Боевое применение коммандо фронтовой разведки во время кампании на Балканах

 

Венский отдел абвера в феврале 1941 года получил от заграничной службы приказ спешно сформировать коммандо фронтовой разведки и несколько групп.

Начальником коммандо назначили опытного офицера отдела IIIf. Отдел абвера распорядился о срочном призыве офицеров и рядового состава. Из лиц, призванных в гражданской жизни разных профессий, едва ли кто толком знал что‑нибудь о разведывательной работе. И разведывательной техникой, и стрелковым оружием ввиду недостатка времени части также оснащались неудовлетворительно. Для обучения разведработе личного состава оставались считанные дни.

В целом, включая офицеров, переводчиков, радистов, водителей и приданных сотрудников тайной военной полиции, штаб коммандо фронтовой разведки насчитывал 39 человек. Личный состав подчиненных групп в среднем насчитывал 12 военнослужащих.

Коммандо фронтовой разведки было слишком поспешно направлено на Балканы в 12‑ю армию под командованием фельдмаршала Листа. Сначала он находился поблизости от штаба армии, располагавшегося в Софии, тогда как подчиненные ему группы направлялись в армейские корпуса и занимали исходные позиции на болгарско‑югославской границе.

С начала боевых действий группы шли в передовых порядках танковых частей и штурмовых подразделений, чтобы как можно быстрее достигать указанных им целей. В первую очередь это были города, в которых располагались войсковые штабы или отделы югославских секретных служб. Быстрота нужна была для того, чтобы у противника не оставалось времени уничтожить секретные акты, планы и другие служебные документы. Когда группы фронтовой разведки обнаруживали секретный материал, требовалось как можно быстрее довести до сведения своего командования или штаба 12‑й армии содержание документов, имеющих к ним отношение. Коммандо фронтовой разведки заранее сформировали пункт сбора и анализа материалов, куда группы должны были доставлять добытые документы.

Уже в первые дни вторжения в Югославию группы добыли множество документов, принесших большую пользу боевым частям. Среди них были планы югославских укреплений, специальные карты с точными данными о состоянии дорог, противотанковых укреплений, грузоподъемности мостов и многое другое. День за днем группы изымали секретные документы. Их анализ часто приводил к выводам, весьма важным для офицеров отдела Ic в зоне ответственности 12‑й армии. Все ненужные для воюющих частей документы переправлялись в Берлин через созданный специально для этого центральный сборный пункт в Вене.

В ходе боевых действий подразделения коммандо фронтовой разведки добыли целые горы секретных документов. Потребовалось несколько барж на Дунае, чтобы все это доставить в Вену. Почти все без исключения югославские службы, обрабатывавшие и распределявшие секретные документы, имели от вышестоящего начальства указания в случае необходимости своевременно и полностью уничтожить весь секретный материал.

В других кампаниях картина была похожей. В вышестоящих штабах и отделах абвера чаще всего со временем скапливались горы бумаг. Казалось, делопроизводители в бюро секретных служб просто не могли с ними расстаться. Но вопрос заключается в том, что уничтожение подобных объемов бумаг обычно требует гораздо большего времени, нежели на это отводится по нормативам.

Разумеется, входившие в состав коммандо и групп фронтовой разведки люди из отдела IIIf в особенности старались заполучить в свои руки документы югославской разведки. Поэтому они осматривали все соответствующие здания и находили там богатую добычу. Примечательно, что информативные акты о шпионаже обнаруживались не только в отделах разведывательных служб и полиции, но и в архивах судов, назначенных для слушаний дел о государственной измене в Югославии.

Анализ этих документов показывал, что югославская разведка вела шпионаж против Германии в предвоенные годы в весьма ограниченных масштабах. Упор ее разведывательной деятельности однозначно приходился на некоторые соседние страны.

Но из изъятых дел в югославских судах можно было почерпнуть ценные сведения о причинах, по которым в некоторых случаях в Югославии осуждались информаторы.

Отслеживание этих сведений дало целый ряд дальнейших результатов. Так, удалось разоблачить некоторых предателей и мошенников в разведке, с которыми абвер поддерживал контакты.

Анализ изъятых в Югославии документов, впрочем, дал значимую информацию о методах работы и цели разведки секретных служб Великобритании, Франции и Советского Союза на Балканах.

