до Дурина пробуждения снова ото сна.

При скрупулезном анализе и подсчете элементов данной реконструкции перевода стиха Толкина на кхуздул, можно отметить, что из около 340 грамматических и лексических элементов около 114 (33,5%) относятся к аутентичному толкиновскому кхуздулу, 15 (4,4%)– к реконструированным формам, восстановленным из аутентичных кхуздульских форм, 174 (51%) – к формам, восстановленным из однозначно родственных кхуздулу языков Арды, и лишь 34 (10%) восстановлены из праквендийского / начального валарина Этимологий, также 3 формы (0,9%) заимствованы из эльфийских языков.

The world was young, the mountains green, No stain yet on the Moon was seen,            No words were laid on stream or stone     When Durin woke and walked alone.        When Durin woke and gave to gold           its first and secret name of old	Banâdezel nithuldairân   Bâwah ainilûnu khenân     Bâ bīth aiborbizar khayân Durin kuyân ka`iryadân  Durin kuyân kaifarz yawân irangamil nahul bithan	Банадезел дайраннитхан Бауах айнилуну кхенан Ба битх айборбизар кхаян Дурин куян каъирйядан Дурин куян кайфарз яуан Ирангамил нахул битхан
The world was young, the mountains green,    No mark upon the moon was seen,                    When Durin came and gave their name           To (nameless) lands where none before had been. When Durin came to Azanul                              and found and named the nameless pool	Banâdezel nithuldairân      Bâtig ainilûnu khenân         Durin nakhân kabith yawân Aithûn babithân badukân     Durin ayazanûl nakhân       gimbân zarâmu kabithân	Банадезел дайраннитхан Батиг айнилуну кхенан Дурин накхан кабитх яуан Айтхун бабитхан бадукан Дурин аязанул накхан Гимбан зараму кабитхан
He named the nameless hills and dells;  He drank from yet untasted wells;         He stooped and looked in Mirrormere, And saw a crown of stars appear,          As gems upon a silver thread,                 Above the shadow of his head.	Durin bithân bhanaddubân kazukân buznu bakaibân kaikheledzarmu kalubân Durin gimilrigu khenân Kibilligul kazimirul U`azanu aibundu hûl	Дурин битхан бханаддубан Казукан бузну бакайбан Кайкхеледзарму калубан Дурин гимилригу кхенан Кибиллигул казимирул Уъазану айбунду хул
The world was fair, the mountains tall, In Elder Days before the fall               Of mighty kings in Nargothrond        And Gondolin, who now beyond        The Western Seas have passed away: The world was fair in Durin's Day.	Dairânnimir banâddahan Aub-gabiluzb ī d sulnân Gundulinul narkuthunul Gamilûrul yedau-yaflul ûrsulnul-azrunâd wanân     ` û rdurinul nimirdairân	Дайраннимир банаддахан Ауб габилузбад сулнан Гундулинул наркутхунул Гамилурул едау яфлул урсулнул азрунад уанан Ъурдуринул нимирдайран
The world was fair, the mountains tall, With gold and silver gleamed his hall, When Durin's throne of carven stone Yet stood behind the guarded wall.	Dairânnimir banâddahan   Kibilfarz huldûmu nimrân     `allam Durinul borfelkân     Taidau thalân nadramb haldân	Дайраннимир банаддахан Кибилфарз хулдуму нимран Ъаллам дуринул борфелкан Тайдау тхалан надрамб халдан
