Глава XIV . «Перевал смерти»: в царстве безмолвия

Напряженный, содержательный первый день коры еще долго не давал уснуть, ночной холод опустился на межгорную долину, а шум дождя вскоре совсем стих. Безмолвные горные вершины погрузились в долгий сон, и мы, вслед за ними, каждый со своими мыслями и впечатлениями окунулись в неведомый мир тибетских сновидений. Кайлас испытывал каждого, не оставляя нетронутым ни единого, даже самого глубокого уголка души, и было многое из того, чем невозможно, да и не нужно было делиться с другими. Но то, что ждало нас впереди, стало для всех нас истинным откровением, настолько мощным по силе воздействия, что после Тибета люди в корне пересматривают свои взгляды на себя самих и на жизнь, им приходят удивительные, бесценные духовные открытия.

Для меня сегодняшнее знакомство с Кайласом оказалось наивысшей точкой отсчета, и все, что было – было до того момента, а все, что было после – это уже совершенно иная история и иной уровень осознания. Что-то изменилось внутри, точнее даже не что-то, а все, от малого до большого, изменения эти коснулись, прежде всего, мировоззрения, отношения к себе и к окружающему миру.

Ранним утром, лишь только началось ленивое движение соседей по гестхаусу (в каждой комнатке ночевало по 6 паломников), я тотчас же проснулся и уложил в рюкзак все свои немногочисленные вещи. Судя по рассказам тех, кто когда то проходил кору, сегодня – самый сложный и ответственный день, предстоит подняться на самую высокую точку маршрута, перевал Долма Ла (Дролма Ла, Дрол Ма Ла), который называют еще «Перевалом смерти». Связано это с легендой о том, что в давние времена бог Шива со своей супругой Парвати обходили Кайлас путем коры, и Парвати на подъеме до такой степени выбилась из сил, что быстро состарилась. Взобравшись на вершину перевала, Господь Шива увидел, что тело супруги совсем одряхлело и не может уже служить ей в этой жизни. Он позволил ей уйти в воды небольшого высокогорного озера, расположенного за перевалом, после чего Парвати так и осталась в прекрасном и труднодоступном озере Тукпе Дзингбу (Гаурикунд), которое с тех пор является священным, многие паломники проводят в нем омовения, а индусы совершают на его берегах пуджу. Подъем на перевал, охраняемый богиней сострадания Долма, стал олицетворять собой смерть, оставление всего, что было в твоей прошлой жизни, переосмысление всех аспектов бытия, а затем, поднявшись с превеликим трудом, ты получаешь возможность возродиться в качественно новом теле и духе. Человеку даруется прощение всех грехов его земной жизни, той, что была до перевала. А дальше все начинается с чистого листа.

Я с превеликим трудом пытаюсь открыть дверь гестхауса, она с трудом подается, и оказывается что за ночь выпал толстый слой снега! В кромешной темноте мой налобный фонарик высвечивает узкий белый круг - повсюду лежит пушистый свежевыпавший снег, им покрыты горы, долины, палатки паломников. Что ж, задача усложняется, теперь предстоит подниматься на перевал по снегу, причем неизвестно, сколько его выпало там, наверху. Но мы готовы к любым неожиданностям и трудностям пути. Как всегда веселый и неунывающий наш гид-коренной тибетец, сообщил, что перевал пока проходим, поэтому мы не меняем маршрут и выступаем незамедлительно в путь, чтобы успеть пройти самый трудный участок в светлое время суток.

Слегка забрезжил рассвет, спящие горы понемногу выглядывают из облачной дымки, а паломники отдельными группами уже отправляются в путь, и мы – вслед за ними. Для людей перевал в такую погоду проходим, а вот лошадям и якам путь туда закрыт, потому что крутые горные тропы покрыты слоем льда и свежевыпавшего снега, что опасно для животных и может привести к падению. Выстроившись друг за другом, мы медленно вышли в маршрут, и сразу же почувствовали, что подъем будет очень тяжелым. Набор высоты стал весьма резким, уже через несколько минут место нашего ночлега осталось далеко внизу, а тропа уходила все выше и выше, 15-сантиметровый слой снега тоже осложнял движение, но главное – это войти в свой темп и настроиться на долгий многочасовой подъем наверх, на высоту свыше 5600 метров. Мы быстро рассредоточились, а я тем временем использовал каждую кратковременную остановку для того, чтобы насладиться красотой раннего утра в горах.

