Глава XVII. Русские блины в Тибете

Пока мы сидели в китайской забегаловке, начался ливневой дождь; налетевшие откуда ни возьмись тучи, казалось, всю свою мощь сосредоточили в окрестностях Дарчена. Но, несмотря ни на что, гром и молнии нас уже не пугали, многокилометровый путь коры был позади, можно расслабиться, отдохнуть, привести в порядок мысли и чувства, взбудораженные полученными впечатлениями. Вскоре вернулась большая часть нашей группы, двое туристов остались ночевать в монастыре Зутрулпук, а один паломник, как вскоре выяснилось, вообще исчез после перевала. В последний раз гид его видел в крохотной забегаловке, что спасала нас от холода после преодоления Долма Ла, и с тех пор никаких известий о нем не было. Пока встревоженный гид ходил с заявлением в полицейский участок, мы все же надеялись, что все образуется, просто человек еще в пути, либо, сильно устав, остановился в одном из гестхаусов.

Ночь глухим, черным покрывалом опустилась над Гималаями, а я сладко уснул под шум дождя в ставшем мне родным за время путешествия спальном мешке. Поток ярких образов, чудесных видений и радужных мыслей закружил-завертел меня в самую глубину безбрежных тибетских сновидений. Сверкающие чистотой вершины, пушистые облака, спящие на них, солнечные зайчики, весело скользящие по барашкам бурного, кристально чистого горного потока, - все слилось в единый, пестрый ковер огромной горной страны, раскинувшейся вокруг на полмира. И Кайлас, ставший для меня за время пути таким близким, беспрестанно оберегающим от любых неприятностей, тоже мирно спал за пеленой дождей и снегопадов, его «зеркала» отражали любовь и чистоту. Никаких иллюзий, никакой суеты не осталось и в помине, лишь покой и умиротворение.

В течение дня выяснилось, что двое наших друзей заночевали в гестхаусе по пути коры, и с утра, по солнечной и теплой погоде вернулись в Дарчен, а еще один турист, потерявшийся накануне, пришел уже к обеду, рассказав престранную историю своих мытарств. Оказывается, по пути на перевал ему стало плохо, прихватило желудок, и он с большим трудом преодолел Долма Ла, когда спустился вниз, в забегаловке решил подождать своих друзей, которые просто не зашли туда, а проследовали дальше без остановки. Потеряв надежду кого-либо встретить, он самостоятельно пошел вниз, но по дороге его застала вечерняя темнота, по пути ему встретился крохотный монастырь Зутрулпук, где монахи как раз готовились к вечерней молитве. Пригласив его к себе, они попытались накормить путника, но он жестами принялся объяснять, что у него сильно болит желудок, отчего есть пока что не может. Поскольку монахи не знают русского и английского, а наш несчастный соотечественник – тибетского и китайского, объясняться им пришлось языком жестов. У такой формы общения, как известно, есть побочные эффекты. Дело в том, что на Востоке, и особенно в Китае и Тибете значение привычных для нас жестов в корне отличается, чего только стоит кивание головой, которое в Китае имеет значение ответа «нет». А здороваются тибетцы, закрывая глаза и высовывая язык. У нас же обычно таким образом дразнятся дети.

Так вот, далее его рассказ становится по-тибетски невероятным: отчаявшиеся накормить путника, монахи положили его на циновку, а сами принялись петь мантры. Во время вечерней молитвы, со слов туриста, в монастырь пришли все местные собаки и в унисон читаемым мантрам, начали ходить друг за другом по кругу, по часовой стрелке! Именно таким образом буддисты обходят свои святыни. Пораженный странным поведением четвероногих, турист почувствовал себя крайне странно, решив почему то, что вскоре и он присоединится к вышагивающим по монастырю псинам, и незаметно для всех он сбежал под покровом темноты в поисках иного убежища. Им оказалась некая пещера, как впоследствии выяснилось, тоже непростая, а ни много, ни мало, медитационная пещера самого Миларепы, в которой маг и духовный учитель мечтал о полете на Кайлас! На стене пещеры начертана большая свастика, там обычно медитируют люди ищущие духовного просветления, прежде всего йоги и гуру. Нашего друга угораздило завалиться на ночлег в эту пещеру, потому что идти вниз в полной темноте, без фонарика, да еще и под дождем было верхом безумия. Скоротав время до утра, он благополучно добрался до Дарчена, чем снял всеобщее напряжение, потому что потеря человека в горах – это серьезный инцидент, не секрет что в этих местах регулярно гибнут паломники. Огромные горы не терпят безответственного к себе отношения, на таких высотах человек может быстро погибнуть от холода или стать жертвой несчастного случая. Но, к счастью все обошлось, все оказались живы и относительно здоровы, за исключением обострения у некоторых различных хронических заболеваний, горной слепоты (при отсутствии защитных очков возможны временные поражения глаз жестким ультрафиолетовым излучением). Особенно был рад его возвращению наш несчастный гид, которого полисмены совсем было запугали. Назревающий конфликт с китайскими стражами порядка к всеобщей радости удалось предотвратить.

