Глава 67. Звук бьющейся надежды

Софа в дальней беседке придворцового парка поскрипывала от веса Бонифаса, который всё плотнее и плотнее налегал на госпожу Жильберт. Сегодня он был особенно напорист. Его вольности уже переходили всякие границы. Бонифас, видимо, считал, что достоин особого вознаграждения за оказанную им услугу. Жильберт снисходительно терпела его жадные руки на своём теле – оказанная им услуга и впрямь была особенной.

– Господин Бонифас, вы сделали всё в точности, как я просила?

– Да, госпожа Жильберт, – просопел церемониймейстер, едва в силах говорить от сбивающегося дыхания. – Всё в точности, как вы просили. Вчера вечером я побывал в покоях интересующей вас особы и подлил в графин с водой… кхм… «отворотную микстуру», которую вы мне дали.

Жильберт сказала Бонифасу, что зелье, которое нужно подлить Амалии, обладает отворотным эффектом. Принявшая его барышня становится временно неинтересной для мужчин. Хотя на самом деле это снадобье производит совсем другое действие.

– Вы убедились, что интересующая меня особа пила воду из графина?

– Да, можете не сомневаться. Сегодня утром графин был наполовину пуст.

Жильберт удовлетворённо хмыкнула, чем распалила Бонифаса ещё сильнее. Его дрожащие от возбуждения руки уже пробрались под платье.

– Всё как вы просили, – повторил он, – хотя, мне кажется, вы зря беспокоитесь. Его Высочество Себастин и так уделяет вашей дочери гораздо больше внимания, чем другим барышням, приехавшим на смотрины, и в частности той особе, о которой мы говорим.

Это не было для Жильберт новостью. Хоть ей и запретили жить во дворце, но из ежедневных докладов Бонифаса она знала, что всё идёт по плану. Себастин увлёкся Сюзон – проводит с ней всё больше и больше времени. Но расслабляться было нельзя. Эта маленькая дрянь Амалия так просто не сдастся – применит свои ведьмовские штучки. Она уже что-то затеяла. Прислуга доложила, что видела Амалию в подвале дома Жильберт вместе с Сюзон и Шарлотой. Что она там делала? Наверняка хотела наложить порчу на конкурентку. Бедняжка Шарлота даже рассказать толком не смогла, что произошло. Сюзон же уверяла, что сама пригласила Амалию в гости и позвала вместе спуститься в подвал за сиропом к чаю. Это очень не понравилось Жильберт. Похоже, её старшая дочь попала под ведьмовское влияние этой мерзавки. Пока не поздно, нужно было действовать – лишить Амалию её способностей.

Жильберт догадывалась, откуда у семейства де-Патрис эти их особые данные. Поговаривали, что Луиза якшалась с кем-то из демонов, которые живут в проклятой долине и называют себя пустынным народом. Они и научили её своей магии. И дочь наверняка недалеко от матери ушла – тоже держит связь с демонами и обучена их колдовству. Бонифас рассказал, что заметил не так давно на плече Амалии знак, похожий на скарабея. Это не могло быть совпадением. Пустынные демоны почитают скарабея, как священное насекомое.

Но Жильберт тоже не лыком шита. Она водила связи с кое-кем сведущим в магии. У неё давно было припасено зелье на основе воды из проклятых колодцев, которое нейтрализует магию пустынных демонов. Пришло время пустить его в ход. Теперь девчонка лишится своих способностей, и путь Сюзон к трону будет расчищен.

– Госпожа Жильберт, – простонал Бонифас. Разгулявшееся вожделение заставило его повалить трофей на софу.

Его беспрерывное сопение и постанывание заглушало звуки, которые доносились снаружи. Именно поэтому Жильберт не расслышала шелест юбок приближающейся к беседке женщины.

– Бонифас? – удивлённый голос королевы заставил церемониймейстера вздрогнуть.

Пот градом лился с его лица, пока он, неуклюже барахтаясь, сполз с пышных прелестей Жильберт. Та закатила глаза, пытаясь изобразить, что была без чувств, а Бонифас воспользовался её беспомощностью. Но тщетно – разыгрывать спектакль было не пред кем. Королева уже вышла из беседки.