Нежно-розовые вершины одна за другой медленно открывались, окутанные мягким облачным покрывалом, со всех сторон нас окружали шеститысячники, а путь коры лежал по крутому склону ближайшей к нам горы. План за планом, силуэт за силуэтом, - этот величественный пейзаж не может не восхищать, здесь снег и скалы, облака и грани горных вершин находятся в состоянии вечной гармонии. А кругом стоит такая звенящая тишина! Ни единого звука, лишь хруст снега под твоими ногами, а стоит остановиться – и тут же попадаешь в мир совершенной тишины. На очередном повороте тропы мы со спутницами наблюдали необычайно прекрасную сцену явления Кайласа: буквально на несколько минут грань Небесной Пирамиды, освещенная розовыми лучами восходящего солнца, возникла наверху, над окрестными горными вершинами, она как дивный призрак воздушного замка лишь сверкнула своей белоснежной чистотой, и тотчас же спряталась за налетевшими облаками. Кайлас как будто подбадривал нас, говоря: «Я рядом, будьте терпеливы, сильны духом и достойны вашего пути коры».

Шаг за шагом, метр за метром тропа уводила все выше и выше, с набором высоты дышать становилось труднее, разреженный, ледяной горный воздух обжигал легкие, а ноги стали тяжелыми и ватными. Но какая-то внутренняя сила заставляла меня, не сбавляя темпа и почти не отдыхая идти наверх, туда, где в облаках тонули горные вершины и бесконечно длинная тропа. Небольшие группы паломников из самых разных стран мира поднимались наверх, многих сопровождали шерпы, несущие тяжелые рюкзаки, они выделялись своими яркими национальными одеждами. Многие тибетские паломники идут с ритуальными колотушками в руке, на одежде их звенят многочисленные колокольчики. Несмотря на усталость, люди улыбаются, все здороваются друг с другом. Иным становится плохо, некоторых рвет, у каждого кора – своя, это – серьезное духовное и физическое испытание, на тропе Перерождения все равны между собой.

 С восхищением наблюдаю за празднично одетой семьей тибетцев, идущих с маленькими детьми. Одного карапуза отец несет на плечах, второй, постарше, но тоже совсем крохотный, упорно идет сам. Вокруг - множество камней, на них высечены священные тексты на тибетском языке, каждый камень здесь – живой, у многих останавливаются паломники, кланяются, отдают дань уважения реликвиям простиранием. Проходим по горному склону, сплошь заваленному огромными каменными глыбами, уходящими за облака, а с другой стороны – невероятной красоты складчатые скалы, вершины которых тоже теряются где-то далеко наверху, в безбрежной облачной пелене. Передо мной – множество паломников, медленно взбирающихся на ставший совсем крутым склон, а перед ними – яркое световое пятно, это солнце уже начинает понемногу пробиваться сквозь густую облачную пелену. Когда идешь в тумане, не видишь того, насколько далеко простирается тропа, но по мере продвижения наверх видимость улучшилась, и тотчас же начинаешь понимать, что лучше бы не видеть того, что перевал этот действительно кажется просто бесконечным. Люди крохотными точками, как муравьи, чернеют на белоснежных склонах, теряющихся за пределами видимости. Наверное, уже прошло несколько часов, с того момента, как мы вышли в путь. Здесь даже при ходьбе становится холодно, чувствуется большая высота. Под ногами чавкает начавший таять глубокий снег, идешь уже не по приятно хрустящему его слою, а по щиколотку в ледяной воде. Мои кроссовки промокли насквозь, и ноги, кажется, вот-вот окончательно окоченеют. Но главное – держать постоянный темп и как можно реже останавливаться.

В пути вновь приходит состояние полной отрешенности, как будто происходящее не имеет к тебе никакого отношения, будто я вижу это все во сне, и в любой момент при пробуждении величественные гималайские пейзажи вмиг исчезнут. Пытаюсь концентрировать внимание на каких-нибудь деталях, например, на камнях, что лежат под ногами, по ним удается обходить часть наиболее глубоких луж с ледяной водой, но затем становится уже все равно, просто иду напрямик, несмотря ни на что. Ведь я во сне могу делать все что угодно, все равно рано или поздно проснусь, и меня по ту сторону реальности ждет совершенно иная жизнь. Но сон все не кончается, а уступает место воспоминаниям, ярким, до невероятия реалистичным картинам моей предыдущей жизни до. До Тибета, до коры, до вчерашнего диалога с Кайласом. И жизнь эта разворачивается всеми своими многочисленными гранями, вне зависимости от того, хочу я этого или нет.

