Вопрос сделан по монографии Максимова.

Стилистические особенности личных местоимений. Личные местоимения обычно употребляются при соответствующих глагольных формах:

А что я мог рассказать? Что видел ее днем на улице с мужчиной. И все? Но я видел, как они шли, я видел их лица. И после этого мы принимали ее.

— Тебе давно следовало это сделать...

— Уходит не она, я ухожу, не бойся...

— Я всегда знал, что вы разойдетесь.

(Ю. Нагибин)

Употребление личных местоимений при глаголах 1-го и 2-го лица не обязательно, так как личные окончания последних выполняют ту же семантическую роль, указывая на предлагаемый субъект действия: — Проигрываешь, наверное? — Вы...игрываю; —Только вякни кому — убьем! — пообещал мне вслед Вадик (В. Распутин). Отсутствие личного местоимения придает повествованию определенную динамичность и в то же время разговорный оттенок. В официально-деловом стиле нормой является употребление личных форм глагола без личных местоимений. Например, в приказах, распоряжениях используются такие формулировки, как Приказываю...; Предлагаю...; Утверждаю....

В обычной речи неупотребление личных местоимений 2-го лица чаще встречается при глаголах повелительного наклонения: Плыви себе по течению, поглядывай на зеленые бережки. Против течения способны грести только сильные характеры; Прикажи пробиться к звездам, или в морскую глубь, или повести в атаку батальон — поведет, пробьется, приказ выполнит (А. Андреев). Личные местоимения используются для придания мягкости приказанию. Ср. выделенные формы: — Возьмите себя в руки, — сказала она строго. — Вы... Вы лучше уйдите!.. (А. Андреев).

Обращение на ты или на вы отражает отношения между людьми, часто по-иному не выразимые. Поэтому употребляемые персонажами формы обращения авторы нередко комментируют, раскрывают сложность взаимоотношений, характеров, обстоятельств. Например, персонажи романа С. Залыгина «Тропы Алтая», замдекана Реутский и аспирант Лопарев, вдвоем были направлены в горный маршрут: К вечеру первого же дня Реутский оказался на побегушках у Лопарева, и Лопарев окончательно перешел с ним на «ты»: «Подсчитай-ка, Лев, всходы на метровке!». «Разбей, Лев, делянку десять на десять и опиши подлесок!», «А ну-ка, поищи хорошенько мышиные норы, Лев, много ли их здесь?!»...

Переход между хорошо знакомыми людьми с ты на вы может быть связан с размолвкой, ссорой, с прекращением дружеских отношений, появлением какой-то внутренней преграды и обычно сопровождается психологическим воздействием одного собеседника на другого, как это показано у С. Антонова:

— Ты пожил, погулял. Старый. А она молодая, румяная. И спеть ей охота, и потанцевать...

— Да я в этих валенках десяти председателям отслужил! — закричал вдруг Авдей. — Десяти отслужил и тебя переживу! <...>

— Я еще твоими костями в бабки играть буду! Равноправие, общественная работа! Заморочили людям голову! <...>

— Давно я наблюдаю за вами, Рудаков. Ночная у вас душа...

Как только председатель назвал его по фамилии и на «вы», Авдей Андреич страшно перепугался.

— Ты мне контру не шей! — закукарекал он. — Сейчас культа нет.

Личное местоимение мы может использоваться не только для обозначения группы лиц, в которую входит и субъект речи. Так, в научной, а в некоторых случаях и публицистической речи оно употребляется в значении 1-го лица единственного числа: Рассматривая комедию Островского «Свои люди — сочтемся», мы обратили внимание читателей на некоторые черты русского, преимущественно купеческого быта, отразившиеся в этой комедии (Н. Добролюбов). Некоторые считали такое употребление мы архаичным: Читатель в наши дни привык, приучен к авторскому «я» в публицистике. Еще не так давно шли по этому поводу споры, многим это казалось нескромным, многие предпочитали в публицистике «мы». Сейчас спора нет, сейчас все пишут «я»: «я приехал, я увидел, я думаю» (А. Аграновский). В публицистике благодаря либерализации нашей жизни это в известной степени и так (хотя многое зависит от авторитета этого «я»). Однако в научном стиле, например в авторефератах, трудно найти авторское «я».

В предложных сочетаниях с местоимением мы говорят и по нам, и по нас, но последнее сочетание носит просторечный характер: — Ах гадкий фриц! Ни черта в музыке не разбирается. Петь не дает! — Неужели это били по нам? — По нам, конечно (В. Чудакова).

