Сходства и различия между членами стилистических парадигм.

Ответ на этот вопрос предполагает анализ конкретных стилистических парадигм.

1. Полная минимальная парадигма. Представлена, если соположены

стилистические смыслы «возвышенность» — «норма» — «разговорность»,

либо «книжность» — норма — «просторечность», либо «возвышенность»

— «норма» — «просторечность», либо «возвышенность» — «норма» —

«деструктивность». То есть здесь важно, чтобы присутствовало хотя бы по

одному месту из высокого и сниженного стилистического ярусов: пере-

кличка — или перекодировка идет на уровне конкретного стилистиче-

ского смысла, который выступает и как представитель обобщенного зна-

чения данного стилистического яруса. Что же касается стилистического

смысла «норма», то даже и в минимальных СП он может заполняться

группой идеографических синонимов.

Рассмотрим парадигму «праздность» — безделье» — «ничегонедела-

нье». Парадигма является полной, поскольку в ней сополагаются стили-

стические смыслы трех ярусов «возвышенность», «норма» — разговор-

ность». Она минимальна, так как в ней представлено по одному

стилистическому месту из каждого из ярусов, и она слабая, потому что

каждое из этих мест представлено одной лексемой. Но стилистический

смысл «норма» может быть выражен не только смыслом «безделье», но и

скажем, бездействие, пустое времяпровождение. Данная парадигма явля-

ется словарной, т.е. закрепленной в языке. В речи возможно ее расшире-

ние за счет стилистического смысла «деструктивность», ср. балдение от

«балдеть, «кайф» — «ловить свой кайф» и под. Предикатные имена

«праздность» — «безделье», «ничегонеделанье» имеют общее в сигнифи-

кативном компонента значения: они называют состояние человека, кото-

рый в течение некоторого (преимущественно длительного) времени не

занимается полезным, с торчки зрения данного социумами регулярным

трудом. В самом этом понятии заложена некоторая норма ничегонедела-

нья, принятая данным обществом. Так, поход в театр, в кино, на выставку,

в гости, встреча с любимой, задушевный разговор в норме не оценивают-

ся как «ничегонеделанье». Здесь скорее имеется в виду отсутствие «по-

лезного» труда в то время, которое предназначено для работы. Безделье в

воскресенье скорее рассматривается как заслуженный отдых. Но нас ин-

тересует прежде всего;. как стилистический смысл модифицирует сигни-

фикативный компонент, как он его трансформирует применительно к его

денотативному пространству. Стилистический смысл «возвышенность»,

как мы помним, бежит от обиходно-бытовой точки зрения и связывается

с этическими, эстетическими категориями. Отказ от бытовой, узкосоци-

альной точки зрения ведет к осмыслению — вернее, переосмыслению са-

мого понятия дела, полезного труда. «Праздность» не исключает, а скорее

предполагает — в том стилистически однородном пространстве и в том

возможном мире, который создается стилистическим смыслом «возвы-

шенность», некое размышление, работу ума. Именно этот смысл отражен

в пушкинских строках:» я променял порочный двор Цирцей, Роскошные

пиры, забавы, заблужденья На мирный шум дубров, на тишину полей, на

праздность вольную, подругу размышленья.» Праздность получает пози-

тивную оценку, в поэтическом языке она вступает в семантические связи

с такими словами, как лень (золотая лень), нега, что отнюдь не исключает

вдохновения, ср. еще характерный пушкинский контекст: Цветы, любовь,

деревня, праздность, Поля! я предан вам душой (Е. О.), сюда можно вста-

вить «дольче фар ниенте», но не «ничегонеделанье). И «праздность» здесь

неравна пустоте. Только в случае социального критерия (господская

праздность) возникает негативная оценка. Между тем, «ничегонедела-

нье», связанное с обиходно-бытовым пространством, как раз и ограничи-

вает понятие дела и труда до практического действия, поэтому «ничего-

неделанье» как осуждаемое социумом состояние связывается только со

знаком минус в системе ценностей. «Безделье (стилистический смысл

«норма») может присоединяться к обеим точкам зрения, ср. «Часы любви,

часы похмелья По прежнему ль летят на зов Свободы, лени и безделья» и

«Твое постоянное безделье мне отвратительно». Характерно, что «ниче-

гонеделанье» у Пушкина отсутствует.

