Министры, входящие в состав правительства

 

 

Военно-морской министр А. В. Александер Лейборист

Военный министр Антони Иден ¹ Консерватор

Министр авиации Сэр Арчибальд Синклер Либерал

 

Мая

 

 

Лорд-канцлер Сэр Джон Саймон ¹ (стал лордом)

Национал-либерал

Министр финансов Сэр Кингсли Вуд ¹ Консерватор

Министр внутренних дел

и внутренней безопасности Сэр Джон Андерсон ¹

Беспартийный

Министр колоний Лорд Ллойд Консерватор

Министр торговли Сэр Эндрью Данкен Беспартийный

Министр снабжения Герберт Моррисон Лейборист

Министр информации Альфред Дафф Купер Консерватор

 

Мая

 

 

Министр по делам Индии и Бирмы Л. С. Эмери Консерватор

Министр здравоохранения Малькольм Макдональд ¹

Национал-лейборист

Министр труда и национальной

повинности Эрнест Бевин Лейборист

Министр продовольственного

снабжения Лорд Вултон Беспартийный

 

Мая

 

 

Министр по делам доминионов

и лидер палаты лордов Виконт Колдекот ¹

Консерватор

Министр по делам Шотландии Эрнест Браун ¹

Национал-либерал

Министр авиационной

промышленности Лорд Бивербрук Консерватор

Министр просвещения Гервальд Рэмсботэм ¹

Консерватор

Министр земледелия Роберт Хадсон ¹ Консерватор

Министр транспорта Сэр Джон Рейт ¹ Беспартийный

Министр судоходства Рональд Кросс ¹ Консерватор

Министр экономической войны Хью Дальтон Лейборист

  Канцлер герцогства Ланкастерского Лорд Хэнки ¹

Беспартийный

 

Мая

 

 

Министр пенсий Сэр У. Дж. Уомерсли ¹ Консерватор

Министр почт У. С. Моррисон ¹ Консерватор

Главный казначей Лорд Крэнборн Консерватор

Министр юстиции Сэр Дональд Сомервелл ¹

Консерватор

королевский адвокат

Генеральный прокурор Г. М. Купер ¹, Консерватор

королевский адвокат

Заместитель министра юстиции Сэр Уильям Джоуитт, Лейборист

королевский адвокат

Заместитель министра юстиции Дж. С. Рейд ¹, Консерватор

для Шотландии королевский адвокат

 

¹ Члены прежнего правительства.

 

Основные перемены в руководстве военной машиной касались скорее

существа дела, нежели формы. "Конституция, -- говорил Наполеон, -- должна

быть короткой и туманной". Существовавшие органы не претерпели изменений. Не

произошло никакой смены официального руководства. Военный кабинет и комитет

начальников штабов вначале продолжали свои ежедневные совещания, как и

прежде. Приняв на себя, с одобрения короля, обязанности министра обороны, я

не произвел никаких юридических или конституционных изменений. Я старался не

определять точно свои права и обязанности. Я не просил у короля или у

парламента каких-либо особых полномочий. Однако подразумевалось и

признавалось, что я должен принять на себя общее руководство военными

действиями при условии поддержки со стороны военного кабинета и палаты

общин.

Хотя по ту сторону Ла-Манша уже шла ужасная битва и читателю,

несомненно, не терпится туда попасть, все же я считаю полезным именно сейчас

описать систему и механизмы, посредством которых осуществлялось руководство

военными и другими делами, систему, которую я ввел и которую применял с

самого начала моего прихода к власти. Я являюсь убежденным сторонником

ведения официальных дел при надлежащем документальном оформлении их. Нет

сомнения, при ретроспективном взгляде на этот вопрос многое из того, что

устанавливалось и решалось час за часом под влиянием событий, теперь может

казаться ошибочным или неоправданным. Я готов согласиться с этим. Во всех

случаях, если отвлечься от обязанности соблюдения военной дисциплины, всегда

лучше выражать мнения и пожелания, чем отдавать приказы. Все же письменные

директивы, исходящие лично от законно признанного руководителя правительства

и министра, специально уполномоченного руководить вопросами обороны, имели

такой вес, что, хотя они и не были выражены в форме приказов, зачастую

находили свое осуществление в действиях.