 

Амалия смотрела, как он скачет к ней верхом – стремительный, бесстрашный, решительный. И дух замирал – так это было невероятно. Она уже смирилась, что больше никогда не увидит его, и вдруг он появился, как ожившая самая заветная самая затаённая мечта. Разум подсказывал – этого не может быть. Но разве глаза обманывают? Вот он, её любимый, с каждой секундой всё ближе и ближе. Сердце мятежно рвалось к нему навстречу. Но тело стало непослушным. Ни шевельнуться. Ни вздохнуть.

Он спешился на ходу и ринулся к ней, чтобы снять из седла.

– Успел, – обжёг горячим дыханием и припал к губам с таким отчаянием, как умирающий от жажды к сосуду со спасительной водой. В его порыве было столько неистовства и столько решимости. Он прижимал её к себе так жадно и яростно, будто хотел сделать частью себя. Будто хотел показать, что из этих объятий ей не вырваться никогда.

Мир уплывал и растворялся. Всё потеряло смысл. Всё, кроме этого мужчины – в нём её жизнь.

– Маркель, – ладони скользили по его плечам и шее, поднимались выше, терзали непослушные вихры. Ей хотелось запомнить эти ощущения. Запомнить навсегда стальную твёрдость напряжённых мышц и жёсткость коротких мужских волос между пальцами. – Маркель, я так хотела тебя дождаться… чтобы попрощаться… но мне пришлось торопиться…

– Тебе нужно на ту сторону колодцев?

Амалия встрепенулась:

– Как ты узнал?

– Сейчас это не важно. Я с тобой, – пронзительная решимость в его голосе смертельно напугала.

– Тебе нельзя со мной, – замотала она головой, но где-то в глубине души затеплилась робкая надежда. Может, это и есть тот момент, которого так ждало глупое сердце? Чудо, случившееся в самый последний миг? Чудо, какое бывает только в книгах?

Амалия принялась торопливо расстёгивать его камзол. Пальцы не слушались. Маркель замер на мгновение. Удивление расплескалось в серых глазах. Он начал ей помогать. Вслед за камзолом, Амалия взялась за рубашку, с нетерпением стянула её с плеча, ища глазами заветный знак… Нет, метки скарабея не было. Беспощадный звон разбивающейся как стекло надежды резанул душу. Амалия с тоской прижалась щекой к его груди.

– Тебе нельзя… – выдохнула, слушая бешеный стук его сердца. Маркель упрямо молчал, тогда она потребовала: – Пообещай, что не ступишь в проклятую долину.

Он провёл рукой по её волосам. Нестерпимо нежно.

– Ты же знаешь, я всё равно пойду с тобой.

– Нет! Ты погибнешь!

– Однажды мне уже удалось на время усмирить ядовитое марево. Получится и сегодня.

– Дело не только в мареве.

Даже если у Маркеля получится живым добраться вместе с Амалией до нужного колодца, без метки скарабея ему не удастся пережить таинство перемещения. Страх за любимого сковал сердце.

– Нет! – Амалия отстранилась от Маркеля и вскочила на лошадь. – Оставайся здесь. Ты погибнешь!

Она с отчаянием пришпорила скакуна и въехала в проклятую долину. Галопом помчалась в сиреневом мареве. На что Амалия рассчитывала? Через пару секунд Маркель поравнялся с ней.

Глава 68. По ту сторону

Маркель открыл глаза. Небо над головой – высокое ясное предзакатное. Он лежит на земле. Почему? Лошадь пасётся в нескольких метрах. Справа от него небольшая рощица, подёрнутая осенним золотом, а слева клубится ядовитым маревом проклятая долина. Проклятая долина… Вот теперь Маркель начал вспоминать, где он и что произошло.

Маркель резко подскочил на ноги. Голова закружилась. Пришлось прислониться спиной к дереву. Глаза вглядывались в сиреневый туман – искали её силуэт. Но он знал, что напрасно. Амалия уже далеко. На той стороне колодцев. Произошло ровно то, чего он боялся – его робкая пичужка упорхнула от него.

