Димитрий имел много духовных собеседований с польскими священниками. Что кроме того произошло в Путивле.

Глава Девятая.

В хорошо укрепленном Путивле Димитрий провел сорок дней поста и несколько недель после Пасхи, и здесь он явил новые знаки благочестия и страха Божия. Хорошо знакомый с русскими обрядами, он так обходился со своими попами, что легко мог, в качестве учителя их, склонить и привести их к лучшему состоянию веры, чем они внешне представлялись. К Богородице Деве, родившей вечное Слово Отца, он [19] проявлял столько благоговения, что не было ни одного дня, когда бы он пред образом ее в длинной и горячей молитве не просил бы ее заступничества. Между тем, из крепости Курска принесен был к нему образ Богоматери, богато украшенный драгоценными камнями, золотом и серебром. Москвитяне особенно чтили его потому, что он остался неповрежденным в огне, истребившим церковь, в коей он находился. Димитрий пошел навстречу этому образу со своими войсками, попами и москвитянами и с великими почестями сопровождал его до самого Путивля. На следующий день он повелел устроить торжественную процессию и обнести этот образ вокруг крепости, а потом он был поставлен в замке. Когда же стал приближаться праздник, в который Пресвятая Богородица получила от архангела радостную весть о воплощении Сына Божия, он, хорошо зная, что этот праздник отцами-иезуитами и прочими поляками будет праздноваться с большою торжественностью, дабы исполнить при этом то, что ему надлежало, к тому же еще, дабы усилить в сердцах польских воинов любовь и благоговение к Небесной Царице, подарил им прекрасный образ, на котором на серебряной вызолоченной доске было изображение Пресвятой Девы, образ драгоценный не только своею дренностью, но замечательный и драгоценными камнями, которыми он был украшен. К Пасхе Димитрий подарил им еще более красивый образ, с прекрасным персидским одеянием, из которого сделаны были облачения. Для прикрытия алтаря он послал столь же замечательное украшение, или плащаницу, которую священники употребляли для изображения гроба Господня в великую пятницу. В пасхальную ночь, которую поляки в этот под праздновали в Путивле, главный начальник их Доржицкий (Deorcisky) получил от Димитрия разрешение вывезти из крепости несколько осадных и полевых пушек к нижнему дому, в котором священники служили святую литургию. Однако, предварительно окрестным москвитянам было сообщено, чтобы они не испугались неожиданной пушечной пальбы и не тревожились. Поэтому в эту святую ночь далеко и широко слышен был страшный гром пальбы, при этом всюду раздавался грохот барабанного боя и звуки труб и флейт и веселыя пасхальные песнопения; москвитяне, словно ошеломленные этим, весьма удивлялись благочестию и страху [20] Божию католиков. Не смотря на то, что Димитрий был обременен великой заботой, которая наставляла его думать отом, как бы достигнуть отцовского царства, а также – как удержать покорившиеся ему крепости и страны, каким образом оказать сопротивление неприятельским нападениям и различным осадам, как бы сокрушить предприятия и могущество тиранна Бориса и охранить себя самого от множества тайных козней, – однако едва ли кто-либо поверит, как сильно и усердно, наряду с благочестием и страхом Божиим, заботился он о том, чтобы узреть хоть когда-либо устроенными в своей родной земле высшую школу и коллегии, в которых молодежь воспитывалась бы и упражнялась во всякой честности и добродетели, как это совершается в Польше. Об этом деле он часто беседовал со своими и с поляками, много жалуясь на невежество и грубость соотечественников своих, среди коих мало найдется умеющих писать или читать, а еще менее тех, которые бы понимали тайны веры. Монахи немногим лучше и ученее светских, и не знаю, что в них сильнее – невежество ли, или необузданная свобода жизни и характера, так что труд привести их к исправлению был бы далеко не бесполезным. Димитрий неоднократно говорил, что, если Господь Бог приведет его к великокняжескому престолу, он намерен собрать некоторое число мальчиков и юношей-чужестранцев, которые были бы хорошо воспитаны и отличались выдающимися способностями, для того, чтобы примером их возбудить в соотечественниках любовь к свободным искусствам. Наряду со всем этим он искал отдохновения в некоторые дни в чтении латинских книг, трактующих о красноречии и предметах природы.

Тиранн Борис умер неожиданною и ужасною смертью. Жена же его с сыном своим отравилась ядом.

Глава Десятая.

Дивны решения Божии и от человеческих далеко отличны. Димитрий, как сказано, спокойно сидел в Путивле, а в это время Господь воинства за него боролся. Ибо в 29-ый день апреля [21] месяца, когда Борис публично, в присутствии многочисленных князей своих и придворных принимал иностранное посольство, он упал внезнапно, пораженный сильною десницею Божиею, и с множеством крови, которая хлынула из его очей, уст, носа и ушей, излил вместе и свою жалкую душу. Кто не испугался такой ужасной смерти? Кто не должен был страшиться строгого суда Божия? Всяк был расположен к Димитрию, к которому и Небеса склонились столь явным свидетельством. Тем не менее жена Бориса стала побуждать сына своего Феодора принять правление отцовским царством, но напрасно, ибо вскоре после этого народом, который стал уже питать к Димитрию любовь, она была заключена в темницу, чтобы со временем понести наказание согласно доброму усмотрению Димитрия. Эта радостная весть была доставлена Димитрию в то время, когда он, направляясь в Москву, остановился на пути в Туле, одним польским капитаном Домарацким, который взят был в плен под Новгородом; он до сих пор находился в Москве и освобожден был благодаря упомянутому случаю. Жена Бориса, будучи захвачена, немало терзаемая угрызениями совести из-за жестокости своего мужа и собственных злодейских поступков, добровольно приняла с детьми своими яд и с сыном своим Феодором вскоре скончалась. Дочь же великим усердием и помощью врачей была спасена.