Чтобы застраховать себя от слишком свободного использования моего

имени, я отдал во время июльского кризиса следующее распоряжение:

Премьер-министр -- генералу Исмею, начальнику имперского генерального

штаба, и Эдуарду Бриджесу

19 июля 1940 года

"Необходимо совершенно четко разъяснить, что все исходящие от меня

указания делаются в письменной форме или должны немедленно подтверждаться

письменно и что я не принимаю никакой ответственности за относящиеся к

государственной обороне вопросы, по которым я якобы дал указания, в том

случае, если они не зафиксированы письменно".

Когда я просыпался около 8 часов утра, я прочитывал все телеграммы и в

кровати диктовал распоряжения и директивы министерствам и комитету

начальников штабов. Они печатались поочередно и немедленно передавались

генералу Исмею. Он приходил ко мне ежедневно рано утром и поэтому обычно

приносил много письменных распоряжений для комитета начальников штабов,

который собирался в 10 часов 30 минут. Они всесторонне изучали мои

соображения одновременно с рассмотрением общей ситуации. Таким образом,

между 3 и 5 часами дня, если между нами не возникали какие-либо разногласия,

которые требовали дополнительных консультаций, подготавливалась целая серия

согласованных приказов и телеграмм, рассылавшихся мною или начальниками

штабов; эти приказы содержали, как правило, все указания по неотложным

вопросам.

В тотальной войне совершенно невозможно провести точную

разграничительную линию между военными и невоенными проблемами. Отсутствие

трений подобного рода между военным штабом и аппаратом военного кабинета

является в первую очередь личной заслугой сэра Эдуарда Бриджеса, секретаря

военного кабинета. Он заботился исключительно о том, чтобы все сотрудники

секретариата военного кабинета в целом служили премьер-министру и военному

кабинету наилучшим образом.

По более важным вопросам или в тех случаях, когда возникали расхождения

во мнениях, я созывал совещание комитета обороны военного кабинета, в

первоначальный состав которого входили Чемберлен, Эттли и три министра

вооруженных сил; на заседаниях присутствовали начальники штабов. Эти

официальные совещания после 1941 года стали происходить реже ¹.

¹ Комитет обороны заседал 40 раз в 1940 г., 76 -- в 1941 г.,

20 -- в 1942 г., 14 -- в 1943 г. и 10 раз -- в 1944 г.-- Прим. автора.

 

Когда военная машина заработала более плавно, я пришел к заключению,

что ежедневные совещания военного кабинета с присутствием начальников штабов

уже не являются необходимыми. Поэтому я вскоре и создал нечто такое, что

среди нас получило название "министерский парад по понедельникам". Каждый

понедельник проводились расширенные совещания, на которых присутствовали:

весь военный кабинет, министры вооруженных сил, министр внутренней

безопасности, министр финансов, министры по делам доминионов и Индии,

министр информации, начальники штабов и официальный глава министерства

иностранных дел. На этих совещаниях начальники штабов по очереди докладывали

обо всем, что произошло за предыдущую неделю. Затем следовало сообщение

министра иностранных дел, который информировал обо всех важных событиях в

международных делах. В течение остальных дней недели военный кабинет заседал

отдельно и ему докладывались все важные, требовавшие решения вопросы. В

случае если рассматривались вопросы, касавшиеся непосредственно какого-либо

министерства, на заседания приглашались соответствующие министры. Члены

военного кабинета получали самую полную документацию по всем вопросам,

связанным с войной, и они знакомились со всеми посылаемыми мною важными

телеграммами.

У меня никогда не было намерений преобразовать аппарат министра обороны

в министерство. Существовало, однако, активно действовавшее под личным

руководством премьер-министра военное отделение секретариата военного

кабинета, которое в довоенные годы являлось секретариатом комитета имперской

обороны. Во главе его стоял генерал Исмей; главными помощниками его были

полковник Холлис и полковник Джейкоб, а штат состоял из специально

подобранных молодых офицеров, представлявших все три вида вооруженных сил.

Этот секретариат стал штабом ведомства министра обороны.