Сколько прошло времени? Он не помнил. Судя по положению солнца не меньше получаса. Последнее, что отложилось в памяти – то, как ринулся за Амалией в проклятую долину и через пару мгновений поравнялся с ней. В её медовых глазах он прочёл немую мольбу:

– Вернись!

Его пичужка была такая прекрасная и такая несчастная. Разве в силах он был оставить её?

– Не могу, – признался честно.

Она вдруг спрятала взгляд, как делала это раньше – словно смутилась собственных мыслей. Потом снова вскинула на него глаза:

– У меня нет другого выхода, – выдохнула покаянно.

В следующее мгновение его лошадь споткнулась. Маркель полетел на землю и больно ударился обо что-то твёрдое головой. Дальше всё как в тумане. То ли быль, то ли сон – её узкая ласковая ладонь на его лбу и шёпотом произнесённые слова на неизвестном языке с непостижимым смыслом. Но последнюю фразу он понял:

– Прости, любимый…

Её тёплые губы коснулись его губ. Такой несмелый и такой дурманящий поцелуй, теплом разлившийся по всему телу. И тихое:

– Прощай… – придавшее нестерпимую остроту этому последнему прикосновению.

– Я всё равно найду тебя. Не знаю как, но найду! – пообещал он ускользающему, растворяющемуся в тумане образу. Даже не пообещал – пригрозил. Пусть и не надеется, что если отключила его, то ей удастся от него убежать…

 

Чёрная бездонная пропасть… Пугающая и манящая одновременно. Один шаг – и она жадно проглотит тебя. Ты на краю и выбора нет… Полёт… он длился мгновение и целую вечность…

Это всё что осталось в памяти Амалии. Она должна была забыть, как проходит таинство перемещения, и она забыла. Теперь она оказалась по ту сторону колодцев. В родном мире. И верилось, и не верилось. Вокруг сплошные пески – ей ещё предстояло выбраться из проклятой долины. Интуиция подсказывала направление. Амалия двинулась в путь. Знойный ветер залеплял глаза песком, в горле жгло от жажды. А ещё нестерпимо жгло грудь, когда Амалия вспоминала, что там, где сейчас осень, и возможно моросит тоскливый дождь, остался любимый, и осталось её сердце.

Она вышла к лагерю, раскинувшемуся на краю проклятой долины, к полуночи. Её ждали. Яркие факелы освещали ей путь. Никто не знал, когда именно она появится, но день за днём дозорные несли караул в надежде увидеть её.

– Принцесса Амалия, – она увидела слёзы радости в глазах незнакомых мужчин-дозорных. Такие огромные мощные сильные суровые – они не должны были плакать, но влага текла по их щекам, когда они нежно обнимали её. – Ваше Высочество, мы уже отчаялись вас дождаться.

Они спросили позволения немедленно отправиться во дворец. Амалия не стала возражать. Карета понесла её по ночным просторам родного мира. Знакомые-незнакомые звёзды освещали путь, баюкали, но Амалии не спалось. Ещё никогда радость и тоска не соседствовали в душе, ещё никогда она не была так счастлива и несчастна одновременно.

Едва забрезжил рассвет, карета остановилась. Амалия увидела, как к процессии приближается всадник.

– Его Величество всегда выезжает нам навстречу, – пояснил один из дозорных.

Амалия выскочила наружу, сердце забилось заполошно. Он такой красивый – её отец. В его чертах – родное тепло.

– Амалия, девочка моя, – он нежно провёл рукой по волосам. Рука дрожала, будто отец не мог поверить, что наконец-то дождался. – Ты так похожа на маму.

Он обнял осторожно, как самую большую драгоценность в мире. Амалия уже и забыла, как спокойно и надёжно ощущаешь себя в отцовских объятиях.

– Папа, – слёзы потекли из глаз…

Глава 69. Я знаю какой!

Как только силы вернулись, Маркель оседлал лошадь и поскакал во дворец. Ему нужно было попасть в свою лабораторию. Дорога заняла полночи. Но это и к лучшему, что добрался до цели под покровом темноты. Не хотелось привлекать к себе внимание.