- Что это, сон или смерть, почему я не понимаю, что происходит, откуда берутся мысли о смерти, почему она в этот момент кажется предпочтительней, чем мучительный подъем на этот бесконечный перевал? Интересно, здесь многие остаются навсегда? Что с ними потом делают? Закапывают в снег или сжигают, но на чем? Ни деревьев, ни дров, ничего нет, лишь голые скалы и снег… Чем здесь дышать? – мысли крутились в моей голове с невероятной быстротой. – Но ведь где-то должен быть этот перевал, не может тропа бесконечно уходить в небо. Раз люди идут – значит, они идут куда-то, не бесконечно же они идут все вверх и вверх, а может быть, мы уже давно ушли за облака, может это уже и не наш мир, а царство мертвых? Они же все молчат, нет никаких звуков в этой леденящей душу тишине, лишь легкий отдаленный звон колокольчиков…

Встречаю людей и понимаю, что они думают о том же, о чем и я. Все уже совсем измотаны, взгляды их затуманены, а тропа уходит все вверх и вверх; под ногами – сплошная снежная каша, ледяная вода в моих кроссовках, а в голове – туман, безбрежные снежные поля и ощущение окончательного перехода в мир духов. Чем выше – тем тропа становится круче, вдоль нее множество каменных пирамидок, которые тибетцы складывают из плиток-голышей для того, чтобы сбылись желания. Вижу путника, сидящего на камне, он еле жив, читает молитвы, но, обессиленный, все же улыбается мне в ответ. Здесь трудно всем. Но вот тропа делает крутой вираж вокруг небольшого озера, и взмывает вверх, под таким углом, что приходится уже переходить на все четыре конечности, помогая себе руками, цепляясь за нагромождения камней. Пирамидки здесь сложены повсюду, встречаются многочисленные молитвенные флажки, и это означает только одно: скоро будет перевал!

Последнее поистине нечеловеческое усилие, уже за гранью подступающего отчаяния и непрекращающихся мыслей о смерти, - и вот он, перевал Долма Ла! Плоская вершина, на ней – гирлянды из тысяч молитвенных флажков, а вокруг – свободное, совершенно белое пространство. Лишь отдельные очертания горных пиков и циклопических скал угадываются среди снежного безмолвия, прямо передо мной сидят три ворона!!! Три огромных, просто гигантских ворона! Но откуда здесь эти птицы, на таких высотах они не живут. Тибетцы верят в то, что если ты увидел ворона на перевале Долма Ла, то тебе несказанно повезло, а если птица при этом еще и каркает, это принесет удачу, жизнь твоя будет долгой и счастливой. Но передо мной сидели как ни в чем ни бывало сразу три ворона, и время от времени переговаривались.

- Смотри, еще один выбрался, еле живой, а одно что ползет в гору. Странные они, эти люди, всегда спешат зачем-то, наверное, потому что мало живут, не то, что мы, - говорит один ворон.

- Видать жить хотят, потому и суетятся много, все им мало, сколько ни имеют – мало, - соглашается с ним второй ворон.

- Привет, русский, просыпайся уже, солнце давно встало! – изрекает третий ворон…

- Да пошло оно все на …!, - смачно, от души выругался я, и мне тотчас же стало легче. Ощущение смертельного сна отошло, вороны почтительно замолчали.

Я, ожив, скидываю рюкзак, сажусь на первый попавшийся камень, прямо в мокрый снег, а птицы межу тем занялись поеданием даров, оставленных паломниками, изредка поглядывая в мою сторону. Меня обдала волна волшебного запаха благовоний: счастливый от осознания перерождения тибетец пляшет и поет, поздравляя всех проходящих с избавлением от смерти. Богиня Долма, покровительница этих мест, оказалась к нам благосклонна. Звон колокольчиков, звуки мантр, напеваемых тибетцами и монахами, и какое-то заклинание, произносимое самым веселым из них, вернули здоровое ощущение жизни. Необычное, просто запредельное место, наивысшая точка коры, где на заоблачной высоте сидят говорящие вороны, а люди оставляют свои вещи в знак прощания с прежней жизнью, где навь, мир мертвых – по одну сторону, правь, мир богов – по другую. А там, где ты, там «здесь и сейчас», мир яви. И за этим триединством приглядывает из заоблачной выси вечный страж Кайлас – обитель богов. Невидимый, он присутствует здесь повсюду, обволакивает, просвечивает насквозь. Боги-хранители Дхармы, владыки Кармы, те, что живут на Священном Кайласе, внимательно наблюдают за тобой, они будут покровительствовать и хранить тех, кто ценой огромных усилий пришел сюда через смертельные муки – в новую, светлую, осознанную жизнь.