После нескольких первоначальных перемен почти такая же стабильность

была сохранена и в комитете начальников штабов. По окончании срока своей

службы в качестве начальника штаба военно-воздушных сил в сентябре 1940 года

маршал авиации Ньюолл получил пост генерал-губернатора Новой Зеландии, а его

преемником стал маршал авиации Портал, который был признанным светилом в

военно-воздушных силах. Портал оставался со мной в течение всей войны. Сэр

Джон Дилл, который сменил генерала Айронсайда в мае 1940 года, находился на

посту начальника имперского  генерального штаба до того времени, как он

поехал со мной в Вашингтон в декабре 1941 года. Я тогда назначил его своим

личным военным представителем при президенте Рузвельте и главой нашей

военной миссии. Его отношения с генералом Маршаллом, начальником

генерального штаба армии Соединенных Штатов, явились важным звеном во всех

наших делах, и, когда около двух лет спустя он умер на своем посту, ему был

оказан исключительный почет: он был похоронен на Арлингтонском кладбище,

этой американской Валгалле, которая до того времени предназначалась

исключительно для американских воинов. Сэр Аллан Брук стал его преемником на

посту начальника имперского генерального штаба; он оставался со мной до

конца.

С 1941 года на протяжении почти четырех лет, первые из которых

изобиловали бедствиями и разочарованиями, единственная замена, случившаяся в

этом небольшом ансамбле как среди начальников штабов, так и среди штаба

обороны, произошла вследствие смерти на боевом посту адмирала Паунда.

Эффективность любого правительства военного времени зависит главным

образом от того, насколько строго, честно и пунктуально выполняются решения,

которые исходят от высшего представителя власти. Нам удалось достигнуть

этого в Англии в тот критический период в силу исключительной преданности,

понимания и бесповоротной решимости, проявленной военным кабинетом в

отношении основной цели, выполнению которой мы себя посвятили. Корабли,

войска, самолеты и колеса заводских машин -- все двигалось в соответствии с

данными указаниями. Такой метод руководства был принят потому, что каждый

понимал, насколько близко мы находились от смерти и полного краха. Близка

была не только смерть каждого из нас - это общий удел человечества, -- но

под угрозой находилось нечто несравненно более важное -- само существование

Англии, ее миссия и ее слава.

Любой отчет о применявшихся правительством национальной коалиции

методах работы был бы неполным без рассказа о серии личных посланий, которые

я направил президенту Соединенных Штатов и главам других иностранных

государств и правительств доминионов.

Мои отношения с президентом постепенно стали настолько тесными, что

главные вопросы между нашими двумя странами фактически решались посредством

этой личной переписки между ним и мною. Так мы достигли исключительного

взаимопонимания. Рузвельт, являвшийся главой государства, равно как и главой

правительства, говорил и действовал авторитетно в любой отрасли, а поскольку

я пользовался поддержкой военного кабинета, я представлял Великобританию,

располагая почти такой же свободой действий. Таким образом была достигнута

высокая степень согласованности в работе, причем это  экономило время и

сокращало круг осведомленных лиц. Я посылал мои телеграммы в американское

посольство в Лондоне, которое имело прямую связь с президентом в Белом доме

через специальные кодовые аппараты. Быстроте, с которой получались ответы и

разрешались вопросы, содействовала разница меридионального времени. Любая

телеграмма, которую я подготавливал вечером, ночью или даже до 2 часов утра,

попадала к президенту до того, как он ложился спать, и очень часто я получал

его ответную телеграмму, когда просыпался на следующее утро. Я послал ему

950 телеграмм и получил около 800 ответных телеграмм. Я сознавал, что имею

дело с великим человеком; он был также и сердечным другом, и выдающимся

борцом за высокие цели, которым мы служили.

15 мая я составил первое послание к президенту Рузвельту после моего

вступления на пост премьер-министра. Чтобы сохранить преемственность в нашей

переписке, я подписался "Бывший военный моряк" и этой причуды придерживался

почти без исключения на протяжении всей войны.

"Хотя я и переменил свой пост, я все же уверен, что Вы не захотите,

чтобы я прекратил нашу интимную частную переписку. Как Вам, несомненно,

известно, обстановка быстро ухудшается. Враг обладает явным превосходством в

воздухе, и его новая техника производит сильное впечатление на французов.