 Еще одним приятным сюрпризом этого дня стало посещение на удивление приличной забегаловки, гордо носящей название «Ресторан», причем по-русски! Да-да, на таком огромном расстоянии от России, в высокогорном тибетском поселке Дарчен есть заведение, называемое рестораном, и в нем вы можете найти меню на русском языке. Обстановка там вполне милая: неприметный вход в заведение, расположенное, кстати, на втором этаже, скрыт за традиционным тибетским покрывалом с узлом Калачакры, далее поднимаемся по узкой лесенке, и оказываемся в просторном зале, уставленном низенькими мягкими диванами, покрытыми красивыми покрывалами. На них приятно растянуться после долгих горных маршрутов и отобедать, например, «блинами» с разнообразной начинкой. На поверку «блин» оказался очень вкусной шарлоткой с шоколадной начинкой, в комплекте с горячим жасминовым чаем это блюдо на самом деле быстро восстанавливает силы и навевает мысли о далекой родине. На стенах заведения – изображения многочисленных Будд и бодхисатв, что тоже добавляет «русского» колорита. Очень необычно чувствуешь себя, сидя в уютном кафе в, пожалуй, самом высоком здании Дарчена, наблюдая движение облачных фронтов над высокогорным плато, смену красок Гималайского хребта и слушая звон молельных колокольчиков и звуки мантр, распеваемых монахами в расположенном по соседству небольшом древнем монастыре!

Пятеро участников нашей поездки решили завтра совершить вторую, внутреннюю кору протяженностью 36 километров, во время которой паломники постепенно восходят на еще более высокий перевал Сердунг Чуксум (5845м) и оказываются прямо возле южного лика Кайласа, а затем по ущельям спускаются вновь в Дарчен. Монахи не рекомендуют проходить внутреннюю кору тем, кто не получил на это права, для чего вначале необходимо пройти 13 внешних кор, а уже затем пытаться подойти вплотную к Горе Шивы. Еще я много слышал о многочисленных мощных «зеркалах», которые на этом маршруте часто вводят людей в состояние измененного сознания. Поэтому, взвесив все «за» и «против» решил отказаться от участия в столь заманчивой затее. Наверное, для меня пока еще не наступило время, вот в следующий раз… Прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, я понимал что что-то важное еще должно произойти, но это будет связано не с прохождением повторных кор, а с какими-то чисто внутренними переживаниями. Которые, впрочем, не заставили себя долго ждать.

Делегация желающих повторить кору благополучно сходила в полицейский участок и, используя все тонкости дипломатии, им удалось убедить достаточно агрессивно и скептически настроенных полицейских, которым от нашей группы накануне поступило заявление о пропаже в горах человека. А тут еще эти безумные русские собираются идти в снега и метели на значительно большую высоту, в маршрут, по которому даже нет нормальной тропы. После согласования всех формальностей, написания гарантийного письма о том, что в случае непредвиденных обстоятельств никто никого не будет винить в содеянном, и что их, этих форс-мажорных обстоятельств, всеми силами будут избегать, наши смелые путешественники стали собираться в очередной маршрут. На сей раз без гида. Что-ж, как говорится, «удача сопутствует смелым».

