Глава III. Возвращение к точке отправления.

Обратный полет занял около двух часов, теперь корабль был во власти опытных пилотов, и скорость точно переваливала за двести. В окошке моей комнаты виднелись движки, но и это не портило вид. На бублике играли блики выхлопов, на молнеотводах плясали тонкие дуги, а под Гравроном стелился зеленый ковер – лесов, иногда лугов или полей.

Судя по этому, и той обстановке, что творилась в каюткомпании, это место кроме меня, Марика и Пашки, никто не любил. Все считали это место огромным крематорием, на месте которого образовалось алмазное поле, куда мы прилетаем, чтобы набить кошельки.

Я уже устала спорить о его красоте, пусть это прах города и людей, растений и животных. Но если задуматься, это не совсем так, больше всего того углерода, что создал ту пустошь, взялось не из живых существ, из воздуха или земли, измененное гравитационное поле в сочетании с термоядерной энергией превратили прочие элементы периодической таблицы в черные крупинки. Все то, что отказалось подчиниться этой силе, раскалилось и превратилось в пар, после чего улетучилось.

Перед отлетом мы выгрузили цветы и венки, те что попросили нас взять люди, у которых были родственники или знакомые в этой области. Чтобы довезти их, мы замораживали, так что когда положили – они парили, искрясь под ослепительным солнцем, на ослепительно черном графите.

Почему все случилось именно так; мы пытались выяснить, не от скуки, а для того чтобы понять в конечном итоге ту силу, которой мы оперируем на нашем корабле, вернее сказать то что она может натворить. Нашими изысканиями увлекся житель маленького города Синевска. В силу своей увлеченности минералами, попросился к нам в экипаж, но он был слишком нетерпеливым и дерганым, чтобы доверить в его руки корабельную машинелию, но мы согласились брать его с собой в полеты на пустошь.

В этот раз мы взяли его сразу, когда отправлялись из его городка. Он уже три недели пробыл на корабле и успел влипнуть в несколько неприятностей. Марик как-то раз решил заглянуть в реакторную зону к Илье и поспорил с ним из-за преобразования в гравитационном поле ядер кислорода в углеродные, после чего эта дискуссия продолжилась за ужином, да и следующий день прошел в спорах. В итоге получили двух обиженных лиц и множество недовольных лиц на борту. Некоторые стали подключаться к спору, к вечеру Максим велел прекратить балаган, а после, отойдя с ними двумя в сторону, о чем-то стал разговаривать. У меня сложилось впечатление, что он стал впаривать им правила хорошего тона, но вернулись они приободренные.

Когда Синевск показался за лесом, я пошла в рубку. На половине моего пути послышался голос Максима, чтобы все приготовились к маневру, корабль начал заваливаться на бок. Я не замедлила шага и через полминуты распахнула дверь рубки. Меня не заметили, и ладно, сейчас у них голова забита кое-чем посложнее обычного полета. Наша посадочная площадка располагалась на краю городка, но траектория корабля лежала как раз через его центр, поэтому мы начали облетать его. Важно было следить за выхлопом, иначе мы грозились устроить пожар, или еще что похлеще. Но наши бравые пилоты сделали все аккуратно, и корабль, описав сложную петлю, мягко опустился на толстенный слой бетона. По громкой связи Капитан произнес памятные слова: «Добро пожаловать домой, дамы и господа!»

Никто не спешил в грузовые отсеки, даже не стали открывать трюмы, нет, не сговариваясь, весь экипаж направился к лифтовой шахте. Лифт хоть просторный и мощный, но перевозит не более пятнадцати человек за раз, так что я предпочла распахнуть люк, ведущий к лестнице. Павел последовал за мной. Мы стояли и смотрели с высоты на Синевск, наш дом. Все на корабле называли корабль своим домом, но по прибытии в этот город, все менялось. Заметившие нас, жители города, не занятые важными делами, направились к нам. Среди них виднелись и рабочие складов. Мы радостно кричали и махали руками, мы были рады видеть их, а они радовались нам, пожалуй, даже больше. Многие жители были не просто рады, они были благодарны. Пять лет назад, когда начался, можно сказать, апокалипсис, мы вывезли более пяти с половиной тысяч людей сюда, в этот городок. Но после этого мы гоняли сюда продовольствие и другие необходимые товары. Последние три с половиной года наша помощь особо не требовалась, но мы продолжали возить сюда грузы, и нас не забывали. Мы отстроили четыре дома, точнее заказали, но никто не порывался их обокрасть, в то время, как нас не было здесь.

Я не люблю, когда нас называют героями, нет, просто я люблю этот город. Разросшийся за последние годы, маленький, но не слишком. Его окружали леса и с одной стороны луга. Мы все сразу направились каждый к себе. Нам не терпелось оказаться дома, ведь мы здесь не были аж месяц.

По дороге к нам подошел помощник мэра, и как он тут оказался, его интересовало, когда мы начнем разгрузку, но Максим сказал, что обсудит это с ним наедине. Но Кирковиков не собирался так просто отступать, неожиданно из нашей процессии выскользнул Марик, подхватив помощника мера за руку, потащил того в сторону, на ходу обговаривая детали сделки. Мысленно я поблагодарила его, но все же отметила, что хоть официально он не в нашем экипаже, но вот по факту, он уже пустил корни на Гравроне.

Павел оказался сзади и, подхватив меня, будто невесту, понес прямо к двери близстоящего дома. Перед дверью он меня опустил, и мы рассмеялись. Он достал ключ, после чего мы отправились на третий этаж, где были наши комнаты. Я быстро юркнула в свою и подумала, что стоило бы повесить в коридор какую-нибудь фотографию, а то стенка слишком уж чистая. Подойдя к шкафу, достала из него коробку с надписью «Мама». В ней находились те фотографии, что уцелели во время пожара десятилетней давности. Это все что у меня осталось на память. Невольно нахлынули воспоминания.

Одиннадцать лет назад в больнице раздался писк аппаратуры, пожалуй, самый страшный звук больницы. Пищал кардиомонитор. Он начал вопить, как раз в тот момент, когда я с отцом заходила к ней в палату. Это был мой последний взгляд на мать. Отец вывел меня из палаты и стал что-то рассказывать, но я не слушала. На похороны меня не пустили, но после них мой отец был раздавлен, однако не впал в ступор, он спрятал все фотографии, все мамины вещи и постарался забыть ее. Мои поиски картонок с краской, где цвета складывались в изображение моей матери, каждый раз оказывались безуспешными, уж слишком хитрый был тайник. Но во время пожара, отвалилась панель на потолке, и от туда выпал, дымясь, то самый альбом. Конечно, я не стала говорить отцу о моей находке, я понимала, если напомню, он сломается.

Храня его в тайне от всех на протяжении десяти лет, я так и не поведала никому эту историю. Когда меня нашел Максим Литвинов на улице пять лет назад, он забрал к себе на корабль, с тех пор я член экипажа судна, не знающего страха и законов физики. Все расспросы о моем прошлом он пресек сразу, и никто ни разу не заикался об этом, никто не знал больше чем то, что я хотела рассказать. 

Коробка с фотографиями опустилась на столик рядом со мной, стала рассматривать пожженные картонки, бережно перебирая их. Они стали рассказывать мне историю, которую я уже много раз видела, но каждый раз я слушаю ее как в первый.

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Я подошла к двери и открыла ее. За ней оказался Максим Силков, житель городка, он стоял весь мокрый, но одежда на нем дымилась, он стоял и звал кого-то. Я зажала уши, крик из плотно сжатых губ был слишком уж жалостливый. Он поднял руку и снова постучал в дверь.

Я отрыла глаза. В комнату заливался солнечный свет, коробка стояла рядом, а в руках у меня была фотография, где мама в красном платье отпивала из бокала. Снова послышался стук. Зевнув, я встала с кровати и пошла к двери, попутно глянув на часы. Похоже, я проспала с час. За дверью теперь оказался Илья Семенов, наш главный по реакторному синтозу. Он протянул мне сверток, и прошептал:

-Тут козий сыр, как ты любишь.

-Спасибо, ты уже успел на рынок сбегать? - с сонным удивлением пробормотала я. – А почему шепотом?

-Кокой там! Нет, соседка сама принесла. А ты чего такая напуганная?

-Да задремала и кошмар привиделся. Ну, сам знаешь, бывает…

-Ты когда в последний раз спала?

-Сегодня утром…

-Алиса, не надо врать.

-Поза позавчера, когда на пустошь еще летели.

-Опять на уголь любовалась?

- Да, не могла глаза оторвать. Вам не нравится то, что там, а ведь там можно увидеть даже больше чем кажется! – на взводе выпалила я.

-Я тебе не Имка, я хоть не люблю то место, но я тебя понимаю, - с обидой ответил Илья.

-Да извини. Меня понимаете только ты и Паша.

-Паша такой же оторванный, как и ты, вы с ним и вправду прекрасная пара.

Я посмотрела на него. Да, на публике никто не высказывал такого никогда, но я подозревала, что остальные так считают. В его глазах читалось понимание и грусть. Его любимая погибла в Туле, через неделю после того как я вступила в экипаж.

-Мы не… - только и смогла выдавить я

-Ладно, закрыли тему, это ваше дело. Ты зайди потом к Максиму, он хотел договориться с тобой про завтрашний полет.

-А, откуда ты узнал?

-Нет, ну ты каждый раз меня поражаешь, ты что забыла, что я отвечаю за реакторы? Так я отвечаю не только за те, что стоят на Гравроне, и еще мне положено присматривать за тобой, ибо тоже активно – продуктивная, - с улыбкой ответил Илья.

Я фыркнула и ткнула его в бок.

- Понятно, он попросил тебя проверить катер.

-Да, попросил. Скажи-ка, вы что и впрямь собрались лететь туда одни? Там же чертовски до смерти; не боитесь, что свихнетесь?

Я предпочла уйти от ответа, на еще один спор сил уже не было.

-Когда наши собираются начать выгрузку?

-Да где-то через полчаса пойдут в ангар за грузовиками, а ты что это собралась с ними? Иди поспи! Без тебя управимся! Там же сплошные тюки с тем, что испортить трудно.

- Я не устала…

-Ага, вижу я! Алиска, Алиска, сколько раз не пытайся правду в ложь заскорлупить, я всегда тебя расколю, я тот еще камушек! – ответил Илья, при этом его улыбка расползлась аж до ушей.

Я вздохнула и стала закрывать дверь. Странные словечки в его духе, ха, заскорлупить… Да еще, откуда пошла на Гравроне манера повторять мое имя столько раз? Как ни крути, а он прав – надо поспать. Спрятав коробочку обратно, я плюхнулась, прямо в чем была, и тут же обратно провалилась в мир грез.