По подозрению в принадлежности к секте проклятого Магомета (1648 г.)

Алехо де Кастро, восьмидесяти двух лет, уроженец города Тидора, на острове Тернате, в Молуккском архипелаге; житель города Манилы, на Филиппинских островах; по роду занятий солдат; женатый на Инесе де Лима, уроженке названного города Манилы, индианке‑бенгальке или другого подобного племени; метис; сын Хуана де Кастро, по национальности галисийца или, что кажется вернее, португальца, и доньи Фелипы Дэса, по национальности мавританки, хоть и христианки.

За то, что он сказал, что кровосмесительный блуд или какой‑нибудь иной разврат, кроме как между кумовьями, не есть грех; за то, что, как подозревается, он есть колдун и мавр; за то, что несколько лиц видели, как он творил селям по пятницам, а в десять часов вечера вешал на стропило перекрещенные веревки, а на них шпагу и ключ и обеими руками подносил их ко рту, наподобие креста и возводил очи к небу; а в другие дни, перед деревянным столбом, где висел ключ, становился на колени и клал обе руки на стену и за сим склонял голову, в знак благоговения и поклонения, вытягивая руки наподобие креста и проделывал сии обряды в продолжение целого часа с лишним; за то, что дурно жил и не выполнял обязанностей христианина, не давая своей жене посещать церковные службы, исповедоваться и поститься, ища в таковые дни повода к ссорам с ней; за то, что подавал дурной пример соседям, не слушая месс, не исповедуясь, не причащаясь; за то, что поддерживал тесную связь с тернатскими маврами и не слушал советов ходить в церковь в годовщины и пасхальные праздники, дабы заслужить отпущение грехов и милости, даруемые в таковые дни, причем говорил, чтобы его оставили в покое, что он даст отчет о своей душе богу и что не надо давать ему подобные советы; считался всеми больше мавром, чем христианином; употреблял травы и могильную землю для своих суеверий и травы сии вкладывал себе в левую руку, между кожей и мясом, не разрывая его, и говорил, что они хороши для того, чтобы враги не поранили его на войне и чтобы правосудие не схватило его или не могло схватить и чтобы женщины влюблялись в него.

У него нашли отличительный знак отпущенною св. инквизицией, а на двух руках шестнадцать опухолей, куда с вышеупомянутыми целями он клал сии травы.

Был приговорен в аутодафе, – как покаявшийся, с зеленой свечой в руке, – к отречению de levi и к определенному пожизненному изгнанию со всех Филиппинских островов; и да служит он при одном из монастырей сего города, по указанию Священного трибунала, пока будет жив, принимая во внимание его преклонный возраст, дабы просветили его и наставили его учению святой нашей католической веры.

«Примиренные с церковью», в сан‑бенитах, иудеи, соблюдавшие моисеев закон

Антонио Лопес де Ордунья, со следом обрезания, двадцати семи лет, уроженец г. Севильи; по роду занятий купец, а когда был арестован, заместитель старшего алькальда Чичикапских рудников; холостой; сын Фернанда Ваэса де Торреса, уроженца Кастеллобланко, в Португалии, умершего в местечке Утрере, в Королевствах Испанских, и Исабели Родригес, уроженки вышеупомянутого г. Севильи, умершей там же, – евреев, новых христиан.

Был арестован как еврей, соблюдавший Моисеев закон, с секвестрацией имущества. Сознался в том, что он есть иудействующий еврей, и попросил милосердия. Евреи, родственники Симона Ваэса Севильи и донья Хуана Энрикес, жена его, послали подсудимого к воротам монастыря босых кармелитов сего города, дабы проследить, не вырыт ли по приказу св. инквизиции труп матери вышеупомянутой доньи Хуаны, доньи Бланки Энрикес, погребенной в ту же ночь нового 1642 г., по иудейскому обряду, причем в могилу были брошены зубы, выпавшие у нее при жизни; испуганный и устрашенный, пустился он бежать и сообщил им, что все спокойно.

Был допущен к примирению с церковью и предстал как покаявшийся; зеленая свеча в руках; конфискация имущества, какового не оказалось; формальное отречение; сан‑бенито; тюремное заключение сроком на один год и определенное пожизненное изгнание из всей Вест‑Индии, из города Севильи и из Мадрида, двора его величества. И да отправится он на первом же корабле, готовом к отплытию из порта Сан‑Хуана де Илуа – в королевства Испанские и, по прибытии в вышеупомянутые королевства, в течение одного месяца, явится в Священный трибунал св. инквизиции в Севилье, дабы дать ознакомиться с собой и отметить себя в протоколах и получить указание, в какой местности он должен отбыть оставшийся срок ношения покаянной одежды и срок тюремного заключения; а чтобы, в случае правонарушения, можно было принять меры против него как против нерас‑каявшегося, список сего решения и приговора с указанием примет и возраста подсудимого должен быть послан достославному и досточтимому сеньору епископу пласенскому, генеральному инквизитору и господам из Совета его величества, св. генеральной инквизиции и трибуналам вышеупомянутой севильской инквизиции и трибуналам городов Лимы и Карфагена, в Вест‑Индии.

