Как Димитрий совершил въезд в Москву, когда он был коронован, и что при этом произошло достойного упоминания. Извлечение из письма, которое 8 августа 1605 г. отправлено было из Москвы.

Глава Пятнадцатая.

Наконец мы, благодаря милостивому содействию Божию, счастливо добрались до столицы Москвы. Светлейший князь Димитрий с семьюстами поляками и бесчисленным множеством москвитян на следующий день после памяти св. Петра и Павла изволил въехать в нее. По всему городу звонили вовсе колокола, и звон раздавался так сильно, что мы могли почти оглохнуть от него. Поляки с своими обычными копьями парадно ехали впереди, трубы, бубны и свирели их издавали громкие звуки. За ними шли несколько тысяч стрельцов по два в ряд, среди них ехали некоторые повозки Димитрия, каждая в шестерку лошадей, покрытые красивыми, богатыми и искусно вышитыми покрывалами, далее следовани некоторые собственные лошади Димитрия, сбруя которых, равно как и ошейники, украшенные жемчугом и драгоценными камнями, сияли и искрились необыкновенно, в особенности потому, что небо было неособенно ясно, но как [31] будто хмурилось и заволоклось тучами; за ними ехали московские военные барабанщики с длинным отрядом конницы, за нею следовало значительное число духовных лиц. Перед ними несли четыре четыреугольные хоругви, на каждой из них виднелся или образ, или евангельские книги. Подобным образом перед князем Димитрием священники несли четыре иконы Пресвятой Богородицы и св. Николая, довольно большие, украшенные золотом, драгоценными каменьями и жемчугом. За этими священниками шли четверо других, которые несли пред митрополитом или патриархом четыре золотых, довольно коротких епископских посоха. Патриарха, который был во время Бориса, уже не было, ибо он, по имени Боресиан, был схвачен и изгнан. За всеми этими ехал на прекрасном коне князь Димитрий, а с обеих сторон его окружали благороднейшие рыцари, которые сопровождали его до церкви, сооруженной в Кремле города Москвы в честь Пресвятой Богородицы. Невозможно описать, какое замечательное и драгоценное одеяние было на Димитрии: одно шейное украшение облачения оценивалось в пятнадцать тысяч корон. Из этой церкви Димитрий пошел прямо в церковь св. Михаила, эта церковь тоже в Кремле, где погребен был его отец. Узнавши, что тиранн Борис тоже погребен здесь, он приказал выкопать его тело и перенести в иную церковь вне Кремля. Отсюда он опять направился в церковь Девы Марии, откуда сейчас можно пройти в близлежащий замок; тут, помолившись Господу Богу, он наконец прошел в покои отца своего. На дворец тиранна Бориса он также не пожелал посмотреть, но, опасаясь чар и волшебства, приказал разрушить его до основания. Ибо Борис, видя как бы пред очами свою печальную гибель, прибег еще к этому дьявольскому искусству и все ближе подходил к Димитрию, который многочисленными победами приобрел уже славу, пытаясь при помощи чар погубить и уничтожить его. Кроме того, некоторые сообщали, что он приказал поставить в одном из подвалов своего дворца большую статую свою, под которою было множество пороха, и дать ей в руку горящую лампаду, с таким расчетом, чтобы в какой-либо день после его смерти, когда масло выгорело бы, лампада разбилась бы, порох загорелся, и силою его дворец разрушен был бы до основания. Когда эта хитрость была обнаружена, статуя эта, раньше чем она нанесла [32] кому-либо вред, была разбита на части. Жена этого тиранна самовольно отравилась ядом и дала его также выпить в темнице своим детям, им она с сыном лишили себя жизни, но дочь быстрой врачебной помощью была спасена. Вскоре после этого постигли суд и наказание некоторых вельмож, которых они именуют Шуйскими, как бунтовщиков и противников. Мстиславский и Басманов с другими двумя вельможами были помилованы, но один из этих Шуйских подвергался величайшей опасности. Он, хотя по доброте князя и был помилован, тем не менее, когда Димитрий восседал уже на престоле отца своего, не только вел себя непослушно в отношении к нему, но и оскорблял частыми позорящими и обидными речами имя доброго князя и издевался над ним. Между прочим, он говорил и то, что князь собирается даже разрушить все церкви, и что мы (католики и поляки) враги москвитян. Вследствие чего князь в присутствии почтенного совета, в котором принимали участие духовные и светские лица и много иных, в достаточной мере возразил этому клеветнику, так что поношение и брань этого бесстыдного человека, по милости Божией, были опровергнуты столь серьезно, толково и разумно, что в полном совете внимали этому с удивлением и единогласно приговорили к смерти этого Шуйского, каковое решение и приговор и князь изволил утвердить. Для совершения казни назначен был десятый день месяца июля, но когда ему уже должна была быть отрублена голова, князь, подчиняясь своей доброте, приказал через одного своего придворного освободить его от грозившей смерти.