Лично мне кажется, что битва на суше только начинается, и мне хотелось бы,

чтобы в эту битву включились массы. Пока Гитлер действует специальными

танковыми и воздушными соединениями, малые страны оказываются раздавленными

одна за другой, как спичечные коробки. Мы должны ожидать, хотя это еще

неопределенно, что Муссолини поспешит принять участие в грабеже

цивилизованного мира. Мы ожидаем, что сами в ближайшем будущем подвергнемся

атаке с воздуха, а также парашютных и авиадесантных войск, и мы готовимся к

этому. Если понадобится, мы будем продолжать войну в одиночестве, и это нас

не страшит.

Но я надеюсь, Вы понимаете, господин президент, что голос и сила

Соединенных Штатов могут потерять свое значение в том случае, если они будут

слишком долго сдерживаться. Вы можете оказаться перед лицом полностью

покоренной и фашизированной Европы, созданной с поразительной быстротой, и

бремя может оказаться слишком тяжелым для нас. Я сейчас прошу лишь о том,

чтобы Вы объявили себя невоюющей стороной, что означало бы, что Вы будете

помогать нам всем, за исключением непосредственного участия вооруженных сил.

Самыми неотложными нашими потребностями являются: во-первых, предоставление

нам взаймы 50 или 40 ваших устаревших эсминцев, чтобы заполнить разрыв,

создавшийся между тем, чем мы располагаем сейчас, и той большой программой

строительства, которую мы развернули с начала войны. Примерно в это же время

в будущем году мы будем иметь много кораблей, однако, если в этот промежуток

времени против нас выступит Италия, располагающая еще сотней подводных

лодок, наше напряжение достигнет предела. Во-вторых, нам необходимы

несколько сот самолетов последних типов, которые сейчас производятся на

ваших заводах. Их можно было бы возместить теми самолетами, которые сейчас

строятся для нас в Соединенных Штатах. В-третьих, нам необходимы зенитные

орудия и боеприпасы, которых опять-таки будет много в будущем году, если

только мы доживем до этого времени. В-четвертых, то обстоятельство, что наше

снабжение железной рудой из Швеции, Северной Африки и, возможно, из Северной

Испании находится под угрозой, вызывает необходимость закупки стали в

Соединенных Штатах. Это распространяется также и на другие материалы. Мы

будем продолжать платить долларами до тех пор, пока сможем, но мне хотелось

бы иметь достаточную уверенность в том, что, когда мы не сможем вам платить,

Вы будете продолжать поставлять нам материалы. В-пятых, мы имеем много

сообщений о возможной высадке немецких парашютных или авиадесантных войск в

Ирландии. Визит эскадры Соединенных Штатов в ирландские порты, который

вполне мог бы затянуться, имел бы неоценимую важность. В-шестых, я надеюсь

на то, что Вы заставите японцев вести себя смирно на Тихом океане, используя

Сингапур любым удобным для Вас способом. Подробности о материалах, которыми

мы располагаем, будут сообщены Вам отдельно.

Примите наилучшие пожелания и уважение".

18 мая был получен ответ президента, где он приветствовал продолжение

нашей частной переписки и отвечал на поставленные мною вопросы.

Предоставление 40 или 50 эсминцев в виде займа или дара,  гласило его

послание, потребует утверждения в конгрессе, а момент является неподходящим.

Он сделает все для того, чтобы облегчить для союзных правительств получение

из Соединенных Штатов самолетов последних типов, зенитных установок,

боеприпасов и стали. Обращения по всем этим вопросам нашего агента, весьма

компетентного и преданного г-на Парвиса (он вскоре погиб в авиационной

катастрофе), будут рассмотрены в самом благожелательном духе. Президент

обещал внимательно изучить мое предложение о визите эскадры Соединенных

Штатов в ирландские порты. Что же касается японцев, он просто упомянул о

сосредоточении американского военно-морского флота в Перл-Харборе.

В понедельник 13 мая я обратился к палате общин, которая была собрана

специально для этой цели, с просьбой о вотуме доверия новому правительству.

