Типы оградительных сооружений в морском порту: По расположению оградительных сооружений в плане различают волноломы, обе оконечности...

Своеобразие русской архитектуры: Основной материал – дерево – быстрота постройки, но недолговечность и необходимость деления...

Карта развития города Сингапур, 1825 г.

2017-05-18 474
Карта развития города Сингапур, 1825 г. 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

Вверх
Содержание
Поиск

Раффлз прибыл в Пенанг, надеясь на сотрудничество местного губернатора Джеймса Баннермана, однако не нашел понимания у пенангской администрации. Все острова уже заняли голландцы, и что делать — непонятно. Раффлз отправил своего друга, инженера Уильяма Фарквара (Farquhar), на юг, к Каримонским островам, надеясь на чудо. И оно случилось.

28 февраля 1819 года Фарквар и Раффлз обнаружили остров Сингапур с прекрасной естественной гаванью, деревом и запасом воды. И самое главное — нет голландцев! В срочном порядке заключили договор с местным теменгонгом (губернатором) султаната Джохур Абдул Рахманом, который разрешил англичанам устроить временное поселение на острове при условии одобрения его султаном Хуссейном.

Англичане попали в самый подходящий момент. В 1812 году умер султан Джохура Махмуд III, по идее ему на смену должен был прийти его старший сын Тенгку Хуссейн. Однако Совет Султаната, куда входили главные чиновники страны, решил передать трон младшему сыну Махмуда, Абдулу. При этом решение Совета поддержали голландцы и послали Хуссейну требование передать королевские регалии брату. Старший отказался и начал формировать свой флот.

Что сделала Раффлз? Признал Хуссейна султаном, заключил договор о взаимопомощи и снабдил деньгами. В результате Абдул сбежал, а Хуссейн стал признанным султаном, обязанным англичанам.

Высадившись на берег, англичане сразу же начали выгружать войска, разбивать палатки и строить форт для защиты от атаки с моря. 6 февраля 1819 года заключен договор — британской ОИК позволялось создать торговый пост на Сингапуре в обмен на ежегодную выплату 5000 фунтов султану и 3000 фунтов губернатору. После заключения соглашения Раффлз отплыл в Бенкулен, приказав Фарквару выстроить крепкие фортеции и для привлечения торговых судов других стран сообщить, что Сингапур — свободная экономическая зона, пошлины отсутствуют.

Голландцы, узнав об основании нового британского порта, пришли в ярость. Губернатор Батавии уже хотел собрать военную экспедицию и скинуть крошечный гарнизон (300 человек) Фарквара в море, но остановил его Баннерман, который сказал — Раффлз действовал вопреки инструкциям Компании, поэтому погодите немного — сейчас ему в Калькутте по шапке надают и заберут гарнизон. Однако Родон-Гастингс, узнав о новой фактории, сполна оценил ее стратегическое положение — приказал Баннерману собрать все наличные силы, какие есть, и отправить в Сингапур. В результате голландцы оказались в дураках.

Срочно полетели письма в Амстердам, и переговоры по Сингапуру вышли на межправительственный уровень. Министр иностранных дел Британии, лорд Каслри, на дебатах с послом Нидерландов сообщил, что Англия честно выполнила условия договора, вернув все прежние колонии в Малакке голландцам. Посол в ответ возразил, что Сингапур входит в зону голландского влияния, но на резонный вопрос Каслри — а почему тогда об этом был совершенно не в курсе султан Джохора — ответить так и не смог.

Через 4 месяца гарнизон новой крепости возрос до 5000 человек. Привлеченные отсутствием пошлин, массы кораблей отстаивались не в Батавии, а в Сингапуре. Раффлз, вернувшись на остров в мае, обнаружил в гавани до 100 торговых судов (из них всего 2 — европейские). В новом городе стали селиться китайцы, малайцы, индийцы, открылось множество торговых представительств и контор, англичане построили удобные склады для товаров, верфь, увеселительные заведения. Раффлз писал: «Сингапур на сегодняшний день является самой важной базой на Востоке, и его географическое положение, так же как и коммерческое превосходство, имеют более важное значение, нежели владение целым континентом».

