Глава 62. Высокая цена счастья

Амалия вернулась к себе, ощущая, что тревога за Сюзон улеглась. Похоже, Себастин не будет настаивать, чтобы она покинула дворец. По крайней мере, не сегодня. Но слова её грустной песни всё равно звучали в голове – ещё и дождь за окном аккомпанировал.

Однако было кое-что, что согревало этим промозглым осенним вечером – мысль о мамином письме. Амалия удобно устроилась в кресле и в свете настольного светильника принялась рассматривать листок с символами. Интересно, кому адресовано послание? Вопреки логике и здравому смыслу, Амалии хотелось верить, что ей.

Она не могла понять ни слова, но ей нравилось водить пальцами по строчкам. Бумага казалась напитанной особой энергией, чем-то неосязаемым, но дающим почувствовать уже забытые эмоции – близость родного человека. Будто мама здесь, рядом, – нежно улыбается из соседнего кресла, касается плеча ласковой ладонью.

Ночь окутала дворец, природа за окном заснула, а Амалия всё никак не могла выпустить драгоценное послание из рук. Глаза снова и снова пробегали по строчкам. В какой-то момент ей даже показалось, что символы начали складываться в знакомые слова, но всё же смысл ускользал.

Она так долго всматривалась в пожелтевший от времени лист, что стала различать нюансы. Обратная сторона чем-то неуловимо отличалась от лицевой. Такие же непонятные символы, такие же плотные строчки, но подушечки пальцев реагировали по-разному. Тыльная сторона казалась холоднее. Как будто у письма было два автора.

Амалия и не заметила, как начала впадать в полузабытье. Знаки на листе стали нечёткими, расплылись, растворились. И вот уже вместо символов она видит картинку. Сначала размытую, но с каждой секундой всё более реалистическую.

Тёмные каменные стены, кое-где поросшие мхом. Под ногами тоже камни. Каменный свод над головой. Воздух прохладный и сырой, но не душный. Тусклый свет льётся откуда-то из-за спины, впереди только темнота. Где это Амалия? Грот? Пещера? Она ощущает себя совсем маленькой. Возле неё седой старик, сгорбленный под тяжестью прожитых лет, но она всё равно в два раза ниже него. Старик держит руку Амалии в своей сухой морщинистой ладони. Рядом с ним нестрашно. Кто это? Не он ли работал сторожем в пансионе когда-то давным-давно – настолько давно, что и не вспомнить, столько тогда Амалии было лет.

Он заводит её всё дальше и дальше в каменное нутро грота. Останавливается, когда глаза перестают различать во мраке хоть что-либо. Но лицо старика – Амалия всё равно видит его. Каждую черту, каждую морщинку. Ей нравится его спокойствие, мудрость, величие. Но Амалию тревожит, что рядом больше никого нет.

– Где мама? – спрашивает она взволнованно. – Я хочу домой.

– Ты вернёшься домой, дитя моё, – старик наклоняется, чтобы погладить по голове. – Вернёшься, когда придёт время. Путь непрост, но ты сможешь. Я помогу. Но сначала ты должна произнести клятву.

Старик просит повторять за ним слова. И Амалия повторяет. Она не понимает их смысл, но верит, что так надо. Она твердит их, даже когда начинает болеть правое плечо – жжёт будто прислонили что-то нестерпимо горячее. Боль всё сильнее и сильнее. Но боль не остановит Амалию. Она так хочет увидеть маму...

Невыносимое жжение вырвало из полузабытья. Амалия открыла глаза. Два последних слова из клятвы, что нашёптывал старик, она машинально произнесла вслух. Боль тут же угасла. Дыхание начало выравниваться. Что это было только что? Сон, навеянный детскими воспоминаниями? Амалия взглянула на плечо и ужаснулась. В том месте, где минуту назад чувствовалось жжение, проступил знак. Красные линии, подзажившие раны от ожога, образовывали рисунок – жука-скарабея. Значит, это был не сон? Тогда что?

