

Потому было относительно легко вычислить, какие дальнейшие действия предприняли бы агенты группы Лоуерса, если бы оставались на свободе. Далее уже было не особенно сложно проинструктировать своих доверенных лиц таким образом, словно они и работали по выполнению задач, поставленных шпионской сетью RLS.

Самым сложным вопросом, означавшим возможность контригры для подполковника Гискеса, стала дилемма: удастся или нет склонить Лоуерса отправлять в Лондон составленные и зашифрованные абвером радиограммы. Если он уклонится от этого и пришлось бы выводить немецкого радиста за радиостанцию RLS, существовала опасность, что опытные радисты лондонского Центра, до сих пор обслуживавшие радиообмен с RLS, могли бы заметить смену радиста. Каждый радист обладает ему одному присущим характерными особенностями, с которыми он нажимает на клавиши радиостанции, и определенной скоростью при передаче радиосигналов. Различие очень тонкое, для непрофессионала совсем или почти незаметное. Однако чувствительные радисты, которые долгое время поддерживали взаимный радиообмен, узнают друг друга по характерным особенностям. Они распознают радиосигналы словно почерк.

Если в деталях описывать, как подполковник Гискес преодолел все эти трудности, то потребовалось бы слишком много места. Он сам рассказал об этом в книге[58], к которой можно отослать заинтересованного читателя. В любом случае он добился того, что радиообмен с RLS‑передатчиком продолжался так, что в Лондоне ничего не заподозрили.

Летом 1942 года акция «Нордпол» была еще в полном ходу. В первый раз уже в конце марта из Лондона по радио пришло поручение подобрать подходящую площадку, чтобы группа RLS могла принять крупную партию диверсионных материалов. Одновременно сообщалось, что при этой выгрузке будет сброшен и один парашютист для усиления группы.

Подходящее место быстро нашлось. Лондон заявил, что одобряет выбранную площадку, и сразу обозначил сроки, в которые следует ждать самолет. Оставалось всего несколько дней, чтобы подготовиться к приему агента и материалов. Несмотря на это, «приемный комитет» точно в назначенный час был на месте. С лихорадочным напряжением люди абвера в ночной час ждали английского самолета. Прилетит или не прилетит? А если прилетит, то что сбросит – груз или бомбы?

Но все прошло мирно. Люди из «приемного комитета» наилучшим образом сыграли роль, написанную им подполковником Гискесом. Все прошло как по маслу.

За этой выброской последовали и другие. Этим же путем прибывали и другие агенты. Поскольку о них заблаговременно извещали, то «приемный комитет» мог вести их планомерный прием.

Самым важным из этих агентов был нидерландец Ямбрус, прибывший в конце июня 1942 года. Как лейтенант английской разведывательной службы он имел конспиративное имя Юргенс. От Интеллидженс сервис он для Лоуерса привез оперативный план с инструкциями по созданию и в дальнейшем использованию крупной подпольной организации в Нидерландах. Однако этот оперативный план Ямбрус (Юргенс) привез не черным по белому на бумаге, а в голове.

Подполковнику Гискесу удалось разузнать об инструкциях, которые Юргенс получил в Интеллидженс сервис для устной передачи Лоуерсу. Английской разведкой задумывалось создать в Нидерландах многочисленную подпольную организацию, чтобы с ее помощью в нужное время нарушать или вообще перерезать коммуникации, идущие из рейха через Нидерланды в Бельгию и Францию. Оперативный план английской II службы разведки и контрразведки, в частности, предусматривал, что в самых различных местечках Нидерландов в подполье должны быть сформированы сотни групп.

Раз имелось намерение в один прекрасный день с успехом ввести в действие эту организацию, тогда соответственно их следовало оснастить оружием и взрывчаткой. «Сотни» подпольного движения необходимо так подготовить, чтобы они могли бы разрушить мосты через реки и важнейшие вокзалы на нидерландской территории.

Оглядываясь назад, представляется знаменательным, что английская Интеллидженс сервис уже так загодя, еще в июне 1942 года, задумывалась о применении сильной диверсионной организации в Нидерландах в том случае, когда коммуникации из рейха в Бельгию и Францию для вермахта станут крайне важными. Несомненно, уже тогда думали о вторжении. Интеллидженс сервис в этом случае не только дальновидно планировала, но и заранее решительно взялась за дело. То, что это предприятие потерпело неудачу, уже совсем другое дело.

После того как подполковник Гискес получил сведения об оперативном плане Интеллидженс сервис от Ямбруса (Юргенса), он стал целенаправленно работать над тем, чтобы в Лондоне создалось впечатление, что Лоуерс и его товарищи осторожно и упорно работают над выполнением поставленных перед ними задач. Он отправил в Центр Интеллидженс сервис несколько радиограмм, в которых сообщалось, что группе с позывным RLS то в одном, то в другом нидерландском городе удалось завербовать новых соратников, готовых к решительным действиям против Германии.