Таким образом, к 1820 году роль главного порта в Моллукском проливе перешла от Батавии к Сингапуру. Новый город стал главным портом подскока к Китаю, поскольку, как мы помним, на собственно китайской территории иноземная торговля ограничивалась Кантоном.

Чтобы понять внутреннюю обстановку в Малайе, цитата из книги Пирса Брендона «Упадок и разрушение Британской империи 1781–1997»:

Раффлз утверждал (и не без оснований), что голландцы жестоки и коррумпированы, а расширение британского влияния служит гуманным целям. Получилось, что сам основатель колонии оказался поразительно снисходителен и относился терпимо к племенным обычаям малайских племен, которые ни в коей мере не были гуманными. «Они неплохие люди, — писал он, — несмотря на то, что едят друг друга».

С очевидным наслаждением Раффлз сообщал, что аборигены иногда зажаривают человеческое мясо, а иногда едят сырым, и считают деликатесами эпикурейцев ладони и подошвы. Мозги жертв они помещали в бутылки в колдовских целях, а сам автор собирал коллекцию черепов людей, которых ели при нем.

Однако Раффлз рассматривал себя в качестве агента цивилизации. Он относился к своим подданным, как к членам семьи, главой которой являлся. Иногда он представлял себя феодалом-сюзереном: «Вожди — это мои бароны, а люди — их вассалы».

Чтобы быстрее сделать новую колонию прибыльной, Фарквар ввел откупную систему для разных видов бизнеса, где главные деньги приносила монополия на продажу опиума. В разные годы она стоила от 20 до 50 тысяч фунтов за год. Выкупали опиумную монополию чаще всего именно китайские купцы — Лоу Жун Тек, Чан Сан Чо, Чан Кон Хуа, Чон Хон Лин и т. д. Кроме того, англичанин решил зарабатывать и на грехе, оборудовав территорию порта не только борделями, но и игровыми притонами. У моряков азарт — в крови, и в результате нередки были случаи, когда команды торговых судов требовали от капитана захода именно в Сингапур, поскольку там можно сделать ставку на рулетке или перекинуться в кости.

Основное и доминирующее положение на рынке Сингапура заняли китайцы. За ними — индусы. Арабскую коммерцию в лице торгового дома Маската представлял синдикат Саида Муххамеда бин Харуна-младшего. А вот англичан фактически не было совсем. Дело в том, что до 1824 года шли переговоры с голландцами по разграничению влияния в Азии и не было уверенности, что Сингапур не придется отдать. Единственная европейская компания, обеспечивавшая перевозки между Сингапуром и Бомбеем, открыта в 1821 году шотландцем Александром Гутри. Этим же занимался, правда, из головного офиса в Бомбее Джеймс Перл (Pearl), капитан «Индианы» — корабля, который привез Фарквара к Сингапуру (в честь него назван знаменитый Жемчужный Холм в Сингапуре).

Карта острова Сингапур

Когда Раффлз вернулся в Сингапур в 1822 году, то увидел, что город разросся до 15 тысяч человек, однако частью мер Фарквара оказался недоволен. Город кишел преступниками, изобиловал убийствами, грабежами, да и просто банальной поножовщиной, особенно среди моряков в районе порта. В результате основатель города и первый мэр разругались в пух и прах, и Фарквара заменили в апреле 1823 года на Джона Кроуферда (Crawfurd). Кроуферд первым делом вытребовал отряд морской пехоты в 111 человек и прошелся огнем и мечом по всем злачным местам. С преступниками и главарями кланов (а они в Сингапуре возникли по расовому признаку — арабская группировка, индусская группировка, китайская группировка, малайская группировка, и т. д.) не церемонились. Приказ сложить оружие, при невыполнении — штурм и смерть. Кульминацией стала осада дома Саида Яссина, главаря арабской группировки. Здание морпехи штурмовали шесть часов. В результате Саида вместе с уцелевшими подельниками притащили в портовый трактир Френсиса Джеймса Бернарда, который в Сингапуре исполнял одновременно роль ресторатора, главного судьи, палача и тюремщика. Главаря осудили и расстреляли тут же, в подвале.

Второй проблемой Сингапура были крысы. Большое количество кораблей, приходящих в порт, провоцировало распространение грызунов по городу. И в 1823-м Раффлз издает свой знаменитый указ — «Об очищении города от крыс», где за каждую убитую крысу предлагает награду в 2 шиллинга. Как результат — выплаты только в первые два года составили 15 тысяч фунтов стерлингов. Грызунов убили столь много, что пришлось рыть целые траншеи для массового захоронения.

Главным конкурентом Сингапура в регионе была провинция Риау на Суматре, где расположились сразу несколько портов — Пеканбару, Думай, Ренгат, Бенгклис и т. д. Голландцы ввели там схожие правила, более того — города финансировались из казны колонии, тогда как Фарквару приходилось за все платить из собранных пошлин, ну или из своего кармана. Отсюда и продажа монополии на опиум, и игорные дома.

Так почему же развился именно Сингапур, а не голландские города? Причин несколько. Во-первых, британские торговцы вошли в близкие деловые отношения с малайскими купцами. Они продавали в Малакке индийские ткани, английское полотно, мушкеты, порох, пушки, а также китайские товары в обмен на местные продукты — специи, пряности и опиум. Во-вторых, режим порто-франко, то бишь — отсутствие пошлин. В-третьих, Сингапур вскоре стал одной из баз Роял Неви, а всем известно, что ничто так не развивает инфраструктуру, как вложения государственных средств. Но об этом чуть позже.

Сначала об англо-голландском соглашении о разделе сфер влияния в Азии, переговоры по которому длились целых четыре года, с 1820 по 1824-й. С британской стороны присутствовали министр иностранных дел Джордж Каннинг и президент Совета по контролю (над британской ОИК) Чарльз Уильямс-Винн. С голландской — министр иностранных дел Хендрик Фагель и голландский посол в Лондоне Антон Рейнхард Фальк.

Изначально камнем преткновения стал именно вопрос Сингапура. Фагель считал, что Малакка находится в голландской зоне влияния и город надо передать нидерландцам. Каннинг в принципе соглашался с оппонентом, но просил времени, чтобы узнать обо всех подробностях сделки по Сингапуру.

Англичане были не против сдать новый порт, но взамен требовали торговых станций на Суматре и Молуккских островах. Споры тянулись довольно долго, но к марту 1824 года стороны договорились, что континентальные земли отходят в британскую зону, тогда как островные — Голландии. Ценой Сингапура стала английская фактория на Суматре Бенкулен.

Оставалось утвердить изменения у султана, к которому обратились за подписью под договором. Султан в свою очередь предложил пересмотреть соглашение в сторону увеличения арендной платы. В ответ Кроуферд с деланным сожалением сообщил султану, что договор, который с ним заключил Раффлз, не апробирован в Калькутте губернатором ОИК. Англичане, сообщил мэр Сингапура, отказываются от города и уезжают, и поэтому просят султана и его теменгонга возвратить им уже выплаченные деньги и разойтись миром.

У Хуссейна от британской наглости даже перехватило дыхание — естественно, деньги давным-давно потрачены. А если англичане уезжают — то денег он больше не увидит. В результате заключили новое соглашение — султанат Джохур отказывается от прав на Сингапур, теперь город становился собственностью компании. За это Хуссейн получил 33800 фунтов, а его теменгонг — 26000 фунтов. Кроме того, арендовалась для расширения города местность Пананг за ежегодную выплату 1300 фунтов Хуссейну и 700 фунтов теменгонгу.

Сингапур стал перевалочной базой в торговле с Китаем. Если в 1821 году опиумный рынок Китая оценивался в 2 миллиона фунтов, то уже в 1832-м — в 5.5 миллиона фунтов. И это только британские продажи, ибо опиум в Поднебесную начали продавать и американцы, и голландцы, и русские, которые к 1830-м годам повыбили в Аляске каланов, а чай оставался необходимым для России товаром.