Через потайной ход он проник в лабораторные владения никем не замеченный. Чёткого плана действий пока не было. Но Маркель его выработает, как только внимательно просмотрит все свои последние записи. Он вынул журналы, где описывал ход экспериментов, но не успел углубиться в текст, как шаги снаружи заставили насторожиться.

В лабораторию зашёл Себастин. Хмурый и напряжённый.

– Так и знал, что найду тебя здесь.

В голосе тревога, но не осуждение. И на том спасибо.

– Отец страшно зол и подавлен. Амалия пропала. С утра уехала на конную прогулку к озеру и не вернулась. Ты почему не в северной провинции? Почему ослушался приказа короля? Это как-то связано с исчезновением Амалии? Знаешь, где она?

Что было ответить?

– И да, и нет.

Брат подсел к столу:

– Рассказывай.

Маркель отложил записи. Они с Себастином очень разные. У них бывали и ссоры, и недопонимания, но брат ни разу не предавал. Когда дело касалось чего-то серьёзного, Себастин всегда был на стороне Маркеля, всегда поддерживал. Кто, если не он?

– Я пробыл в северной провинции всего пару дней. Нашёл толкового управляющего и поручил ему контролировать отгрузку пушнины. А сам уехал.

– Куда?

– Искать ответы на вопросы. С момента, как передал Амалии письмо её мамы, ощущал постоянную тревогу. С одной стороны был уверен, что поступил правильно, с другой, чувствовал, что что-то с этим письмом не так. Почему оно зашифровано? Что за секреты хранит. Не навредит ли Амалии?

– Где ты собирался найти ответы?

– Ты сам невольно подсказал мне, откуда начать поиск. Ты смог понять смысл отдельных слов письма, потому что они были похожи на слова древнего языка, который ты изучал – языка пустынного народа, ведь так?

– Да, сходство было. И ты решил отыскать тех, кого называют пустынными демонами? Кто жил когда-то в проклятой долине?

– Да.

– Но ведь считается, что пустынный народ исчез. Хочешь сказать, тебе удалось найти кого-то из них?

– Нет. Но я нашёл человека, который однажды побывал на той стороне колодцев.

– На той стороне? Что это значит? – Себастин в недоумении потёр затылок.

– Знаю, звучит странно. Но я давно догадывался, что у колодцев есть особая тайна. Что-то там, на дне, плещется необычное, загадочное. Природа не зря охраняет их ядовитым маревом. За то время, пока занимался изучением проклятой долины, прочёл много древних летописей, и они натолкнули сделать немыслимое предположение, что с той стороны колодцев может существовать другой мир. Поэтому они меня и манили. Но мог ли я подумать, что девушка, которую полюблю, окажется родом с той стороны?

– Амалия с той стороны?

– Теперь мне даже удивительно, почему я не догадался об этом раньше. Она необыкновенная, не такая как все. Обладает даром, о котором в нашем мире никто не слышал. И история её родителей очень необычна. Они появились, будто из ниоткуда. Где жили, что делали до встречи с королём? И исчезли они также таинственно. А что если они не погибли, а просто вернулись на ту сторону? Но дочь забрать с собой не смогли. Поэтому и оставили ей письмо с наставлениями, как это сделать самой. Когда такая догадка пришла мне в голову, я окончательно потерял покой.

– Ты подумал, что теперь, когда письмо у Амалии, она может в любую минуту исчезнуть – вернуться к родителям?

– Да. Я гнал коня, боясь не успеть. Проклинал плохие дороги, из-за которых могу опоздать. Менял скакунов на свежих и снова гнал.

– Успел?

– И да, и нет. Я застал её возле самой долины, но она не взяла меня с собой.

– Не взяла? – Себастин покосился на запекшуюся на виске кровь. – Это она? Предупреждал же, что Амалия опасна. Не мог влюбиться в кого-нибудь другого, какую-нибудь невинную пташку? – в первый раз за всё время разговора на лице брата промелькнула ирония.

– Она и есть невинная пташка. Робкая пичужка… – в голове всплыл образ – застенчивая кроткая воспитанница пансиона со стопкой книг, какой Маркель увидел Амалию впервые. Её пронзительные медовые глаза погубили его уже тогда, как только она вскинула их на него. Пробрали, проникли, завладели, убили и воскресили. – Себастин, знал бы ты, как я хочу к ней…

Брат похлопал по плечу:

– Но ведь это возможно. Ты говорил, нашёл человека, который побывал на той стороне. Что он рассказывал?