Ответ находился прямо перед глазами – на листе бумаги, который Амалия, до сих пор держала в руках. Это была тыльная сторона – та, что на ощупь казалась холоднее. Теперь Амалия легко понимала написанное. Чутьё подсказало – эти символы вывела не мамина рука. Тот старец, что явился в странном сне-яви – вот кто автор «холодной» стороны послания. Она начала жадно глотать текст.

Амалия, если ты сейчас читаешь эти строчки, если старый папирус открыл тебе смысл послания, значит таинство, первую часть которого я провёл над тобой четырнадцать лет назад, удачно завершено. Ты получила метку скарабея, а значит, сможешь вернуться домой.

Домой? Но где находится дом Амалии? Обычно под словом «дом» человек подразумевает родительское гнёздышко, где вырос и окреп. А у Амалии был только пансион. Она не стала пока дочитывать текст тыльной стороны – перевернула лист. Не терпелось узнать, о чём написала ей мама.

Символ за символом, строчка за строчкой – Амалия уже не видела послания, а слышала нежный мамин голос. Мама рассказывала ей историю, в которую и верилось и не верилось, настолько она была невероятной. Историю о том, как родители, отчаявшись спасти от неизвестной болезни свою малышку, решились добыть воду с той стороны проклятых колодцев. Они вылечили дочь, но им пришлось вернуться назад без неё. Вернутся назад? Просто вернуться назад. Значит, родители не погибли! Они живы! ЖИВЫ!

Слёзы застилали глаза. Сердце в ликовании вырывалось из груди. Амалия до конца не понимала, что означает «та сторона колодцев». Потом она перечитает строчки ещё и ещё – много-много раз и во всём разберётся, а пока глаза бежали всё дальше и дальше. Мама писала, что они с отцом будут очень-очень ждать возвращение Амалии домой. Они и два её брата. У Амалии есть братья?! Близнецы Николо и Йонни. В голове начали мелькать обрывки воспоминаний. Два мальчика. Два весёлых улыбчивых друга. Она была очень больна и слаба, когда пришлось расстаться с ними. Иначе бы воспоминания были ярче. Но даже этих смутных образов хватило, чтобы тепло заполнило грудь. Захотелось немедленно увидеть братьев. Обнять. Но как? Как ей попасть домой?

Она снова перевернула лист. Торопясь, перепрыгивая со строчки на строчку, принялась искать ответы. Действительно ли сможет добраться туда, где сейчас её родные? В тот уютный сад, который вдруг воскрес в воспоминаниях. Сад, окружавший огромный дворец.

Старый папирус обещал, что сможет. Голова шла кругом от счастья. Но чем дальше читала Амалия, тем тревожнее ей становилось. Оказалось у её счастья есть цена. Очень высокая цена. Амалия постаралась унять дрожь и хладнокровно перечитать отрывок, где рассказывалось о метке скарабея. Так и есть. Амалия всё поняла правильно. Она должна вернуться домой, пока метка не потускнела. Но на эту сторону колодцев уже не попадёт никогда.

Глава 63. Без права выбора

Этой бессонной ночью Амалия изучила текст папируса наизусть. Перечитывала его снова и снова. Переживая то радость от возможной скорой встречи с родными, то разрывающую душу тоску, что придётся расстаться с Маркелем навсегда.

У неё не было выбора. Метка скарабея, этот магический знак, благословен и проклят одновременно. Благодаря ему можно попасть на ту сторону колодцев – на Амалию не будет действовать их отравляющее марево. Но метка убьёт её, как только поблекнет, если к тому времени Амалия не будет в родном мире. Вернуться в этот мир она уже не сможет никогда. Она забудет, как правильно пройти таинство перемещения, о котором написано в папирусе. А сам текст папируса снова станет для неё непонятным набором символов.