В языке повседневного общения «праздность», «праздный» практиче-

ски не используется, и именно отсутствие связи с ежедневным обиходно-

бытовым пространством, с реальными картинками «ничегонеделанья»

позволяет ему сохранить тот смысл, который оказывается накрепко свя-

зан со стилистическим смыслом «возвышенность». В книжной речи эти

три имени, соединяясь, могут получить одинаковое определение, подчер-

кивающее полноту реализации: полная, абсолютная праздность, полное

безделье, абсолютное ничегонеделание. Их синтагматическое соположе-

ние не связано с какой-то градацией по интенсивности, но скорее по на-

растанию оценочного смысла, раскрытию «праздности». Так, писатель

Билль-Белоцерковский так трактует понятие отдыха «в буржуазном

представлении»: «... это — праздность, пустое времяпровождение... расти-

тельный образ жизни, абсолютное ничегонеделание».

2. Полная расширенная сильная парадигма: Страшиться (книжн.), опа-

саться, бояться (норма), трусить, (устар.) труса праздновать, робеть, разг.

дрожать, трястись, прост. дрейфить, книжн. трепетать. Парадигма полная,

так как представлены стилистические смыслы «книжность», норма, раз-

говорность, расширенная, так как в сниженном стилистическом ярусе

представлены стилистические смыслы «разговорность» и «простореч-

ность», сильная, так как один стилистический смысл (разговорность)

представлен разными лексемами: дрожать, трястись, ср. также страшить-

ся, трепетать. Лексикографическая практика нацелена на описание язы-

ковых единиц со стилистическим смыслом «норма». Члены стилистиче-

ской парадигмы обычно описываются по отношению к нейтральному

слову, и существует вообще точка зрения, в соответствии с которой сти-

листически маскированные языковые единицы могут пониматься только

в соотнесении с нормативным выражениям. И далее члены стилистиче-

ской парадигмы характеризуются в основном как дефектные, то есть как

лишенные той или иной сочетаемости, либо имеющую иную модель

управления (обычно — с меньшим числом актантов), сама же модифика-

ция смысла остается во многом неясной. Между тем при анализе СП важно

понять именно это взаимное приспособление, с одной стороны, — стили-

стического смысла, а с другой — способа представления сигнификативно-

го компонента, выбора смысла для «возможного» мира, создаваемого сти-

листической модальностью.

«Толково-комбинаторный словарь русского языка Мельчука и Жол-

ковского» (Вена, 1984) дает следующее толкование конструкции Х боится,

что Y: (приводится с сокращениями) Х находится в пассивно-

отрицательном эмоциональном состоянии, вызванном тем, что Х считает

высоковероятным событие Y, нежелательное для X; при этом Х не спосо-

бен противодействовать Y; и Х хочется поступить так, чтобы избежать Y.

Допустим, что это толкование является справедливым, отметим очевид-

ные различия в модели управления и сосредоточимся на двух моментах:

кто этот Х, который находится «в пассивно-отрицательном эмоциональ-

ном состоянии» и каков характер состояния, нежелательного для Х и ко-

торого он хочет избежать. Пассажиры, боясь опоздать, спешили с чемода-

нами. —!Пассажиры, страшась опоздать, спешили с чемоданами. Врачи

боятся того, что он не выдержит операции. —!Врачи страшатся того, что

он не выдержит операции.!Я боюсь, не уехал ли он домой —!Я страшусь,

не поехал ли он домой. В трех случаях мы видим, что книжный глагол

«страшиться» требует каких-то иных высоковероятных и неприятных

событий, чем глагол «бояться». Эти события не связаны с сиюминутными

страхами и опасениями, в чем выражается «приподнятость над обыденно-

стью». Напротив, вполне возможны контексты Боюсь смерти и Страшусь

смерти, боюсь наказания и страшусь наказания. Говоря о субъекте «пас-

сивно-отрицательного состояния, полезно привести такие контексты, как

«Борис, Борис, всё пред тобой трепещет» (стилистический смысл «возвы-

шенность», объект боязни — персона грата, ср. «Борис, Борис, все тебя

боятся, дрейфят, труса празднуют», а также: Страшись, о рать иноплемен-

ных, России двинулись сыны. Предполагаемый субъект страха, — не чело-

век, не личность, а войско, названное в свою очередь возвышенным сло-

вом «рать», и здесь, конечно, неуместно ни «не бойся, не робей, не трусь,

не дрейфь, о рать иноплеменных. И также в отношении к музе, «Веленью

божьему, о муза, будь послушна, обиды не страшась, не требуя венца... Что

же касается глаголов, связанных со стилистическими смыслами «разго-

ворность», «просторечность», то они также дают модификацию исходной

ситуации и её участников. Такая ситуация всегда конкретна, неестествен-

на!он всегда дрейфит, она связана с угрозой, с реальной опасностью для

личности (обычна перфектная форма — «он сдрейфил) и само состояние

представляется как самодостаточное: пассажиры, дрейфя опоздать, спе-

шили с чемоданами, врачи дрожали (тряслись от страха), что больной не

выдержит операции.

