Глава IX. Объяснение вероятности.

На руке выступал шрам в виде неправильной звезды. Он у меня с тех пор, как меня нашел Максим. Пальцы скользят по нему, пробуждая воспоминания. Большинство из них – тяжелы и наполнены грустью, утратой. Другие не столь угнетающие, некоторые даже приятные, напоминающие о том, что я приобрела, с какими людьми свела меня та катастрофа.

Рассказ был долгим и тяжелым, солнце стало клониться к закату. Нежные оранжевые полосы ложились на пол, прорисовывая ворсинки. Звездочка не выделялась по цвету, но несла за собой сильные потрясения моей жизни.

Павел сидел неподвижно уже с полчаса. Он смотрел в пол, опершись локтями на коленки, пальцы были сжаты в замок. Да, мой рассказ был не из приятных, он принес не только понимание, но и разшевелил боль, спрятанную внутри, не только у меня. Те давние события отличались крайним ужасом, тогда я попала на борт Граврона, тогда я начала жить по-новому, но не с чистого листа.

Кто-то говорил, что жизнь человека сравнима с книгой, куда записываются все его поступки, мысли чувства. Мне эта идея противна, будто высший бюрократ с острым пером… Все аналогии лживы, пускай в них мы находим правду, а впрочем истина рождается во лжи.

Сколько слов о том, что важно для человека, какие ценности и за что он будет сражаться, какую часть своей жизни он сохранит. Моя память сохранила те события, их помнит Максим, а теперь еще и Павел. Я уверена, что рассказывать он не станет, не при каких обстоятельствах.

Мы встретились уже на Гравроне, но я знала, что он летал на Невском. Когда Санкт-Петербург пошел под воду, они на одном катере перетаскивали людей подальше от гибнущего города.

Меня опалило огнем, его затопило Невой, так сказал бы поэт, писатель поддержал бы идею и придумал еще много эпитетов, сравнений и черт знает чего еще. Однако реальность была немыслимо страшнее. Когда на твоих глазах умирают люди, когда буквально рушится мир, и из под ног буквально уходит земля, ты понимаешь то, что раньше не видел, ты приобретаешь знания, которые лучше не видеть никому, да и спится мпокойней.

То как Павел попал в экипаж я полностью не знала, но того что я узнала, мне хватило с избытком. Я встала и пошла к носу Карсперова. Не в моих силах было смотреть на такого же ломанного человека, нужна была смена обстановки, хотя бы небольшая.

На ночь мы решили устроиться здесь. Лететь никуда без запуска реактора мы не могли, да и вид за окном подходил для остановки. Павел связался с Максимом и запросил о длительном путешествии. Капитан, покряхтев некоторое время, согласился.

В каютках, расположенных на нижнем ярусе, было вполне удобно, но я решила поспать на креслах. Взяв подушку и одеяло, поднялась и выбрала местечко у окна. У трех опустила спинки, так что получилось отличное ложе.

В иллюминаторах была только темнота, поздно уже. Три часа мы проиграли в компьютерную игрушку. Энергии в аккумуляторах было завалиться и залиться с головой. В общем, мы делали все, чтобы отвлечься от воспоминаний. Задуманное и произошло.

Сон не приходил. В голове снова полыхал огонь, Вороной взлетал, унося меня вверх, в руке чувствовалась боль. Те трое кто ни были? Почему они не пошли на площадь к остальным? Как бы я хотела забыть те два года, но не могу, не имею права, иначе о тех несчастных не вспомнит никто.

Утро было поздним, когда я открыла глаза. Сон оставил приятные воспоминания, вчерашний день не вспоминался, и хорошо. После исполнения утреннего ритуала, я пошла в рубку. Никого не было, рубка встретила меня полным отсутствием жизни. Я села в кресло и провела рукой по джостикам. В памяти отразились теплыми красками воспоминания о моем первом пилотаже с Денисом. В прошедших годах мелькнули картинки, мелькнули радостные мысли о том, какое небо глубокое. Именно в тот момент я по-настоящему почувствовала, как же прекрасно летать.