Доложив о ходе формирования различных органов, я сказал: "Я не могу

предложить ничего, кроме крови, труда, слез и пота". На всем протяжении

нашей долголетней  истории ни один премьер-министр не мог представить

парламенту и народу программу столь краткую и столь популярную. Я заключил:

"Вы спрашиваете, какова наша политика? Я отвечу: вести войну на море,

суше и в воздухе, со всей нашей мощью и со всей той силой, которую Бог может

даровать нам; вести войну против чудовищной тирании, равной которой никогда

не было в мрачном и скорбном перечне человеческих преступлений.

Такова наша политика. Вы спрашиваете, какова наша цель? Я могу ответить

одним словом: победа -- победа любой ценой, победа, несмотря на все ужасы;

победа, независимо от того, насколько долог и тернист может оказаться к ней

путь; без победы мы не выживем. Необходимо понять: не сможет выжить

Британская империя -погибнет все то, ради чего она существовала, погибнет

все то, что веками отстаивало человечество, к чему веками стремилось оно и к

чему будет стремиться. Однако я принимаю свои обязанности с энергией и

надеждой. Я уверен, что люди не дадут погибнуть нашему делу.

Сейчас я чувствую себя вправе потребовать помощи от каждого, и я

говорю: "Пойдемте же вперед вместе, объединив наши силы".

На это простое выступление палата ответила единогласным выражением

доверия правительству и была распущена до 21 мая.

 

Глава вторая

 

БИТВА ЗА ФРАНЦИЮ. ГАМЕЛЕН

 

Первая неделя (10--16 мая)

 

В ту минуту вечером 10 мая, когда ответственность легла на мои плечи,

ни от меня, ни от моих коллег по новому, еще не вполне сформированному

правительству не требовалось никаких новых решений об отражении германского

вторжения в Голландию и Бельгию. Нас в течение длительного времени заверяли,

что французский и английский штабы пришли к полному соглашению относительно

так называемого плана "Д", разработанного генералом Гамеленом, и что этот

план с рассветом начал претворяться в жизнь. И действительно, к утру 11 мая

эта колоссальная операция в значительной части уже осуществлялась.

Французская 7-я армия генерала Жиро начала свое рискованное продвижение в

Голландию со стороны моря. На центральном участке английские патрули

бронемашин 12-го уланского полка находились уже у реки Диль, а к югу от

нашего фронта вся остальная часть 1-й группы армий генерала Бийота спешила к

Маасу. Военные руководители союзников считали, что в случае успешного

проведения в жизнь плана "Д" высвободится 12--15 дивизий благодаря

сокращению линии фронта; кроме того, имелись бельгийская армия из 22 дивизий

и голландская армия из 10 дивизий, без которых все наши силы на Западе

численно уступали силам противника. Поэтому я не имел ни малейшего желания

вмешиваться в военные планы и с надеждой ожидал предстоящего удара. Однако

если дать ретроспективную оценку пройденного этапа, то приобретает особое

значение один важный документ, составленный английскими начальниками штабов

18 сентября 1939 года. В этом документе было подчеркнуто, что если

бельгийская армия не сможет эффективно удерживать свой фронт на Маасе и на

канале Альберта, то англичанам и французам не следует спешить им на помощь;