Цель этого радиообмена – не только вытянуть из Великобритании дальнейшие посылки с оружием и диверсионным материалом; подполковник Гискес желал большего. Он хотел добиться того, чтобы Интеллидженс сервис доверила группе Лоуерса руководство формированием всей сети подпольных организаций в Нидерландах. Если это удастся, тогда абвер может попытаться вместо 17 сотен, формирование которых в нидерландском подполье предусматривалось английской разведкой, создать псевдоорганизации и провести отвлекающий маневр с долгосрочной перспективой и на широком оперативном просторе.

Интеллидженс сервис поначалу не планировала ставить Лоуерсу столь глобальных задач. Она, напротив, собиралась независимо от группы RLS создать другие агентурные группы, которые – каждая сама по себе – занялись формированием подпольных сотен. С этой целью и задачей Интеллидженс сервис обычным путем на самолете забросила в Нидерланды еще три пары агентов‑парашютистов с позывным RLS, не оповещая об этом группу.

Однако, благодаря счастливой случайности, у подполковника Гискеса оказались в руках все нити, ведшие из Лондона к агентам, неизвестным группе RLS. С этого момента Гискес уже захватил инициативу в игре. Умелым использованием представившихся ему возможностей он добился того, что Интеллидженс сервис перенесла все создание подпольного движения в Нидерландах на агентов группы RLS, которые находились в его руках.

Успех акции «Нордпол» заключался в том, что намерения разведки противника создать обширную диверсионную группу были нейтрализованы в ходе многолетней дезинформации. Еще в начале 1944 года Интеллидженс сервис верила, что в ее распоряжении в Нидерландах имеются тысячи хорошо оснащенных бойцов Сопротивления. В действительности же сил, на которые она рассчитывала, вообще не существовало.

Во‑вторых, для германского военного командования и абвера многочисленные указания, которые Интеллидженс сервис в сотнях радиограмм направляла прямиком радисту абвера в полной уверенности, что она находится на связи с членами подпольной организации, были ценны и крайне содержательны.

После войны в Великобритании и Нидерландах акцией «Нордпол» занимались официальные комиссии, расследуя, почему английская Интеллидженс сервис могла получать от абвера дезинформацию в столь обширных размерах. При этом выявились многочисленные ошибки, совершенные или возможно допущенные английской разведкой. На них здесь нет времени останавливаться подробно, хотя, с немецкой точки зрения, некоторые ошибки были просто очевидны. Большинство из них заключалось в недооценке противника и в том, что в Нидерланды не посылались контролеры с заданием проверить группу Лоуерса, не ставя об этом в известность самого Лоуерса или кого‑либо из его товарищей.

Но на некоторых обстоятельствах, в принципе объясняющих поведение английской разведки, я бы все же хотел остановиться.

Отчего у лондонского Центра могло зародиться подозрение, если происходило следующее: с RLS‑передатчика в Лондон неоднократно посылались радиограммы о том, что англичанин имярек находится в организации нидерландского Сопротивления и утверждает, что он английский летчик и недавно был сбит. Если данные совпадут, то группа RLS попытается его переправить в Лондон через Францию и Испанию. Незамедлительно из Лондона приходил ответ, что речь идет действительно о летчике. Тогда подполковник Гискес обеспечивал неприметную переправку англичанина на родину и при таких обстоятельствах, чтобы этот человек был полностью убежден, что своим спасением обязан нидерландским подпольщикам.

Подобные случаи были нередки. Разве Интеллидженс сервис не была твердо убеждена в том, что Лоуерс и его люди – весьма умелые и надежные, с английской точки зрения? Разве мог кто‑либо в Лондоне даже предположить, что немецкий офицер абвера дает распоряжения неприметно разыскивать среди нидерландцев сбитых английских летчиков, чтобы описанным способом переправлять их на родину, тем самым достигая того, что RLS‑передатчик и стоящие за ним люди рассматривались Интеллидженс сервис как чрезвычайно ценные кадры?

Или разве английская разведка не должна была свято верить группе Лоуерса, когда они через RLS‑передатчик доносили, что совершили диверсионный акт и потопили судно, а затем германская пресса сообщала о том, что судно и вправду затонуло? Вот так действовал подполковник Гискес. Чтобы завоевать и укрепить доверие Лондона к RLS‑передатчикам и псевдодиверсионным группам, время от времени ему приходилось действительно проводить диверсионные акты, правда, только такие, какие не могли бы нанести существенный вред германской обороноспособности и экономике.

Представителям английской службы II разведки и контрразведки пришлось столкнуться с необычайно талантливым противником, изощренные методы которого они не смогли распознать в течение многих лет.