A king he was on carven throne                   In many-pillared halls of stone                     With golden roof and silver floor,               And runes of power upon the door.            The light of sun and star and moon            In (countless) shining lamps of crystal hewn Undimmed by cloud or shade of night       There shone for ever fair and bright.	Hâldurinul allam felkul utarkilân dûmu borul kibiltalam katuffarzul kagabilkirid ayadnul namâr nimrân felkan khildul ithir gimlul nilur â nul        nimīr fanul kagei nimrân   shathûrdulg uznu badushân	Хал дуринул аллам фелкул Утаркилан думу борул Кибилталам катуффарзул Кагабилкирид аяднул Намар нимран фелкан кхилдул Ъитхир гимлул нилуранул Нимир фанул кагей нимран Шатхурдулг узну бадушан
There hammer on the anvil smote,              There chisel clove, and graver wrote;         There forged was blade, and bound was hilt; The delver mined, the mason built.             There (ruby) beryl, pearl, and opal pale,   And metal wrought like fishes' mail,          Buckler and corslet, axe and sword,           And shining spears were laid in hoard.	Tammu aitelekhbor tammân       Felak felkân zerab zarbân           Zagru telkhân zagbund wedân   Dûmun dumân zahrun zahrân zagarbarkêk katurm nimrân mubush kagarn linûl telkhân aikazd khayân mad zirakhun   kamril nagraz kazimirkûn	Тамму айтелекхбор тамман Фелак фелкан зераб зарбан Загру телкхан загбунд ведан Думун думан захрун захран Загарбаркек катурм нимран Мубуш кагарн линул телкхан Айказд кхаян мадзиракхун Камрил награз казимиркун
Unwearied then were Durin's folk;      Beneath the mountains music woke:   The harpers harped, the minstrels sang, And at the gates the trumpets rang	Khazâd Durinul balubhân Daladbanâd malin kuyân Gan ī n gan â n bith ī n lin â n Kanadad â n nib ī r neil â n	Кхазад дуринул балубхан Даладбанад малин куян Ганин ганан битхин линан Канададан нибир нейлан
The world is dark, the mountains old, In shadow lies the heaped gold;        In Durin's halls no hammer falls,     The forges ’ fires are grey and cold. The world is grey, the mountains old, The forge's fire is ashen-cold;         No harp is wrung, no hammer falls: The darkness dwells in Durin's halls;	gamilbanâd udushdairân `ayazanu faraz kazdân       udurindûm bâdamm sulnân khel katharak telkhul arzan gamilban â d tharak dair â n khel katharak telkhul arzan b â gan dail â n b â damm suln â n ` uzn û n Durind û mu duk â n.	Гамилбанад удушдайран Аязану фараз каздан Удуриндум бадамм сулнан Кхел катхарак телкхул арзан Гамилбанад тхарак дайран Кхел катхарак телкхул арзан Баган дайлан бадамм сулнан Ъузнун дуриндуму дукан
The shadow lies upon his tomb    In Moria, in Khazad-dûm.           But still the sunken stars appear In dark and windless Mirrormere; There lies his crown in water deep, Till Durin wakes again from sleep.	`aihulharith yedaw uznûn ukhazaddûm naragtumun gimildu`ân yedaw azan   ubâbawib kheledzarâm h û lrig yedaw uwultumnu aubdurin tatlushkuyu	Айхаритх хул едав узнун укхазаддум нар а гтумун гимилдуъан едав азан убабавиб кхеледзарам хулриг едав увултумну аубдурин татлушкую