Почти весь день я посвятил отдыху и восстановлению сил, не было желания что-либо делать, куда-либо идти. Конечно, к вечеру я все же не удержался и отправился гулять по ближайшим окрестностям Дарчена, привлеченный нежными закатными красками, не запечатлеть которые было просто невозможно. За окраиной этого небольшого поселка сразу же начинается обширная межгорная долина – плато, расположенное на высоте 4500 метров над уровнем моря. На нем множество отдельных палаток кочевников, тучные стада яков и овец просматриваются отсюда на многие километры вокруг. А по-рериховски прекрасные цвета Больших Гималаев, протянувшихся от горизонта до горизонта вдоль всего южного края плато, так и просятся быть запечатленными либо словом, либо, что еще лучше, кистью художника или, на худой конец, фотокамерой. Наблюдая бурное многоцветье далекой горной гряды, я фиксировал богатые оттенки предзакатных красок: местами в идиллические пейзажи внедрялся очередной дождевой фронт, громадой цвета темного ультрамарина нависая над охристо-оранжевыми склонами гор дальнего плана, перекрытых отчасти розовато-фиолетоватыми отблесками солнечных лучей, отраженных гранями гор-восьмитысячников, а перед ними красовались горы пониже, окрашенные в нежно-фиолетовые цвета. Еще ближе, у основания ближнего хребта, раскинулись лазоревые озера, отражающие все краски неба, перед ними – огромная равнина, находящаяся уже в тени, на ней – многочисленные палатки тибетцев и одинокие фигурки пастухов, стад яков и отар овец…

Особенно прекрасный эффект возник в тот момент, когда грозовой фронт закрыл большую часть неба, и вдруг на одной из вершин хребта Кайлас вспыхнул яркий солнечный луч нежно-розового цвета. Блик быстро увеличивался в размерах, пока не осветил всю снежную вершину и пространство над ней, казалось, что это сама гора светится изнутри, озаряя окрестные облака. Позже я узнал, что такое необычное явление называется «закатный луч» и вызвано сложным преломлением вечерних лучей солнца в верхних слоях чистейшего горного воздуха. Когда стало совсем темно, и последние отблески дневного светила исчезли за горизонтом, быстро уступив место ночной тьме, я вернулся в гестхаус, возле которого большая группа индусов заканчивала вечернюю пуджу (приношение богам). Судя по рассказам туристов, я пропустил огненную церемонию, но не сильно об этом жалел, памятуя о той невообразимой красоте, что разворачивалась на вечернем небе.

А мне предстояла самая тяжелая ночь в Тибете, и ничто не предвещало наступления беды, чувствовал я себя после возвращения вполне хорошо, первая ночь прошла без потрясений, но стоило мне лечь тем вечером, как неожиданно подкралось такое состояние, которое даже словами невозможно выразить. Вдруг, ни с того, ни с сего я стал задыхаться, при каждой попытке уснуть вновь и вновь приходило это ужасное, изматывающее удушье, когда, находясь уже на границе сна и бодрствования, ты вдруг перестаешь дышать и до такой степени пугаешься этого, что начинаешь панически бояться самого момента засыпания. Какая-то невероятная сила душила меня все сильнее и сильнее по мере того, как почти полная луна медленно ползла над пребывающим в глубокой медитации Тибетом. Мне приходили странные, порой пугающие видения: прекрасный многорукий бог сидит на огромном цветке лотоса на берегу чистейшего горного озера, бог улыбается и собирает дань с живущих – перед ним, на идеально ровной глади воды цветут разноцветные лотосы, и я – среди них, такой же, как и они, чистый и безмятежно прекрасный. Но бог коварен, он собирает человеческие души, расцветающие пышными, ароматными цветами, и цветению в том мире предшествует исчезновение для мира живых. Странные, жуткие мысли приходили мне в голову:

- Кайлас собирает свою дань, его высокие энергии разрушительны для человеческих существ; пораженный его величием, человек становится проводником этих энергий, приводящих его к стремительному духовному росту, а затем – к необходимости отдать свою жизнь той силе, что властвует над нашим миром. Многорукий бог коварен, что ему проку в наших человеческих существах, суть смертных невеждах? Он, созидатель и разрушитель миров, ему ли не знать что все сущее бренно. Легко получая дары, без тени сострадания забирает он и наши жизни. Сонмы демонов, принимающих самые замысловатые формы, поглощают дары нашего мира, черпают нашу духовную энергию, и нет им никакого дела до страданий, ибо неуемны они в своих аппетитах. Значит, это и есть оборотная сторона перерождения: слишком зыбок человек, слишком слаб, и очень многое еще предстоит мне пройти на пути духовного возрождения. Все, что было – это лишь начало, и, если удастся выжить в этой борьбе (а сомнений меня в ту ночь посетило ой как много), предстоит долгая работа над собой. Главное – не задохнуться и не умереть до утра.

Устав страдать, после многочасовых мучений и стонов (до такой степени мне было плохо), подышав кислородом из баллона, который не помог, я, отчаявшись уснуть, из последних сил поднялся и вышел в ночную черноту. Сквозь тонкие перистые облачка, прямо в точке зенита на меня смотрела мертвенно-бледная, совершенно безучастная к нашим земным страданиям и скорбям луна. Морозный, чистейший горный воздух растекался по легким, но не приносил облегчения.