напротив, они должны твердо стоять на французской границе или же, в крайнем

случае, слегка продвинуть свой левый фланг к линии Шельды. После тех

сентябрьских дней было достигнуто соглашение о проведении в жизнь плана "Д",

разработанного генералом Гамеленом. Однако за этот период не произошло

ничего, что ослабило бы первоначальное убеждение английских начальников

штабов. Напротив, оно было подкреплено многими событиями. Мощь и зрелость

германской армии росли с каждым месяцем, и теперь эта армия располагала

значительно большими бронетанковыми силами. Французская армия, приведенная в

уныние продолжительной, безрадостной зимовкой на фронте, находилась в

состоянии разложения. Бельгийскому правительству, поставившему на карту

существование своей страны в надежде на то, что Гитлер будет соблюдать нормы

международного права и бельгийский нейтралитет, не удалось добиться

эффективного сотрудничества между руководителями бельгийской армии и армий

союзников в области планирования. Противотанковые заграждения и линия

обороны, которые предполагалось построить на фронте Намюр, Лувен, находились

в неудовлетворительном и незаконченном состоянии. Бельгийская армия, в

которой было немало храбрых и решительных людей, едва ли могла решиться на

конфликт из опасения нарушить нейтралитет. Бельгийский фронт был прорван во

многих пунктах первой волной германского наступления еще до того, как

генерал Гамелен дал сигнал приступить к выполнению его давно готовившегося

плана. Самое большее, на что теперь можно было надеяться, это на успех в том

самом "встречном сражении", которого французское верховное командование,

согласно его собственному заявлению, решило избегать.

За восемь месяцев до этого, когда вспыхнула война, основная мощь

германских сухопутных и воздушных сил была сконцентрирована для вторжения в

Польшу и ее завоевания. Вдоль всего Западного фронта -- от Ахена  до

швейцарской границы -- были расположены 42 германские дивизии без танковых

частей. После мобилизации Франция могла выставить против них 70 дивизий. В

силу изложенных выше причин наступление на немцев тогда считалось

невозможным. Но 10 мая 1940 года соотношение сил резко ухудшилось.

Противник, воспользовавшись восьмимесячным перерывом и разгромом Польши,

вооружил, экипировал и обучил около 155 дивизий, в число которых входило 10

танковых дивизий. Договор Гитлера со Сталиным позволил Гитлеру сократить

германские силы на Востоке до минимальных размеров. Против России, согласно

заявлению начальника германского генерального штаба генерала Гальдера,

находились "лишь незначительные силы прикрытия, едва ли способные обеспечить

сбор таможенных пошлин". Не предугадывая своего собственного будущего,

Советское правительство наблюдало за крушением того самого второго фронта на

Западе, создания которого ему вскоре предстояло требовать с такой страстью и

ожидать так долго и мучительно. Поэтому Гитлер был в состоянии осуществить

наступление на Францию силами 136 дивизий с использованием всей грандиозной

мощи его десяти танковых дивизий в составе почти 3 тысяч танков, в числе

которых находилась, по крайней мере, тысяча тяжелых.

Эти мощные силы были развернуты от Северного моря до Швейцарии в

следующем порядке:

Группа армий "В" в составе 28 дивизий, под командованием генерала фон

Бока, расположенная вдоль фронта от Северного моря до Ахена, должна была

занять Голландию и Бельгию, а затем вступить во Францию, образуя правое

крыло германского фронта.

Группа армий "А" из 44 дивизий под командованием генерала фон

Рундштедта, образуя ударную группировку, была расположена на фронте от Ахена

до реки Мозель.

Группа армий "С" из 17 дивизий под командованием генерала фон Лееба

удерживала Рейн от реки Мозель до швейцарской границы.

Резерв главного командования сухопутными силами состоял примерно из 47

дивизий, из которых 20 являлись непосредственным резервом, следовавшим за

группами армий, а 27 дивизий были в общем резерве.

Этой группировке, сила и дислокация которой, конечно, не были нам точно

известны, противостояла 1-я группа армий под командованием генерала Бийота в

составе 51 дивизии (из которых 9 находились в резерве главного

командования), включая 9 английских дивизий; она растянулась от конца линии

Мажино вблизи Лонгви до бельгийской границы и за пределами этой границы до

моря против Дюнкерка. 2-я и 3-я группы армий, возглавляемые генералами

Претела и Бессоном, состоявшие вместе с резервами из 43 дивизий, охраняли

французскую границу от Лонгви до Швейцарии. Кроме того, французы располагали

войсками, по силе равными 9 дивизиям, которые занимали линию Мажино; все это

в общем составляло 103 дивизии. Если бы армии Бельгии и Голландии были

вовлечены в военные действия, это число увеличилось бы на 22 бельгийские и

10 голландских дивизий. Ввиду того, что обе эти страны сразу же подверглись

нападению, общее число дивизий союзников всех родов оружия, номинально

имевшихся в наличии на 10 мая, составляло 135, или почти столько же, сколько

имелось и у противника, как нам теперь известно. Если бы эти силы были

должным образом организованы и оснащены, хорошо обучены и находились под

хорошим руководством, то они согласно нормам предыдущей войны вполне могли

бы остановить вражеское вторжение.

