Для учителей и учительниц земских школ

 

«Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно» (1 Кор. 2:14).

Эти слова боговдохновенного апостола и возьмем, братие, 

в руководство при оценке значения приобретенных вами здесь сокровищ ума. Прошло около месяца напряженных занятий, 

в течение которого вы хотели сделаться обладателями всего лучшего, чем располагает современная наука, чтобы поставить учебно-воспитательное дело в школе на надлежащую высоту. Часть занятий ваших была направлена непосредственно на 

подготовку к учебно-воспитательному делу и уяснение способов сообщения знаний в школе, часть - на то, чтобы найти доступ 

к пользованию открытиями, какие успела сделать современная наука. Весьма много было заметно оживления во всех этих занятиях, так что, по-видимому, вправе вы были считать свои занятия относящимися к самым существенным запросам жизни и 

 

возводящими на ту высоту, которая представляется вожделенным пределом для неутомимо пытливого человеческого ума. Так это действительно и было бы, если бы эта высота, с которой

рассматривает ум человеческий в течение веков разные проявления бытия и жизни, сама была тверда и неподвижна, если бы, поднявшись на эту высоту, человек не чувствовал

головокружения от неестественности своих полетов, напротив, испытывал спокойное состояние удовлетворенности, свойственное человеку, ощутившему сладостную полноту уравновешенной

во всем жизни. Всмотримся же теперь в самый характер приобретенных вами познаний, чтобы видеть, во

всех ли отношениях направление занятий ваших следует назвать (вполне) благотворным для составляющего предмет ваших забот дела народного просвещения и по длинно ли открытие

неведомых дотоле многих тайн науки сообщило уму надлежащую ясность и способность к легкому разрешению занимающих его вопросов жизни. Обязанный по долгу пастыря Церкви возвестить вам слово не человеческое, а Божественное, я должен ныне, братие, напомнить вам о том, что истинно велико не в о чах людских, а в о чах Божиих. «Будут ли тебя слушать или не

будут, - говорил некогда Господь пророку Иезекиилю, - пусть знают, что было к ним слово Господне!» (Иез. 2:5—7).

Посему обратимся опять к приведенным нами ранее словам апостола.

Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия. Можем ли мы сказать, что «мудрость», которой мы здесь искали, была по направлению «духовной»,  т.е. направленной 

к высшим требованиям человеческого духа, а не «душевной», 

которая вращается около забот о земном лишь существовании? 

И прежде всего, многие ли из вас стремились к тому духовному

назиданию, которое приобретается в храме Божием, многие 

ли в «день Господень» оставляли свои суетные занятия и попечения, чтобы принять участие в общем церковном собрании? Не могу не засвидетельствовать вам в настоящую минуту о той радости, которую испытывал я, когда видел некоторых из вас 

в церкви в дни христианских праздников; но не могу в то же

время и скрыть той «велик ой для меня печали и непрестанного мучения моему сердцу» (Рим. 9:2), которое испытывал, когда 

 

 

видел, что многие относятся к этой потребности христианской

души с непростительным легкомыслием и пренебрежением. 

Я видел, что многие из вас сами тяготились таким стеснением высших требований духа, и однако лишь сравнительно мало

замечал исповедующих это открыто пред всеми.

Но, может быть, скажут многие в ответ, что взамен того приобрели они такие сокровища умственные, ради которых следует признать извинительным и стеснение религиозных

требований духа? В по добном-то ответе и сказывается неискоренимая привычка к тому иностранному западно-европейскому порабощению свободной русской мысли и жизни, на которое столь давно еще начали указывать наши русские писатели. Доселе русский народ не чувствует потребности освободиться от нигилистического ига Запада, которое все сильнее и сильнее ложится на высшие потребности духа, вытравляя в сердце его потребность веры в Бога.

Ибо какие приобретения  ума могут заменить ту «душу живую», которая столь необходима в деле об учения, особенно же воспитания? Пусть на уроках русского чтения дети постигнут все

совершающееся во внешней природе, строение растений, жизнь животных и  т.д., - неужели к знанию этого более всего стремится их душа? Что сделается с нею, если, постигши все это, она останется в неизвестности относительно величайших сторон собственной жизни и ее жизнь не приобщится в жизни «Лозы истинной» (Ин. 15:1), к которой она привилась бы, как одна из ветвей? Что будет с детской душой, когда взор ее будет всецело устремлен вне себя и не будет совсем различать совершающегося внутри? Наука естественная хочет самого человека рассматривать исключительно как механизм вещества и его разум - как одно лишь из самых удивительных сочетаний того же вещества; вместо естественной жизни. Она своими силами хочет создать жизнь искусственную, которая

могла бы заменить первую. Но тщетны эти усилия, ибо чем более веков существует мир и удаляется от естественной жизни, тем более охлаждается в нем любовь людей друг к другу, которая составляет истинное существо и главное счастье человеческой

жизни. 

 

 

Наука историческая пытается вывести все явления человеческой жизни из несложных потребностей телесной жизни и из условий страны, которые или благоприятствовали, или не

благоприятствовали ее развитию. Но она забывает нередко, что, кроме этих явлений низшего порядка, есть еще высший, не объяснимый из первого. Когда явилось на Руси христианство, —

то из потребностей ли найти пищу, о дежду, жилище оно возникло и для их ли удовлетворения создалось за тем духовное просвещение? И напротив, влияя на нравы общества и просвещение, не видоизменяло ли оно само весьма многое  

в означенных явлениях низшего порядка? Кто, например, может сказать, что освободительная реформа Александра II, при всей даже ее экономической необходимости, не зависела также от христианского учения, которого величие несоизмеримо с веками?

Вот те мысли и чувства, которые особенно занимали меня в продолжение курсов. Посещая их с благим и искренним намерением ознакомиться с постановкою просвещения народного в земских школах, которое не менее дорого пастырям Церкви, чем земским деятелям просвещения, я считаю ныне благовременным еще однажды напомнить вам то, что должен был сказать я по сознанию долга пастыря Церкви. Я питаю уверенность, что во многих легкомысленное отношение к вере и Церкви христианской не есть выражение вполне искреннего и установившегося окончательно настроения, как это сказал и известный всей России пастырь ее Церкви преосвященный Антоний в своей вступительной речи к волынской пастве об интеллигентном классе русского общества. Пророку Илии, когда во дни крайнего усиления нечестия в Израиле он исполнен был ревности о Боге Израилеве и думал, что никого не осталось 

в Израиле верного своему Богу, - было открыто Богом, что Он сохранил в Израиле 7000 человек, не преклонивших колен пред Ваалом (3 Цар. 19:18). Тем более среди вас, просветителей народа, в котором еще столь много простой и искренней веры в Бога, найдется весьма много искренне служащих Богу и нелицемерно носящих достопоклоняемое имя Христово. Аминь.