Местоимение мы вместо я употреблялось в дореволюционной России в обращениях от лица монарха: Мы, Николай II...

В разговоре врача с пациентом встречается еще так называемое «докторское мы», для подчеркивания сочувствия к кому-либо: — А, милый юноша! — встретил его доктор. — Ну, как мы себя чувствуем? (А. Чехов).

Личное местоимение употребительно после именительного представления. В этом случае смысловая роль предшествующего существительного не просто подчеркивается, а усиливается при помощи

местоимения: Хамство чиновника... Оно происходит от духовного, прежде всего, несоответствия человека своему чиновному месту, от искажения духа и буквы служебного положения, когда служение превращается в услужение и самообслуживание, от гражданской неполноценности, от нетвердости, скачкообразности общественных распоряжений и благодушия общественного возмездия (В. Распутин).

Такое употребление личного местоимения — своеобразный стилистический прием в публицистике, но он часто используется и в ораторской, и в поэтической речи.

В классической литературе личное местоимение 3-го лица множественного числа они встречается в значении единственного числа с почтительно-подобострастным оттенком: Виталий Петрович — человек самых благородных правил; они во всякую малость входить не станут (А. Островский); В присутствии члена управы и попечителя школы она [учительница] встает, не осмеливается сесть и когда говорит про кого-нибудь из них, то выражается почтительно: «они» (А. Чехов). Употребление современными писателями местоимения они в этой роли архаизирует речь: — Мы папашу больше не пустим, как хотите, Иван Егорович. Они человек пожилой (Ю. Герман).

Личные местоимения имеют обобщенный, абстрактный характер и могут относиться к любому предмету или лицу, к любому событию. Поэтому, выражая мысли устно или письменно, надо быть предельно точным при повествовании, использовать, например, уточнение после употребления личных местоимений: — Вот она, дама-то. Запамятовали, матушка, — засмеялся победитель и придвинул все фишки к себе (Б. Акунин). Действительно, что или кто «она»? Проясняет ситуацию только уточнение, что речь идет о карте. Без такого уточнения могут возникать двусмысленности, недопонимание между собеседниками, наподобие тех, которые обыгрываются, например, С.Залыгиным в романе «Тропы Алтая»:

Сеня стал высказывать еще не обычные для него суждения.

Сказал однажды:

— Мало мы знаем друг друга...

— Кто мы? — спросил Рязанцев.

— Люди... Радио, телевидение, кино — все это показывает людей вширь. Количественно. Внешне. Но теряем один примитив: старый, добрый, испытанный веками жанр — жанр дружеской беседы.

Переход разговора с производственных тем на философские также невольно породил вопрос у одного из собеседников: «Кто мы?»

Иногда писатели сознательно представляют такой текст, из которого неясно, о ком или о чем идет речь, чем достигают комического эффекта. В том же романе С. Залыгина:

Лопарев, стоя на взгорке, осмотрелся и спросил Реутского:

— Ну, а что она теперь будет делать?..

— Кто? Кто она?

— Я про лиственницу спрашиваю!

— Не знаю. Не знаю, не знаю...

К личным местоимениям 3-го лица прибавляется начальное н, если они употребляются: а) после простых (первообразных) предлогов (без, в, для и т.д.); б) после наречных предлогов (типа возле, вокруг, впереди), управляющих родительным падежом: В окно смотрел кусочек голубого неба с двумя звездами на нем (М. Горький); Примчался к ней, к своей Татьяне, Мой неисправленный чудак (А. Пушкин); Мимо них медленно протарахтел милицейский мотоцикл (А, Адамов).

Употребление личных местоимений 3-го лица с перечисленными выше предлогами без начального н, свойственное писателям прошлого, в настоящее время представляется разговорно-просторечным: — Вот так-то, браток!.. Все бабы одинаковы, — с воодушевлением философствовал Сыркин дальше. — У всех у их одно на уме..· (Ю. Скоп): — Так вот, стало быть, — начал он, — едем мы с им в вагоне (В. Астров).

Параллельные формы личных местоимений 3-го лица (с начальным н и без него) допустимы, если употребляются: а) после предлогов с определительным местоимением весь (под всеми ими — подо всеми ними, за всеми ими — за всеми ними); б) после некоторых отыменных предлогов (в отношении ее, насчет него мнения разделились).