Боевое применение частей военной разведки и контрразведки в прифронтовой полосе себя оправдало. Принимая во внимание то обстоятельство, что коммандо и подчиненные им группы фронтовой разведки в совокупности насчитывали не более сотни военнослужащих, большей частью не обученных методам разведывательной работы, их результаты производят особое впечатление.

 

Во время кампании на Балканах было введено в действие еще одно коммандо фронтовой разведки, а точнее, в Греции. Произошло это так.

Отдел абвера при штабе корпуса в Гамбурге в результате оккупации весной 1940 года Дани и и Норвегии утратил район разведки. Руководитель отдела, капитан 1‑го ранга Вихман, задумался о том, как с максимальной пользой применить высвободившиеся силы. Он пришел к выводу, что в ходе войны Средиземноморье приобретет большое значение. Вихман доложил о своих соображениях главному командованию военно‑морских сил, но не встретил там особого интереса. Его собеседники объяснили, что средиземноморский район предоставлен итальянским союзникам. Несмотря на это, Вихман решил провести разведывательную операцию в Греции. С его точки зрения, было несомненным, что греческий регион, с его контролем выходов к Черному морю и в восточные районы Средиземного моря вокруг Крита, играет важную роль в оперативном планировании держав противника.

Поэтому Вихман в 1940 году отправил под видом коммерсантов двух офицеров абвера для тайной разведки в Грецию. Заняв апартаменты в одном из лучших отелей Афин, они в соответствии с заданием – не ограничились лишь разведкой обшей ситуации в стране и положения ее населения, а скорее исходили из необходимости наладить контакты с такими лицами, которые могли бы планомерно заниматься шпионажем в пользу Германии, если Греция вдруг окажется втянутой в военные события. У офицеров имелась рация. Ежедневно из номера отеля они передавали донесения в отдел абвера в Гамбурге. Через несколько недель они вернулись в Германию. Их подготовительные работы в следующем году оказались весьма полезными.

Весной 1941 года, после неудачного нападения Италии на Албанию, Гитлер решил облегчить итальянцам ведение боевых действий внезапным ударом на юг, из румынско‑болгарского региона. Он считал, что его к этому вынудили еще и потому, что английские войска, высадившись в Греции, создали на Крите военно‑морскую и военно‑воздушную базу. В этом он усматривал угрозу румынским нефтеносным районам, жизненно важным для Германии.

Пришло время оценить результаты разведки, проведенной двумя офицерами абвера в Греции. Капитан 1‑го ранга Вихман своевременно подготовился к этому. Испросив согласия заграничной службы абвера, он сформировал абверкоммандо, состоявшее практически из офицеров и рядовых военно‑морских сил. Коммандо, как и части абвера во время кампаний в Польше и Франции, должно было выдвигаться в передовых порядках наступающих войск. Цели и задачи этого боевого применения опять заключались в том, чтобы как можно быстрее захватывать секретные документы противника и после их оценки и сведений, полученных от доверенных лиц, информировать командование.

В середине марта 1941 года абверкоммандо выступило из Гамбурга. После сравнительно быстрого передвижения оно прибыло в войска, расположенные на болгарско‑греческой границе. С начала боевых действий в Греции коммандо продвигалось с частями передовой линии и 27 апреля 1941 года в авангарде войск вошло в Афины.

Английский экспедиционный корпус численностью 57 тысяч человек, прибывший в начале марта 1941 года во время боевых действий в Греции, был низвергнут с Олимпа. И все же большая часть этих английских войск смогла погрузиться на корабли и бежать на Крит.

В Афинах абверкоммандо сразу заняло министерство военно‑морских сил и изъяло секретные документы, весьма важные для дальнейшего хода войны. Командир абверкоммандо, еще молодой офицер, год назад совершивший ту разведывательную поездку, действовал при этом столь уверенно и со знанием дела, что глава министерства, греческий адмирал, подчинился ему беспрекословно.

После вступления в Афины началась собственно работа коммандо. Сразу же в его распоряжение поступили нелегалы, завербованные обоими офицерами в прошлом году. Они заложили краеугольный камень в тотчас же начавшееся противоборство абвера с разведками противника, действовавшими на греческой земле.