The world was young, the mountains green, No stain yet on the Moon was seen,            No words were laid on stream or stone     When Durin woke and walked alone.        When Durin woke and gave to gold           its first and secret name of old	Banâdezel nithuldair â n   Bâwah ainilûnu khenân     Bâ bīth aiborbizar khayân Durin kuyân ka`iryadân  Durin kuyân kaifarz yawân irangamil nahul bithan	Горы зеленые. Мир молод. Никакой грязи (пятен) на Луне не было видимой Никакие слова не были лежавшими на ручье или камне  Дурин был пробудившимся и ходившим одиноко Дурин был пробудившимся и давшим золоту первое и тайное имя древности
The world was young, the mountains green,    No mark upon the moon was seen,                    When Durin came and gave their name           To (nameless) lands where none before had been. When Durin came to Azanul                              and found and named the nameless pool	Banâdezel nithuldair â n      Bâtig ainilûnu khenân         Durin nakhân kabith yawân Aithûn babithân badukân Durin ayazanûl nakhân       gimbân zarâmu kabithân	горы зеленые, мир молод отметин не было видимо на Луне Дурин пришедший и давший имена (безымянным) необитаемым землям Дурин пришедший в Азанул (Туманную (долину)) нашедший и назвавший озеро
He named the nameless hills and dells;  He drank from yet untasted wells;         He stooped and looked in Mirrormere, And saw a crown of stars appear,                As gems upon a silver thread,                 Above the shadow of his head.	Durin bithân bhanaddubân kazukân buznu bakaibân kaikheledzarmu kalubân Durin gimilrigu khenân Kibilligul kazimirul U`azanu aibundu hûl	Дурин назвавший холмы и долины И пивший из неиспробованных родников и наклонившийсяся (упавший) в Зеркальное озеро Дурин увидевший корону звёзд самоцветную сребронитяную в тени над его головой
The world was fair, the mountains tall, In Elder Days before the fall               Of mighty kings in Nargothrond        And Gondolin, who now beyond        The Western Seas have passed away: The world was fair in Durin's Day.	Dairannimir banâddahan Aubgabiluzbâd sulnân Gundulinul narkuthunul Gamilûrul yedau-yaflul ûrsulnul-azrunâd wanân     ` û rdurinul nimirdairân	Мир прекрасен (красив), горы высокие перед падением (гибелью) могучих королей Нарготрондовских и Гондолинских, Древних дней, ныне далеких За Закатные моря исчезнувших в день Дурина мир (был) прекрасен (красив, сияющий)
The world was fair, the mountains tall, With gold and silver gleamed his hall, When Durin's throne of carven stone Yet stood behind the guarded wall.	Dairannimir banâddahan   Kibilfarz huldûmu nimrân     `allam Durinul borfelkân     Taidau thalân nadramb haldân	Мир прекрасен (сияющий), горы высокие золото и серебро, его залы осиявшие трон Дурина резного камня тогда стоявший позади охраняемой стены
A king he was on carven throne                   In many-pillared halls of stone                     With golden roof and silver floor,               And runes of power upon the door.            The light of sun and star and moon             In (countless) shining lamps of crystal hewn Undimmed by cloud or shade of night       There shone for ever fair and bright.	Hâldurinul allam felkul utarkilân dûmu borul kibiltalam katuffarzul kagabilkirid ayadnul namâr nimrân felkan khildul ithir gimlul nilur â nul        nimīr fanul kagei nimrân   shathûrdulg uznu badushân	Короля Дурина резной трон В уставленном многими колоннами каменном зале золотосводном и среброполом и рунами могучими (великими) надвратными светильники сиявшие резнохрустальные Свет солнца, звезд и луны  прекрасный и яркий, вечно сиявший, облаком или тенью ночи незатененный
There hammer on the anvil smote,              There chisel clove, and graver wrote;         There forged was blade, and bound was hilt; The delver mined, the mason built.             There (ruby) beryl, pearl, and opal pale,   And metal wrought like fishes' mail,          Buckler and corslet, axe and sword,           And shining spears were laid in hoard.	Tammu aitelekhbor tammân       Felak felkân zerab zarbân           Zagru telkhân zagbund wedân   Dûmun dumân zahrun zahrân zagarbarkêk katurm nimrân mubush kagarn linûl telkhân aikazd khayân mad zirakhun   kamril nagraz kazimirkûn	молот по наковальне бивший рубило рубившее и резец гравировавший ковавшееся лезвие и рукоять скреплявшаяся шахтер копавший и каменщик строивший меч, секира, копья и щит сверкающие, кираса и «рыбья» чешуйчатая кольчуга ковавшиеся, в запасниках лежавшие бледный опал и жемчуг, (рубин), берилл
Unwearied then were Durin's folk;      Beneath the mountains music woke:   The harpers harped, the minstrels sang, And at the gates the trumpets rang	Khazâd Durinul balubhân Daladbanâd malin kuyân Ganīn ganân bithīn linân Kanad-adân nibīr neilân	народ Дурина неутомим Под горами музыка просыпавшаяся Арфисты на арфах игравшие, менестрели певшие И за вратами рожки звучавшие
The world is dark, the mountains old, In shadow lies the heaped gold;        In Durin's halls no hammer falls,     The forges ’ fires are grey and cold. The world is grey, the mountains old, The forge's fire is ashen-cold;         No harp is wrung, no hammer falls: The darkness dwells in Durin's halls;	gamilbanâd udushdairân `ayazanu faraz kazdân       udurindûm bâdamm sulnân khel katharak telkhul arzan gamilbanâd tharak dairân khel katharak telkhul arzan bâgan dailân bâdamm sulnân `uznûn durindûmu dukân.	Мир тёмен, горы стары, Во тьме золото кучей наваленное В залах Дурина нет молота падавшего пепельно-холоден горн кузницы Мир сер, горы стары пепельно-холоден горн кузницы Нет арфы игравшей, нет молота падавшего Тьма в залах Дурина живущая
The shadow lies upon his tomb    In Moria, in Khazad-dûm.           But still the sunken stars appear In dark and windless Mirrormere; There lies his crown in water deep, Till Durin wakes again from sleep.	`aihulharith yedaw uznûn ukhazaddûm naragtumun gimildu`ân yedaw azan   ubâbawib-kheledzarâm h û lrig yedaw uwultumnu aubdurin tatlushkuyu	Тьма ныне - на его могиле В Черной пропасти (Мории), в Гномьих залах (Кхазаддуме) Но ныне утонувшие звезды темны (смутны) В безветренном Зеркальном озере Там - ныне его корона в глубоких водах до Дурина пробуждения снова ото сна