Педро де Эспиноса, со следом обрезания пятидесяти лет; уроженец сего города; работает по поручениям и комиссионным делам при разных трибуналах и по управлению мясными лавками поселка Сайулы, в Авалосской провинции, в Новой Испании; женат на Донье Исабеле де Сильва или Энрикес, уроженке города Севильи, заточенной при сем Священном трибунале за соблюдение Моисеева закона; сын умерших в вышеупомянутом городе: Симона Родригеса, португальца, примиренного с церковью, при сей инквизиции, как иудействующий, и Бернардины де Эспиноса, уроженки города Бургоса, в королевствах Кастильских.

Был арестован как еврей, соблюдавший Моисеев закон, с секвестрацией имущества. Сознался, что он иудействующий еврей, и попросил милосердия.

Увидев, что он с увлечением читал книгу, именуемую «Зерцало утешения», в коей повествуется о патриархах и пророках древнего закона, некоторые еврейки воспользовались случаем, чтобы заставить его отречься от нашей святой католической веры.

В разговорах с евреями он язвительно называл Священный трибунал жадным, утверждая, что инквизиция не любит бедных евреев, а любит богатых и что таким образом все наиболее подозрительные евреи, заточенные и наказуемые инквизицией, – люди крайне бедные и жалкие.

Переговариваясь с другими заключенными, пользовался двумя выдрессированными кошками, находившимися в сей тюрьме, называя их своими товарищами, привязывая им к шее то, что посылал другим, лаская их и приманивая к окну своей камеры. Однажды весьма огорчился, увидя, что вещь, которую он привязал им к шее, была столь больших размеров, что не проходила через окошко, – отчего и другие заключенные горевали.

Они же говорили о сан‑бенитах, кои им предстояло надеть, будет ли их три, одно на груди и два на плечах, вроде дорожного плаща, будут ли они доходить до пят или до колен, ни в грош не ставя подобный позор.

Подсудимый был допущен к примирению и предстал приговоренный как покаявшийся; зеленая свеча в руках; конфискация имущества, какового не оказалось; формальное отречение; сан‑бенито, пожизненное тюремное заключение и определенное пожизненное изгнание из всей Вест‑Индии, из города Севильи и из Мадрида, двора его величества, в порядке, изложенном в приговоре первого примиренного с церковью.

Эсперанса Родригес, мулатка, шестидесяти четырех лет, уроженка города Севильи, проживающая в городе Мексико; вдова Хуана Баптиста, немецкой национальности, по роду занятий резчика по дереву и столяра, умершего в городке Гвадалахаре, в Королевстве Новой Галисии; свободная, а ранее рабыня доньи Каталины Энрикес, заключенной при сем Священном трибунале за иудейство; дочь Исабели, негритянки из Гвинеи, умершей в Севилье, и Франсиско Родригеса, еврея, нового христианина; по роду занятий швея.

Была арестована как еврейка, соблюдавшая Моисеев закон, с секвестрацией имущества. Долго пребывала отрицающей, а увидя себя в затруднительном положении, притворилась сумасшедшей, пожирая вшей, намеренно произнося слова и совершая определенные поступки, чтобы ее признали таковой: разорвала свою сорочку, сшила большую куклу с мантильей, поясом и шляпой; целовала ее, делала вид, что кормит ее грудью, называла ее своим ребенком, повторяла, чтобы на него только смотрели и не убивали его; или нарочно прятала его, плакала и требовала, чтобы ей его вернули. Сим путем, столь далеким от истинного, думала избежать необходимости сознаться в своих тяжких преступлениях и дать показания против многочисленных сообщников, кои, как она знала, соблюдали вышеупомянутый Моисеев закон. Наконец, приняв лучшее решение, созналась, что она иудействующая еврейка, и попросила милосердия. Была допущена к примирению и предстала, приговоренная как покаявшаяся; зеленая свеча в руках; конфискация имущества, какового не оказалось; формальное отречение; сан‑бенито и пожизненное заключение, и всенародное бесчестие и определенное пожизненное изгнание из всей Вест‑Индии, из города Севильи и Мадрида, двора его величества, в порядке, изложенном в приговоре первого примиренного.

Хуана дель Боске, мулатка, двадцати девяти лет, уроженка города Карфагена, на материке, в Вест‑Индии, пребывающая в сем городе; жена Бласа Лопеса, португальца, отсутствующего, бежавшего; дочь Эсперансы Родригес, мулатки, примиренной по сему делу, и Хуана Баптиста дель Боске, немецкой национальности, по роду занятий резчика по дереву и столяра, умершего в городе Гвадалахаре, в Новой Галисии; по роду занятий швея, еврейка, новая христианка – со стороны Франсиско Родригеса, португальца, деда своего по матери.