Личные местоимения 3-го лица употребляются без начального н: а) после наречных и отглагольных предлогов с дательным падежом (навстречу им, благодаря ему). Медленно двигалась вереница людей, согнувшись над тачками, нагруженными камнем, и навстречу им шла другая с порожними тачками (М. Горький): б) после сравнительной степени прилагательных и наречий: Завидовавший всем, кто стоял выше его по служебной лестнице, он все-таки надеялся, что его оставят мастером (В. Ворошилов).

Стилистические особенности неличных местоимений. Употребление возвратного местоимения себя, указывающего на отношение действующего лица к самому себе, и притяжательного местоимения свой, указывающего на принадлежность кого-, чего-либо лицу-субъекту в данном предложении, требует особого внимания, так как они могут относиться к любому лицу: Директор приказал референту находиться в своем (у себя) в кабинете. Двусмысленность предложения обусловлена тем, что воспринимающему это распоряжение референту остается неясным, где он должен находиться: в своем собственном кабинете или в директорском. В таких случаях говорящему необходимо так построить фразу, чтобы двусмысленность ее исчезла, например: Директор приказал, чтобы референт оставался в своем кабинете (не покидал своего кабинета) и Директор приказал, чтобы референт зашел к нему и находился в его кабинете.

Параллельно местоимению свой употребляют притяжательные местоимения мой, твой и др. Так, в предложении Чем кончу длинный мой рассказ (А. Пушкин) местоимение мой можно заменить без ущерба для смысла местоимением свой. В других случаях такая замена возможна, но нежелательна: она не соответствует общепринятому употреблению, сочетаемости этих местоимений, лексическому окружению. Например: Угощение было свое, некупленное; хлеб свой, овощ, всякий свой, птица разная своя... одним словом, все было свое (Д. Мамин-Сибиряк) и Вот у меня хата. Сам строил. Стол взять — я его делал. Стул взять — моя работа (Б. Горбатов). На первый взгляд сочетания угощение свое и угощение мое, моя работа и своя работа одинаковы по смыслу, но в данных контекстах эти сочетания должны быть именно такими, какими они представлены.

В принципе местоимения свой и себя не следует включать в предложения, в которых речь идет о двух разных равноправных субъектах действий. В таких предложениях их нужно заменять другими местоимениями, если позволяет контекст: Я предложил ему взять свою книгу (лучше мою или

его в зависимости от ситуации).

В то же время в выражениях представлять собой, представлять себе не следует опускать местоимение; правильно говорить: Эти сведения не представляли собой никакого научного интереса; Участники экспедиции не представляли себе всех трудностей, которые им встретятся в пути. Нельзя говорить представлять из себя (вместо представлять собой), какой-либо из себя (вместо какой-либо собой).

Близки по значению, но не взаимозаменяемы определительные местоимения всякий, каждый, любой. В соответствии с определениями, данными в Толковом словаре русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой:

ВСЯКИЙ. I. Каждый, кто угодно из всех, любой. Всякий раз одно и то же. 2. Разный, всевозможный. Всякие книги. 3. Какой бы то ни было. Отсутствие всяких желаний.

КАЖДЫЙ. I. Всякий, любой из себе подобных. Каждые пять дней. Каждые сутки. Каждый третий — отличник.

ЛЮБОЙ. Какой угодно; всякий, каждый. В любое время. Любой иеной добиться успеха. В любых условиях.

Ни в одном из приведенных словосочетаний нельзя употребить все три местоимения. Например, можно сказать Всякий (или каждый) раз одно и то же, но нельзя сказать Любой раз одно и то же, можно сказать Каждые (или любые) пять дней, но нельзя Всякие пять дней. Сочетаемость и смысловые оттенки в контекстах данных местоимений разные. Поэтому надо быть осторожным при их употреблении.

Следует различать определительные местоимения сам и самый. Как отмечается в Словаре русского языка под ред. А.П. Евгеньевой, местоимение сам употребляется; а) при существительном или личном местоимении и обозначает, что именно это лицо или предмет непосредственно участвует в действии: Отец сам вез Тему (Н. Гарин-Михайловский), б) для выделения какого-либо лица, предмета в значении «даже, даже и»: В самом несчастии видим мы одну поэтическую сторону (В. Белинский). Местоимение самый употребляется при указательных местоимениях тот, этот для их уточнения в значении «именно, как раз»: В эту самую минуту сильный порыв ветра раздвоил тучу (Д. Григорович) — или при существительных, обозначающих место и время, указывая на пространственный или временной предел действия: Была самая середина лета (Л. Толстой).

Определительное местоимение женского рода сама в винительном падеже единственного числа имеет две формы — современную саму и устаревшую (к тому же имеющую книжный характер) самоё. Ленинградская зима запомнилась мне странной... не похожей ни на какую другую, да мало похожей и на саму зиму! (Н. Дементьев); Можно будет переодеться в свое шелковое платье, снова стать похожей на самое себя (Б. Полевой).

Определительное местоимение все в значении «взятое в полном объеме» не только не имеет четких семантических границ, распространяется на неограниченное количество субъектов, но его обобщающе-расплывчатое значение аккумулировано в большом количестве устойчивых выражений, пропитывающих наше речевое обобщение и давящее на наше сознание: Все за одного, один за всех. Любви все возрасты покорны и т.п.

Интересные возможности предоставляют писателю указательные местоимения. Например, местоимение это С. Залыгин использует, чтобы раскрыть душевный мир своей героини:

Она не могла себе представить, что так случилось с нею, Ригой Плонской, которая обладала чем-то необыкновенным. Его, это необыкновенное, нельзя было узнать, нельзя было увидеть, но так и должно быть — самое необыкновенное и должно быть невидимым. И не зная, что же это такое, чего нет и не может быть ни у кого, она в это верила. Она «этому» радовалась, «этим» гордилась, и даже все, что было вокруг нее хорошо и что было плохо, все «этим» оценивала, «этим» ощущала.

Дымком таинственности оказалось покрытым у писателя указательное местоимение это, возведенное в ранг непознанного, хотя и присущего данной человеческой натуре. Интересно, что автор не нашел конкретного названия «этому», и для него оказалось удобнее, размышляя о девичьем самоутверждении и своенравии, употребить слова с абстрактным смыслом, с указанием конкретных проявлений чувств и переживаний девушки.

П. Дашкова в романе «Эфирное время», повествуя об отношениях между членами одной семьи, пишет: В определение «странный ребенок» дачные родственники вкладывали всю силу своей нелюбви к Надежде Сергеевне и Лизиным родителям. Бабушку они считали надменной эгоисткой, маму и папу называли не иначе как «эти».

Трудности может вызвать употребление местоимения друг друга. Следует помнить, что склоняется только его вторая часть и предлог ставится только перед ней: друг за друга, друг к другу, а не друг другом, к друг другу. Например: Противники стояли шагах в сорока друг от друга (Л. Толстой); Мы шли гуськом друг за другом (В. Арсеньев).

Некоторые разговорно-просторечные формы местоимений используются в художественной литературе для речевой характеристики действующих лиц: — Вот, говорят, ты своих очередников размести в новостройке, а на ихнюю площадь пересели жильцов с Жуковской (К. Федин); — Да ведь ты и не поговоришь со мной никогда... — А про чего с тобой говорить? — удивленно спросил он. Она растерялась: и верно — «про чего» (Г. Николаева). Вспомните также о неправильных, но колоритных формах евонный/евонная/евонное, ее/ейная.

 

Билет 19.

1. Понятие стилистического смысла. Соотношение стилистического смысла и стилистического значения.

 

Между понятием стил. смысла и стиля есть фундаментальное сходство, но стиль не сводится к выбору стил. знаков, ибо относится не к системе языка, а к продуктам речевой деятельности.

 

Стилистическое значение обычно более конкретно, оно несёт стилистическую информацию о человеке – о типологических характеристиках социального плана. Оно указывает на такие постоянные признаки субъекта, как: пол, возраст, место рождения/существования, собственно социальную принадлежность, профессию (профессиональная характеризация – самая устойчивая), образовательный ценз (владение грамматической нормой).

Примеры: Петька купил клевый шарф – возраст

Всю жись учусь заочно - образовательный ценз

Надо этот вопрос ставить на театре (Булгаков) – профессия 

Премногоуважаемый Петр Вонифатьевич, в первых строках моего письма целую я вас заочно несчетно раз в сладкие ваши уста (Чехов) — социальная принадлежность (мещанство).

 

Смысл вообще – очень конкретная вещь (профессия, возраст и т.п.). Эта информация может быть передана и денотативно. Но стилистический смысл — это обобщение конкретных стилистических значений. Это семоёмкое неконкретное понятие (например, что такое «разговорность»?). Эти понятия не могут быть переданы в адекватном объёме по денотативному каналу, только коннотативно. Разграниченность эксплицируется через канал связи, характеристику участников и т.д.