Однако немцы располагали полной свободой выбора момента, направления и

силы своего удара. Более половины французской армии занимало южный и

восточный оборонительные участки Франции, а 51 французской и английской

дивизиям 1-й группы армий генерала Бийота с предполагаемыми бельгийскими и

голландскими подкреплениями пришлось между Лонгви и морем выдержать натиск

более чем 70 вражеских дивизий, возглавляемых фон Боком и Рундштедтом.

Пикирующие бомбардировщики и почти непробиваемые орудийными снарядами танки,

которые показали себя с такой выгодной стороны в Польше, хотя  и в меньших

масштабах, снова образовали острие главной группировки; через Арденны на

Седан и Монтерме была направлена группа из 5 танковых и 3 моторизованных

дивизий под командованием Клейста, которая входила в группу армий "А".

Для противодействия таким современным методам ведения войны французы

развернули около 2300 танков, главным образом легкого типа. В бронетанковых

войсках было несколько типов современных мощных машин, но более половины

общего количества танков находилось в разбросанных батальонах легких танков

в целях взаимодействия с пехотой. 6 французских бронетанковых дивизий, при

помощи которых французское командование могло бы противостоять

массированному наступлению немецких танковых дивизий, были широко разбросаны

по всему фронту и не могли быть собраны в кулак для совместных действий.

Англия -- родина танков -- только что завершила формирование и обучение

своей первой бронетанковой дивизии (328 танков), все еще находившейся в

Англии.

Германская истребительная авиация, которая была теперь сконцентрирована

на Западе, значительно превосходила французскую истребительную авиацию как в

численном, так и в качественном отношениях. Английские военно-воздушные силы

во Франции состояли из десяти истребительных эскадрилий ("харрикейн"),

которые оказалось возможным выделить из жизненно важной обороны Англии,

восьми эскадрилий "бэттл", шести эскадрилий "бленхейм" и пяти эскадрилий

"ланкастер". Ни английское, ни французское авиационные командования не

обеспечили себя пикирующими бомбардировщиками, которые в то время, так же

как и в Польше, приобрели большое значение и которым суждено было сыграть

важную роль в деморализации французской пехоты и особенно колониальных

войск.

В ночь на 10 мая, которая началась массовыми воздушными налетами на

аэродромы, коммуникации, штабы и склады, все германские силы,

сосредоточенные в группах армий фон Бока и Рундштедта, ринулись вперед на

Францию через границы Бельгии, Голландии и Люксембурга. Почти везде немцам

удалось достичь полной тактической внезапности. Из мрака неожиданно

появились бесчисленные, хорошо вооруженные штурмовые отряды, зачастую

усиленные легкой артиллерией, и задолго до рассвета 150 миль фронта были

охвачены пламенем. Голландия и Бельгия, на которые напали без какого бы то

ни было предупреждения, громко взывали о помощи. Голландия надеялась на свои

водные рубежи. Были открыты все шлюзы, которые не были захвачены или отданы

врагу, голландские пограничные части вели огонь по захватчикам. Бельгийцам

удалось взорвать мосты через Маас, однако в руки немцев попали два

неповрежденных моста через канал Альберта.

Согласно плану "Д" 1-я группа союзных армий под командованием генерала

Бийота, в состав которой входила небольшая, но превосходная английская

армия, должна была с момента нарушения немцами границы продвинуться на

восток в Бельгию. Предполагалось остановить врага и укрепиться на линии

Маас, Лувен, Антверпен. Впереди этой линии по течению Мааса вдоль канала

Альберта находились основные бельгийские силы. Стоило им только остановить

первый натиск немцев, как группа армий подошла бы к ним на поддержку.

Более вероятным казалось, что бельгийцы сразу же будут отброшены на

линию, занятую союзниками. Так оно и случилось в действительности.