– Аделард. Сейчас он уже преклонный старик. Но в молодости был старателем – добывал воду из проклятых колодцев. Опасная работа. Чуть зазеваешься, пробудешь в долине дольше получаса и можешь остаться там навсегда. Однажды с ним чуть было не приключилась такая беда. Уже собирался в обратный путь, когда увидел девушку в странном одеянии – длинном полотняном платье, с распущенными пшеничными волосами, босую. Необыкновенно красивую.

– Она была из пустынного народа?

– Да. Аделард сразу так и подумал. Девушка наблюдала за ним из-за соседнего колодца, а он наблюдал за ней. Это длилось недолго – она скрылась в сиреневом мареве. А он еле успел выбраться из долины живым. Аделард долго не мог забыть случившееся. Образ девушки преследовал его во снах. Он мечтал снова увидеть её. И это случилось. В этот раз она осмелилась подойти ближе. А в следующий – заговорить. Её звали Дайония. Их странные свидания продолжались несколько месяцев. Они поняли, что полюбили друг друга. Но оба знали, что им не суждено быть вместе. Аделард не может подолгу находиться в проклятой долине, а его возлюбленная, наоборот, не может надолго покидать землю своих праотцев и жить среди обычных людей. Их встречам суждено быть только такими – мучительно короткими.

– Они расстались?

– Они продолжали встречаться, пока однажды Дайония не сказала, что её отдают замуж – так требуют обычаи её народа. Но прежде чем расстаться, Дайония решила подарить любимому хотя бы то, что в её силах – один месяц. Она провела над ним какой-то ритуал, и Аделард сделался невосприимчивым к проклятиям долины. Влюблённые не расставались весь месяц, даже вместе побывали на той стороне колодцев и вернулись назад. Но месяц пролетел как один день. Марево колодцев вновь стало для Аделарда ядовитым. Больше он ни разу не видел Дайонию. И забыл, как проходит таинство перемещения.

– Наверно, он забыл об этом неспроста – это тоже было заложено тем ритуалом, который Дайония провела над ним. Но хоть что-нибудь он помнит?

– Он рассказал, что после ритуала у него появился какой-то знак. А потом исчез.

– Где?

– Судя по тому, что Амалия стянула рубашку с моего плеча…

– Амалия стягивала с тебя рубашку? – бровь брата изогнулась иронично-изумлённо.

– Это не то, на что ты тут намекаешь, хоть мне и дьявольски бы этого хотелось. Амалия проверяла моё плечо. Видимо, искала этот особый знак, который и означает невосприимчивость к проклятиям долины.

– Интересно, какой знак?

– Я знаю какой! – вдруг раздался голос изнутри одного из нижних шкафов.

К удивлению обоих братьев мебельная дверца открылась, и наружу выбралась сестрица, потирая затекшую спину.

– Красный такой, в виде жука-скарабея.

Глава 70. Просто прости

– Подслушивала? – Маркель покачал головой.

Следовало бы пожурить Арабель, но он не стал. Он знал, что кроме любопытства сестрой двигало желание помочь. Она и действительно может помочь. Маркелю нужна любая информация о магическом знаке, который делает невосприимчивым к проклятиям колодцев. Это шанс, это надежда.

– Вовсе нет. И не думала подслушивать, – лицо Арабель приняло самое невинное выражение. – Искала пропавшую Амалию. Подумала, а вдруг она здесь, в лаборатории. Пришла проверить. Услышала шаги. Вот и спряталась на всякий случай.

Себастин тоже отчитывать сестру не стал. Лишь, глядя на Маркеля, иронично приподнял уголок рта – мол, наша сестрица неисправима.

– Ладно, рассказывай, что за знак.

Арабель пропиталась гордостью, что оба брата с таким пристальным вниманием воззрились на неё:

– Могу даже нарисовать.

Маркель выдвинул ящик стола, чтобы достать чистый лист и замер. Поверх стопки бумаги лежал конверт. Он сразу догадался от кого. В груди кольнуло остро протяжно и застучало гулко – не разобрать: радость оттого, что сможет прочитать сточки, написанные её рукой, или тоска, что строчки эти, скорее всего, окажутся прощальными.

– Что там? – Арабель вытянула шею. – Письмо? От Амалии? Прочтёшь?

Маркелю захотелось остаться одному. Какие бы эмоции не хранила бумага, они предназначались только ему.

Себастин понял просьбу брата без слов:

– Пойдём-ка, сестрица. Маркель сам найдёт нас позже, – подхватив Арабель под локоток, он вышел из лаборатории.

За братом и сестрой закрылась дверь. Но Маркель медлил. Не сразу распечатал конверт. Это оказалось дьявольски больно – читать строчки, поплывшие от её слёз. Амалия прощалась. Навсегда. А он даже не мог возразить, возмутиться, что не допустит этого. Не мог прижать к себе свою пичужку, пообещать, что найдёт её.

Она писала, что вынуждена вернуться туда, где родилась. Что родина её далеко – недосягаемо далеко. Никто не может туда попасть, но она получила такой шанс. Шанс – он же приговор. Выбора у неё нет. И времени почти не осталось.

Маркель всё понял. Прочёл между строк то, чего не было написано напрямую. Знак скарабея, который появляется во время магического ритуала, позволяет перемещаться между мирами, но действует недолго и не даёт его обладателю выбора – тот должен вернуться в родной мир.

И это означало, что даже если Маркель найдёт способ пройти нужный ритуал и получить знак – это не поможет ему быть с Амалией. Разве что недолгое время. Он сможет лишь подобно Аделарду месяц провести с любимой, чтобы потом расстаться навсегда.

Нужно искать другой способ. Но существует ли он?

Пока Маркель не знал, за что зацепиться. Все эти годы он изучал, как подавить ядовитое марево, клубящееся над колодцами, и даже преуспел в этом. Но он никогда не пытался понять, как невредимым попасть на ту сторону колодцев.

Оставалось только ещё раз внимательно проглядеть журналы, в которых были собраны описания всех его экспериментов. Но это потом. Сейчас было неотложное дело. Нужно поговорить с отцом – успокоить насчёт Амалии. Наверняка тот не спит, несмотря на глубокую ночь. Маркель представлял, как король корит себя за то, что не уследил за девочкой. Пусть знает, что его вины в этом нет.

Маркель подошёл к покоям родителей. Тихонько стукнул. Тут же услышал шаги – значит, действительно отец не спит. Он встретил мрачным взглядом. Тёмные круги под глазами. Ставшие резкими линии морщин. Видимо, ночь была тяжёлой.

– Почему ты здесь? – спросил не столько с напором, сколько устало.

Смертельно расстроен – нет сил даже на то, чтобы отчитывать сына.

– Знаешь, где она? – во взгляде отца промелькнула надежда.

– Отдай приказ остановить поиски. Её не найдут.

Отец понял, что сыну есть, что рассказать. Кивнул ему на кресло у камина, а сам прикрыл дверь в опочивальню.

– Королева только-только задремала, – пояснил Маркелю и сел в соседнее кресло.

Маркель рассказал без утайки всё, что знал. Отцу полегчало. Маркель видел, как разглаживаются морщины на усталом лице, как проясняется взгляд, как утихает боль.

– Я догадывался, что на той стороне колодцев что-то есть. Думаешь, Амалия вернулась к родителям? Думаешь, они живы?

– Надеюсь, что так. Я собираюсь, выяснить это как можно скорее.

По лицу отца снова пробежала тень.

– Это то, о чём я подумал?

– Да, отец. Я хочу найти способ попасть на ту сторону, – честно признался Маркель.

– Нет! – отец поднялся. Его дыхание сделалось рваным. – Нет, слышишь?! Я запрещаю тебе приближаться к колодцам! Они забрали её, я не хочу, чтобы забрали ещё и сына. Ты знаешь, что я пережил за сегодняшнюю ночь?!

– Отец, я буду осторожен.

– Нет! – король не хотел слушать. Тяжёлыми шагами мерил гостиную. – Долина проклята. Не понимаешь, это игры со смертью?!