 

Исходный район групп фронтовой разведки по плану «Барбаросса». Начало кампании в России

 

Кампания на Балканах еще не завершилась. Действующее там преимущественно в районе Югославии коммандо фронтовой разведки уже подготовило некоторое число личного состава для операции против Крита, когда из заграничной службы абвера получило приказ срочно со всеми подчиненными ему частями вернуться в Вену. Там вовсю шла подготовка по плану «Барбаросса».

С занятых территорий Франции, Бельгии, Нидерландов, затем Дании и Норвегии, а также с родины в страшной спешке отзывались люди, пригодные для применения в подразделениях фронтовой разведки. Хотя среди них имелись военнослужащие, накопившие кое‑какой опыт в частях фронтовой разведки во время кампании во Франции, но кто из них говорил по‑русски и что‑нибудь знал о непроницаемой организации советской секретной службы и ее методах работы?

Заграничная служба абвера в соответствии с приказом спешно формировала строевые части. В несколько недель в Вене и других городах появлялось множество новых коммандо и групп фронтовой разведки I и I II отделений. Приказ о формировании подразделений был отдан главным командованием вермахта.

В те дни адмирал Канарис и полковник генштаба Пикенброк, шеф I отделения абвера, стали свидетелями, как Гитлер в высокопарных выражениях объявил, когда и как Советский Союз будет уничтожен в ходе блицкрига.

Но Канарис не хотел всерьез верить, будто Гитлер может быть настолько ослеплен, чтобы начать войну с Советским Союзом до заключения мирного договора с западными державами. Об этом я слышал от одного из моих товарищей, который в те трагические дни разговаривал с полковником Пикенброком. В качестве подтверждения этих сведений я могу привести тот факт, что Канарис и Пикенброк еще незадолго до начала кампании в России послали на Дальний Восток в транссибирском экспрессе майора, позднее подполковника Эйзентрегера. Восемь часов спустя, как он оказался на китайской территории, началась операция «Барбаросса». Эйзентрегера, впоследствии возглавившего КО по Дальнему Востоку, несомненно, не отправили бы в длительную поездку по Сибири, если бы Канарис был убежден, что Гитлер всерьез говорит о нападении на Советский Союз.

В первые недели июня 1941 года заграничная служба абвера направила сформированные коммандо фронтовой разведки в группы армий «Север», «Центр» и «Юг», тогда как группы в строевом отношении и боевом применении подчинялись штабам армий. В течение дня 21 июня 1941 года армейские штабы послали группы фронтовой разведки вперед в танковые дивизии и отделения разведки. 22 июня между 1 и 2 часами ночи заграничная служба абвера получила от коммандо фронтовой разведки донесение, что они заняли исходные позиции. А в 3 часа был открыт ураганный огонь; гибельная операция «Барбаросса» началась. По всему Восточному фронту группы фронтовой разведки двинулись вперед на танках, с передовыми отрядами и ротами саперов.

Вряд ли многие в наступающих войсках догадывались, что для немецких солдат наступило время бесконечных опасностей, лишений и мытарств.

Поначалу вроде бы не было никаких оснований для беспокойств. Немецкие дивизии стремительно продвигались вперед, группы фронтовой разведки вместе с ними. В то время как части фронтовой разведки I с танковыми и другими моторизованными подразделениями пытались пробиться в Ковель, Лемберг, Вильно и другие города, в которых располагались вышестоящие штабы русских или дислоцировались до начала наступления, группы фронтовой разведки III старались как можно быстрее добраться до учреждений секретных служб противника. В некоторых случаях это удалось сразу в первые часы кампании, поскольку НКВД, главная ветвь советской секретной службы, выдвинул свои органы вплотную к германо‑советской демаркационной линии, проходящей по Польше.

Так, например, было в Брест‑Литовске. Непосредственно после воздушного налета сотрудники коммандо III фронтовой разведки под командованием майора Т. вошли в город в передовых порядках наступающих войск и заняли здание НКВД. Капитан Д., участвовавший при этом, так описывает этот эпизод:

 

«Когда мы вошли в здание НКВД и произвели осмотр, то нашли все так, как если бы служащие учреждения только что покинули свою контору. Письменные столы, сейфы, стулья – все стояло на своих местах. Я установил, что междугородная телефонная связь через коммутатор, расположенный в подвале, была не отключена. Телефонные штекеры еще воткнуты в коммутационные гнезда, и коммутаторные лампочки продолжали гореть. Служащие учреждения, видимо, бежали сломя голову.