- Наверное, это – приступы подкравшейся незаметно «горной болезни», - подумал я. Но после успешной акклиматизации последних дней это выглядит крайне странно.

- Да, все здесь очень неоднозначно, я искушаем разнонаправленными силами и энергиями, надо глубже изучить это вопрос в дальнейшем. Только бы дожить до утра, а там что-нибудь придумаю…

Глава XVIII. До свидания, Разрушающий иллюзии!

Ночь тянулась бесконечно долго, казалось, она так никогда и не закончится, а предательски выглядывающая луна своим бледным, холодным светом наполняла пространство вокруг меня ощущением безысходности. Все спало, и даже неугомонные обычно местные собаки в ту ночь не издали ни единого звука. Мир как будто погрузился во тьму иной, запредельной реальности вечной космической пустоты и холода. Окончательно замерзнув и стуча зубами, я постарался как можно осторожнее проникнуть в комнату гестхауса, но по пути зацепил чей то рюкзак, чертыхнулся, разбудив всех своим лунатическим хождением. Спать хотелось до жути, но при мысли о том, что вот опять, засыпая, начнешь задыхаться и видеть образы параллельного, темного мира, придавали уверенности в том, что до утра не сомкну глаз.

Вот стали понемногу вставать участники восхождения на внутреннюю кору Кайласа, я же к тому времени пребывал в состоянии, близком к полному отчаянью: очень хотелось либо действовать и идти с ними, что при моем положении было физически невозможно, либо наконец-таки уснуть. Мы попрощались, и они под звук начавшегося вновь дождя впятером ушли в долгий и опасный путь наверх. И тут я почувствовал легкое облегчение, как будто некая неведомая сила придавала мне уверенности в том, что все будет хорошо, никто сегодня не умрет. Шепотом повторяя тексты известных мне мантр, сам того не замечая, я погрузился в мир сновидений, и не было в нем уже тревог и печалей, звуки капель дождя, бившихся о стеклянную крышу веранды гестхауса, умиротворили тех демонов, что напали на меня той ночью. А может быть, они почувствовали приближение восхода солнца или паломников к южному лику Кайласа? Измученный ужасной ночью, я проспал до обеда, пока не услышал шумные сборы соседей по комнате – меня пригласили на «русские блины». День прошел совсем незаметно, погода все хмурилась, время от времени проливаясь ливневым дождем, временами затихая и давая яркому горному солнышку слегка подсушить напоенные влагой скудные каменистые почвы Тибета.

Вечером наши путешественники вернулись мокрые, замерзшие, иные прихрамывали. И, что характерно, они ничего не могли рассказать о пережитом, было такое ощущение, что люди эти находятся в состоянии полной отрешенности. Видать, мощные энергии Кайласа оказали на них настолько сильное воздействие, что требовалось некоторое время на восстановление сил и переосмысление полученного духовного опыта. Тем временем, наше путешествие подходило к концу, завтрашним утром предстоял выезд напрямую в Ньялам, а это – около 13-15 часов езды по горным серпантинам. Памятуя о не очень приятном впечатлении, оставленном городком Сага, мы решили не останавливаться в нем на ночь на обратном пути, а сразу преодолеть Большие Гималаи и спуститься в более уютный городок, на высоту 3800 м.