Была арестована как еврейка, соблюдавшая Моисеев закон, с секвестрацией имущества. Созналась, что она иудействующая еврейка, и попросила милосердия. До заключения в тюрьму сговорилась с некоторыми евреями, матерью своей и братьями, ничего не говорить в инквизиции против сообщников, а после ареста переговаривалась в тюрьме со многими заключенными, чтобы узнать, что они показали против нее и противоречат ли их показания тому, в чем она созналась, причем они обсуждали вещи весьма важные и весьма зазорные.

Была допущена к примирению с церковью и предстала, приговоренная как покаявшаяся; зеленая свеча в руках; веревка на шее; конфискация имущества, какового не оказалось; формальное отречение; сан‑бенито и тюремное заключение на шесть месяцев и сто ударов плетьми и определенное пожизненное изгнание из всей Вест‑Индии и из города Севильи и Мадрида, двора его величества, в порядке, изложенном в приговоре первого примиренного с церковью.

Капитан Франсиско Гомес Техосо, со следом обрезания; пятидесяти восьми лет, уроженец города Валенсии дель Сид, в Королевствах Испанских; холостой; по роду занятий купец; проживавший в городе Нуэва Веракрус, в Новой Испании, где был пехотным капитаном; сын Педро Гомеса Гехосо, уроженца города Севильи, умершего в Лиме, в Королевствах Перу, где был торговым маклером, и доньи Вио‑ланты Родригес, уроженки города Лиссабона, в Португалии, умершей в вышеупомянутом городе Нуэва Веракрус, – евреев, новых христиан. Со значительными оговорками и увертками сознался, что он иудействующий еврей, и попросил милосердия.

Был допущен к примирению с церковью и предстал, приговоренный как покаявшийся; зеленая свеча в руках; конфискация имущества; формальное отречение; сан‑бенито; пожизненное заключение и определенное пожизненное изгнание из всей Вест‑Индии, из города Севильи и из Мадрида, двора его величества, в порядке, изложенном в приговоре первого примиренного с церковью.

Клара Антунес, девятнадцати лет; уроженка и жительница сего города; помолвленная за несколько дней до ареста с Мануэлем Карраско, примиренным с церковью в сем аутодафе, за соблюдение, подобно ей, Моисеева закона; дочь Доньи Исабели Дуарте, уроженки города Севильи, примиренной здесь же, в сем вышеупомянутом аутодафе, и дона Диэго Анту‑неса, умершего в сем вышеупомянутом городе, по роду занятий купца, – евреев, новых христиан.

Была арестована как еврейка, соблюдавшая Моисеев закон, с секвестрацией имущества. Созналась, что она иудействующая еврейка, и попросила милосердия. Была уличена в переговорах с заключенными.

Была допущена к примирению и предстала, приговоренная как покаявшаяся; зеленая свеча в руках; конфискация имущества, какового не оказалось; формальное отречение; сан‑бенито; тюремное заключение на один год и определенное пожизненное изгнание из всей Вест‑Индии, из города Севильи и из Мадрида, двора его величества, в порядке, изложенном в приговоре первого примиренного с церковью.

Леонора Мартинес, четырнадцати лет, уроженка и жительница сего города; девственница; дочь Томаса Требиньо де Собремонте, уроженца города Рио Секо, в Старой Кастилии, и Марии Гомес, его жены, уроженки сего города, примиренных с церковью как иудействующие в общих аутодафе[157], отпразднованных сей инквизицией; племянница и внучка примиренных, кои в настоящее время вновь заключены в тюрьму как вновь впавшие в ересь.

Кроме одного раза, никогда она не присутствовала на мессе, ибо, хотя в праздничные дни ее бабушка и кричала ей (нарочно, для соседей‑католиков): «Пойдем к мессе, Леонорочка!» и уходила с ней, – они проходили мимо церквей, никогда не заходя ни в одну из них, и бабушка приводила подсудимую в дом тетки ее, примиренной с церковью.

При первых допросах, хотя сначала отрицала во всем свои проступки, обнаружила в своих отрицаниях лукавство, сказав, что, может быть, бабушка лишила ее всяких доказательств того, что она верила в Моисея, называя его Мессией. Впоследствии созналась в соблюдении названного закона и попросила милосердия.

Была допущена к примирению с церковью и предстала, приговоренная как покаявшаяся; зеленая свеча в руках; конфискация имущества, какового не оказалось; формальное отречение; сан‑бенито, каковое да будет снято с нее по прочтении приговора, и определенное пожизненное изгнание из всей Вест‑Индии, из города Севильи и Мадрида, двора его величества; а пока найдется возможность отправить ее в изгнание, да будет она помещена в дом одного из служителей сего Священного трибунала, дабы быть приобщенной учению святой нашей католической веры.