Поэтому в сейфах, вскрытых автогенами, мы, сверх ожидания, обнаружили множество секретного материала. Наше коммандо работало почти неделю, чтобы изъять и просмотреть все документы, найденные в НКВД. Подавляющее большинство материалов для анализа было отправлено в главное управление «Восток III» по фронтовой разведке, в так называемый «Штаб Валли». Но уже на месте мы смогли выудить много информации из советских секретных документов.

Например, мы обнаружили красный список телефонных адресатов размером со спичечный коробок, в котором перечислялись все без исключения служебные в Кремле и домашние телефоны членов Советского правительства.

Затем из изъятой секретной документации выяснились имена и адреса ведомых брест‑литовским органом НКВД информаторов и агентов. Разумеется, мы сразу же стали их разыскивать, ибо из дел было также ясно, какие шпионские задания против Германии они выполнили и какие им еще предстояло выполнять. В некоторых случаях розыск привел к успеху.

Из груды документов, представляющих интерес для абвера, попавших мне тогда в руки, хорошо запомнилось дело, касавшееся одного офицера германской службы контршпионажа, а именно майора Фабиана, который перед войной служил в отделе абвера Бреслау. НКВД неоднократно подсылал к нему агентов, но он ни на одного из них не клюнул. Поэтому НКВД ставил его в пример собственным офицерам и при этом в особенности упирал на то, что на майора Фабиана не смогли повлиять ни с помощью алкоголя, ни соблазнить красивыми женщинами.

Впрочем, не только органы НКВД, но и весь советский гарнизон Брест‑Литовска был полностью захвачен врасплох германским наступлением. Многие офицеры гарнизона вечером 21 июня 1941 года, в субботу, были на балу и еще крепко спали, когда в воскресные предрассветные часы началась бомбардировка города и затем наступление. Так получилось, что некоторые советские офицеры даже не смогли добраться до своих частей. Уже в первый день войны они попали в плен».

 

Эти свидетельства представляются мне по‑настоящему примечательными. Из них совершенно однозначно следует: нападение 22 июня 1941 года для советского руководства оказалось полной неожиданностью.

Еще примечательнее тот факт, что крупные отделы советской разведки располагались в Брест‑Литовске и других местах непосредственно у германо‑советской демаркационной линии, проходящей по Польше. Они были укомплектованы, как и органы НКВД в глубине страны, и работали, словно повсюду царил глубокий мир. Сами списки и дела по своим информаторам и агентам они держали в сейфах, находившихся не далее километра от ближайшего германского поста.

Все это свидетельствует, что советская секретная служба ни в малейшей степени даже не задумывалась о том, что когда‑нибудь придется уходить из Брест‑Литовска и передислоцировать необычно далеко выдвинутые учреждения НКВД. Скорее советский противник обращал свой взор на Запад и явно рассчитывал на продвижение в этом направлении к определенному сроку. Здесь уместно вспомнить о причинах, которыми руководствовался Сталин, 23 августа 1939 года подписавший с Германией пакт о ненападении.

И у коммандо, и групп фронтовой разведки I в первый день войны с Советским Союзом были свои успехи. В покинутых полевых укреплениях и в зданиях, в которых располагались подразделения, они в изобилии находили секретные документы, ценные для германского командования, в которых содержались сведения о частях, противостоящих германским войскам.

Но первый день немецко‑русской войны привел и к болезненным потерям и страшным деяниям, которые наглядно показывали немецким солдатам, с каким противником они имеют дело. Так, например, при осмотре одного учреждения НКВД одна группа фронтовой разведки подверглась внезапной атаке. Лишь немногим из группы удалось выжить. На другом участке фронта военнослужащие разведывательной группы попали в засаду. Все без исключения были уничтожены, и тела их безобразно изуродованы.

