Несколько слов о необходимости для проповедника тщательного изучения Священного Писания Ветхого и Нового Завета и

Пользования им в проповедях

 

Некогда Господь сказал слушавшим Его ученикам: «Всякий книжник, на ученный Царству Небесному, подобен хозяину, 

который выносит из сокровищницы своей новое и старое»  

(Мф. 13:52). Таким правилом всегда руководилась Церковь Христова в  отношении к Священному Писанию Ветхого и Нового Завета. Читая и извлекая назидание для верующих из священных книг Нового Завета, она никогда не переставала пользоваться и Ветхим Заветом. Святые отцы и учители Церкви (как,  например, Ефрем Сирин, Иоанн Зла то уст, Василий Великий и др.) объясняли своим слушателям целые книги Ветхого Завета; в богослужении эти книги постоянно читались наравне 

с новозаветными; со держание богослужебных песней, стихир, канонов, прокимнов и т.д. в значительной степени заимствовано из священных ветхозаветных книг, сообщивших какую-то особенную поэтическую прелесть и живость песнопениям и

молитвословиям Церкви. Та чистая, детская, непосредственная вера, которою дышат писания ветхозаветных мужей, столь же обаятельно действует на сердце, как воспоминания о днях детства и юношества нередко служат для людей, достигших возраста мужества и старости, источником самых

возвышенных настроений, возгревающих охладевшее сердце и возбуждающих волю на новые и новые подвиги. В особенной же степени подобное значение имеют псалмы и книги

ветхозаветных пророков. Своими боговдохновенными созерцаниями ветхозаветные пророки как бы перекидывают мост от тех чаяний и надежд, которыми жила Церковь, а чрез нее в той или

иной мере и все человечество с самого на чала, к той действительности, в которой живем мы и которая, развиваясь пред нашими глазами, найдет свое завершение в конце времен, когда вместо этого обветшавшего неба и земли явится новое

небо и земля новая.

 

И если в настоящее время лишь очень немногие знак омы с ветхозаветною Библиею в ее непосредственном виде, а не по учебникам лишь Священной Истории, в которых значительно

утрачен бывает обыкновенно самый дух ветхозаветной Библии и ее своеобразный язык, то об этом следует глубоко сожалеть. Мифы и легенды классической древности встречают более

внимания и сочувствия себе в нашем обществе, чем чистые источники веры, какою жила Церковь в период своего детства. Никто по чти не хочет заметить, сколько разумения духовной

жизни и мыслей самых возвышенных о всех ее явлениях сокрыто

в этих архивах древности. При внимательном отношении 

к ветхозаветным пророчествам в них не только нельзя заметить

следов какой-либо первобытной дикости и некультурности, но, напротив, в них сияет всегда тот же свет небесной истины, 

который сиял в воплотившемся Слове и который до явления Его на земле лишь во тьме светился, ею не обнимаемый.

Все это, налагая какую-то особенную печать на писания ветхозаветные, ясно свидетельствует об их боговдохновенности и побуждает нас высоко ценить «вернейшее пророческое слово... как светильник, сияющий в темном месте, доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах наших» (2 Пет. 1:19). Единый Дух Святый есть Источник вдохновения как новозаветных, так и ветхозаветных священных писателей, а не какая-либо инородная мудрость, и всякий, имеющий способность ощущения духовного, тотчас заметит это, когда начнет 

внимательнее вчитываться в книги Ветх ого Завета. В книгах

пророческих замечаем мы предчувствие иной, высшей, духовной жизни, которая впоследствии открылась на земле чрез явление Христово. И хотя это предчувствие не всегда было ясно 

у пророков, однако все-таки они могли им руководиться в жизни. Ведь и мы не живем ли нередко подобною же предчувствующею будущие события верою, пока не видим осуществления своих

лучших чаяний и идеалов? Мы живем верою в пророчества 

о втором пришествии Христа на землю, заключенные в книгах новозаветных, как пророки жили верою 

в первое пришествие Христово.

