История Ост-Индской компании III: от акционерного общества до государства в государстве

В 1656 году умер первый португальский король из династии Браганса. Королем Португалии дон Жуан стал по недоразумению. Во время Тридцатилетней войны испанское правительство (а Испания и Португалия были тогда в унии) решило повысить налоги не только в собственно кастильских и арагонских землях, но и в других своих владениях. И вот, 1 декабря 1640 года во дворец вице-королевы Маргариты Мантуанской в Лиссабоне ворвались 150 португальских дворян, которые быстро нейтрализовали охрану (убив трёх и ранив одного королевского гвардейца), принудили Маргариту отречься и провозгласили новым королем Португалии Жуана Браганса. Комизм ситуации заключался в том, что герцог Браганский как раз вербовал (в том числе и с помощью прессинга) армию для испанцев, и восстание стало для него полнейшей неожиданностью. Но Жуан сразу понял, что ни Филипп IV, ни его всесильный министр граф Оливарес после такого фортеля повстанцев не поверят в его невиновность, и, скрепя сердце, принял титул. Португалия последовала примеру Лиссабона. Жуан был признан королем во всех городах и торжественно короновался 15 декабря 1640 года. Собравшиеся в 1641 году кортесы утвердили его избрание. Правление его проходило в полном согласии с кортесами. Он отменил противозаконные налоги и объявил свои громадные имения государственной собственностью, оставив себе малую их часть на содержание двора. Португальские колонии в Азии, Америке и Африке признали власть новой династии, торговля с ними постепенно улучшила финансовое положение страны. Тем не менее Португалия всё ещё оставалась очень слаба.

Браганский сразу же заключил с Голландией договор о дружбе и союзе, и вступил в войну с Испанией. Война с испанцами оказалась очень долгой — Жуан умер в 1656 году, а она все еще продолжалась. В поисках естественного союзника руку дочери Жуана — Катерины — предложили французскому королю Людовику XIV, однако кардинал Мазарини отверг подобный марьяж, ибо планировал породнить между собой семьи Габсбургов и Бурбонов, чтобы иметь возможность претендовать на испанское приданое.

Свято место пусто не бывает. Уже начиная с лета 1660 года английские дипломаты вели секретные переговоры с Португалией о женитьбе короля Карла II на португальской принцессе. О любви или влечении там не было никаких разговоров (официальная любовница короля, Барбара Вильерс, леди Кастлмейн, была беременна вторым ребенком и готовилась к родам). Споры велись исключительно о размере португальского приданого. Наконец смогли договориться, решив, что Англии в случае марьяжа достанутся Танжер (город на побережье Марокко, расположенный на входе в Гибралтарский пролив) и Бомбей — крупнейшая торговая площадка в Индии. Кроме того, договорились о свободной торговле Англии с португальской Бразилией и Ост-Индией, и 300 тысячах фунтов стерлингов, которые Португалия должна была выделить Англии в качестве подарка новой королеве. Взамен британцы гарантировали, что королева и ее придворные сохранят свою католическую веру и получат место для отправления своих обрядов. Ну и самое важное: Англия должна была помочь Португалии в ее войне с Испанией и начавшейся войне с Голландией.

8 мая 1661 года король Карл объявил, что женится на Екатерине Браганса. 23 июня 1661 года был подписан брачный договор. В начале марта 1662 года в устье Тахо для перевозки принцессы в Англию прибыла английская эскадра из 17 кораблей (флагман — 80-пушечный «Роял Чарльз» под командованием контр-адмирала Эдварда Монтегю); эскадра объединилась с португальским флотом. Послана она была не только в качестве демонстрации мощи Англии и из уважения к португальской принцессе — на кораблях надо было перевести в Англию те самые 300 тысяч фунтов золотом, а берберийские пираты и испанцы не дремали. Король Карл золото любил ничуть не меньше женщин, поэтому эскорт королевы и сундуков с серебром был соответствующим. Монтегю пришел в Средиземное море еще осенью 1661-го, его задачей была атака алжирских корсаров, а также высадка 2.5-тысячного гарнизона в теперь уже английском Танжере.

23 апреля, когда эскадра двинулась в обратный путь, к ней присоединились 120 торговых английских кораблей, делавших обширные закупки в Средиземноморье. 10 мая, преодолев по пути сильный шторм, англичане бросили якорь в Дувре, где королеву встречал сам король. Вскоре, 21 мая, началась свадебная церемония (по католическому обряду). На венчание из англикан был допущен только сам король, и всё происходило в совершенной тайне, ибо в протестантской Англии католиков не любили — дело могло закончиться поножовщиной, а то и погромами. Наконец, 31 мая были проведены свадебные празднования по англиканскому обряду — теперь уже без католиков.

Согласно англо-португальскому свадебному договору, британская ОИК получила португальскую колонию Бомбей, то есть доступ на богатейший рынок султаната Гуджарат, и всю инфраструктуру, построенную португальцами. Первым губернатором торговой фактории Бомбея 19 марта 1662 года был назначен представитель британской Ост-Индской компании Абрахам Шипман (прибыл в Бомбей 18 сентября). Вместе с Шипманом на 5 кораблях в Бомбей прибыл и Джеймс Лэй, граф Мальборо с 500 солдатами, которые должны были составить первый постоянный гарнизон в фактории. То, что произошло дальше, напоминает дешевую комедию, или сказ о том, «как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем».

В Бомбее Мальборо поссорился с бывшим португальским губернатором — Антониу де Мелу де Кастро. Дон Антониу заявил, что у Мальборо «не все бумаги короля в порядке» и отказался передавать колонию. Англичане с помощью военной силы пытались выгнать вице-короля, но у португальцев в Бомбее было более 3000 солдат, а британцы привели с собой всего около 700 человек. При этом португальские дипломаты организовали и политическое давление на англичан в Лондоне — согласно договору, Англии должен был быть передан исключительно Бомбей, острова же Тана и Сальсетте (запирающие выход из гавани Бомбея), должны были остаться португальцам. Португальцы угрожали разорвать договор и выкинуть англичан из города.

В качестве прямой и явной угрозы у Бомбея появилась голландская эскадра Питера Риклофа ван Гунса, ненавязчиво напоминая, кто здесь хозяин. Между Нидерландами и Португалией шла война, и голландцы показывали свою готовность атаковать и португальцев, и англичан.

В Гоа из Португалии были посланы подкрепления (прибыли в 1664-м), однако сведения о посылке войск в Бомбей пришли к англичанам гораздо раньше, и Мальборо, понимая, что против португальцев он бессилен, в ноябре 1662 года просто выбросил (другого слова не подберешь) всех купцов и солдат на острове Анджедива у побережья Карнатаки, в 12 милях к югу от Гоа. Пожелав им «всего доброго, хорошего настроения и здоровья», Граф сел на корабли и уплыл в Европу — пусть теперь сама ОИК и солдаты разбираются, кто кому и чего должен.

Почему Мальборо не высадил людей в одной из английских колоний, о которых мы говорили в прошлой части, например, в Сурате? Да все очень просто — местные губернаторы ОИК отказали ему в подобной просьбе, поскольку «это может нанести обиду представителям Великого Могола». Таким образом, чтобы не разбираться в хитросплетениях индийской политики, граф просто выкинул солдат и поселенцев на необорудованный берег и ушел от греха подальше.

Тем временем дон Алонсу сообщил английскому королю, что Шипман предъявил ему документы, написанные на латыни и английском (а где португальский вариант?), кроме того, скрепленные не подписью короля, а всего лишь печатью. Разве король Англии не обязан собственноручно завизировать документы подобного уровня? На самом деле более всего де Мелу взбесило другое — Шипман предъявил ему жалованную грамоту (Letters Patent), а не акт о приеме-передаче прав на колонию. То есть получалось, что король Карл II подарил колонию британской ОИК в лице Шипмана, а португальцы здесь вообще ни при чем! Король, по мысли дона Антониу, посмел дарить не свое, а чужое.

Второе письмо де Мелу отправил уже в Португалию — королю Афонсу VI: «Сир, отдать Бомбей — очень плохая идея. Не отдавайте его, это лучшая гавань в Индии. Дайте англичанам в компенсацию, 100, или 300, или даже 500 тысяч крузейро, а Бомбей оставьте под своей рукой». Далее де Мелу резонно указывал: король поставил телегу впереди лошади. Карл II после передачи Бомбея обещал поспособствовать мирным переговорам между Португалией и Голландией. Но почему бы не передать Бомбей после переговоров, не авансом, а по получении реальной помощи? Ну и потом — это сейчас между Португалией и Англией мир; кто знает, что будет дальше.

Чтобы это письмо не перехватили, дон Антониу послал его с иезуитским священником Мигелем Гаутиньо, который совершил целую одиссею — отплыл из Гоа до Маската, далее проследовал через Ормуз в Басру, откуда караванными путями добрался до Средиземноморья и переправился в Португалию.

Тем временем Карл II решил организовать демарш — ко двору был вызван португальский посол, от которого потребовали незамедлительно передать Бомбей Англии и заплатить еще 100 тысяч фунтов за моральные и материальные издержки (на организацию экспедиции). В противном случае англичане угрожали Португалии войной.

Алонсу VI, получив письмо де Мелу, пишет ему в ответ: «Мы получили письмо от нашего брата, короля Англии, что вы до сих пор еще не передали Бомбей. Вы небрежно относитесь к выполнению своих прямых обязанностей. Необходимо немедленно исполнить наши указания».

Вдогонку полетело и второе послание, где среди всего прочего говорилось, что де Мелу поссорил страну с единственным португальским союзником в Европе. Король посоветовал дону Антониу начать выполнять приказы из столицы.

Что касается англичан, высаженных на острове — в 1664 году умер Шипман, его преемником был назначен Хэмфри Кук, а потом английский контингент из купцов и солдат был атакован португальцами, голландцами и наемниками из китайцев и японцев. Англичане попали в безвыходное положение. Ночью, с большим риском для себя, они смогли пробиться на свои корабли, но при этом потеряли 300 из 680 человек. Куку ничего не оставалось, как плыть обратно в Англию, однако тут его настигли португальские корабли де Мелу, которые… предложили последовать в Бомбей. Дон Антониу попросил незамедлительно привезти в Гоа Эбрахама Шипмана, чтобы передать ему все бумаги и дела по Бомбею. Узнав, что Шипман умер, де Мелу опять затормозил передачу. Англичане болтались на рейде Бомбея, в самом порту стояли португальские корабли, на внешнем рейде их подпирали голландцы ван Гунса. Дон Антониу пишет королю снова: Шипман мертв, бумаги были оформлены на него, кому сейчас передавать Бомбей? Неясно.

Но тут прибыл поверенный короля Афонсу, который решил все на месте — 5 ноября 1664 года португальская фактория в Бомбее вместе с инфраструктурой и запасами была передана исполняющему обязанности генерал-губернатора с английской стороны Хэмфри Куку. При этом де Мело отказался подписать акт о передаче, что обещало новые козни со стороны местной португальской администрации.

Таким образом, пока в Европе правительства заверяли друг друга в дружбе и сотрудничестве, в Ост-Индии полыхала война всех против всех.

Примерно в это же время голландцы, которые воевали с Португалией, осадили на Малабарском берегу португальский город Кочин (ныне Коччи). 26 июля 1662 года у португальской колонии появился голландский флот из трех кораблей под командованием Лисбранда Годске, который начал блокаду порта. Наученный прошлым опытом, Годске разослал по всем колониям Малабарского берега большой заказ на производство пороха (голландская ОИК имела пороховые заводы на индийском побережье) и начал вербовать индусов и европейцев. К августу он обладал отрядом в 800 европейских солдат и 134 индуса. Португальцы имели в крепости 300 солдат, плюс еще 100 человек было переброшено в качестве подкрепления.

В середине сентября показался флот ван Гунса. 17 октября голландцы стянули к Кочину все возможные силы (14 кораблей, 4500 человек), и был проведен военный совет. Гунс советовал просто атаковать город через гавань, не мудрствуя лукаво. Хустарт, генерал-губернатор Батавии, придерживался иного мнения — он предложил высадить десант к югу от города, и штурмовать его с суши. Последний план и был принят.