В тот же самый день все епископы и священники со всей Москвы собрались в церкви Девы Марии и на этом синоде избрали нового митрополита, который потом с обычными церемониями короновал Димитрия. Так как князь хорошо был осведомлен, что милейшая матерь его много лет тому назад была сослана в изгнание тиранном Борисом, то он недавно отправил блестящее посольство для возвращения и приведения ее и даже решил отложить свое коронование до ее прибытия. И таким образом, матерь его, ожидавшаяся с великою и несказанною радостью, приехала в 28-ой день июля. Когда сын увидал мать, а она сына, они не могли ничего сказать друг другу, но заменили речь свою любезными объятиями и от радости полными слез очами. Ибо, благодаря такому неожиданному свиданию, они [33] так ободрились и обрадованись, словно они снова воскресли из мертвых. Коронование совершилось в последний день месяца июля в названной выше церкви Преблагословенной Девы Марии; после него отец Николай Чижовский в присутствии всех сословий этой земли произнес торжественную речь, в коей воздавал благодарение за Димитрия и желал счастливого начала, продолжения и конца его царствованию.

На следующий день нововенчанный великий князь устроил в нашу честь замечательное пиршество, во время которого чрез посредство одного своего верного человека сообщил нам радостные вещи и почти такие, которые возбудили в нас великие надежды. Мы же не перестаем постоянно воздавать хвалу и благодарность Богу за дивную доброту и попечение, оказанные Димитрию, о котором москвитяне, как мы часто слышали, так говорили: свет, долгое время скрытый во тьме, ясным блеском начал озарять всю Московскую землю. Некоторые говорят, что он принесет особый свет всему христианству, если впрочем все то, о чем он думает, в состоянии будет благополучно выполнить.

Когда ему в совете предложено было, чтобы он обдумал, разрешить ли полякам построить в городе костел, он ответил, что приличнее и более благоразумно разрешить это истинным христианам, чем еретикам (которым совет позволил выстроить не только школу, но и синагогу).

Здесь не могу пройти мимо кое-чего, достойного упоминания. Когда польские солдаты, после проигранной битвы в Северском княжестве, как выше упомянуто, немного отдохнули и вновь несколько укрепили свои усталые силы, тотчас после обращения и молитвы о помощи к Небесной Царице, они избрали Пресвятую Деву покровительницей и вождем своей рати. И это случилось как раз в день Благовещения Девы Марии, каковой праздник в этот год приходился в субботу. Поэтому они постановили, чтобы каждую субботу поклоняться ей с особенным благоговением и должною почестью и обращаться к ней за помощью против врагов. Эти молитвы их Преблагословенная Дева Мария приняла и услышала, ибо больше всего в субботу они испытали присутствие помощи своей покровительницы. В торжественный день достойного Успения Царицы Небесной, каковой праздник пришелся в субботу, те, которые находились в крепости [34] Кромах, выдержали твердо и мужественно ужасный и сильный приступ неприятеля. В иную субботу сильный отряд Бориса, численностью более ста семидесяти душ, добровольно сдался. В субботу тиранн Борис погиб ужасною и страшною смертью. В субботу поляки, взятые в плен неприятелем, были освобождены. Наконец, в субботу обнаружены были в Москве опасная хитрость, обман и тайные козни, и произошло вторжение в Кремль народа, который и схватил этих злодеев, и пр.