– Я. Буду. Осторожен, – Маркель пытался сохранить спокойствие. Осознавал – отцом движет страх за сына, утроенный после сегодняшней мятежной ночи.

– Нет! – король побагровел от гнева и горечи. – Я долго терпел твоё непослушание. Больше этого не допущу!

– Что сделаешь? Запрёшь?! Приставишь охрану?! – Маркель не сдержался. Тоже перешёл на повышенные интонации. Но заставил себя подавить пыл. Заговорил хладнокровно и твердо: – Я люблю её, отец. Я буду искать к ней дорогу, несмотря на твой запрет. Ты знаешь, что такое потерять того, кто дорог больше жизни?! Ты сам бы не пытался любой ценой найти маму, если бы она пропала?

Король замер. Поглядел на Маркеля как-то по-другому, по-новому.

– Да. Я искал бы её. Хоть на краю света.

Отец вернулся в кресло. Молчал долго, наблюдая за игрой пламени в камине. Потом похлопал Маркеля по руке:

– Ты вырос, сын.

Три коротких слова – но в них особый смысл. Уважение, признание, понимание и даже благословление. Обещание поддержки. Отцовская любовь.

– Я должен тебе кое-что рассказать. Предупредить, насколько опасна проклятая долина. Я сам однажды чуть не стал её жертвой. Я дал обет молчать. Но в силу обстоятельств чувствую, что в праве снять с себя обещание.

Рассказ отца поразил Маркеля. Тот тоже в молодости был очарован тайной колодцев и тоже искал способ усмирить их ядовитое марево. Только использовал не воды магических источников, как Маркель, а заговорённые камни. Но первый же эксперимент короля чуть не закончился трагедией. Его спасла Луиза. Отец не помнил детали. Только её ладонь на его лбу и тихие непонятные слова. Выходит, мать Амалии применила к королю свой дар. Вот только Маркель уже знал, что дар этот просыпается в особых случаях. Луиза защищалась. Действия отца почему-то несли для неё угрозу.

 

Равелина была во власти тревожной полудрёмы, когда услышала стук в королевские покои. Король впустил гостя. По голосу она узнала, кто это – Маркель. Она почувствовала облегчение. Когда Амалия пропала, тревога давила душу не только из-за девочки, Равелина боялась, что вместе с ней мог исчезнуть и сын. Ведь он влюблён. А чувства мутят разум, толкают на необдуманные поступки. Но вот он здесь. И сердце может биться немного спокойнее.

Королева села на кровати, накинула халат. Однако, подумав немного, решила не выходить к мужчинам. Пусть поговорят вдвоём. Модест прикрыл дверь опочивальни. Но вскоре громкие слова начали долетать даже сквозь закрытую дверь.

Равелина не могла поверить тому, что услышала. На той стороне колодцев есть другой мир? Но не это поразило её больше всего. Рассказ Модеста о том, как на самом деле произошла его встреча с Луизой. Так вот почему супруг говорил ей не всю правду – дал обет молчания. Измены не было. Слёзы текли по лицу. Как Равелина могла подумать про своего преданного короля такое? Как могла поверить грязным слухам? Он был знаком с матерью Амалии всего месяц. До того момента, как она его спасла, не видел ни разу. А Равелина столько лет держала в душе горечь, обиду и подозрения. Ещё и так несправедливо обошлась с бедной девочкой, сиротою, на долю которой и без неё пришлось достаточно горькой несправедливости.

– Не плачь, любимая, – Модест проводил сына и зашёл в опочивальню. Сел рядом на кровать, нежно поправил сбившуюся на лицо прядь. – С девочкой всё хорошо. Я уверен.

– Прости меня, – Равелина прижалась к его плечу. Такое крепкое надёжное. В голове до сих пор звучали слова мужа, сказанные сыну: «За ней хоть на край света».

– За что простить? – Модест ласково провёл тыльной стороной ладони по щеке, снимая слезинки.

– Не спрашивай. Просто прости.

– Я прощаю тебя, любимая. И ты прости, если вольно или невольно сделал больно, – его губы коснулись её губ. В груди защемило, будто это их первый поцелуй. Как же Равелина любила своего короля.