С другой стороны, нам, немцам, вообще не приходится гордиться тем, как главное командование вермахта планировало ведение боевых действий против русских. Ибо оно, пусть и по распоряжению Гитлера, еще за несколько дней до наступления отдало приказ, известный под названием «Комиссарский приказ», предписывавший в случае пленения политических комиссаров Красной армии расстреливать их на месте. Однако главнокомандующие и командующие группами армий и армейских корпусов уклонялись от его исполнения. Они воспротивились ему и в конце концов добились его отмены.

Стремительное продвижение германских войск в первые недели кампании позволило коммандо и группам фронтовой разведки побывать во многих городах и деревнях, в которых работали штабы Красной армии и советские учреждения. В их руки попадали горы секретных документов. Но в первые недели войны с Советским Союзом обнаружились и трудности, при которых были вынуждены работать группы фронтовой разведки. Далее выяснилось, насколько неудовлетворительно были оснащены и подготовлены к выполнению своих задач эти части военной разведки.

Представьте себе, в каких условиях личный состав этих частей должен выполнять свои обязанности. В целом группы фронтовой разведки на Восточном театре военных действий насчитывали всего лишь около 500–600 человек. А фронт между тем имел протяженность 3 тысячи километров.

Практически в первые месяцы военной кампании в России у них установился следующий метод работы: отдельные группы фронтовой разведки, в среднем численностью примерно 12 человек, выдвигались в авангарде наступающих частей до соответствующей цели. При подходе к городу войсковые подразделения старались пробиться сквозь него, чтобы не дать войскам противника ни малейшей возможности закрепиться на улицах и в зданиях. Если это удавалось, 12 военнослужащих оставались одни в незнакомом городе и вели поиск секретных материалов. При этом следовало как можно быстрее обыскивать здания, в которых располагались войска противника или учреждения.

Нередко эти военнослужащие обнаруживали центнеры секретной документации. Тогда возникали новые задачи: сначала документы нужно было просмотреть, чтобы отсортировать те, чье содержание имело непосредственное значение для проводимых военных операций, то есть для германских оперативных штабов. Далее возникал вопрос, как можно эти важные для ведущих боевые действия частей документы быстро доставить в соответствующие инстанции и как и куда сдавать остальной материал. Соответствующие штабы нередко находились на удалении в несколько сот километров.

Иногда группы фронтовой разведки приходилось делить на две части, поскольку требовалось одновременно осмотреть два населенных пункта. Тогда оставалось по шесть военнослужащих, пытавшихся справиться с этими задачами. Они должны были постоянно поддерживать контакт с вышестоящими органами фронтовой разведки, с одной стороны, а с другой – с боевыми частями.

Когда группы фронтовой разведки или разделенные группы осматривали населенные пункты и исследовали найденные секретные документы, то обычно они были предоставлены сами себе. На многие километры ни одного другого немецкого солдата. Нередко их обстреливали отбившиеся группы противника, и тогда они несли потери. Но и там, где они могли работать без помех, их поджидали большие трудности. Не хватало грузовиков и полевых кухонь. Таким образом, личный состав подразделений фронтовой разведки вдобавок должен был ежедневно заботиться о своем пропитании. Но больше всего сказывался дефицит переводчиков и людей, разбиравшихся в советской секретной службе.

По счастью, заграничная служба абвера своевременно позаботилась о том, чтобы сформировать два стационарных специальных управления в районе боевых действий, куда части фронтовой разведки могли обращаться со всеми вопросами, которые сами на месте не могли разрешить. Управления «Восток I» и «Восток III» фронтовой разведки располагались позади центра Восточного фронта неподалеку от Варшавы. На профессиональном языке они назывались «Валли I» и «Валли III». Действующие на востоке коммандо и группы фронтовой разведки I подчинялись «Валли I», коммандо и группы фронтовой разведки III – «Валли III».

Заграничная служба абвера назначила майора, позднее подполковника, Бауна начальником «Валли I» и подполковника, позднее полковника, Шмальшлегера начальником «Валли III». Оба – опытные офицеры абвера. Их первой заботой стало установление радиосвязи с подчиненными им частями. Таким способом удалось надежно управлять коммандо и группами фронтовой разведки, которые, как и все боевые части и фронтовые штабы на просторах Восточного фронта, все время находились в движении. С другой стороны, части фронтовой разведки имели возможность связи и начальников, которым они могли изложить не только свои пожелания, но и отправлять добытый секретный материал для дальнейшей обработки и оценки.