Глава XV. Возрождение

Пройдя «Полосу Бардо», в которой происходит таинство перерождения, переход от прежней жизни к новой, от кармы былого жизневремени к карме обновленного сознания Кайласа, я пытался впитать запредельную энергетику перевала богини Дролмы. Но осознание – процесс не сиюминутный, и многое из того, что происходит во время коры, с течением времени начинает обретать новое звучание, смысл полученных откровений раскрывается как прекрасный цветок лотоса, а вместе с ним жизнь твоя мал-помалу получает новое звучание. Наверное, в этом отчасти и сокрыто таинство перерождения, ради которого паломники со всего мира стремятся попасть в чертоги Кайласа. На тот момент я понимал, что самое трудное позади, предстоит долгий, многочасовой спуск в долину, обратная смена декораций, теперь уже от заснеженных горных вершин у «границы смерти» в 6000 метров, где содержание кислорода в два раза меньше, чем в привычном нам воздухе, в красочные окрестности «озер Жизни и Смерти», где вновь появятся долгожданные растения и даже настоящие, живые цветы!

Как только я вслед за шерпами начал спускаться, тотчас же осознал, что путь в долину не столь прост как представлялось: гигантская каменная осыпь уходила круто вниз за облака, поверхность камней покрыта корочкой льда, а сверху – слой мокрого снега. При попытках идти ты тотчас же начинаешь поскальзываться, ноги не слушаются еще и от накопленной усталости, кислородного голодания и связанного с этим головокружения. В полузабытьи-полудреме вижу я перед собой сказочное озеро Тукпе Дзингбу (Гаурикунд) – место, где нашла вечный покой Парвати, супруга бога Шивы, это овальной формы водоем, как будто расположившийся в некой чаше, оно состоит из нескольких частей, разделенных между собой тонкими каменными перемычками. О предполагавшемся ранее спуске к озеру не может быть и речи – тропа настолько опасна, что каждое движение приходится рассчитывать с большой точностью, а от котловины, в которой расположено озеро, придется подниматься метров на 60-70 вверх. Но и со стороны и сверху бирюзово-лазурные воды Гаурикунда прекрасны, в зеркальной чистоте его отражаются окрестные горы. И тотчас же происходит обвал, с крутого скального склона, прямо возле озера сходит снежная лавина, увлекшая за собой большую осыпь каменных глыб. В полной, звенящей тишине грохот гулким эхом разносится по окрестностям, паломники в изумлении замирают, глядя на неожиданное буйство природы.

Пытаясь держать темп, заданный шерпами, я быстро спускаюсь навстречу сплошной облачной пелене, затянувшей обширную межгорную котловину, раскинувшуюся внизу, на подступах к перевалу, а справа, прямо за озером из туманной дымки загадочно выглядывают островерхие скалы и среди них – знаменитый «Топор Кармы». Этот скальный останец и впрямь похож на топор, направленный острием к нам, к тропе паломников, он символизирует собой окончательное отсечение прежней кармы, преодоление любых сомнений и невозможность возврата к былой жизни. Облака клубятся вокруг нас, гигантский «топор», вознесся над нами далеко наверху, время от времени скрываемый легким облачным покрывалом, и вновь возникающий над нашими головами… Непостижимое, совершенно нереальное место, кажется, что в мире привычных нам красок и форм просто не может существовать столь диковинный пейзаж. Камни, тысячи камней, уходящих вниз, за видимую границу облаков, и мы, спускающиеся сверху вниз, с неба на землю, притаившуюся где-то далеко внизу.

- А может, там уже и нет ничего? Быть может, мир прежних образов, иллюзорных проекций наших ошибочных представлений больше не существует по эту сторону перевала, а впереди – бесконечный облачный океан? И новый, не иллюзорно-гипотетический мир нам придется строить уже по иным, космическим законам, реализуя волю великих богов Кайласа? – такие мысли посещали меня во время спуска и созерцания некой параллельной реальности, сотканной из тончайших оттенков серой гаммы, где почти нет цвета.