Слёзы катились из глаз от горького осознания, что она лишена выбора. Но где-то в глубине души Амалия была даже рада, что ей не пришлось выбирать. Что можно выбрать, когда на одной чаше весов счастье или несчастье родителей, а на другой счастье или несчастье любимого? Выбор был бы невыносимо мучительным, и какое бы решение она в итоге ни приняла, всю оставшуюся жизнь сомневалась бы и страдала, правильно ли поступила.

Оставалось только затаить робкую надежду на чудо и смириться с судьбой. Когда-то родители сильно рисковали жизнью, чтобы спасти свою дочь, теперь нужно сделать всё возможное, чтобы подарить им заслуженное счастье – радость встречи. Сколько времени у Амалии в запасе? В папирусе было написано, что обычно метка держится около месяца. За это время ей надо раздобыть Ключ от колодцев – это необходимый артефакт для таинства перемещения. Он хранился в подвале дома госпожи Жильберт. Амалия пока не представляла, как сможет туда попасть. Напроситься в гости? Или пробраться украдкой? Мама советовала в письме – в крайнем случае применить дар.

Дар… теперь Амалия, наконец-то, поняла, что с ней время от времени происходит. Мама подробно написала об этих передающихся из поколения в поколение по женской линии защитных ментальных способностях. Рассказала, что нужно быть осторожной. В случае крайней опасности они могут проявиться помимо воли. Но если опасность невелика, ими вполне можно управлять. Некоторые приёмы просты – ими Амалия уже интуитивно овладела. А некоторые стали для неё откровением. Как же ей не хватало этих знаний последние несколько месяцев, когда дар начал вырываться наружу.

Амалия задремала перед самым рассветом. Прямо в кресле, с письмом, прижатым к груди. Проснулась от тихого стука в дверь.

– Я пришла попрощаться, – на пороге стояла Сюзон. Бледная. Убитая.

– Как попрощаться? – Амалия впустила гостью. Сердце сжалось. – Себастин всё-таки настаивает, чтобы ты уехала?

Чурбан бесчувственный! Нет, этого Амалия не сказала вслух, но в душе вскипел настоящий гнев. Принц же видел вчера, как Сюзон страдает, насколько искренни и глубоки её чувства. Каким же надо быть сухарём, чтобы не дать девушке шанс?!

– Он ни на чём не настаивает. Просто забыл обо мне. Он не отменил приказ, согласно которому я должна покинуть дворец сразу после музыкального салона. Я ждала вчера весь вечер… всю ночь… всё утро… – голос Сюзон дрожал. – Ждала, что придёт Бонифас и скажет, что приказ отменён. Но никто не пришёл.

Амалия усадила Сюзон на софу. Сама села рядом. Обняла.

– Какая я наивная! Надеялась, что меня можно заметить. Что могу быть кому-то интересной. Что меня можно полюбить, – Сюзон уже не сдерживала слёз. – Как я могу заинтересовать кого-то, когда даже собственная мать меня не любит? Никто никогда меня не любил. Родители отдали в закрытый столичный пансион. Думаешь почему? Потому что там дают хорошее образование? Ха! Чтобы не видеть меня. Спихнуть чужим людям. Отмахнуться, как от назойливой мухи, которая мешает вести бурную светскую жизнь. Я старалась быть хорошей ученицей, прилежной, послушной. Старалась заслужить их любовь. Но мать вспомнила о моём существовании только когда ей пришла в голову идея породниться с королевской семьёй при помощи меня. Вот тогда она лично взялась за моё «воспитание». Но даже такая прожжённая в светской жизни дама не смогла сделать из меня ничего путного. Разве может такому неотразимому мужчине понравиться такая бледная моль?

С каждым словом Сюзон, Амалия всё крепче прижимала её к себе, нашёптывая, что никакая она не бледная, а кто этого не замечает – просто слеп. Но вырывающиеся из самой души слёзы ничем нельзя было остановить.

Это был совсем не подходящий момент для визитёров, но кому-то понадобилось заявиться именно сейчас и оповестить о приходе стуком в дверь.

– Да, – позволила Амалия гостю войти. Сама поднялась с софы и заслонила собою расстроенную Сюзон.