Запись текста песни рунами:

Ban â dezel nithuldair â n    B â wah ainil û nu khen â n      B â b ī th aiborbizar khay â n Durin kuyân ka`iryadân  Durin kuyân kaifarz yawân irangamil nahul bithan	Ba, âde ûel·, i t V S ldai @ â, 2   Bâ F a f · ai, il S, S · K V e, â, ·     Bâ · b i t V · aibo @ bi ûa @ · K V ayân 2 Du @ i, · k S yâ, · kaCi @ yadâ, 2  Du @ i, · k S yâ, · kaifa @ û ·ya F ân · i @ a, gamil ·, a f S l · bit V a, 2
Banâdezel nithuldairân      Bâtig ainilûnu khenân         Durin nakhân kabith yawân Aithûn babithân badukân Durin ayazanûl nakhân       gimbân zarâmu kabithân	Ba, âde ûel·, i t V S ldai @ â, 2      Bâtig · ai, il S, S · K V e, â, 2         Du @ i, ·, a K V â, · kabit V ·ya F â, · Ai t V S, · babit V â, · bad S kâ, · Du @ i, · ayaûa, S l ·, a K V â, ·       gimbâ, · ûa @ âmu · kabit V â, 2
Durin bith â n bhanaddub â n kazuk â n buznu bakaib â n kaikheledzarmu kalubân Durin gimilrigu khenân Kibilligul kazimirul U`azanu aibundu hûl	Du @ i, · bit V â, · b V a, addubâ, · ka ûukâ, · buû, S · bakaibâ, · kai K V eled ûa @ m S · kal S bâ, 2 D S @ i, · gimil @ ig S · K V e, â, · Kibillig S l ·kaûimi @ ul · S Caûa, u ·aibu, d S · f S l 2
Dairannimir banâddahan Aubgabiluzb ī d sulnân Gundulinul narkuthunul Gamilûrul yedau-yaflul û rsulnul - azrun â d wan â n      ` û rdurinul nimirdair â n	Dai @ a,, imi @ ·ba, âdda f a, 2 A S bgabil S ûb i d ·s S l, â, G S, d S li, S l ·, a @ k S t V S, S l · Gamil S @ ul ·yedau · yaflul · S @ s S l, S la û @ u, âd · F a, â, 2     C S @ du @ i, ul ·, imi @ dai @ ân 2
Dairannimir banâddahan   Kibilfarz huldûmu nimrân     `allam Durinul borfelkân     Taidau thalân nadramb haldân	Dai @ a,, imi @ · banâdda f a, 2   Kibilfa @ û · f S ld S m S ·, im @ â, 2     Callam· Du @ i, S l ·bo @ felkâ, ·           Taidau ·t V alâ, ·, ad @ amb · f aldâ, 2
Hâldurinul allam felkul utarkilândûmu borul kibiltalam katuffarzul kagabilkirid ayadnul namâr nimrân felkan khildul ithir gimlul nilur â nul        nimīr fanul kagei nimrân   shathûrdulg-uznu badushân	f âlDu @ i, S l · allam·felk S l · S ta @ kilâ, d S m S ·bo @ S l · kibiltalam · kat S ffa @ û S l · kagabilki @ id · ayad, ul 2 , amâ @ ·, im @ â, · felka, · K V ildul · i t V i @ · gimlul ·, ilu @ â, ul ·       , im i @ · fa, S l ·kagei·, im @ â, ·   % a t V S @ dulg S û, S · badu % â, 2
Tammu aitelekhbor tammân       Felak felkân zerab zarbân           Zagru telkhân zagbund wedân   Dûmun dumân zahrun zahrân zagarbark ê k katurm nimr â n mubush kagarn lin û l telkh â n aikazd khay â n mad zirakhun    kamril nagraz kazimirk û n	Tammu · aitele K V bo @ · tamm â, ·       Felak · felk â, · û e @ ab · û a @ b â, ·          û ag @ u · tel K V â, ·û agbu, d · F ed â, ·   D S mu, · dum â, · û a f @ u, · û a f @ â, 2 ûaga @ ba @ këkkatu @ m ·, im @ â, · mubu % kaga @, ·li, S l ·telK V â, 2 aikaûd · K V ayâ, · madûi @ ak f u, ·      kam @ il ·, ag @ aû ·kaûimi @ k S, 2
Khazâd Durinul balubhân Daladbanâd malin kuyân Ganīn ganân bithīn linân Kanadadân nibīr neilân	K V aûâd ·Du @ i, ul ·balub V â, 2 Daladba, âd ·mali, · kuyâ, 2 Ga, i, · ga, â, ·bit V i, ·li, â, · Ka, adadâ, ·, ib i @ ·, eilâ, 2
gamilbanâd udushdairân `ayazanu faraz kazdân       udurindûm bâdamm sulnân khel katharak telkhul arzan gamilbanâd tharakdairân khelkatharak telkhul arzan bâgan dailân bâdamm sulnân `uznûn Durindûmu dukân	gamilba, âd ·udu % dai @ â, 2 Cayaûa, u ·fa @ aû ·kaûdâ, 2       udu @ i, d S m ·bâdamm·sul, â, 2   K V elka t V a @ ak · telK V ul ·a @ ûa, 2 gamilba, âd ·t V a @ akdai @ â, 2 K V elka t V a @ ak · telK V ul ·a @ ûa, 2 bâga, · dailâ, · bâdamm·sul, â, 2 Cuû, S, · Du @ i, d S mu ·dukâ, 2
`aihulharith yedaw uznûn ukhazaddûm naragtumun gimildu`ân yedaw azan   ubâbawib kheledzarâm h û lrig yedaw uwultumnu aubdurin tatlushkuyu	Cai f ul f a @ i t V ·yeda F ·uû, S, · u K V aûadd S m ·, a @ agtumu, 2 gimildu Câ, ·yeda F ·aûa, ·   ubâba F ib K V eledûa @ âm 2 f S l @ ig ·yeda F ·u F ultum, u · aubDu @ i, ·tatlu % kuyu 3