О росте вывоза из Китая и значении китайской торговли свидетельствует и такой факт — среднее водоизмещение британских судов, ведущих дальневосточную торговлю, подросло с 443 тонн до 803 тонн, а частота выхода с двух плаваний из Англии в Китай и обратно в три года до пяти плаваний в три года. Потери в таких плаваниях составляли примерно 2.8–3.1 процента от всех возможных причин — от нападения пиратов до навигационных аварий.

В 1821 году китайское правительство полностью запретило ввоз опиума в свою страну. В ответ китайские теневые дельцы оседлали остров Линдин (Nei Lingding), находящийся в устье Жемчужной реки, между нынешними городами Гонконг и Шенжень. Туда пребывали английские и китайские купцы, которые продавали контрабандистам опиум, получали взамен серебро или китайские товары и уходили. Контрабандисты же, пользуясь связями с китайскими таможенниками и береговой охраной, перевозили опиум на лодках на китайский берег и реализовывали через сеть подпольных магазинов. В фильме «Команда «А» с Джекки Чаном, правда, про более позднее время, вполне показан весь механизм работы китайских пиратов и контрабандистов с китайскими таможенниками и офицерами полиции. Эти же контрабандисты выступали и пиратами, грабя китайские торговые суда у побережья.

Вообще в 1820-х годах образовался знаменитый британский торговый треугольник. ОИК вывозила из Индии в Китай опиума и товаров на 22 миллиона фунтов. В Китае закупала чай на 20 миллионов фунтов, везла его в Англию, где закупала британские текстильные изделия и товары, которые реализовывала уже в Индии, на 24 миллиона фунтов. После всех этих операций прибыль составляла 6–10 миллионов фунтов, из которых 1 миллион выплачивался государству, а остальные деньги делились между вкладчиками. Естественно, такой бизнес никто терять не хотел, а опиум стал краеугольным камнем прибыльности предприятия.

К 1830-м китайские пираты-контрабандисты имели целые флотилии кораблей двойного назначения, свои склады в Сингапуре, Пенанге и Бомбее, в голландских Батавии и Пеканбару. Сингапур (на 1824 год из 15 тысяч населения там 11 тысяч составляли именно китайцы) и Линдин стали основными торговыми площадками по продаже опиума в Китай.

Тут следует сделать одно небольшое отступление, ибо про продажу опиума в Китай знают все, но вместе с китайским рынком опиатов рос и европейский. Справедливости ради скажем, что ОИК фактически не имела отношения к европейскому рынку наркотиков, ибо опий в Европу поставлялся из… Турции и Персии. Турецкий опиум занимал 70 процентов европейского рынка, персидский давал еще 20 процентов, а вот оставшиеся 10 процентов приходились на Индию. Почему так? В Европе индийский опиум считался слабым, плохо очищенным. А вот турецкий давал более сильный приход. Особенно ценились константинопольский и египетский опиум, выпускаемые в шариках и таблетках.

Что касается Европы, емкость ее опиумного рынка составляла, по разным подсчетам, в 30-х годах XIX века до 1 миллиона фунтов объема. Основной торговой площадкой была турецкая Смирна, а также города турецкой Малой Азии. Главные потоки вывоза, которые в принципе совпадали со странами-потребителями, — это Италия, Франция и Англия. В 1840-х во Франции, к примеру, возникли «Общества любителей гашиша» и «Общества любителей опиума», что-то типа клубов для золотой молодежи.

Читавшие роман Александра Дюма «Граф Монте-Кристо» помнят барона Франца д’Эпине, которого Монте-Кристо угощает смесью опиума и гашиша. Через некоторое время Франц чувствует, «что с ним происходит странное превращение. Вся усталость, накопившаяся за день, вся тревога, вызванная событиями вечера, улетучивались, как в ту первую минуту отдыха, когда еще настолько бодрствуешь, что чувствуешь приближение сна. Его тело приобрело бесплотную легкость, мысли невыразимо просветлели, чувства вдвойне обострились».

Кстати, Россия, вернее, Российско-Американская компания, в 1830-е ввозила в Китай опиум в небольших (относительно англичан) количествах именно из Персии. В статье В. Н. Шкунова «К вопросу о российско-китайской торговле в 30–40-е годы XIX века» этот вопрос довольно плотно освещается:

Закупая в Ирбите и Нижнем Новгороде опиум по цене от 214 рублей 28 копеек до 228 рублей 57 копеек за пуд, российские купцы продавали его в Китай на вес серебра, сначала по 628 рублей 55 копеек, а потом и по 880 рублей за пуд, что обеспечивало 3–4-кратную прибыль. Такой громадно-выгодный барыш позволял нашим купцам остальные вывозные товары продавать фактически за ничто, чем конечно они были введены в большее употребление, и торговля наша с Китаем начала быстро развиваться. Несмотря на последовавший в 1840 году запрет на ввоз опиума, его экспорт не прекратился и в последующие годы, к середине XIX века по всей восточно-сибирской границе процветал контрабандный вывоз наркотика.

По сути, русские демпинговали, получая основную прибыль на продаже опиума и шкурок каланов, продавая свои мануфактурные товары по такой низкой цене, что китайцы очень часто брали их в довесок. Именно поэтому сукна, выработанные на фабриках Рыбниковых, Кожевенникова, Бабкиных, Александрова хорошо знали в Цинской империи, и ткани вполне соперничали с более дорогими английскими сукнами.

Опиум занял третье место по вывозу в Китай из России, соперничая с тканями и мехами. Если в 1829–1833 годах общий экспорт в Китай составил 1.82 миллиона рублей, то уже в 1834–1838-м — 2.54 миллиона рублей, а в 1839–1843-м — 3,24 миллиона рублей. Англичане ввозили в Китай ежегодно до 2500 тонн опиума, США — от 70 до 200 тонн, Россия — 60–80 тонн, в конце 1830-х в дело включилась и Франция, чей экспорт опиума рос бешеными темпами и достиг на 1837 год 200 тонн. Не стоит забывать и независимые пока княжества Западной Индии и нынешних Бирмы и Лаоса, которые поставляли в Китай ежегодно до 2000 тонн опиума и имели твердые 40% рынка.

Кому-то покажется, что доля русских мизерна по сравнению с другими игроками, но не стоит забывать, что мы везли наркотик в Китай на верблюдах (sic!), тогда как другие игроки — на кораблях. Как пример: в 1805 году американский бриг «Элман» загрузил в Смирне 43 сундука и 63 ящика турецкого опиума, общий вес груза составил 3 тонны. Опиум закупили по 2 доллара за фунт, вместе с доставкой такой партии общие затраты составили 2.5 доллара за фунт. Продали груз в Кантоне по 10 долларов за фунт, то есть данная сделка принесла владельцу «Американской опиумной компании» Джеймсу Джейкобу Астору 45 тысяч долларов чистой прибыли даже после уплаты жалования и премий капитану брига и команде.

В 1828 году торговый американский корабль «Данюб», принадлежащий фирме «Рассел и Ко», закупил в Смирне 1000 ящиков опиума, груз был эквивалентен 63 тоннам. Заметьте, один торговый корабль перевез из Смирны в Китай груз, фактически равный годовой отгрузке опиума из России. Это к вопросу о выгодности именно морской торговли относительно сухопутной до строительства железных дорог.

На вырученные деньги капитан Форбс закупил груз чая и шелка, который потом с большой прибылью реализовал в США.


Поделиться с друзьями:

Биохимия спиртового брожения: Основу технологии получения пива составляет спиртовое брожение, - при котором сахар превращается...

Состав сооружений: решетки и песколовки: Решетки – это первое устройство в схеме очистных сооружений. Они представляют...

Кормораздатчик мобильный электрифицированный: схема и процесс работы устройства...

Типы сооружений для обработки осадков: Септиками называются сооружения, в которых одновременно происходят осветление сточной жидкости...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.026 с.