Звякнул и мигнул коммуникатор над головой, не глядя, машинально ткнула на прием.

-Голова, голова, это хвост, есть новости о сердце, к сожалению дифирилятор не поможет, кажется, вам придется поголодать.

Я засмеялась, после чего ответила в том же духе:

-Хвост, это голова, сейчас повернусь и поймаю тебя, так что веди себя хорошо.

-Ну ты и голова… - весело отозвались с того конца. - Куда ты - туда и я.

-Ничего, я шустрая, хвост, ну-ка говори, что там с сердечком или я тут помру со скуки без свежих электронов, а то ассортимент анекдотов у местных заканчивается.

-Ну, голова, если по-простому – конец, я его заглушил полностью, придется ставить на разогрев, и где-то часа через три мы сможем отправиться.

-У нас аккумуляторов-то хватит?

-Смеешься?! Мы же на них не летали, значит, их на неделю не активного пользования хватит.

-Ну, давай, ставь, я пойду наружу, - с этими словами я поднялась, выключила связь и пошла к люку в салоне.

Обшивка явно нагрелась под лучами солнца, и не смотря на всю теплоизоляцию, в салоне становилось жарковато. Я подошла к люку, рядом с проемом на стене был пульт управления климатической установки. Включила кондиционер, чтобы поддерживал такую температуру. Подумав, дала приказ на проветривание, а то когда еще удастся свежим воздухом подышать.

Хотела запустить и систему жидкостного охлаждения обшивки. Я ввела капитанский код доступа на панели и выбрала режим термического поглощения реактором, когда вспомнила, что реактор не в низкочастотном ожидающем режиме, а заглушен. Конечно же, аппаратура не дала бы мне возможности нажать пуск и выдала соответствующую табличку, однако приятно, что вспомнила сама, обидно, что не додумалась об этом сразу, ведь думала: хватит ли заряда для реактора и кондиционера, а тут в раз забыла.

Пришлось довольствоваться только кондиционером. Я открыла люк и выпрыгнула из него, сзади послышался гул гидравлики и чмок, когда он герметизировался. От леса доносилось пение птиц. Я обернулась и заглянула под катер. Мда, траву малость поджарили.

Двигатели катера хоть и работали гораздо холоднее своих собратьев на Гравроне, но и этого порой хватает. Первоначально эти двигатели разрабатывались для космических челноков, для полета в атмосфере, но из-за катастрофы, мечты о космосе стали гораздо приземленней. Наши, конечно, не с космических кораблей сняты, но они сошли с чертежей Российских военных разработок.

Мысленно извинившись перед природой, я развернулась и направилась к ручью. Спинки мальков красиво чернели и иногда поблескивали на отмели. Сняла ботинки, закатала штанины и пошла вниз по течению. Вода была прохладной. На удивление никаких растений тут не было, так что, бредя по песочку, наслаждалась пейзажем.

Пальцы при ходьбе увязали в песке, иногда замечала раков под камнями, но не собирала их, настроения для вареных членистоногих не подходило. Было хорошо, печальные воспоминания остались где-то позади. На душе было легко и так же в голове – блаженство.

До корабля дошла босиком, трава было ну очень мягкая. Постучала в люк, забыла оставить трап. Послышались глухие шаги, и трап пополз вниз, одновременно люк заботливо открылся. Павел казался вполне удовлетворенным, значит, реактор греется по штатному расписанию. Он вытирал руки тряпкой, кода его застал мой вопрос:

-Ну как настроение?

-Боевое, - буркнул он. – Выспалась?

-Ага, даже сон какой-то хороший приснился, – поднимаясь по ступенькам, ответила.

-Везет же некоторым, - пробурчал он и пошел вглубь катера.

-Ты чего такой смурной?