Русский перевод:

Кистяковский

 

Был свет еще не пробужден,

Когда, стряхнув последний сон.

Великий Дарин, первый гном,

Легко шагнул за окоем

Высоких колыбельных скал

И в лунной тьме ему предстал

Неназванною новизной

Новорожденный мир земной.

Дарил он землям имена,

И оживала тишина

 

В названьях рек, равнин и гор,

Болот, ущелий и озер;

Но вот, как видят вещий сон,

Зеркальное увидел он

И отраженный в бездне вод—

Короной звездной — небосвод.

 

На царство первая заря

Венчала юного царя

У вод Зеркального. Но трон

Был в Морию перенесен,

И золоченый Тронный Зал

Огнями вечными сиял —

Ни тьма ночей, ни злая мгла

Сюда проникнуть не могла.

 

Искристый свет крыла простер

Под легким сводом юных гор,

Чертоги светлые всегда

Звенели музыкой труда—

Не зная страхов и забот,

Трудился даринский народ,

А в копях донных добывал

Алмазы, мрамор и металл.

 

Дремал в глубинах грозный рок,

Но этого народ не знал —

Ковал оружие он впрок

И песни пел под кровлей скал.

 

Недвижный мрак крыла простер

Пол грузным сводом древних гор,

И в их тени давным-давно

Зеркальное черным-черно;

Но опрокинут в бездну вод —

Короной звездной — небосвод.

Как будто ждет он, словно встарь.

Когда проснется первый царь.

 

Гриншпун

 

Был юным мир в тиши времен,

Был лик луны не затенен,

Когда, в величии благом,

Явился Дарин, Первый Гном.

Средь безымянных гор и рек

Бродя один, он их нарек;

Он устремил пытливый взор

В глубины девственных озер,

Где звезды вспыхнули светло,

Короной увенчав чело.

 

Был светел мир в тиши времен;

Могучи были Нарготронд

И Гондолин, чьи короли

Еще в пучину не ушли.

Был ласков гром, был ветер мил —

В День Дарина был светел мир.

 

Резной престол его стоял

В чертогах скальных; тронный зал

Венчал златой чеканный свод

Сплетенья рун хранили вход;

Сиянье Солнца, блеск Луны,

В кристальный свет воплощены,

Hе омрачались никогда

В благословенные года.

 

Там гулкий молот бил в металл,

Резец искусный в недрах скал

Узор по камню высекал;

Чертог мерцающий хранил

Опал, и жемчуг, и берилл,

И в ночь дышал кузнечный мех,

Творя сверкающий доспех.

 

Выл счастлив Дарина народ;

И дни, и годы напролет

Пел свет подземных тех земель

Неутомимый менестрель.

Но мир померк во мгле времен,

Глухой бедою замутнен;

Смолк молот ныне; песнь нема;

В горах владычествует тьма,

Там страх лежит—тяжел, угрюм...