Визитёром оказался Бонифас. Своим цепким взглядом он заметил, кто находится за спиной хозяйки комнаты, и радостно затараторил:

– Госпожа Сюзон. Наконец-то я вас нашёл. Его Высочество Себастин просит вас оказать ему честь – разделить с ним завтрак. Он ожидает вас на восточной веранде. Следуйте за мной.

– Ожидает? – изумлённо переспросила Сюзон.

Амалия почувствовала, как девушка замерла, оглушённая приглашением. Растерялась, не зная, что делать: то ли подскочить и бежать за Бонифасом, то ли продолжать прятаться за спину Амалии.

И ровно в этот момент в покои влетела Арабель. Вихрем пронеслась мимо церемониймейстера к софе. Окинула взглядом заплаканную Сюзон, облачённую в дорожный костюм, и моментально обо всём догадалась. Потом воззрилась на Бонифаса.

– Что ты хотел?

Тому пришлось повторить:

– Его Высочество Себастин приглашает госпожу Сюзон разделить с ним утреннюю трапезу. Прислал меня проводить госпожу на восточную веранду.

Сюзон предприняла попытку соскочить на ноги, но принцесса придавила её рукой назад к софе.

– Бонифас, передай Его Высочеству, что госпожа Сюзон принимает приглашение, – произнесла Арабель, продолжая придерживать Сюзон за плечо. – Но сможет присоединиться к Себастину только через четверть часа.

– Ээээ… – протянул озадаченный Бонифас.

– Ступай, – скомандовала принцесса. – Я сама провожу госпожу Сюзон на восточную веранду.

Церемониймейстер испарился.

– Пусть братец немного подождёт. Ему будет полезно, – злорадно фыркнула принцесса.

Потом многозначительно посмотрела на Амалию:

– У нас пятнадцать минут. Приступаем.

Амалия тут же поняла команду. Они с принцессой одновременно подхватили Сюзон под руки и препроводили в ванную комнату.

Через четверть часа к зеркалу была подведена новая Сюзон. Ни единого следа от слёз. Чуть бледная, но с горящими глазами. Причёска – лёгкая утренняя небрежность. Несколько как бы невзначай выбившихся завитков. Дорожный костюм заменён платьем из гладкого благородного атласа цвета спелого персика. Плечи прикрыты кокетливым полупрозрачным шарфом. И последний штрих – Амалия нанесла на запястья и шею Сюзон по капле парфюма с запахом розы – того, что в свое время подарила ей Арабель.

– Улыбку, – строго скомандовала принцесса. – Пусть братец не думает, что ты тут особо по нему убивалась.

Дождавшись, когда на лице Сюзон появится что-то более-менее похожее на уверенность, Арабель подхватила её под руку и вывела в коридор.

Глава 64. Ключ от колодцев

– Он опять почти всё время молчал, – Сюзон сидела на софе рядом с Амалией и рассказывала, как прошёл ужин с Себастином.

Теперь это стало традицией – Сюзон каждый вечер проводила у Амалии, делилась, чем порадовал прожитый день. Они пили чай и разговаривали подолгу до самой ночи, а иногда и до рассвета. Как близкие подруги. Они и стали подругами. Неожиданно нашли друг в друге родственные души. Амалия была благодарна Сюзон за эти тёплые вечера. Как бы она пережила расставание с Маркелем, если бы не было возможности отвлечься от тоскливых мыслей, переключиться на эмоции подруги?

– Знаешь, он так по-особенному молчит, – Сюзон смотрела сквозь Амалию и улыбалась своим мыслям. – В этом молчании гораздо больше чувств, чем в любой самой витиеватой фразе.

Была бы здесь Арабель, конечно, возразила бы. Уже неделю Себастин приглашает Сюзон то на завтраки, то на ужины, то на прогулки верхом, но при этом молчалив и сдержан. Принцесса бы, обязательно бросила в адрес братца укоризненную фразу, что пора бы уже облечь мысли и эмоции в слова. Но Амалия не хотела сбивать мечтательный настрой Сюзон. Та была так счастлива.