Предполагалось, что в этом случае сопротивление бельгийцев даст возможность

получить короткую передышку, во время которой французские и английские

войска смогут подготовить и занять свои новые позиции. Это и было сделано,

за исключением того критического участка фронта, где находилась 9-я

французская армия. На самом  краю левого фланга, на приморском участке,

французская 7-я армия должна была захватить острова, контролирующие устье

Шельды, и, если окажется возможным, помочь голландцам продвижением в

направлении Бреда. Полагали, что на южном фланге Арденны являются

непроходимыми для крупных современных армий, а к югу от них начиналась

постоянная укрепленная линия Мажино, простиравшаяся до Рейна и по Рейну до

Швейцарии. Таким образом, казалось, что все зависело от сильного контрудара

союзных армий на левом фланге. Это опять-таки зависело от того, с какой

быстротой будет оккупирована Бельгия.

Все было соответствующим образом подготовлено, вплоть до малейших

подробностей, и нужен был лишь сигнал для того, чтобы бросить вперед силы

союзников, насчитывавшие более миллиона человек. 10 мая в 5 часов 30 минут

утра лорд Горт ¹ получил приказ генерала Жоржа ²

действовать по "сигналам готовности 1, 2 и 3", что означало "немедленно

привести войска в состояние готовности для вторжения в Бельгию". В 6 часов

15 минут генерал Гамелен приказал выполнять план "Д", и этот давно

разработанный план французского главного командования, которому подчинялись

английские силы, тотчас же вступил в действие.

¹ Командующий английскими экспедиционными силами во Франции.

² Командующий Северо-Восточным фронтом союзников.

 

Колийн в бытность его голландским премьер-министром, посетив меня в

1937 году, рассказывал об изумительной эффективности голландской системы

затопления территории. По его словам, он мог, сидя за завтраком у меня в

Чартуэлле, отдать телефонное распоряжение, по которому одним нажатием кнопки

на пути захватчика была бы воздвигнута непроходимая водная преграда.

Но все это оказалось чепухой. При современных условиях мощь великой

державы, направленная против малого государства, является подавляющей. Немцы

прорвались почти повсеместно, наводя мосты через каналы или захватывая шлюзы

и другие сооружения. В течение одного дня была захвачена вся внешняя линия

голландской обороны. В то же самое время германская авиация начала

использовать свою мощь против беззащитной страны. Тщетной была надежда

голландцев на то, что правый фланг немецкой армии пройдет мимо них, как это

было в прошлой войне.

Положение Бельгии требует более детального рассмотрения. Несколько сот

тысяч британских и французских могил в Бельгии являются памятником прошлой

войны. В период между двумя войнами Бельгия в своей политике не учитывала в

должной степени уроки прошлого. Бельгийские руководители с тревогой

наблюдали за внутренней слабостью Франции и нерешительным пацифизмом Англии.

Они цеплялись за строгий нейтралитет. В годы, предшествовавшие новому

вторжению, их отношения к двум могущественным противникам было, по крайней

мере официально, совершенно беспристрастным. Следует сделать большую скидку

на устрашающие проблемы, с которыми приходилось сталкиваться маленькому

государству в таком бедственном положении,  однако французское верховное

командование в течение многих лет резко осуждало позицию, занятую

бельгийским правительством. Единственный шанс бельгийцев защитить свою

границу от немецкого нападения заключался в тесном союзе с Францией и

Англией. Линия канала Альберта и других водных рубежей очень подходила для

обороны, и, если бы после объявления войны английская и французская армии

при поддержке бельгийской армии были вовремя подтянуты к бельгийским

границам, с этих позиций можно было бы подготовить и осуществить сильное

наступление против Германии. Но бельгийское правительство полагало, что

безопасность Бельгии можно обеспечить лишь путем соблюдения самого строгого

нейтралитета, и их единственная надежда зиждилась на том, что немцы окажутся

честными и будут уважать международные договоры.

Даже после вступления Англии и Франции в войну оказалось невозможным

убедить их восстановить старый союз. Они заявили, что будут стоять насмерть,

защищая свой нейтралитет, и поместили девять десятых своих сил на границе с

Германией, но в то же время они категорически запретили англо-французским

войскам вступать на территорию их страны и вести необходимую подготовку для

их защиты или для организации контрударов. В течение з