 

 

Отсюда само собою понятно, какое значение должны иметь для проповедника книги Священного Писания  Ветхого Завета. Пусть он чаще прибегает к ним, как памятникам самой живой, чистой, как бы детской веры, и воодушевляет слушателей живыми проявлениями ее в ветхозаветных людях! Пусть засвидетельствует он, что истина Христова, содержимая Церковью, не нова, но развивалась, подобно развивающемуся постепенно из семени ростку, с самого начала существования на земле Церкви, что «Novum T estamentum in V etere latet, V etus in Novo patet», т.е. «Новый Завет  скрыт в Ветх ом, Ветхий открывается в Новом». Седая древность не делает ли предмет особенно ценным и привлекательным? А вместе с тем не является ли изначальное почтительное отношение к этому предмету народов наглядным свидетельством того, что не напрасно же чтился он в течение столь многих век ов? Пусть покажет проповедник на основании священных книг Ветхого Завета, как начатки веры и жизни духовной постепенно раскрывались в людях от возраста, так сказать, духовного детства до возраста «мужа совершенна», привести в который людей явился на землю Христос Спаситель! Пусть тем, кто не достиг возраста совершенного, он предлагает начальное учение Ветх ого Завета и от начатков постепенно возводит к совершенству! Пусть покажет, что сбылись чаяния людей Ветхого Завета, и это является залогом того, что сбудутся и наши чаяния, касающиеся «откровения сынов Божиих», соединенные со стенанием и воздыханиями о наступлении времен и событий, которых мы еще теперь не видим и ожидаем в терпении (Рим. 8:19, 22—25)! Пусть, наконец, извлекает назидание из священных книг Ветх ого Завета и для всех, так как пребывают вовек и, следовательно, вечное значение имеют глаголы Божии, источник ом всегдашнего назидания служат боговдохновенные псалмы, молитвы в день скорби, хвалы и славословия в дни духовной радости, исповедание помыслов сердца и грехов, размышления о краткости, мимолетности

человеческой жизни, ее суетности, радостное восхищение духа от служения Богу, правила богоугодной жизни и т.д.

 

Если столь велик о значение для проповедника знания Ветх ого Завета, то что сказать о Новом? Чрез боговдохновенные книги Нового Завета, написанные апостолами, сподобились

люди услышать слова лучшие, чем когда-либо приходилось слышать людям на земле: они услышали чрез проповедь учеников Слова те глаголы, которые возвещало Само Ипостасное

Слово и Премудрость. Что же может быть выше и действеннее этих слов и как ое слово от себя самого, лучшее этих слов, сказать мог бы как ой угодно мудрец века сего или красноречивый проповедник? Всю силу и действенность слова проповедник получает от сохранившегося слова Христова, изъяснением и приложением которого к современной жизни и настроению слушающих должен заботиться проповедник. Его слово может быть исполнено разума и блистать красноречием, но как ой разум может сравняться с разумом Божиим и как ое слово

может быть столь же привлекательно, как то «слово благо», о котором сказано: «излияся благодать во устнах Твоих»  

(Пс. 44:2—3)? Поэтому пусть не надеется проповедник на свой

разум и красноречие своего слова, но приложит их лишь к изъяснению слова Божественного! Пусть никогда не проповедует он от себя, но пусть мысль его всегда покоится на слове Божием, как на прочной и непоколебимой опоре! Пусть Слово Божие будет корнем, его же собственное слово - листвием и ветвями, заимствующими силу жизни от корня, хотя бы уничиженного в глазах многих людей, но неистощимо

жизненного и воистину никакими усилиями человеческого ума непоколебимого! И проповедник заметит, как заключенный в его сердце росток духовный, заимствуя силу жизни от «Корня Иессеева», постепенно возрастит многоветвистое древо, видимое далек о кругом: птицы небесные будут укрываться на ветвях его,

и народы будут находить в листьях этого дерева источник исцеления (Мф. 13:32; Л к. 13:18—19).

Между тем многие из проповедников не сознают или забывают о так ой важности изучения Священного Писания для проповедника. Они забывают, что ищущий пастырства должен

«измлада Священная Писания умееши», так как «всяк о писание богодухновенно и полезно есть ко учению, ко обличению, ко исправлению, к наказанию еже в правде» (2 Тим. 3:15—16).

