Глава шестая. В тени стрелка.

 

Многие ирландцы твердо убеждены, что у разделенной страны не могут быть полностью развязаны руки. Сколько бы ни твердили о "европейской общности", суверенитета стран-членов ЕС никто не отменял, а существование на территории острова Ирландской республики и британского анклава, Северной Ирландии, создает, мягко говоря, неудобства для властей в Дублине и ставит под сомнение их самостоятельность в принятии решений, от которых зависит настоящее и будущее Ирландии.

Мой рассказ будет неполным, если обойти вниманием Ирландскую республиканскую армию, которой посвящены книги и монументальные труды историков разных национальностей. ИРА воспета в песнях и народных балладах, о самоотверженности ее бойцов сложены легенды. И в то же время их называют "террористами" и обвиняют в гибели сотен невинных людей. ИРА борется за полную ликвидацию следов английского господства на ирландской земле и воссоединение страны. ИРА запрещена в обеих частях Ирландии. Так что собой представляет организация, которая со дня своего основания повела самую продолжительную в современной истории партизанскую войну?

Она родилась в огне восстания 1916 года в Дублине и спустя три года стала армией молодой республики. Отказ ее штаба признать англо-ирландский договор и последовавшая гражданская война вынудили ИРА уйти в подполье. В ирландской прессе упоминается "старая ИРА" – до 1921 года. Ее ветеранов, не успевших поссориться с правительством, приглашают на трибуны для почетных гостей во время национальных празднеств. И есть "молодая ИРА", нелегальная и постоянно конфликтующая с властями, которым она, к слову сказать, никогда не пытается угодить, предпочитая идти своим путем.

В наши дни ИРА составляет военное, а Шинн фейн – политическое крыло республиканского движения Ирландии, которое ставит своей главной и, по сути, единственной задачей создание республики, охватывающей все тридцать два графства острова. При этом вечно ведутся споры о том, как добиться конечной цели и какие методы должны преобладать в борьбе за единство страны.

Когда в руководстве берут верх сторонники силы, организуются дерзкие нападения на армейские казармы и патрули, полицейские участки и посты, сносят таможенные пункты на границе, взрывают мосты, телефонные будки, узлы коммуникаций, подкладывают бомбы в магазинах, барах, гостиницах и так далее. В публикациях ИРА подчеркивается: "До тех пор, пока Ирландская республика не будет ограждена от иностранной агрессии и не получит возможности развиваться свободно, остается необходимость в существовании Ирландской республиканской армии".

Слова подобраны правильные и чувства отражают возвышенные, но, на мой взгляд, ни красивые лозунги, ни эмоции, бьющие через край, не могут служить оправданием террора и гибели людей, случайно оказавшихся на месте взрыва. Между бойцом и боевиком, по-моему, пролегла пропасть. Первый поражает видимую цель, и сам рискует жизнью. Второй убивает без разбора, находясь в полной безопасности. Да и выбор объекта, как мне кажется, нельзя объяснить соображениями тактики или здравым смыслом. Уведомление о предстоящем взрыве, которое ИРА иногда отправляет в газеты, может запоздать либо вообще не поступить, и на совести террористов немало невинных жертв, что не мешает планировать новые акты устрашения и вербовать кадры.

Новых бойцов принимают в ИРА по рекомендации либо на основании "ярко выраженного желания бороться за единую Ирландию". Предпочтение отдается тем, кто имеет давние семейные связи с республиканским движением. Во всех случаях новобранца подвергают различным испытаниям, чтобы не допустить проникновения провокаторов. Если же, несмотря на все предосторожности, вражескому агенту удается попасть в ряды подпольной армии, после разоблачения его ждет традиционное наказание – шпионам простреливают коленные чашечки или мажут смолой, обваливают в перьях и выставляют на улице, накрепко привязав к фонарному столбу.

На заброшенных фермах и в уединенных местах в горах, куда меня доставляли, строго соблюдая правила конспирации, довелось наблюдать за строевой и боевой подготовкой бойцов ИРА. Они лихо маршировали, бегали и падали на землю, прятались за кусты и ползали с видимым удовольствием. Стрелять, правда, не приходилось, потому что боеприпасов хронически не хватает, как пояснили мне с намеком на пролетарскую солидарность. Оружие ИРА – либо оставшееся после второй мировой войны, либо современное, закупленное у частных торговцев и фирм и доставленное контрабандным путем. Деньги добывают, апеллируя к прохожим в общественных местах вносить пожертвования "на цели республиканского движения", но гораздо чаще – методами скрытными и противозаконными. Крупные суммы приносит сбор средств в Америке.

По уставу ИРА, "каждый волонтер считается разведчиком и обязан докладывать своему командиру обо всем, что может быть использовано на благо республиканского движения". Бойцы должны собирать информацию всякого рода, главным образом о возможных кандидатах для вербовки в армию, составлять списки чиновников правительственных учреждений, журналистов крупнейших газет, персонала на железных дорогах и так далее с пометкой, насколько они могут симпатизировать целям республиканцев.

Основное же – составление списков, сбор фотографий и адресов работников службы безопасности, тайной полиции и вооруженных сил. Эту работу мог бы значительно облегчить рынок с веселым именем Горбушка, где покупают компьютерные дискеты с ворованными данными о любом учреждении России. В Ирландии жестко преследуют любителей краденного, и если бы устав соблюдался, ИРА давно бы уже задохнулась под тяжестью архивов, а пока горячим индивидуалистам из подпольной армии не до бюрократии и бумагомарания.

Много времени и сил уходит на организацию трибуналов над нарушителями воинской дисциплины и церемоний прощания с товарищами, павшими в неравной борьбе. ИРА запрещена, но это не мешает производить на кладбище салют из пистолетов или винтовок, что обожает снимать телевидение. А в день рождения Уолфа Тона или очередную годовщину "красной пасхи" на улицах появляются парни в полувоенной форме, в темных беретах и очках. Лозунги и плакаты им не требуются, их и так все знают. Повышенное внимание, которое уделяет ИРА подобным мероприятиям, наводит на мысль, что ее командование пытается воскресить сцены прошлого, а настоящее как-то отходит на второй план. В этом деятельность ИРА перекликается с маршами и манифестациями "Оранжистского ордена".

Стороннему наблюдателю может показаться странно, насколько большой свободой пользуется нелегальная организация. Однако здесь надо учитывать специфику политической обстановки в Ирландии. Правительство в Дублине прекрасно понимает, что среди избирателей широко распространены республиканские взгляды. Не случайно лидеры ведущих политических партий так много и горячо говорят о своем стремлении к единству страны. Второе название Фианна фойл – республиканская партия, и вслед за ИРА к могиле Уолфа Тона в Боденстауне, недалеко от Дублина, совершают паломничество члены Фианна фойл.

В то же время за наиболее влиятельными деятелями подпольной армии установлена постоянная слежка, и время от времени наиболее активных республиканцев берут под стражу. Основанием для ареста в Дублине служит политическая целесообразность, а в Белфасте – участие в подготовке или проведении террористических актов. Обвиняемый, следуя традициям ИРА, отказывается признать полномочия суда, что осложняет работу адвоката, но присяжные заседатели, как правило, выносят чрезвычайно мягкие либо оправдательные приговоры "за нехваткой улик" или "отсутствием состава преступления". Многие симпатизируют целям республиканцев, да и не забывают о том, что в прошлом ИРА не обходила вниманием инициаторов жестких вердиктов и слишком упорных свидетелей обвинения.

В прошлом, когда власти стояли перед необходимостью пресечь деятельность ИРА, вводилось интернирование, позволявшее взять под стражу политических заключенных без суда и следствия на неопределенный срок. