Глава VIII. Нахождение не определено.

Ремень обвился вокруг руки. Он дымился, и хорошо, что только он один. Вокруг горело. Поняла только, что вокруг все горит. Я лежала на желтом пластиковом прямоугольнике, на руке белела повязка, правда, на ней выступило несколько багровых пятен. Небо было черным, но не от ночи, было чувство, что сейчас день. Огонь вокруг не казался страшным и опасным, нет, он был привычной частью обстановки.

Голоса, какие-то голоса звали Вороного, они не знакомые, новые. Я потерла ухо – что-то висело на нем, сняла и посмотрела, что-то это мне напоминало, скорее сказать кого-то. Нет, это сейчас не важно, мне надо сказать что-нибудь в ответ, и тогда… А что тогда? Не знаю.

В общий треск стал вмешиваться какой-то грохот и гул, гул знакомый. Привстав на локтях, я оглянулась, в небе появилась зеленовато-синяя точка, нет группа точек, и она приближалась. Они тоже казались знакомыми.

В гарнитуре уже жалобно проговорили:

-Пожалуйста, ну хоть кто-нибудь отзовитесь, ну пожалуйста!

Поднеся руку с гарнитурой к губам, ответила:

-Это Алиса, я здесь, - потом сообразила, что это не очень информативно и продолжила. - Нахожусь среди горящих домов, тут… - я оглянулась в поисках ориентиров.- Я на площадке между десяти и пяти этажными домами.

-Повторите, кто?

-Это Алиса Коперникова, я нахожусь на детской площадке между десяти и пяти этажными домами, чуть правее вашего курса, я жива и в порядке.

-Повторите, это ты Коля?

-Еще я Алиса! – завопила я.

-Да это я, среди обломков, включаю радиомаячок, - еле слышно отозвался в эфире наш второй пилот.

-Понял, идем к тебе, ага, вижу сигнал маяка, жди мы близко.

-Я Алиса! Я Алиса! Я здесь! Здесь! – я кричала из всех сил на гарнитуру, но на меня не обращали внимание.

Группа точек уже успела оформиться в такой же, как у нас кораблик, только нос немного другой. Это был Гладиатор. До того он летел прямо на меня, а теперь повернул влево и стал удаляться.

Я смотрела на него не в силах поверить, что меня не слышат, ведь я же их слышу. Наконец, оторвавшись от огоньков в небе я скосила глаза на гарнитуру в моей руке. Что-то с ней было не так, чего-то ей не хватало. Я вспомнила, что спереди у нее была небольшая такая трубочка, мне сказали, что там микрофон, а теперь ее нет, осталось только дырка с неровными краями, желтые точки поблескивали на синей плате.

Мои глаза снова бегают по небу пытаясь отыскать в небе созвездие надежды, но его нет, неужели, он уже улетел, и я осталась тут? Вдруг я посмотрела вправо и увидела его, не далеко где-то в полутра сотнях метров, можно добежать, он еще даже не начал садиться.

Перевалившись на правую руку, я начала вставать. Убойная в своей пронзительности, будто тысяча кинжалов в левой ноге оказалась, боль раскатами молний пронеслась по всему телу, меня вырвало одной желчью, не ела с утра. Отплевавшись и отдышавшись, скосила глаза на ногу. Штанина была чистой, если не считать копоти и сажи. Потрогала здоровой рукой бедро и отдернула, застонав, вместе с очередной дозой боли в голову дошел диагноз – сломана. Теперь мне не добраться до них, я даже не могу подать никакого сигнала.

Я выронила гарнитуру и заплакала, я нарушила данное слово отцу, но не смогла сдержаться, я не смогла. Слезы были горькими и горячими, стекали, даже не касаясь кожи лица, настолько закопченной она была. Я забыла про звуки внешнего мира, даже свой плач я не воспринимала.

Сколько прошло времени, с того момента, когда я осознала свою беспомощность, не знаю. Время очень странная штука, оно способно растягиваться или сжиматься, не обращая никакого внимания на физику. Из рассказов отца знала про теорию относительности, он говорил, что чем быстрее ты двигаешься тем быстрее оно идет, а когда ты ну совсем быстрый оно может даже пойти обратно, хотя сейчас она не волновала меня.

Что происходило дальше, не знаю, наверное, я рыдала и потеряла сознание. Из тех событий помню, еще как прихожу в себя где-то в комнате со странными стенами, на мне маска, я лежу некоторое время, после чего засыпаю.

Рука легла мне на плечо. Я завертела головой, вокруг была рубка Карсперова. В окна бил дневной свет, мы стояли на каком-то берегу. Как будто сквозь вату до меня донеслись звуки, кажется это слова. Я повернула голову влево. Там кто-то сидел, сфокусировав на нем зрение, я стала в него всматриваться. Его лицо было напуганным, он часто дышал.

Через минуту напряженного взгляда, я вспомнила кто он. Я стала оглядываться, все казалось нормальным, и казалось, что-то произошло минуту назад, что-то странное, нет пугающее, наверное.

-Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь?

-Нормально, кажется, а ты как?

-Ну, наверное, тоже нормально, ты… - он не закончил и посмотрел ниже и в сторону. – Ты можешь отпустить штурвал.

Я глянула на руки, они сжимали джостики так, что побелели, и резина под ними выдавливалась. Разжать их стоило мне усилий, почувствовалось небольшое жжение как от легкого ожога. На ладонях отпечатались шестиугольники, как на рукоятках. Снова перевела взгляд на Павла.

- Что произошло, где мы? – дребезжащим от волнения голоса выдавила я из себя.

-Ты посадила катер, после того как один двигатель вышел из строя, точнее управляющая им система отказала, ты что не помнишь?

-Я не… Я не … - протянула я тихо, потом стала отстегиваться. Путы спали, и я проскользнула к двери в салон. Отворить ее труда не составило, и пробежала к люку в пассажирском салоне. Код набился автоматически, заученными движениями, надо будет сменить его, а то уже полгода не обновляли. Наружный люк с некоторым негодованием открылся, автоматика хотела провести диагностику окружающей катер среды, но введя ноль, один, заставила компьютер открыть, а трап опуститься.

Трава была влажной, и я подскользнулась, спрыгнув на нее, заболела нога, но я даже не заметила. Ручеек был прозрачным, я даже заметила стайку рыбок в нем, они синхронно повернулись и уплыли, когда моя тень легла над ними. Подошла, присела, и начала умываться. Прохладная вода смыла пот и напряжение, стало немного легче. Брызнув еще пару раз в лицо, я села, вытянув ноги. Рука до боли сжимала пучок травы.

Вокруг наверное пели птицы, стрекотали насекомые, вода успокаивающе нашептывала журчание, шелестела листва и трава от ветра, но для меня не было всех этих звуков. Для меня умерли все птицы и насекомые, пожухла и сгнила трава, припорошенная такими же мертвыми и мокрыми листьями, вода застыла стеклом, на гранях которого играло солнце. Карсперов отсекла от меня стена, нет вечность.

Сколько я так просидела, глядя на возвышающийся лес вдалеке, не известно. Я утонула в вечности, где ничего не было. Меня позвали. Я повернула голову, на моём плече лежала уже знакомая рука. Её обладатель, сидел рядом, скрестив ноги. Он смотрел на меня, пристально вглядываясь.

Обстановка вокруг стала потихоньку восприниматься адекватно. Вернулись краски и звуки, трава стала приятной на ощупь, ожили птицы и насекомые. А вот голос прошел мимо, я переспросила.

-Ты точно в порядке? Может тебе успокоительного принять?

-Нет, я в норме, что произошло?

-Ты не помнишь, ты посадила Карсперов здесь, я даже не успел ничего понять после той встряски, ее то ты помнишь?

-Помню как тряхнуло, а потом… Потом… Потом оказалась… - тут я замолчала и снова уставилась на лес. Постепенно стали проявляться отрывками образы.

-Тебе точно ничего не нужно, а то давай… - с этими словами он начал вставать, но я перехватила его руку и потянула вниз, попросила мне все рассказать.

-Ладно, после того как Катер тряхнуло, он накренился и летел в верх. Потом ты спросила, что случилось? На что я ответил, осмотревшись, оказалось, что у двигателя RU5 отказала система управления, я перевел его на общую резервную цепь, после чего отключил все движки, кроме базисных. Ты сказала, что реактор и системы ориентации в норме и перевела все в режим полностью ручного управления, далее мы спикировали с двух километровой высоты и сели тут на бережку. Я поотключал все по аварийно-аварийному протоколу, заглушил начисто реактор… - тут он почесал в затылке и посмотрел в сторону.

-А что дальше?

-Дальше ты будто, нет, ты правда впала в ступор, я стал тебя тормошить, но ты отозвалась только минут через пять, я уже подумывал о том, чтобы сообщить на Граврон, пусть прилетают на помощь, но ты очнулась.

-Все? – с паникой в голосе спросила я.

-Да, это все, мы где-то в сотне километров от зоны химического загрязнения, мы не успели долететь из-за наших кульбитов.

-Как катер в порядке? – не зная, что несу, спросила я. В голове вроде стало все складываться в поочередную цепь.

-Нет подумать только, с тобой такое произошло, а ты о катере думаешь, а! А кстати, что с тобой произошло?! – тут он посмотрел на меня ну с очень встревоженным и заинтересованным лицом.

-Я… Помнишь, ты спросил: как меня занесло в проект Граврон, я тогда тебе ответила что-то… Ты потом пошел, кажется, к Максиму?

-Да я помню, ты на меня наорала, и убежала. Я пошел потом к Максиму, да и что?

-Он сказал мне, что он рассказал тебе о том... – прерывисто вдыхая, пыталась успокоиться.

-Да он рассказал… - протянул Павел всматриваясь в меня с некоторой опаской. – Но не рассказал ничего в общем-то.

-Так вот, я побывала, снова, на Вороном.