 

Дело «Порто II»

 

Когда акция «Нордпол» летом 1942 года была в полном разгаре, во Франции началась еще одна радиоигра под названием дело «Порто II». Эта контригра с немецкой стороны велась иначе, нежели акция «Нордпол» и преследовала иные цели.

Из шпионских дел, раскрытых во Франции, выяснилось, что анализ поручений, получаемых агентами от вражеских разведок, дает ценную информацию и иногда даже позволяет сделать выводы об оперативных замыслах руководства противника. На этом основании мне представилось желательным установить контакт с вражеской разведкой, по которому я смог бы получать шпионские задания из Лондона из первых рук. Лучше всего, думалось мне, если я подобные задания стану получать от Интеллидженс сервис по радио прямо к себе на службу.

К подобной контригре я стремился еще и по другой причине. Военное командование иногда высказывало желание о контригре, чтобы иметь возможность быстро и надежно передавать вражеской разведке дезинформацию о собственных военных делах, таких, как передислокация частей, маршевые колонны и перевозки. Та, конечно, и не должна подозревать, что донесения засылаются абвером.

По этой причине я «подсадил» двух постоянно проживавших в Париже молодых людей английской резидентуре Интеллидженс сервис в Португалии, известной абверу еще по делу «Порто I». Оба были доверенными лицами, действовавшими под псевдонимами Макс и Мориц, заранее прошедшими проверку на лояльность.

В соответствии с легендой, они заявили в английской резидентуре, что полны решимости и имеют хорошую возможность во Франции с помощью надежных друзей заниматься шпионажем против Германии. Кроме того, они будто бы могут передавать по радио донесения в Лондон, если им дадут рацию. Один из них был радиолюбителем и правдоподобно расписал представителям английской резидентуры, где, когда и как приобрел это хобби. Он мог рассказывать об этом не задумываясь, поскольку до вступления германских войск был во Франции радиолюбителем‑коротковолновиком. Быстрее, чем ожидалось, противник снабдил обоих конфидентов рацией и шифрами, и радиоигра началась.

С немецкой стороны имелся следующий план: Макс и Мориц в соответствии со своей ролью сразу заявили представителям Интеллидженс сервис в Португалии, что они со всей осторожностью приступят к делу и сначала хотят занять в нем только своих преданных друзей. Поэтому они, в особенности в первые месяцы, не могли передавать очень много донесений, словно им приходилось прикладывать много усилий, чтобы разузнавать самое важное. Представители английской разведслужбы сочли это само собой разумеющимся.

Потому я мог развивать контригру не спеша. Оба доверенных лица получали лишь ограниченную информацию для передачи в Лондон. Но то, что они передавали, соответствовало истине и было для разведки противника отнюдь не безынтересным. Правда, уходившие в Лондон донесения тщательно подбирались и формулировались по согласованию с отделом Ic главного командования группы армий «Запад».

Мой план основывался на том, чтобы постоянной поставкой точной, хотя и не очень важной информации создать у Интеллидженс сервис впечатление, что Макс и Мориц для англичан надежны, однако неопытны и необучены. Если мы добьемся этого, стоило ожидать, что английская разведка начнет давать обоим неоднократные советы, указания и рекомендации, что и было целью абвера. Далее Интеллидженс сервис заглотала бы важную дезинформацию сначала как подлинную, если бы, разумеется, изредка ее передавали Макс и Мориц, которые в стольких случаях поставляли надежную информацию.

Для создания так называемого игрового материала донесений, которые отправлялись по радио в Лондон, я поступал принятым в абвере образом. Макс и Мориц в сопровождении офицера отделения IIIf осматривали военные объекты, о которых было разрешено сообщать. Оба доверенных лица таким образом могли составлять сообщения на основе собственных наблюдений и формулировать собственными словами. Затем их тексты проверялись в отделении Iс главного командования группы армий «Запад», не возникнет ли возражений для передачи врагу. Исключения делались лишь в том случае, если содержание радиограмм безобидно или не содержит секретных сведений.

На западном театре за проверку и разрешение «игрового материала» в принципе отвечал главнокомандующий группой армий «Запад». Лишь когда он удостоверялся, что с точки зрения обороноспособности страны нет никакой опасности, проверенные донесения отправлялись врагу.

Интеллидженс сервис в первые месяцы реагировала на получаемые радиограммы, как на то рассчитывал и надеялся абвер. Она дала Максу и Морицу множество поручений и сообщила им, какими объектами интересуется, а какими – нет. Затем время от времени оба получали из Лондона директивы, как им следует стараться дополнить отдельные донесения.