-Да… - махнул рукой и старательно улыбнулся, - не беспокойся, я буду в реакторной.

Поднявшись, я пошла на кухню. По сути это был угол, где располагались плитка, пара микроволновок, даже духовка имелась, но она не работала последние полгода, руки у наших мастеров никак не доходили до такой мелочи.

Достала банку с тушенкой из под пола. К своему блюду добавила флягу компота, припасенного Павлом, и пошла в грузовой отсек. Открыв верхний люк, выбралась на крышу. Место для завтрака, подходившее больше, трудно представить.

Скрестив ноги, смотрела на лес вдалеке. Ветерок был легким и свежим – идиллия. Достала из кармана нож и вскрыла банку. Не хорошо конечно НЗ все-таки, ну да ладно. Компот был ягодным, как раз к мясу. Прикончила завтрак минут за пять и стала наблюдать за облаками. Плыли медленно, величественно.

Обшивка начала заметно нагреваться, послышались шаги внутри. Свесив голову в проем люка, огляделась. Никого не увидела. Снова послышались шаги, но они доносились из коридора, уходящего к техническому отсеку. Я развернулась, обращая взгляд к уходившим вдаль полям, наверное здесь были поля, и на них что-то росло, до того страшного эксперимента.

Я вспомнила, тех кого знала, попыталась, но не смогла вспомнить лиц, кроме родительских. Катастрофа, разделила меня не только с отцом, родным городом, друзьями, но и с прежними воспоминаниями. Елена говорила мне, что ангелы берегут каждого, может быть, мой поступил правильно. Я не вспоминаю дни когда было легко, это не позволяет мне расслабляться и дает возможность помогать другим, правда, после того что случилось во всем мире, я не нахожу в себе сил верить в…

Реактор работал в полную мощность. Павел сделал все замечательно, а после, по-видимому, погрузился в воспоминания мои и свои. Я не хочу его осуждать, в сближении с прошлым виновата случайность, никто более. Система корабля хоть и дала сбой, но не уронила нас, так что все в порядке.

Рубка помаргивала привычными огоньками, я щелкала тумблерами. Убедившись, что все в порядке, я потянула джостики и нажала на педали. Карсперов лениво накренился и начал взлетать, после чего наклонился носом к земле и начал полет к Пустоши Ракетчиков по прямой.

Несколько щелчков заставили электронику думать за меня. Я потерла шею и стала отстегиваться. Потянувшись, так что в глазах потемнело, открыла дверь и перешла в пассажирский салон. Кресла стояли вертикально, за исключением двух, они были опущены на них расположился Павел.

Подойдя, я погладила по голове Павла, он спал, причем мертвецки. Конечно, я бы тоже не отказалась от хорошего глотка, но надо же кому-то вести корабль, к тому же мне противна идея решать проблемы таким образом. Если рассудить то это вообще не решение – это ее продление, только когда ты трезв - ты можешь принять верное решение.

Двигатели тихо гудели, причем в салоне создавалось впечатление, что этот шум вообще не имеет источника, а просто присутствует как что-то должное со всех сторон. Рев рвущегося пространства снаружи становился убаюкивающим фоном здесь.

Пискнули часы, отметив шесть часов вечера. Я отключила рацию, поставив безобидное сообщение на ответчик, хотя наши не должны были нам звонить. Похлопав себя по щеке, подумала, что же буду делать, когда вернемся на Граврон. Я слышала о таком выражении, что если не можешь решить проблему, перестань о ней думать, отвлекись и решение придет само. Если это сказали великие, то спорить смешно и глупо. Улыбнулась своим мыслям; ко мне в голову пришло неплохое решение, относительно расслабления.

В рубке, все было неплохо, даже очень хорошо. Курс был задан, мы не отклонялись. Состояние систем положительное, контролеры работали исправно. Пощелкав и потыкав, дала умненькой машине распоряжения и направилась на нижнюю палубу.