О Мория! О Казад Дум!

 

Но в глубине угасших гор

Хранит корону глубь озер,

Пока — в иные времена —

Не встанет Дарин ото сна.

 

Маторина

 

Луна была еще без пятен,

Был молод мир зеленых скал,

И не было простых понятий,

Таких, как «камень» и «металл»,

Когда в прадавнем юном мире

Гном Дарин встал и шел один,

И с каждым шагом мир все шире

Распахивался перед ним.

 

Он называл пещеры, камни,

Пил из неназванных ручьев

И видел в озере Зеркальном

Отображение свое.

 

Кольцом вокруг чела сияла

Корона отраженных звезд,

И удивился гном сначала,

Но все, что Озеро сказало,

Потом пророчески сбылось.

Он Королем воссел на троне —

Могучий горный Властелин,

Один из тех, на чьей короне

Держался древний Гондолин.

 

Еще задолго до паденья

Земных великих королей

Гном Дарин расширял владенья

В горах, у самых их корней.

Сидел он, как поют сказанья,

В величественном и большом

Многоколонном тронном зале,

Где свет алмазы рассыпали

Под золоченым потолком.

 

Не зная, что такое праздность,

Его народ руду копал,

Искал бериллы и алмазы,

Опал и жемчуг добывал;

Плелись кольчуги, гнулись луки,

По наковальне молот бил,

Резец писал, топор рубил —

Творили чудо гномьи руки.

 

На арфах так могли играть,

Что разговаривали струны,

А на изделиях писать

Умели колдовские руны.

 

Но ныне музыка молчит.

Мир посерел, остыли горны,

Стареют горы и лежит

Глухая Тень в стране подгорной.

В пещерах Казад-Дума мрак,

Под тяжким камнем Дарин спит там,

И Копи Мории закрыты,

Но стережет их тайный знак,

А в черной глади Келед-Зарам

Корона из алмазных звезд

Ждет часа, чтоб проснулся Дарин

И снова гномий род вознес.

 

Грузберг

 

Проснулся он один,

Когда мир молод был,

Когда среди долин

Зеленый ветер плыл.

Шел Дьюрин, напевая

И имена давал

Тем землям, что еще

Никто не называл.

 

Среди безмолвных гор

Он пил из родников,

И видел он узор

Кисейных облаков.

Вокруг его волос

Над мудрой головой

Кольцо из звезд вилось,

Что дружат с синевой.

 

И горы были высоки

В прекрасные те дни

Перед паденьем королей,

Которых не было сильней.

И Нарготронд, и Гондолин,

Что под моря сейчас ушли, [что за Моря сейчас ушли,]

Могучи были, велики,

По-настоящему близки

В тот юный день,

В тот Дьюрин день.

 

Он был король. Его дворец

Был высечен из хрусталя.

Его, как праздничный венец,

Носила на главе земля.

Был выточен из камня трон,

Как кружево среди колонн.

И руны власти вырезал

Он на двери, ведущей в зал.

 

Веселой жизнь тогда была.

Здесь резчик свой узор творил,

У кузнеца огонь пылал,

По наковальне молот бил.

Росли дома, росли дворцы,

Росли хлеба, росли леса.

И груды золота росли,

На них свет факелов плясал.

Неутомимый был народ!

Играли арфы под горой, [Играли арфы под Горой,]

Слагались песни под луной

Любил веселье Дьюрин род.

 

Огонь подземный подчинен

Был власти Дьюрина, но вдруг

Восстал балрог, неукрощен

И выжег, вымел все вокруг.

Сейчас все стихло. Ветер сер.

И горы спят глубоким сном.

Мир постарел, мир поседел.

Разрушен славный Дьюрин дом,

Замолкли звуки сладких арф,

В старинных залах темнота,

И неподвижен лунный серп

В глубоком зеркале пруда.

 

В Мории, в месте Казад-Дум,

Под камнем, не известном нам,

Корона Дьюрина лежит

И верность Дьюрину хранит

Она не зря так долго ждет

Владельца - он опять придет,

И улыбнется сонный мир,

И зажурчат ручьи опять,

Проснутся звуки звонких лир,

И будут скрипачи играть.

 

М.Каменкович

 

Был молод мир и зелен холм,

И с незапятнанным челом

Взирала с высоты Луна

На то, как Дьюрин встал от сна.

Он пил из девственных ключей;

На безымянный мир вещей

Он наложил узду имен;

Стал холм - холмом, огонь - огнем.