3. Неполная стандартная парадигма (минимальная). Друг может быть

и приятелем, и корешом, и наперсником, т.е., существительное — имя ли-

ца разворачивает полную парадигму, но дружба может быть только дру-

жеством или товариществом. То есть перед нами неполная минимальная

стилистическая парадигма, в которой представлен стилистический смысл

«норма» и стилистический смысл «возвышенность». То, что и дружество,

и товарищество являются словами, редко употребляющимися (помета

устар.), как раз способствует тому, что они могут стать носителями стили-

стического смысла, который квалифицируется как «возвышенность», ре-

же книжность. Дружба Ани с Машей — план реальности, актуальных си-

туаций, в которых разворачиваются дружеские отношения. Дружество

Ани с Машей — в том ли дело, что перед нами устаревшее слово или так-

же, а может быть и более всего в том, что дружество не предполагает в

качестве своих актантов Аню и Машу. Дружба может быть тесной и проч-

ной, крепкой и неразрывной, студенческих и военных лет, враги могут

пытаться ослабить, а недоверие подорвать дружбу, но дружество пред-

ставляет этот вид эмоциональной расположенности людей друг к другу

как идеально соответствующее своему замыслу и потому не нуждается в

специальных распространителях: Взгляните на него — не там, где каж-

дый день Тщеславие на всех изводит ложну тень, Но в тишине семьи, под

кровлею родною, В беседе с дружеством, под темною мечтою; О Дружест-

во! Предай меня забвенью В безмолвии покорствую судьбам, Оставь меня

сердечному мученью, Оставь меня пустыням и слезам (Пушкин). И чем

реже употреблялось слово дружество, тем более естественным становится

для него выражение данного стилистического смысла (прежде — искать

дружества, но Х принял его холодно, дружество зевало.

4. Неполная расширенная парадигма. Действие, обозначаемое глаго-

лом стрелять, толкуется в Толково-комбинаторном словаре, исходя из

следующей конструкции: Х стреляет в Y в направлении к Л из В-а З-ом —

«некто непосредственно делает то (каузирует), что специальное устрой-

ство мгновенно освобождает потенциальную энергию, которая заставля-

ет (каузирует) объект лететь от одного направления (из одного места) в

направлении к другому обычно с целью поразить Y. Этот смысл, с разной

степенью содержательной (сигнификативной) близости может быть пе-

редан в русском языке такими глаголами, как бить, палить, обстреливать.

бомбардировать, разг. молотить, долбить, прост. пулять, долбать, жарить,

сыпать, чесать, садить, резать, строчить, поливать (последние три глагола

оцениваются как разг.), прост, ухать, махать, бахать, бабахать, трахать,

жахать, ухать, междометными нормами бах! (бабах!) детск. пиф-паф, кх!-

кх!, тах-тах-тах — и это, очевидно, ещё не полный список.

Таким образом перед нами неполная парадигма, так как в ней отсутст-

вует высокий стилистический ярус, расширенная, так как в ней представ-

лены два стилистических ранга из сниженного стилистического ярус и

сильная, поскольку каждое из стилистических мест заполнено целым ря-

дом лексем. Действие, обозначаемое глаголом «стрелять», относится к

сфере физического воздействия, и его модификация стилистическими

смыслами «возвышенность» и «книжность» оказывается неприемлемой.

Зато поражает обилие глаголов, выступающих в переносном значении

(ЛСВ) и своей внутренней формой демонстрирующих рефлекс непосред-

ственного восприятия звука — его громкости, отрывистости, резкости

кратковременных неприятных актов, причем они поданы как со стороны

того, кто каузирует «неприятное» действие, так и со стороны восприни-

мающего объекта (в последнем случае подчеркивается плотность, сила

поражения (молотить, долбить)). Здесь же разыгрывается и детский ва-

риант, что мы в соответствии с нашей классификацией должны отнести к

стилистическому смыслу «разговорность плюс специализация». Соответ-

ствующее денотативное пространство — «поле стрельбы» — детально

разработано относительно глагола со стилистическим смыслом «норма» /

стрельба, огонь, перестрелка, канонада, цель, мишень, боеприпасы, огне-

вая точка, твердая рука, меткий глаз, мертвое пространство, орудие, при-

цел, мушка и т.п. — все это лексический фонд, связанный с нормативным

выражением данного смысла. Напротив, для стилистически маркирован-

ных глаголов характерны безличные конструкции (что-то жахнуло, ба-

бахнуло, ухнуло) либо конструкции с просторечным наименованием про-

тивника (немец сыпет, чешет, режет, строчит), отражающие позицию

маленького человека на войне или в условиях стрельбы: это всегда кон-

кретная ситуация, а не обобщенная, с неполной информацией (отсюда

безличность) и даже с передачей некоего психического состояния идеоло-

гии снисхождения, приятия и одновременно возможной готовности к от-

ветным действиям. Мы вновь убеждаемся, что языковая дефектность сти-

листически маркированных членов является мнимой: речь идет о

модификации смысла под воздействием стилистических операторов, о его

приспособлении к создаваемому этим оператором «возможному миру».