По мере спуска встречаю тибетца, несущего в руке ритуальную колотушку, он утомлен, но счастлив, восходя на перевал с другой стороны в соответствии с древней традицией Бон, существующей на Тибете со времен, предшествовавших появлению буддизма. Последователи бона особо почитают эти места, некогда, в незапамятные времена великий мудрец и маг древности Миларепа выиграл спор с другим магом, а предметом их дискуссии стала полемика о том, кто быстрее сможет попасть на вершину Кайласа. Миларепа закалял свой дух, много молился, и с первым лучом восходящего солнца переместился на самую вершину неприкасаемой горы, тем самым одержав верх в споре, после чего ему отошли в подчинение все окрестные территории. Миларепа стал самым могущественным из когда-либо существовавших в мире магов, единственным из людей, побывавшим на Кайласе. Последователи бона, в противовес буддистам, шиваитам и индуистам совершают кору против часовой стрелки, что коренным образом отличает их от всех прочих паломников.

Долгий, но быстрый и, как мне показалось, совсем легкий спуск с отрогов перевала Долма Ла чуть не стоил мне жизни: на очередном скользком камне я потерял равновесие, и на полной скорости полетел вниз, на редкость удачно приземлившись на кучу острых, обледеневших камней. Во время падения я интуитивно схватил одной рукой висевшую на груди фотокамеру, а другой смог принять упор, что позволило затормозить стремительное движение вниз, под тяжестью висящего за спиной рюкзака. Невольно вспомнил в тот момент о том, что перевал весьма коварен, и на нем нередки случаи ушибов и переломов, иногда люди не могут преодолеть Долма Ла по чисто психологическим причинам, считается, что перевал может просто не подпустить к себе недостойных.

После такого предостережения я стал спускаться с меньшей скоростью, пытаясь замедлить все ускоряющееся движение вниз. Мы быстро теряли высоту, вначале погрузившись в сплошной слой облаков, а затем выйдя из него далеко внизу. Каменные глыбы между тем стали значительно крупнее, и теперь уходили в облака уже не впереди, а позади нас, в снежном покрове между ними стали появляться небольшие проплешины, из которых местами выглядывала зеленая растительность. Становилось заметно теплее, снег исчезал буквально на глазах. Еще несколько сотен метров, и внизу далеко-далеко под скальными осыпями показалась обширная межгорная долина, на дне ее – крохотное сооружение. В стремлении вниз мы почти не заметили того, как оказались в долине, возле гестхауса, скорее даже закусочной для паломников. Этот форпост цивилизации здесь был очень кстати, потому что после холода и снега, многочасового восхождения на огромный горный перевал хотелось выпить горячего чая. Мы зашли с шерпами внутрь заведения, там было немноголюдно, преимущественно отдыхали коллеги шерпов, гиды и пара-тройка русских туристов.

Хозяйка заведения без лишних расспросов тотчас же принесла нам термос с соленым тибетским чаем, а шерпы, широко улыбаясь и болтая между делом с друзьями, обслуживающими параллельно идущую группу русских паломников, разлили зеленый чай по чашкам, после чего один из них достал из кармана заветный полиэтиленовый пакет с куском ячьего масла. Его тибетцы добавляют в чай для придания особых вкусовых качеств и повышения питательных свойств. Подмигнув мне, шерп предложил свой деликатес, я без колебаний согласился, и веселый тибетец, запустив грязные пальцы в кусок ячьего масла, закинул в мою кружку увесистый кусок драгоценного дара гор. Не сказать, чтобы вкус этого напитка был очень приятен, но он хорошо утоляет голод и жажду и, что самое главное, позволяет быстро согреться. Мы с друзьями перекусили привезенными еще из Москвы орешками, сухофруктами и шоколадом, разогрелись тибетским чаем, и после того, как мысли и чувства пришли в относительную норму, а ноги слегка перестали гудеть от затяжных подъемов и спусков, поблагодарив хозяйку и оставив нашего гида, ожидающего остальную часть группы, вышли в маршрут.