Он наклонился наконец

К Зеркальной Глади - и венец

Из горних звезд, как из камней,

Над отраженьем вспыхнул в ней.

 

Был ясен мир и холм высок,

И день был роковой далек

От нарготрондских Королей;

Как жемчуг Западных Морей,

Блистал, не чая злых годин,

Благословенный Гондолин;

Мир юн, и мир прекрасен был,

Когда час Дьюрина пробил.

 

Он стал могучим королем

В чертоге каменном своем,

Где пол, из серебра литой,

Блистал под кровлей золотой;

В покоях с тысячью колонн

С резного трона правил он;

Он свет изменчивых светил

В шары хрустальные вместил;

Ни ночь, ни хмарь, ни сумрак бед

Не затмевали этот свет.

 

По наковальне молот бил;

Удар кирки скалу рубил;

Кто в камне руны высекал,

Кто в злато оправлял опал;

Строитель ладил и крепил,

Ключарь сокровища копил -

Кольчуги, чешуи звончей,

Клинки сверкающих мечей,

Щит в жемчугах, копье, топор

Ложились в кладовые гор.

 

Не год, не два, не три, - века

Стучала под горой кирка;

Но наступал веселью срок -

И слышал Дьюринов чертог,

Запрятанный в глубинах гор,

То арфы струнный перебор,

То менестреля, в свой черед,

И трубы пели у ворот.

 

Мир одряхлел, он стар и сед.

Огня в плавильне больше нет;

Не слышно молота давно,

В чертоге вымершем темно,

И Дьюрин спит без слов, без дум

В Морийском царстве Казад-дум.

Но все недвижна гладь воды,

И затонувший свет звезды,

Что Дьюрину из вод сверкал,

Все светит из глуби зеркал,

Чтоб вновь венчать его на трон,

Когда от сна очнется он.

 

Воседой

 

Был зелен мир, Гора юна

И не запятнана луна,

И не было еще имен,

Когда был Дарин пробужден;

Он встал, и каждый холм и лог

Он на пути своем нарек;

И был незамутнен родник,

Когда впервые он приник

К Зеркальному: на глади вод

Увидел Дарин небосвод,

Свое лицо и вкруг лица

Сиянье звездного венца.

 

Был молод мир, Гора тучна

В День Дарина - во времена

Когда стояли, как один,

И Нарготронд, и Гондолин,

Пока навек их короли

В Заморский Запад не ушли.

 

На троне Дарин восседал

В палатах горных - тронный зал

Многоколонный был, златой

Имел он свод, пол под пятой

Серебряный, и без огня

Хрусталь сиял то светом дня,

То лунным светом, и сиял

Знак власти перед входом в зал.

 

Долота, молоты, резцы -

Каменотесы, кузнецы

И златоков и ювелир

Творили тот подземный мир:

Кто вырубал, кто украшал,

Кто добывал, кто сталь ковал,

Мечи и копья, и щиты,

И кольца дивной красоты.

 

Был счастлив Даринов народ

И, отдыхая от работ,

Он веселился, пел, плясал,

И смехом оглашался зал,

И горны пели у ворот...

 

И стал мир сер, Гора стара,

Пришла осенняя пора,

И молот больше не гремит,

И арфа больше не звенит,

И в залах Дарина темно,

И сам король почил давно.

Но по ночам зеркальна гладь

Воды в Зеркальном, и опять

В нем звездный Дарина венец,

Как будто это - не конец.

 

О.Мыльникова

 

Еще земля была юна,

И не запятнана луна,

Когда в благословенный миг

Явился Дарин в новый мир.

И горный склон его встречал,

И для него ручей журчал,

И каждый камень ликовал,

А он им имена давал.

Но вот открылось в чаше гор

Прекраснейшее из озер.

И, в темной глади отражен,

Над головой увидел он

Венец небесный - звездный строй...

Так коронован был король.

И были горы высоки,

И были беды далеки,

И населял эльфийский род

Несокрушимый Норготронд

В эпоху древних королей

На молодой еще земле...

Властитель сказочных хором,

Король взошел на скальный трон,

И ярче солнца воссиял

Многоколонный тронный зал.

По золоту, по серебру

Вились узоры древних рун,

Хрустальный водопад огней

Храня от зла и тьмы ночей.

Там в тиглях плавился металл,

Там добрый молот грохотал,

И сталь надежного клинка

Ковала мощная рука.

Звенел чекан, и пел резец,

И, украшая свой дворец,

Гранил искусный ювелир

Алмазы, яхонт и сапфир.