Катер был создан по принципу бутерброда. Сверху пассажирский отсек, снизу бытовые и каютки. Рубка и хвостовой отсеки занимали по высоте всю толщину кораблика. В дальнем конце жилого, находились бытовые удобства и цель моего путешествия; так же можно было выйти и в хвостовой, но мне сейчас другое нужно.

Одежду я развесила на радиаторе, как ни старалась, все равно немного намочила, пока ловила раков, так пусть просохнет до конца, а то попахивает травой. Пакет с чистыми вещичками пристроила рядом. Ботинки стояли у двери носами вперед, так чтобы можно было мгновенно надеть.

Забравшись в кабинку, открыла воду, сначала пошла холодная, но тут же сменилась теплой, как удобно, что температура контролируется с высокой точностью. Про наши душевые многие отзываются с некоторым пренебрежением, они просто не понимают, что вся эта техника на наших корабля не просто каприз любителей техники, а еще и средство экономии ресурсов.

Я устала всем объяснять и рассказывать. Одно время я повествовала о заброшенной нынче МКС и недостроенной еще, но тоже заброшенной НКС (Новой космической станции), про то, как там даже из пота воду получали, и что нам тоже приходится воду экономить, потому что в интересах этих непонятливых, мы летаем черт знает куда, порой через опасные и загрязненные места.

Вода мягко и успокаивающе стекала по коже, и уносились прочь все беды и все противники нашего уклада жизни, плевать мне на них сейчас, хотя нет, не хочется плевать – момент только испортит. За управление я не беспокоилась, автоматика у нас хоть куда, да и потом в случае чего, заговорит коммуникатор на стене, я включила адресацию.

Так что в случае опасности прыгну в ботинки и побегу за пульт. Как показал опыт, хоть и не в такой ситуации, лучше останусь без одежды, чем побегу босиком, да к тому же с мокрыми ступнями. Впрочем, и Павел проснется. Вот что-что, а сирену он проспать не сможет.

Я потянулась и сменила режим у лейки и стала поливаться под напором десяти мощных струй. Через несколько минут я выключила воду. Думаю, что кто-то мог сказать о моем расточительстве, проделанным мной только что, но нас тут двое, и пополнить запас, нам ничего не стоит, ибо мы никуда не спешим. Вытерлась махровым полотенцем. Было свежо, не в воздухе, а в душе.

Полотенце заняло место моей одежки на трубе, а сама я направилась в кабину, глянуть что и как. Там все было в порядке. Дисплей показывал зеленую дорожку, тянущуюся с северо-востока на юго-запад. Черной зоны еще не было видно.

Черная зона вовсе не из-за цвета – это зона где радиация и химические осадки с очень высоким уровнем опасности. По сути это новая зона отчуждения, бубликом обнявшая пустошь, где находиться было безопасно. Пустошь кроме Граврона практически никто не посещал. Попасть туда непросто даже по воздуху, не говоря о пути по земле, да нет по земле – это билет на тот свет.

Если даже ты сможешь защититься от химии, утопишь себя в свинце, чтобы радиация не проскользнула, то еще вопрос проехать. Рельеф в этом бублике напоминает скалы, в том смысле, что даже джип застрянет метров через двести-триста. По воздуху, трудно, потому что радиационный фон зашкаливает и на высоте в двадцать километров, это все равно, что обнимать машину с кладбища при Припяти.

Двигатели Граврона работают не только за счет гравитационного поля внутри них, но и за счет ядерных реакций. Они также способны выделять и радиоактивное излучение, если поменять настройки магнитного возврата, а если еще расфокусировать выхлоп, то получается такой кокон из радиации, спасающий нас от внешних губительных излучений.

Павел посапывал на кресле, плед он скинул. Я подобрала и положила на соседнее кресло. Пошла вниз на кухню, достала печенье и вернулась в рубку. Ремни пристегнула и стала грызть печенье, глядя на проносящийся под ногами ландшафт. Печенье малость подсохло, но мне это не помешало насладиться.