Тропа расширилась и превратилась в грунтовую дорогу, снег постепенно стал сходить на нет, уступив место мокрой грязи, под ногами уже не было снежной каши, но повсюду струилась вода, вскоре образовавшая небольшую горную реку. Вдоль дороги то и дело попадаются крупные, живописные камни с нанесенными на них священными текстами и разнообразными свастиками. А горы тем временем расступились, открыв величественную картину: по дну долины течет река, окруженная скальными останцами, а склоны образуют геометрически правильной формы террасы, как будто созданные руками древних гигантов, далеко внизу и вдали сверкают прекрасные, заснеженные вершины, оказывается, за нависшим над нами слоем облаков сейчас ясно! Возле реки то тут, то там стоят палатки кочевников – тибетцы пасут стада яков на горных склонах, богатых растительностью в период дождей, щедро орошаемых талыми водами ледников. Обгоняем паломниц, обходящих Кайлас простираниями: через каждые 3 шага эти тибетские женщины встаёт на колени, простирают вперед себя руки, на которые надета еще одна пара обуви, вытягиваются вслед за ними и ложатся ниц, параллельно читая молитвы, передвигаются как бы «гусеницей», и так – все 53 километра коры!!! Какова же должна быть сила веры этих людей, чтобы с таким великим почтением, простираясь, в течение более чем месяца совершать священный путь вокруг Горы Богов! Видя это, силишься понять и то, что некоторые паломники простираниями преодолевают путь от Лхасы, столицы Тибета до Кайласа, а это – ни много, ни мало, 1200 километров… Думаю, после такого примера какие-либо комментарии просто излишни.

Что такое Кайлас для тибетцев? Сама основа жизни, центр Вселенной, источник вечного вдохновения и еще многое из того, что мы, люди Запада, так никогда и не поймем. Это надо прочувствовать, с этим надо родиться, с молоком матери впитать почтение к святости и неземной силе главных святынь Тибета. Есть мир, огромный и почти бесконечный для каждого отдельно взятого человека, подавляющему большинству из нас за всю свою земную жизнь не удается посетить не то что малую часть стран, но даже многие уголки своей собственной страны. А есть Центр Мира, вокруг которого и вращается этот мир, такой безмерно непостижимый для каждого человеческого создания. Центр – есть точка отсчета всех причин и следствий, первопричина всего что было, есть, и будет, это – Священный Кайлас, «Канг Ринпоче», Великий Учитель, постоянно познающий самое себя. Пока стоит Кайлас, существует и наш мир, а вместе с ним и иные миры, скрытые от нашего взора границами пространственно-временных спектров – тонких мембран, разделяющих этапы творения, распростертые в нашем внутреннем и внешнем Космосе. Ткань Вселенной, зыбкая материя нашего мира – лишь малая доля великих пределов Бесконечности, материальной и ментальной связующей между которыми является Девятиэтажная Гора Свастики, символ вечного движения сфер в циклах перерождений. 

Когда идешь по пути коры, видишь постоянно изменяющиеся картины, проявленный в материи нашего мира срез событий и явлений, которые еще можно попытаться облечь в словесную форму, в язык - условный код общения человеческих существ. Но постоянно чувствуешь незримую связь с чем-то очень глубоким, непостижимым, чего не можешь ни представить, ни, тем более описать. Наверное, это запредельное знание, этот дальний свет духовного возрождения, и есть доступная нам часть воистину космического масштаба явлений, происходящих внутри, вокруг, под и над Кайласом? Я честно пытался понять, прочувствовать и, при возможности, передать то, с чем столкнулся на пути коры, но всякий раз нечто очень важное, основополагающее ускользало от меня, не давая облечь себя в словесную форму. Только сердцем возможно почувствовать и принять самое искреннее и самое бесценное откровение, божественный дар, сокрытый в каждом из нас. А Кайлас, он как Высший Судия, снимает все условности, пред ним рушатся все мыслеформы, созданные столь привычной нам и настолько бесполезной здесь логикой. Он дарит право быть самим собой, истинным, не когда-либо в прошлом или будущем, а здесь и сейчас. Наверное, надо прийти к нему еще не раз, прислушиваясь к своему внутреннему «Я», к тонким вибрациям души, инстинктивно ищущей ответы на многие вопросы. И в какой то момент здесь у тебя не остается больше вопросов, а вместо них – бесконечный поток ответов. Но вот готов ли ты к беспристрастным откровениям получив исчерпывающие и оказавшиеся на поверку такими простыми ответы на все интересующие тебя вопросы? Люди склонны усложнять, драматизировать, наделять явления окружающего мира какими-то сложными свойствами. Но в мире все устроено до невероятия просто и, вместе с тем, непостижимо сложно. А ключ от всех дверей – он лишь один…

- Человек - малое, неразумное дитя, застрявшее где-то на полпути в череде перевоплощений, уснувшее в вечном летаргическом сне в прошлой жизни и не в полной мере осознающее себя в жизни новой, - с такими мыслями я шел вниз со снежных перевалов, в красочную долину, окруженную бесконечными каменными пирамидами, застывшими немым укором нашему человеческому невежеству. Кто их построил и когда? Такой невероятной силой наполнены эти места, как будто специально созданные для того, чтобы находящийся здесь человек получал бесценные откровения.