Там наковальни ясный гром

Сливался с трубным серебром,

И восхвалял могучий хор

Народ, живущий в недрах гор.

Укрыл просторный горный кров

Народ умельцев и бойцов,

И славу множили его

Богатство, труд и мастерство.

Седеют склоны древних гор.

Давно остыл кузнечный горн.

И струны арфы не звучат

Во мгле покинутых палат.

И в Казад-Думе мрак лежит,

И под надгробьем Дарин спит.

Но озеру, что он в свой срок

Зеркальной Заводью нарек,

Где звездный купол отражен,

Предсказано, что встанет он.

И, предрекая торжество,

Венец небесный ждет его.

 

Анарвен

 

Мир был юн, горы покрывали леса,

Ничем не омраченная, сияла Луна,

Не названы были еще реки и камни,

Когда пробудился от сна того Дарин.

Он давал имена холмам и равнинам,

Пил воду ручьев в тихих долинах.

Но вот он пришел и на глади вод

Зеркального увидел корону он звезд,

Словно алмазы на нити серебра,

Сиявшие в темных его волосах.

 

Мир был светел, высоки были горы,

В Древние Дни, когда в Нарготронде

И Гондолине могучие их короли

Правили землями, что ныне ушли

В воды Морей. Но то впереди,

А в Дарина день светел был мир.

 

Он был королем на каменном троне

В пещерных залах многоколонных,

Где своды золотые и полы серебра

И руны могущества на дверях.

В сияющих кристаллах свет отражен

Солнца, Луны и бесчисленных звезд.

Ни тень облаков, ни ночи мгла

Света того затмить не могла.

 

Там молот по наковальне стучал,

Гравер трудился и камень дробил чекан.

Ковались там длинные острые клинки,

В поисках руды долбились ходы.

Там берилл, жемчуга и бледный опал,

Металл, что работой искусной сиял,

Щиты и доспехи, топоры и мечи,

Блестящие копья – все грудой лежит.

 

Дарина народ устали не знал,

Музыка его не ведала печаль,

И арфисты играли, пели менестрели,

У Дарина врат трубы гремели.

 

Мир ныне сер, пришла старость гор,

В кузнице давно погас тот огонь,

Не стучит больше молот, арфы не звенят,

В Дарина чертогах живет ныне мгла,

И тьма покрыла гробницу его,

Скрытую в глуби Кхазад-Дума чертогов.

Но сияет по-прежнему в глади вод

Зеркального звездный ночной хоровод,

И лежит под водою корона – она

Ждет, когда Дарин восстанет от сна.

Перевод Мансурова

Когда еще мир юным был и горы зеленели,

Луна сверкала чистым серебром,

Когда слова еще не бросили на камень и в ручей,

Тогда проснулся Дурин и пошел один.

И имена он дал долинам и холмам,

И из ключей попил — из них тогда еще никто не пил.

На берег он пришел, и к озеру Зеркальному склонился,

И в озере он звезды увидал —

Серебряный венец с блестящими камнями

Над отраженьем головы своей.

И мир был светел, горы — высоки

В те давние года могучих королей

Нарготронда и Гондолина, когда они еще не пали.

Теперь они ушли на Запад, за моря.

Мир светел был тогда, в день Дурина.

Он королем на троне восседал

В многоколонном каменном чертоге.

Там золотом сиял высокий потолок, сверкали серебром полы,

И руны Силы на дверях блистали.

И будто солнце, звезды и луна,

Светильники из хрусталя горели.

Ничем не замутненный свет —

Ни облаком, ни мглою ночи,

Сиял там вечно.

Там молот бил по наковальне,

Рубил резец, гравер чертил узор.

Стальной клинок был выкован искусно

И рукоятью крепкою снабжен.

Строитель строил. Шахты рыл шахтер

И выносил на свет бериллы, яхонты и бледные опалы.

Металл ковали там, как рыбья чешуя,

Щиты и топоры, мечи и латы.

И копий острых там лежали груды.

Там Дурина народ еще не знал печали,

Там музыка проснулась под горами:

Звенели арфы, менестрели пели,

И у ворот трубили трубачи.

Сейчас стал серым мир, и горы постарели,

Горн в кузнице остыл, покрывшись пеплом черным,

И арфа не поет, и молот не стучит,

И тьма царит там, в Дурина чертогах.

И тень ночная на его могиле,

Что в Мории и в Казад-Дум,

Но все еще горят, как прежде, звезды

Там, в озере Зеркальном под водой.

Там в глубине лежит его корона

И ждет, когда проснется Дурин вновь.