В дверь постучали, я обернулась. С удивлением посмотрела на запертую деревянную дверь, странно мне казалось, что я оставила ее открытой, даже закрепила в открытом состоянии. Снова постучали. Я встала, с чувством, что грудь будто ремнями перехвачена.

Стук стал настойчивей. Дверь отдавала металлическим, хотя нет, она деревянная, я точно это знаю. Медленно подошла к двери, на каменном полу шаги отдавались глухо. Ручка была круглая, и я ее повернула и отступила назад за ней стоял Силков. Пахнуло дымом и горелой плотью, волосы свернулись в маленькие шарики, брови последовали их примеру.

Рот его был сжат и напряжен. Глаза смотрели на меня не моргая, крылья носа шевелились при каждом вздохе. На щеках были размытые потом пятна сажи и пепла. Смотрел, будто кувалдой приковывал.

-Максим, что ты… Как ты тут оказался?! – с ноткой паники в голосе спросила я.

Он молчал. Он смотрел, не отрываясь, и мне становилось жутко.

-Что с тобой, ты в порядке?! Давай заходи, все будет хорошо!

Он посмотрел мне в глаза. Он говорил мне что–то, но беззвучно, хотя губы были плотно сжаты, потом я услышала:

-Алиса, Алиса!

-Что? Что? Ну что?!

-Алиса, проснись!

Я открыла глаза. Павел сидел на соседнем кресле и потряхивал меня за плечо. Я огляделась. Пол – металл со стеклом, дверь открыта и поблескивает в коридоре стальными бликами. Все в порядке, это был сон, опять тот сон.

-Ты в порядке? Ты стонала.

-Да, все нормально, кошмар приснился. Не беспокойся.

-Что опять Во…

-Нет! Другое, так ерунда, просто плохой сон, - перебила я Павла.

Он смотрел на меня с сочувствием, видимо не поверил мне. Я знаю, он сам много всего пережил, пожалуй, его вступление в наш экипаж стало еще страшнее, чем мое. 

Я начала проверять показания приборов, потом начала производить диагностику системы двигателя, из-за которого мы садились. Попытки наладить ее провалились, и я решила забить. Вспомогательная система штука не простая. Джостики плавно покачивались по велению компьютера, забыла отключить, потянулась к пульту, щелкнула тумблером, и джостики застыли в вертекальном положении.

Музыка была успокаивающей, Павел искал что-то в интернете, и я решила поспать. Поерзав, сунула руки под голову и закрыла глаза. Ремни немного мешали, так что пришлось поворочиться.

Сон был какой-то тягучий, и в теле была будто какая-то резина, причем вязкая. Снилось откровенная дребедень, на какой-то миг я поняла, что сплю и проснулась, но глаз не открыла, а через секунду провалилась обратно, сон стал чуть интересней. Я гуляла по моему старому городу, искала что-то. В одном из зданий начало качать.

Я посмотрела слезившимися глазами на мониторы и ничего не смогла разобрать. Покрутив головой, поняла – мы заходим на посадку.

-Тебе помощь нужна? – сонно спросила я.

-Да, нет… Справлюсь, - протянул Павел.

-Где мы?

-Прилетели на пустошь. Что приснилось?

-Не помню, уже выветрилось из головы, - приподнимаясь на локтях, сказала я. Оглянувшись, увидела связную, одни наушники были перевернуты, значить Павел связывался с кем-то.

-Я не говорил, что мы нашли, вернемся, сама расскажешь, если захочешь.

-Что тогда ты рассказал?

-Об аварии я тоже не упоминал, разнервничаются еще, - с усмешкой сказал он. – Я разговаривал с Алиной из Саратова. Она интересовалась, когда мы снова туда полетим… В общем, давай потом туда слетаем?

Почесав в затылке, я согласилась.