5. Неполная специализированная парадигма. Наша мымра (наш препо-

даватель) второй раз срезала меня на одном и том же — на этих прокля-

тых стилистических парадигмах, которые я никак не могу выучить. Этот

смысл (эта ситуация) толкуются в толково-комбинаторном словаре сле-

дующим образом: X, имеющий право проверить Y в ситуации проверки Z

посредством специальных вопросов намеренно сделал (каузировал) то,

что Y обнаружил отсутствие нормы знаний по теме В и тем самым не вы-

держал проверку Z». Сема намеренности действий со стороны Х входит в

сигнификативный компонент, что и заставляет говорить об особом пред-

ставлении ситуации по сравнению со стандартным «Преподаватель оце-

нил знания студента как неудовлетворительные — не соответствующие

стандарту. Для выражения данной ситуации, которая всегда конкретна,

отнесена к актуальному жизненному миру говорящего, русский язык

предлагает такие способы выражения, которые расцениваются как про-

сторечные и несут элемент деструктивности (поскольку речь идет о на-

рушении некоей этической нормы по отношению к учителю): засыпать,

подловить, завалить, утопить, зарубить, зарезать, посадить. Легко видеть,

что внутренняя форма —глаголы физического действия в переносном

значении называет конечный эффект, воздействующий на эмоциональ-

ную сферу, содержащий оценку. Данный смысл является настолько важ-

ным именно для повседневного обиходно-бытового пространства, что

порождает и соответствующие конверсивы, срезаться, провалиться, зава-

литься, засыпаться, «завалить, провалить географию» антисмысл — разг.

вытянуть, антиконверсив прост. проскочить, соответствующее выраже-

ние эмоции — разг. здорово, ср. также безжалостно, безбожно срезал. Т.е. в

данном случае мы видим деновативное пространство, которое прорабо-

тано именно с включением стилистических операторов «разг.» «прост.». И

эти возможности отражены в одноярусной расширенной сильной пара-

дигме. Таких парадигм в русском языке насчитывается немало.

6. Аномальная парадигма. Такая парадигма предполагает, что некий

смысл — объект, реалия, событие — представлены в языковой системе

только под воздействием стилистических операторов, а нормативного

выражения соответствующий смысл не имеют. Это противоречит первому

правилу М. В. Панова, тем не менее такие парадигмы имеются, хотя их

очень немного. Здесь важно понять, почему, в каких условиях они могут

возникнуть. Если есть диалектное название растения, элемента рельефа,

какого-то стихийного явления, и с другой стороны — его терминологиче-

ское обозначение, т.е. соединяются стилистические смыслы «книжность»

плюс специализация и «просторечность», то возникает аномальная пара-

дигма. Это возможно также, когда имеется техническое (терминологиче-

ское) обозначение предмета и его повседневное название, принятое в раз-

говорной речи, ср. вантуз — прочищалка (последнее имя нестационарно).

Нам хотелось бы также видеть соположение смыслов «возвышенность» —

деструктивность. Однако в большинстве случаев такие соположения осу-

ществляются через норму.

Ср. названия ветров. С одной стороны, есть противопоставление ветер

— ветр (поэт). Для поэтического названия холодного северного ветра есть

«борей» (у древних греков), аквилон (у древних римлян), для легкого теп-

лого ветра —зефир (Ночной зефир струит эфир. Шумит, бежит Гвадал-

квивир). Есть бриз, фён, муссон, пассаты. Но вот «свежак» — «ветер у бе-

регов черного моря», сивер, сиверко — «северный ветер на севере Евро-

пейской части СССР, афганец и под. должны иметь и техническое

обозначение типа зюйд-вест, норд-норд-ост и т.п. При этом местные на-

звания ветров всегда оказываются богаче, так как называют характери-

стики ветра, связанные с ощущениями: горячий сухой пыльный ветер в

Средней Азии (афганец), холодный порывистый сильный ветер у берегов

Черного и Адриатического моря (бора).