Стил. смыслы неконвертируемы.

 

Стил. значения и стил. смыслы не имеют собственных формальных показателей, они воспринимаются на неявном уровне знаковости. Они задают способ видения мира: смыслы, способ мышления, внеязыковую действительность. Возникают свёртки основных смыслов – кластеры.

 

Стил. смыслы РЯ формируют стил. шкалу: социальные смыслы, этические ценностные представления. Стил. шкала является структурообразующим стержнем стилистической системы. «Точкой отсчета» в стилистической шкале выступает стилистический смысл «норма». Стил. шкала определяет структуру стил. системы. Стиль принадлежит тексту, а не языку, в языке стилей нет. В русской стил. системе 3 яруса:

1. высокий ярус, стил. смыслы возвышенность, книжность, книжность + специализация

2. нейтральный ярус, один стил. смысл – норма

3. сниженный ярус, стил. смыслы разговорность, разговорность + специализация, просторечность, просторечность + специализация, деструктивность

 

В приведенных выше примерах четыре стилистических значения и два стилистических смысла: разговорность и просторечность. Стилистический смысл как бы фильтрует стилистические значения и возводит их на тот уровень обобщения, который позволяет оценить вклад конкретных стилистических значений в стилевую структуру текста. Стилистические смыслы можно рассматривать как точки зрения, закрепленные в системе языка. Они задают способы видения мира в данном языковом социуме.

 

 

2. Выразительные и интертекстуальные знаки в публицистическом дискурсе.

 

Выразительные знаки.

 

Функция языковых знаков в публицистике – воздействие на чувства. Лучше всего идут экспрессивные знаки, например, метафора. Экспрессия становится стандартом. Собственно-языковой интертекст внутри политического дискурса.

 

На лекции мы разбирали отрывок из И.Эренбурга

«В тяжелое время мы приступаем к изданию нашего журнала. Черная реакция охватила всю Россию. Передовой отряд революции пролетариат — еще не оправился от поражений, не залечил своих ран. Радуются его враги, с криком «горе побежденным» обрушиваются они на революционную армию и прежде всего на ее вождя — российскую социал-демократию. С твердым сознанием новой силы, со светлой верой в конечную победу загнанный в подполье пролетариат оттачивает свое оружие — строит свою рабочую партию. Мы разделяем его веру, глубоко ненавистен нам тот строй, где рядом с роскошью и развратом царит непроглядная нищета, власть рубля и нагайки. Мы твердо убеждены в его неизбежном падении, в приходе светлого царства свободы, равенства, братства. Залогом этого является великая международная борьба пролетариата в рядах социал-демократии. Под красное знамя зовет он всех униженных и оскорбленных, всех, кто искренне жаждет обновления человечества. Тернистой, но верной дорогой идет он к цели — к социализму. И нет и не должно быть зрителей в этой исторической борьбе: кто не с ним, тот против него. К тем из учащихся, кто решил отдать свою жизнь делу освобождения труда, будет направлено наше слово. Мы хотим их подготовить к трудной роли быть барабанщиками и трубачами великого класса, хотим научить их науке борьбы, хотим спаять их крепким звеном с мессией будущего — пролетарием»

 

· Метафора: все виды.

Концептуальная метафора – человек. Когнитивная метафора болезни.

Метафора войны – уже языковая, а не индивидуально-авторская: борьба, враги, победа, поражение, знамя ит.д.

Внедрение метафор театра/кино/цирка в актуализованную политическую ситуацию. Теперь тоже общеязыковая. [в данной ситуации] нет и не может быть зрителей.

Светлое царство свободы, равенства, братства. – субстантивная генитивная метафора.

Спаять с миссией будущего. – субстантивная метафора, технически генитивная, близка к метафорической перифразе.

Быть барабанщиками и трубачами. – субстантивная предикативная метафора, метафора войны.

Черная реакция, тяжёлое время – эпитеты, когнитивная метафора.

Власть рубля и нагайки. – метонимия.

 

Другие тропы – практически все можно встретить: эпитет, метонимия, сравнения, ирония, стил. контраст (рез-т использования единиц разной стил. окраски), парцелляция, эллипсис, параллелизм.

 

Также выразительность может использоваться для речевой агрессии – употребление выразительных средств направлено на прямые оскорбления.