Поздним вечером наши друзья, обретя дар речи, стали рассказывать странные вещи о внутренней коре. Оказывается, когда они вышли в маршрут, при наборе высоты быстро потеряли тропу из-за толстого слоя снега, оказавшись фактически посреди снежного поля, к тому же в плотном слое облаков, где вообще нет никаких ориентиров и можно уйти в любом направлении куда угодно. Но на помощь откуда ни возьмись (к этому мы в Тибете уже почти привыкли) возникла собака. Пес побежал впереди, указывая засыпанную снегом тропу, и провел их по всему пути коры, пока не закончился снежный покров. По мере приближения к огромным плоским «зеркалам» южной стены Кайласа все участники группы стали испытывать необычные ощущения потерянности во времени и пространстве, оказались дезориентированными настолько, что, приблизившись вплотную к каменной громаде Горы Богов, разглядели наверху пещеру и начали всерьез обсуждать между собой как именно туда будут забираться. После некоторой, как им казалось осмысленной дискуссии о необходимости использования скальных крючьев, страховки и веревок, кто-то из них между делом вспомнил о том, что они высоко в горах, нет у них с собой никакого альпинистского снаряжения. Этот аргумент, к счастью, был воспринят остальными адекватно, идея о восхождении по почти отвесной скале оказалась на поверку бредовой. Кайлас был совсем рядом, в его основании находится рукотворная ниша, вдоль которой расположено 13 чойтэнов Дрикунг Кагью (маленьких буддистских ступ), а над нишей – почти вертикальная стена, уходящая высоко в небо, за облака. Попытки сделать фотографии при помощи смартфона выявили еще одну странность этого места: все фотографии получились в инфракрасном свете! А кадры, что были сняты до восхождения и после него – нормального качества. Что за сбой произошел с техникой в непосредственной близости от Кайласа – неизвестно. Еще рассказывали о том, как долго взбирались на два перевала, один из которых был выше Долма Ла. К великой радости нашего гида, на сей раз все вернулись одновременно и в относительно адекватном состоянии, несомненно, могло быть значительно хуже.

Заканчивался последний день нашего пребывания в чертогах священного Кайласа, за сборами и рассказами время летело быстро, и, привлеченный яркими красками заката, я вновь вышел в горную долину, чтобы впитать и запомнить то волшебное ощущение, что посещает здесь каждого паломника. Вечер подарил мне прекраснейшие пейзажи Больших Гималаев, расцвеченных сочными закатными красками, а Кайлас, парящий над облаками прямо над поселком Дарчен, предстал передо мной во всей своей величественной красоте, его вершина, освободившаяся от плотного слоя облаков, голубым бриллиантом доминировала над пейзажем, а грани драгоценности освещали последние лучи заходящего солнца. Таким я его и запомнил: парящим в небесах, гордым и непобедимым, не терпящим лжи и фальши, самым чистым кристаллом во Вселенной.

Единственным заложенным мною намерением в тот момент было вернуться сюда вновь. Не для покорения горных перевалов или достижения каких-то высоких планок в попытках пройти как можно больше километров и кор, а для того, чтобы, если повезет, вновь встретиться с самим собой, истинным, увидеть свой, внутренний свет, влиться в него и плыть по бескрайним просторам мудрой безмятежности высоко-высоко в облаках, над рокочущими водопадами, глубокими ущельями и заснеженными перевалами. Так как есть в этом мире множество путей и дорог, но если ты стремишься к постижению истинного смысла бытия, твой путь рано или поздно приведет тебя сюда, в царство вечных снегов, к энергетическому центру мира. Что бы и кто бы ни писал, говорил или думал по этому поводу, лишь собственный духовный опыт общения с этим местом позволит каждому из нас понять глубину и важность происходящих возле Кайласа трансформаций. Для каждого этот опыт – свой, неповторимый хотя бы потому, что все мы – отдельные Вселенные в цепи перерождений, частички вечного «здесь и сейчас».

Быстрые утренние сборы, погрузка в автобус и неудачная попытка завестись явно свидетельствовали о том, что место нас не спешило отпускать. Водитель в растерянности ковырялся в аккумуляторе, время от времени почесывая голову и не совсем, видимо, представляя, в чем же проблема. «Желтая субмарина» настойчиво не желала заводиться, а мы, заспанные то бродили вокруг него, то заходили внутрь, дабы найти спасение от пронизывающего холодного ветра. В какой-то момент родилась идея толкать автобус под горку, так как, видимо, разрядился аккумулятор, и надо было запустить двигатель. Толкали мы его, толкали, чуть не выкатили вручную за пределы территории гестхауса, а он все не заводился. Подогнали громадный грузовик, стоявший неподалеку, тянули с помощью него – никакого результата. Затем отсоединили аккумулятор, подключили другой – вроде движок завелся, но опять заглох. В итоге два часа велась борьба за то, чтобы наше авто наконец то ожило. На поверку оказалось, что просто окислились контакты, в том и была вся проблема, при помощи пассатижей, ножа и какой-то там тибетской матери (незнание языка иногда идет на пользу) желтый автобус завелся.