«Валли I» и «Валли III» на основании опыта первых недель русской кампании приложили все силы к тому, чтобы снабдить подчиненные им группы фронтовой разведки грузовиками, полевыми кухнями, фотоаппаратурой, короче, всем им необходимым, что те не могли достать сами или добиться в соответствующих армейских штабах.

 

Полк «Бранденбург» и сформированные абвером II строевые подразделения, набранные из украинцев и других иностранцев, симпатизирующих Германии, были лучше подготовлены для кампании в России. Это вполне объяснимо, поскольку в случае «бранденбуржцев» речь шла о кадровой части, формирование и обучение которой началось еще в октябре 1939 года. И из набранных II отделом абвера украинцев строевые подразделения начали формировать уже в сентябре 1940 года.

Так, зимой 1940/41 года II отдел абвера сформировал в лагере Нейхаммер под Лигницем батальон из украинцев, служивших в польской армии и уже имевших хорошую боевую выучку. Этот батальон получил кодовое наименование «Нахтигаль»[35], поскольку в нем служили отменные запевалы. 22 июня 1941 года он, подчиняясь 1‑му батальону полка «Бранденбург», вместе с ним участвовал в первых боях против Советского Союза.

Уже с начала боевых действий украинские солдаты батальона «Нахтигаль» отличились. Высланные ими разведгруппы во время боев за Лемберг получили информацию, будто поляки собираются уничтожить или уже расстреляли в городе множество их соотечественников. Поэтому командиры обоих батальонов приняли решение в ночь с 29‑го на 30 июня 1941 года, то есть на семь часов ранее приказа о наступлении, отданном командованием, войти в Лемберг.

После того как сопротивление русских войск было сломлено, украинские командиры батальона «Нахтигаль» заняли лембергскую радиостанцию и провозгласили свободную, самостоятельную Украину. На это служба Розенберга несколькими днями позднее заявила резкий протест, и вскоре созданное министерство восточных территорий упразднило «Западную Украину» – область между Перемышлем и Тарнополем. Это была, к сожалению, одна из тех политических глупостей имперского правительства, вследствие чего народы, в начале войны симпатизировавшие Германии, постепенно превращались в наших врагов.

В боях под Лембергом и за него украинские солдаты проявляли образцовую храбрость. Население с ликованием встречало немецкие войска, вместе с ними вошедшие в город. В тот момент было бы просто набрать несколько полков и дивизий среди 40‑миллионного народа Украины. Они разделили бы с немцами все превратности судьбы, если бы им разрешили самоуправление. Солдаты батальона «Нахтигаль» обнаружили в тюрьмах НКВД Лемберга тысячи только что расстрелянных своих соотечественников. Когда об этом стало известно, в стране вспыхнула жгучая ненависть к убийцам и множество украинцев изъявили желание пойти добровольцами на войну с Советским Союзом.

 

С 1939‑го по 1941 год, когда германские войска на Востоке и на Западе одерживали блестящие победы, помимо украинцев и белорусов на службу в абвер шли представители и многих других народов. Среди них были и бывшие эстонские военнослужащие, которые после оккупации их родины Советским Союзом верили, что, воюя на стороне Германии, смогут наилучшим образом послужить своей стране.

В то время эстонская молодежь главным образом находилась в Финляндии среди бежавших туда от Красной армии и искавших возможность что‑нибудь предпринять против Советского Союза. Чтобы подключить их к совместной борьбе, II отдел абвера в 1940 году направил нескольких офицеров‑эстонцев в Финляндию с заданием подобрать среди своих соотечественников подходящих сотрудников.

Германскому военному командованию за несколько месяцев до кампании в России требовалась точная информация о русских войсках в Прибалтике.

Поэтому II отдел абвера решил искать эстонских добровольцев для крупной операции по получению информации с советской территории. В сущности, это было в компетенции I отдела абвера, однако выполнение этой задачи передали II отделу, поскольку у него имелись лучше налаженные связи с эстонцами, проживавшими на территории рейха.