Многие проповедники полагают, что достаточно пользоваться готовыми проповедями, которых теперь так много печатается 

в духовных журналах и сборниках, или же ограничиваться

избитыми наставлениями, переходящими от отцов и дедов и не основанными на самостоятельном, твердом, глубоком и основа тельном изучении Священного Писания. Такие проповедники забывают о неизменном требовании церковных правил, по 

которым вменяется в обязанность ищущему священства знать Священное Писание; забывают о святом Иоанне Златоусте, 

который в «Книгах о священстве» так настоятельно говорит об изучении ищущими священства Священного Писания; забывают о правиле 19-м Шестого Вселенского Собора, по которому предстоятели не только каждый воскресный день, но и «по вся дни» должны поучать вверенный им народ «словесам благочестия». Пусть вспомнят пастыри и нового подвижника

преподобного Серафима, который в пустыне столь усердно читал книги Священного Писания, да и всех подвижников, наставлявших братию, которые всегда хорошо знали Священное

Писание! Пастырь должен быть «учителен», по слову апостола, и тех, которые «трудятся в слове и учении», апостол называет достойными «сугубой чести» (1 Тим. 3:2, 5:17). Понятно, что такой

труд должен состоять не в чтении лишь готового по книге.

К сожалению, не только пастыри, не прошедшие полного курса семинарии и достигшие священства по экзамену, не сознают значения Священного Писания для проповедника - сами

семинарии нередко не вселяют в воспитанников семинарии, 

будущих пастырей, так ого сознания. В некоторых семинариях текст Священного Писания не только Ветхого, но и Нового

Завета изучается мало: изучается, например, в некоторых семинариях скорее краткое изложение текста в учебнике (вместо Евангелия - Священная История), чем самый текст в его непосредственном виде; или текст только читается и объясняется, но не изучается так, чтобы потом, сделавшись пастырем, питомец семинарии мог свободно пользоваться своим знанием Священного Писания. 

 

 

Конечно, многие тексты изучаются наизусть на уроках богословия догматического, нравственного, обличительного и т.д. Но ведь отрывочное знание текстов, без знания того, какое место занимают и какое значение имеют они в целом, очень мало приносит пользы. Проповедь делается жизненною не тогда, когда представляет механический подбор текстов, сохраненных памятью, а тог да, когда тексты извлекаются из целого 

с сознанием связи их с целою книгою или всеми писаниями известного апостола или пророка. Несколько отрывочных изречений известного лица получают для нас полное значение лишь при основательном знакомстве с характером, образом мыслей и настроением этого лица. Поэтому не столько на изучение догма тики должно опираться Священное Писание, как на вспомогательное средство, сколько сама догма тика и всякое богословие должно иметь свою основу и корень в Священном Писании. Итак, пусть проповедники проникнутся сознанием того, что необходимее всего для них Священное Писание. Если о царе в Ветхом Завете было сказано: «когда он сядет на престоле

царства своего, должен списать для себя список зак она сего 

с книги, находящейся у священников левитов,  и пусть он будет у него, и пусть он читает его во все дни жизни своей»

(Втор.17:18—19), - то не тем ли более обязательно все это для священника, о котором сказано: «уста священника должны хранить ведение, и зак она ищут от уст его, потому что он вестник

Господа Саваофа» (Мал. 2:7)? Пусть и каждый священник приобретет себе книгу Слова Божия (ибо все ли имеют ее в доме или хотя бы при церкви?) и поучается в ней если не «день и нощь»,

то хотя каждый день, ежедневно прочитывая по известному отделу, какой может назначить себе при прочих делах своих, и пусть назидает этим чтением дух свой, равно как извлекает назидание для паствы своей! Слово Божие есть «слово, которое слышали мы от на чала», но в то же время и слово новое, «обновляющееся со дня на день» (1 Ин. 2:7; Откр. 21:5;  

2 Кор. 4:16) в сознании читающих, если только они читая размышляют, прилагают к сердцу читаемое и подвизаются поступать согласно с ним. Если же встречаться будут места непонятные, то пусть поступают согласно наставлению святого 

 

 

апостола Иакова: «Если у кого... недостает мудрости, да просит у Бога, дающего всем просто и без упреков, - и дастся ему» (Иа к. 1:5). Или пусть ищет толкователя, подобно евнуху царицы Кандакии, не понимавшему слов пророка Исаии о страданиях Христовых и на ученному апостолом Филиппом (Деян. 8)! Если Бог «открылся не вопрошавшим о Нем (язычникам), Его нашли не искавшие Его» (Ис. 65:1), то не тем ли более близок Он всем ищущим Его?