Пользуясь случаем, я прогулялся по утреннему Дарчену, наслаждаясь грандиозным зрелищем восхода солнца в Гималаях: вдоль всей южной части неба открылись многоуровневые горные гряды, одна за другой освобождаясь от плена свинцово-темных туч, по их снежным склонам скользили солнечные лучи вначале охристо-оранжевого, а затем золотистого цвета. Прозрачный горный воздух с кристальной чистотой передает все оттенки, почти отсутствует перспективная дымка, и планы один за другим озаряются разнообразными красками в унисон восходящему все выше и выше над линией горизонта дневному светилу. А на фоне этого идиллического пейзажа – единственная улица Дарчена, до которого еще не добрался солнечный свет, трудолюбивые тибетцы, одетые в совершенно одинаковые, темные робы, спешат на работу строить новые гестхаусы для туристов и административные здания. Рядом со мной кто-то заблеял, от неожиданности я чуть не выронил из рук фотокамеру, оказывается, я разбудил козла, мирно спавшего под старым бильярдным столом, на который я оперся.

Настало время отправляться в путь, сидя в автобусе, я с благодарностью смотрел вдаль, в облака, где видят свои утренние сны многочисленные паломники, идущие путем коры. А еще выше, покрытый густой снежной шапкой, дремлет огромный Кайлас, в пределах которого мы провели последние несколько дней и ночей, насыщенных самыми сильными и незабываемыми впечатлениями. В моих наушниках звучала самая популярная в Непале мантра «Авалокитешвара», а на глазах застыли слезы – в тот миг я понял, что не хочу, не могу расставаться с этими местами, мне придется возвращаться в мир обыденности и жить там совсем иной жизнью. И неизвестно, когда наступит следующий момент встречи с Кайласом, с прекрасным озером Манасаровар. Глубокое, искреннее ощущение неминуемой потери, необходимости возврата во что-то ставшее за это время чуждым и, вместе с тем, таким привычным и обыденным ранее, переполняло меня в тот момент.

- Кайлас, я обязательно к тебе вернусь, сделаю все возможное и от меня зависящее, чтобы вернуться в следующем году. Благодарю за все духовные дары, которыми ты наградил меня, прости, что покидаю тебя вновь, - с такими мыслями я наблюдал через оконное стекло за все отдаляющимся Дарченом, сверкающей в утренних лучах солнца водной гладью озера Манасаровар.

В автобусе было совсем тихо, все молча смотрели в окна, и каждый, как мне казалось, думал о том же. Мы многое приобрели за время этой поездки, многое из того, что невозможно выразить словами, о чем, быть может, мы еще и не знаем сами. Но что-то зажглось внутри, наверное, это – любовь. Невысказанное, оно останется таковым, пока живешь в этом мире, пока сердце твое бьется, а душа восхищается глубокой мудростью и простотой творения. Ведь что бы ни создал человек, насколько бы гениальным ни было его творение – стоит помнить о том, что сущее уже создало недостижимое нами совершенство. И мы сами являемся его частью, от крохотной капли росы и до гигантской галактики. Мудрое созерцание, принятие всего, что имеешь, любование всем, что тебя окружает, сострадание и сопереживание – те свойства человеческой души, что открывают нам несметные сокровища собственной внутренней Вселенной. Казалось бы, все просто, стоит лишь следовать этим устремлениям, и жизнь твоя наполнится красотой и гармонией. Но как сложно реализовать это на практике, каких невероятных усилий требует порой простое стремление оставаться самим собой. Но если ты знаешь направление, если ты встречался с собой и знаешь кто есть ты, истинный, который не «когда-то потом» и не «до того как», а «здесь и сейчас» - то ты на правильном пути! Иди с миром, и Кайлас в твоем сердце.

Не люблю прощаться и искренне верю в то, что каждая ситуация, каждый человек нам когда-либо обязательно встретится вновь, пусть даже в следующих инкарнациях. У нас будет возможность исправить многое из того, что происходит в течение этой, земной жизни. А если мы обретаем способность действовать верно уже в данное жизневремя, нам открывается путь стремительного духовного роста, не останавливаясь на бесконечных воплощениях с целью проигрывания одних и тех же жизненных сценариев. Пусть каждый встреченный нами человек является для нас мудрым Учителем, открывая видение наших собственных несовершенств. Мы растем, и на нашем пути встречаются все более продвинутые Учителя, а сами мы, в свою очередь, тоже являемся духовными учителями для окружающих. Круг замыкается, от качеств наших собственных зависит то, кто с нами рядом, с кем, откуда и зачем мы здесь.

- Разрушающий иллюзии, ты многое для меня открыл, в твоих энергиях я обрел способность беспристрастного созерцания. Постигнутое единожды, остается в душе навсегда. Таков закон, такова природа вещей и явлений. На этом держится наш мир!