 

Интертекстуальные знаки.

 

Очень широко используются. Публицистический дискурс не рассчитан на глубокое понимание, поэтому ассоциативных и виртуальных интертекст. знаков нет. Зато много других.

Собственно-языковые – весь политический словарь. Устойчивые сочетания, высказывания, слова – стилистическая характеристика определяет публицистичность жанра, кочует из текста в текст.

Светлая вера в победу, отдать жизнь делу освобождения труда – метафоры борьбы пролетариата

Непрочная власть рубля, Тернистой, но верной дорогой.

Мессия будущего, светлое царство свободы, равенства, братства. – собственно-авторский интертекст

Зовёт всех униженных и оскорблённых – авторский знак, отсылка к Дост.

Верной и тернистой дорогой. – авторский знак, не художественный, отсылка к Евангелию.

 

Формирование и продвижение во времени публицистического дискурса, связанного с политической тематикой. Экспрессия становится политическим штампом.

 

Другой интертекст.

Ироническая трансформация пословиц и поговорок: Свинья – лучший друг человека, Через академию – к звёздам и тд

Языковая игра: фразеологизмы (Ворон ворону газ не выключит), окказионализмы (чубайсята), каламбуры (достатки и недостатки, последователен в своей непоследовательности), аллюзия (Велика Россия, а отдавать нечем).

 

 

Билет 20.

1. Морфологическая стилистика плана выражения: вариантность у глаголов и прилагательных. (есть в ответах)

 

К сфере грамматической стилистики можно отнести: а) морфологиче-

скую стилистику плана выражения, занимающуюся вариантными форма-

ми грамматических категорий; б) морфологическую стилистику плана

содержания, занимающуюся стилистическим аспектом значений стили-

стических категорий; в) грамматику выразительности. Стилистическая

вариативность показателей грамматических категорий представдена в

русском языке достаточно широко, что находит объяснение в истории

русского языка. Стилистические варианты имеются как у служебных, так

и полнозначных частей речи, но как и в случае со стилистическими пара-

дигмами основная часть стилистических вариантов приходится на полно-

значные части речи. Стилистические варианты имеются у существитель-

ных, прилагательных, глаголов, числительных и местоимений. У сущест-

вительных стилистические варианты представлены в категории рода

(мозоль, овощ, шампунь — в мужск. и женск. рода; облако — облак, яблоко

— яблок, повидло — повидла, пришел врач — пришла врач); в категории

падежа (в ед. числе у существительных мужского рода в род. и мест. паде-

жах — чашка чая — чашка чаю, в отпуске — в отпуску; во мн. числе — в

им. падеже у существительных мужск. и ср. рода — снеги — снега, мичма-

ны — мичмана, полотенца — полотенцы; в род. мн. числа у существи-

тельных разных родов, а также у pluralia tantum — помидор — помидоров,

туркмен — туркменов, верховье — верховьев, башен — башней; в тв. паде-

же. мн. числа у двух-трех существительных женск. рода — лошадьми, костьми. __

Стилистическая вариативность проявляется в вариантах спрягаемых форм гла-

гола (мяучит — мяукает, колыхается — колышется), в формах пр. време-

ни (озяб — озябнул, высох — высохнул), в формах наклонения (выстави —

выставь, не морщи — не морщь), в деепричастных формах (прочитав —

прочитавши, глядя — глядючи), в небольшом числе причастных форм.

 

В редких случаях стилистическое противопоставление в сфере грам-

матических стилистических знаков относится и к плану выражения, и к

плану содержания. Такой синкретизм представлен в сфере глагольных

форм: длительный или многократный вид — хаживал, видывал, сиживал,

мгновенный вид — стрельнул, гульнул, лажанулся, ср. также междомет-

ные формы — хлоп, бух, скок, хвать. Эти стилистические знаки являются

носителями стилистических смыслов «просторечность», а также «дест-

руктивность» и вместе с тем им не находится соответствия с точки зрения

семантики среди нормативных глагольных форм русского языка. Другой

пример — формы мн.числа у некоторых вещественных существительных,

ср. масла, мыла, нефти. В нормативной картине мира такие формы не-

возможны, но они становятся носителями стилистического смысла «спе-

циализация», демонстрируя тем самым тот факт, что «специализация» это

действительно точка зрения, допускающая особую концептуализацию внеязыкового мира.

 

2. Коммуникативная составляющая официально-делового дискурса.