– Сегодня, когда он передавал мне соусницу, коснулся моей руки и долго не убирал… У него тёплая ладонь, – Сюзон закрыла глаза и медленно втянула воздух, будто снова переживала то прикосновение.

Амалии тут же тоже вспомнились прикосновения – ладони Маркеля, скользящие по её плечам, его губы на её губах – невероятные хмельные чувства. Как горько было осознавать, что суждено лишиться этого навсегда. Амалия не знала даже, сможет ли увидеть Маркеля ещё хотя бы раз. Не заставит ли метка скарабея отправиться домой раньше, чем вернётся любимый? Нет, Амалия обязательно дождётся его. Она ведь обещала дождаться.

– Скучаешь? – Сюзон посмотрела понимающе.

– Да.

Короткий ответ. Амалия не могла поделиться всеми подробностями. Не могла даже подруге рассказать, что так безжалостно гнетёт душу. Тайна колодцев должна остаться тайной. Если раскрыть её, метка скарабея убьёт.

На все расспросы подруги приходилось отвечать уклончиво. Но Амалия в любом случае нуждалась в помощи Сюзон. Пару дней назад она осмелилась обратиться с бестактной просьбой, выполнить которую нужно было без лишних расспросов, какой бы странной эта просьба ни показалась.

Подруга действительно сильно удивилась, когда Амалия сказала, что ей нужно попасть в подвал особняка родителей Сюзон. Причём сделать это тайно и без чьего-либо сопровождения. Но подруга сразу же согласилась помочь. Не стала требовать никаких объяснений. Сказала лишь:

– Верю, что тебе это очень нужно, иначе бы не попросила.

Они условились, что отправятся в особняк завтра.

– Я как раз собиралась заехать домой за новым гардеробом. Родителей и Шарлоты весь вечер не будет. Они приглашены на званый ужин к кузине.

В условленное время подруги взяли экипаж и отправились в дорогу. Ехать пришлось не долго. Особняк семейства Жильберт располагался в центре столицы, недалеко от дворца. В папирусе было написано, что это самое энергетически холодное место в городе. И Амалия действительно ощутила какую-то неприятную прохладу, когда зашла вслед за подругой внутрь. Покои были обставлены дорогой мебелью, но стены казались неприветливо угрюмыми.

Сюзон проводила Амалию до входа в подвал и оставила одну, как та и просила. Вооружившись переносным светильником, Амалия ступила на лестницу, ведущую вниз. Не просто прохлада – зябкая, стылая сырость дохнула в лицо. Амалия поёжилась, но продолжила путь.

Семейство Жильберт использовало подвал для хранения вин и ягодных сиропов. Бутыли разных форм и размеров – ими были заставлены все полки и стеллажи. Амалии надо было пробраться через их ряды к торцевой стене – там старец сделал тайник. Хотелось верить, за столько лет тайник никем не был обнаружен.

Амалия не знала точное место, но знала, как действовать. Приложила ладонь к сырой стене и начала водить по поверхности в поисках самого холодного участка. Сначала не испытывала никаких необычных ощущений, а потом вдруг кожу обожгло ледяной болью. Амалия прижала ладонь плотнее, как будто собиралась своим теплом растопить лёд. Стена действительно начала оплавляться, ладонь постепенно погружалась в толщу. В какой-то момент Амалия ощутила, как кожи коснулся искомый предмет. Она ухватила его и тут же одёрнула руку. Поверхность вновь стала гладкой, будто только что ничего и не происходило.

Амалия осторожно разжала кулак. Серебристое кольцо – вот как выглядел Ключ от колодцев. Она спрятала его в потайной карман юбки. Пока. Потом его нужно будет надеть на указательный палец. Ключ укажет, в каком из десятков колодцев, расположенных в проклятой долине, спрятан переход. Остальные колодцы – обманки.