28 октября 1600 человек высадились в двух милях к югу от Кочина, однако там они были атакованы 600 португальскими солдатами и 2000 кочинскими союзниками португальцев, наярами. Со слов очевидца:

«Когда, наконец, мы высадились на пляже, с большим трудом из-за ужасного прибоя, нас встретили полным залпом португальские мушкетеры, сидевшие в заранее вырытых окопах. Наши туземцы кинулись на них, не считаясь с потерями, и завязали жестокий бой с наярами, которые вскоре бежали. Нам удалось убить всего двоих или троих белых, остальные потери понесли индусы. Португальцы и их союзники поспешно бежали, а наши парни бросились за ними в погоню».

Если для боя в открытом поле у голландцев было достаточно бойцов, то вот для штурма хорошо укрепленного города — нет, поэтому ван Гунс отрядил с кораблей сводный отряд в 400 моряков. Кроме того, с Цейлона он привез 500 вооруженных мушкетами ласкаров. Начались осадные работы, которые продвигались довольно медленно — начался сезон дождей. И тогда Гунс сделал ход конем — с моря он захватил удобный плацдарм перед гаванью города, остров Папейнланд (голландское название), и отрезал Кочин от реки Пурракад, а следовательно и от помощи извне.

 

Португальцы не сдавались — ночью они обстреляли с речных фрегатов флагманский корабль Гунса. Как писал адмирал: «они выпустили по нам 10 ядер и осыпали палубы пулями. Убит наш штурман, квартирмейстер, уоррент-офицер, 4 солдата и 5 матросов».

Попытка наказать португальских моряков закончилась провалом — де Рур, возглавивший абордажные партии на шлюпках, попал в реке в засаду и был расстрелян практически в упор. Голландцы потеряли 5 шлюпок и до 112 солдат.

Начались обстрелы города, продолжавшиеся до конца года. А 6 января 1663 года голландцы пошли на штурм. Первую атаку португальцы отбили, но очень дорогой ценой — было потеряно 200 защитников, тогда как потери противника составили всего 120 человек. Голландцы имели больше людей и больше артиллерии. Ван Гунс приказал готовиться к новой атаке ночью, но это не понадобилось. После обстрела на стене появился португальский солдат с белым флагом.

Кочин пал 7 января. Португальцам разрешили покинуть город со знаменами, оружием и имуществом. Голландцам эта осада стоила 360 человек, еще 500 скончались от болезней.

Ну а 15 февраля пала последняя крепость португальцев на Малабарском побережье — Каннанур. Теперь местной торговлей безраздельно владели голландцы.

Но новые хозяева тоже внезапно получили по зубам, причем с неожиданной стороны. У китайского побережья голландцы схлестнулись в конкурентной борьбе с пиратами вако (wokou). Изначально так называли японских пиратов, однако к 1660-м это был китайско-японско-корейский интернационал, занимающийся грабежом и контрабандными операциями в треугольнике Китай-Корея-Япония. Организация голландской фактории на Тайване в 1622 году сильно не понравилась пиратам. Сначала они пробовали договориться и поделить рынки сбыта, однако в прошлом эпизоде мы уже обсуждали методы конкурентной борьбы голландцев — вако к 1660-м годам в совершенстве изучили эти приёмы и решили применить их теперь к своим учителям.

В 1661 году один из генералов династии Мин, Чжен Ченгун, приютил сбежавшего с Тайваня бывшего служащего голландской ОИК китайца Тинбина и решил организовать вторжение на Формозу. Несмотря на генеральское звание, Ченгун командовал крупнейшим пиратским флотом на побережье, а начинал как лидер обычной банды, которую сколотил по молодости в своей родной провинции. Голландцы были для него не просто «рыжеволосыми обезьянами» (так величали их в цинской и минской переписке), но и торговыми конкурентами. Тинбин привез с собой подробнейшие карты Тайваня, а также сведения о денежных запасах и доходах компании.

К 1661 году дела у династии Мин шли неважно, маньчжурская династия Цин выигрывала гонку за Китай, и сторонникам Мин как воздух нужна была собственная база рядом с китайским побережьем — как плацдарм для нового вторжения в Поднебесную, когда Мин перегруппируют и накопят силы. В 1659 году Чжен Ченгун проиграл сражение за Нанкин, а в 1660-м с большим трудом отразил цинское вторжение в Шамен.

 

Голландцы загодя узнали об этих планах и срочно вызвали из Батавии флот. На защиту колонии прибыла эскадра адмирала Яна ван дер Ланна из 12 кораблей. Ланн направил к Чжен Ченгуну переговорщика, чтобы выведать планы генерала, однако тому удалось усыпить бдительность голландцев: «если я хочу напасть на востоке — я распространяю слухи, что вот-вот нападу на западе, и наоборот» — ответил главарь пиратов. Успокоенный Ланн уплыл обратно, губернатора Коветта сняли с должности «за паникерство», заменив Херманусом Кленком ван Одессе (он прибыл на Тайвань в июне 1661-го), ну а 30 апреля 1661 года у Тайваня появились паруса джонок Ченгуна. На 400 крупных джонках находился десант в 25 тысяч вако и минских солдат. Голландцы могли противопоставить этой силе лишь 3 малых корабля и 3000 человек гарнизона Зеландии и малых крепостей.

Ночью к месту высадки пробрались 240 голландских мушкетеров, которые начали обстрел позиций китайцев и обратили в бегство передовые отряды китайских солдат — те не привыкли к шуму и поражающему действию мушкетов. Однако вскоре в дело вступили вако, которые мушкетов не боялись: у них у самих имелись аркебузы и большое количество луков. По признанию одного из голландцев, «небо в тот день внезапно стало темным от стрел».

Голландцы заняли оборонительную позицию, но были атакованы и во фронт, и с тыла (оказалось, что во время перестрелки отдельный отряд вако решил обойти голландцев), и, потеряв буквально за пять минут от стрел и пуль 78 человек убитыми, безропотно сдались.

До этого голландские колонизаторы сталкивались с плохо вооруженными крестьянами, здесь же их атаковали пираты и ветераны маньчжурских войн, привычные и к перестрелкам, и к виду крови. Форты Провинтия и Саккам были сданы без боя. Если бы голландцы знали, что ахиллесовой пятой войска Чжен Ченгуна было снабжение! Его армия просто шаталась от голода, находясь на грани голодной смерти — не хватало провизии. Быстрая сдача фортов с запасами зерна буквально спасла пиратов.

Но проблемы с провизией все равно оставались очень существенными, поэтому Ченгун пока начал завоевания и реквизиции в сельской местности, а столица Голландской Формозы — форт Зеландия — получила передышку. Грабежи, которые устроили вако и китайцы, вызвали сопротивление аборигенов, и Ченгун, встревоженный этим, собрал деревенских старейшин у себя. При старейшинах были казнены обвиненные в грабежах местного населения солдаты, и после этого сельский Тайвань безоговорочно признал власть генерала. В качестве жеста доброй воли деревенские поймали голландского сборщика податей, отрубили ему голову, выскоблили, высушили, вырезали из черепа чашу, и поднесли в дар Чжен Ченгуну. Вокруг обезглавленного трупа, посаженного на кол, началось веселое празднество.

Группа из 48 голландских миссионеров и сборщиков податей смогла бежать и добраться до форта Зеландия. Зеландия представлялась им последним оплотом. Действительно — крепость была построена по последнему слову техники, защищена очень достойно, имела большие запасы оружия и провизии и могла держаться год или даже два.

Ченгун и здесь оказался на высоте. Судьба Зеландии зависела от того, насколько быстро голландцы смогут сообщить в Батавию о нападении. Высадившись 30 апреля с начавшимся восточным муссоном, Чжен тем самым как бы заблокировал голландские корабли в гавани, пока муссон не сменится.

Один из нидерландских капитанов решил рискнуть, и, лавируя, выйти в открытое море, чтобы взять курс на Батавию. Миновав ночью китайские дозоры, он прошел вдоль берега до южной оконечности острова и на полных парусах ринулся в штаб-квартиру ОИК. Принесенные им 28 мая 1661 года вести оказались сродни раскатам грома — только что Коветта «за паникерство и плохое управление колонией» посадили в тюрьму, а оказалось — он во всем был прав, и Ланна провели как последнего простака!