По этой реакции противника можно сделать разные выводы. Среди прочего было ясно, что разнообразные военные объекты, о которых шли донесения в Лондон, не интересовали Интеллидженс сервис. Но по поручениям, получаемым Максом и Морицем из Лондона, было‑понятно, что английская служба особенно интересовалась разведкой определенных военных сооружений и ведомств. В ответ по этим пунктам были приняты дополнительные меры безопасности, чтобы защитить от раскрытия военных тайн, на которые нацеливалась Интеллидженс сервис.

Что вражеская разведка уже в первые месяцы контригры прониклась к Максу и Морицу доверием, проявилось в следующем: когда оба по заданию отправляли радиограммы в Лондон, в которых запрашивались личное огнестрельное оружие, снаряжение и одежда для вновь привлеченных друзей, очень быстро пришел ответ, что требуемые вещи в скором времени будут присланы. Несколько дней спустя пришла радиограмма, содержащая точные данные, куда и когда будет поставлено требуемое снаряжение и какие опознавательные знаки следует подавать карманными фонариками английским самолетам.

Площадка, в 60–70 километрах к югу от Парижа, была точно обозначена Интеллидженс сервис. Предположительно она там уже проводила выброски для членов движения Сопротивления. В назначенный час Макс и Мориц отправились в указанную точку в сопровождении нескольких офицеров абвера, все, разумеется, в гражданском. Я тоже принимал в этом участие.

Выбранная очень умело площадка располагалась в необитаемой местности в лесном массиве. Точно в указанное Лондоном время, между 2 и 2.30 часами, послышался гул приближающегося самолета. Мигом трое человек составили треугольник и подали условные сигналы карманными фонариками. И вот самолет, на высоте примерно 200–300 метров, уже над нами. Экипаж должен был разглядеть людей под ними на земле, потому что ярко светила луна. Ну что же, точно ли полетят контейнеры с заказанным снаряжением?

Все прошло по плану. Контейнеры, раскачиваясь на парашютах, снижались, а самолет постепенно растворялся в сумеречном свете лунной ночи. В контейнерах, вывезенных тихо и неприметно, помимо заказанного снаряжения были еще сигареты, продукты, деликатесы, а также изрядная сумма денег.

Эта местность для выброски в окрестностях Фонтенбло еще несколько раз использовалась летом того же 1942 года. Время от времени Макс и Мориц сообщали в Лондон, будто к их группе примкнули новые бойцы и им требуется то и это. Тогда Лондон незамедлительно сбрасывал необходимое. Ожидание на месте выброски для людей из «приемного комитета» каждый раз заставляло их переживать. С огромным напряжением ожидали даты, на которую был назначен прилет самолета. Прилетит ли? Все ли снова пройдет хорошо, как и прежде?

Однако все проходило хорошо. Но чем больше и продуктивнее представлялась Интеллидженс сервис мнимая шпионская группа Макса и Морица, тем больше становились требования к ней. Английскую разведку уже не удовлетворяли донесения, подготовленные абвером по согласованию с главнокомандующим группой армий «Запад». Чем дольше продолжалась контригра, тем чаще приходили Максу и Морицу требования из Лондона точнее и основательнее разведывать ход военных процессов и объектов.

Но главнокомандующий группой армий «Запад» не мог решиться передать подробные данные по секретным военным объектам, которые требовала английская разведка. Сведения о противнике и его замыслах, получаемые от контригры, за такую цену ему были не нужны.

Мне стало ясно, что проведение операции «Порто II» подошло к критической точке. Поскольку ценная информация не могла быть передана в Лондон, уже в ближайшие недели это приведет к тому, что от Интеллидженс сервис поступят радиограммы, в которых недвусмысленно будет указано, что она не удовлетворена работой Макса и Морица. У абвера создалось впечатление, что в Лондоне уже закралось подозрение против этих агентов.

Во Франции дела обстояли совсем иначе, нежели в Нидерландах. Английская разведка последние два года провела с пользой и была настолько хорошо информирована о германских силах, что не могла долго терпеть примитивные донесения Макса и Морица.

На такой стадии контригры прояснилось, что важнейшая цель, которую абвер ставил вначале, а именно дезинформация вражеской разведки относительно важных военных процессов с немецкой стороны, вряд ли будет достигнута. Если Интеллидженс сервис уже сейчас, осенью 1942 года, не доверяет Максу и Морицу важной шпионской работы или даже подозревает их, то было бы неверным и ошибочным пытаться вести через них эффективную дезинформацию.

Потому я решил закончить радиоигру. Это произошло таким образом, что Интеллидженс сервис решила, будто они «упорхнули», то есть уничтожены немцами. Еще несколько недель Лондон по радио взывал к Максу и Морицу. Но они больше не откликались.

Важнейший вывод, сделанный абвером из этой контригры, без сомнения, был тот, что дезинформация вражеских разведок о военной ситуации во Франции в будущем должна быть продолжена на другой основе.