Отобранных эстонцев собирались забрасывать на прибалтийскую территорию морем или воздушным путем и сбрасывать на парашютах, чтобы они вели шпионаж против Советского Союза. Разумеется, для такого боевого применения требовалась основательная подготовка. Участников операции необходимо было научить разбираться в организации, знаках отличия и вооружении Красной армии, а некоторых из них следовало подготовить как радистов. Для этой цели организовали подготовительный центр на полуострове Сёко, примерно в 40 километрах к западу от Хельсинки. Во время обучения эстонцы, как иностранные добровольцы, носили форму вермахта. Компетентные финские власти не чинили никаких препятствий.

После первых успехов кампании в России стоило ожидать, что германские войска за короткое время войдут в Прибалтику. Поэтому представлялось вполне своевременным как можно быстрее использовать уже обученных эстонцев, примерно 80 человек. Они спешно доставлялись на остров Пеллинге, откуда должны с моря высаживаться на советскую территорию.

После первой безуспешной попытки примерно 40 обученных человек под командой старшего удалось доставить в бухту Кумна и там высадить на сушу. Когда следующей ночью попытались забросить на вражескую территорию остальные 40 человек, то катера в Финском заливе, атакованные советскими военными судами, вынуждены были вернуться назад.

Но тем временем радист высаженной группы вышел на связь с радиоцентром абвера. Решили оставшихся 40 эстонцев забросить в район боевых действий по воздуху. Находящаяся уже на месте группа провела необходимую подготовку. Прежде всего они подыскали подходящую площадку и подготовились к приему своих товарищей в ночные часы, что было подтверждено при радиообмене. Затем «Xe‑111» и «Ю‑52» точно прилетели в означенный район и люди спрыгнули на парашютах. Операция прошла безукоризненно, никаких сбоев не произошло.

И последующая переброска на советскую территорию эстонских разведчиков проходила планомерно. Небольшими группами они шли к поставленным им целям. Пять групп могли передавать результаты своей работы по радио. С другой стороны, абвер мог передавать им по радио новые, обусловленные настоящим положением на фронтах, разведывательные задания. Разумеется, в первую очередь в них учитывались потребности группы армий

Пять групп работали в районе около Аэгвийду, Реваля, Везенберга и Нарвы. Прежде всего они разведывали пути снабжения русского фронта и установили, какие войска противника дислоцированы в их разведрайоне. Эстонская группа, работавшая под Везенбергом, кроме того, имела задание находиться неподалеку от расположения советского командования и доносить о его передвижениях и вероятных намерениях.

По оценке германских экспертов, эстонские добровольцы в этой разведывательной операции оказались очень эффективными. Их достижения особенно нашли признательность в 16‑й и 18‑й армиях. Впрочем, большинство участников операции, когда немецкие войска подошли к району их действий, просочились сквозь боевые порядки русских и явились в германские части.

Операция прошла не без потерь. Некоторые из задействованных эстонцев получили ранения, другие пропали без вести. Несмотря на это, возможность боевого применения эстонских добровольцев в деле, получившем кодовое обозначение «Операция Эрна», в Эстонии была крайне полезной для Германии. Среди населения распространилась весть, что соотечественники, участвовавшие в войне Германии против Советского Союза, первыми ступив на родную землю, боролись за освобождение своей страны. Люди гордились тем, что успешно воевали на стороне Германии против Советского Союза.

Но, как и на Украине и других оккупированных территориях, политические и административные учреждения рейха и Эстонии добились того, что постепенно население перестало симпатизировать Германии. Это особенно ярко проявилось в том, что имперское правительство не разрешило создавать эстонские военные формирования, хотя соответствующие армейские штабы горячо ходатайствовали об этом.

 

Личный состав полка «Бранденбург», который также подчинялся II отделу абвера, в ходе Второй мировой войны также неоднократно находил боевое применение в тылу противника, правда, чаще всего в чисто военном отношении. В рамках данной книги, главным образом посвященной разведработе, я могу уделить лишь скромное внимание этим героическим деяниям. Но в заключение нельзя обойти хотя бы одно боевое применение «бранденбуржцев», развернувшееся примерно в то же время и тоже в Прибалтике.

Летом 1941 года для дальнейшего продвижения группы армий «Север» в Латвии важно было предотвратить взрыв русскими моста через Даугаву. Назначенные для этой операции офицеры и рядовые полка без промедления начали подготовку. Они надели добытое обмундирование русских, наложили бинты, чтобы как‑то сойти за раненых красноармейцев. Затем на русских автомашинах просочились на ослабленном участке фронта русских и пристали к советским отступающим войскам, пока не дошли до моста через Даугаву. Там они скинули русское обмундирование и остались в немецкой форме, заняв мост. Благодаря такому дерзкому предприятию группа армий «Север» смогла быстро выдвинуться в район Риги. Командующий группы армий с признательностью написал об этом в благодарственном письме адмиралу Канарису.

Возвращаясь к боевому применению подразделений фронтовой разведки во время кампании в России: командирам фронтовой разведки «Восток I» и «Восток III» удалось быстро ликвидировать по меньшей мере самый вопиющий дефицит в снаряжении и обеспечении подчиненных им коммандо и групп. Прежде всего свои части они обеспечили грузовиками и легковыми автомобилями, лучше приспособленными для движения по бездорожью, нежели тот транспорт, с которым они начинали войну.

Впрочем, в первые дни войны коммандо и группы фронтовой разведки в боевых действиях принесли Германии большую пользу. Те части фронтовой разведки, входившие в Лемберг, например, без всяких усилий среди местного населения находили столько надежных переводчиков и вспомогательного персонала, сколько им было необходимо. Украинское население подготовило немецким военнослужащим восторженную встречу. На улицах воздвигались триумфальные арки и проходили службы благодарственных молебнов, в которых в равной мере принимали участие как немецкие солдаты, так и местное население.

В Прибалтийских республиках на службу в части фронтовой разведки в первую очередь шли бывшие эстонские и латвийские офицеры разведки. Эти сотрудники абвера в течение войны за редким исключением зарекомендовали себя верными и надежными.

При поддержке вспомогательного персонала, знавшего страну и язык, коммандо и группы фронтовой разведки I и III обнаружили множество мест, в которых находили советские секретные документы. Добытая документация стала скапливаться в организованных «Валли I» и «Валли III» еще в первые недели русской кампании пунктах сбора и обработки материалов. Поскольку части фронтовой разведки все время поставляли новый материал, эти пункты в результате непрерывной обработки изъятых русских секретных материалов превратились в стабильный источник новой важной информации о вооруженных силах и секретной службе Советского Союза.

Следующая фаза войны должна была поставить коммандо и группам фронтовой разведки еще более богатую добычу. В середине лета 1941 года под Вязьмой, Уманью и Брянском русские попали в котел. После эвакуации бесчисленных раненых и отправки сотен тысяч русских военнопленных перед уцелевшими сотрудниками фронтовой разведки открылся необозримый ландшафт, изрытый бомбами и гранатами, усеянный павшими солдатами, трупами лошадей, подбитыми танками, орудиями и всевозможными автомобилями.

И тут перед соответствующими коммандо и группами встала задача как можно быстрее собрать и проанализировать брошенную противником секретную документацию в автомобилях и на командных пунктах. Особенно многое зависело от того, насколько быстро на основе изъятых документов проводился обзор по воевавшим в котле войскам противника и далее получение информации о том, как он планирует дальнейший ход войны и готовится к ней.

Знойное лето вызвало распространение чумных запахов над полями сражений. Но ничто не отменялось, солдаты фронтовой разведки шли в этот ад, выполняя свой долг.

То, что пришлось пережить военнослужащим, было ужасно, страшно, безжалостно. Один из участников тех событий уверяет, что страшные картины ландшафта смерти и по сей день нередко встают у него перед глазами и пугают его.

Добыча секретного материала на этих полях сражений была сверх ожидания богатой. Один грузовик за другим привозил изъятые документы в пункты сбора и обработки информации.

 

Дело о шпионаже Зорге как пример того, что секретная служба может иметь решающее военное значение. Пронизавшая весь мир шпионская сеть Советского Союза в 1941 году

 

В октябре 1941 года, когда русские армии после неслыханно кровопролитных боев на многих участках фронта оказывали еще слабое сопротивление немецким войскам, руководство советской секретной службы получило радиограмму из Японии, в которой, по оценкам некоторых экспертов, предрекалась конечная победа Советскому Союзу. Это послание отправил из Яп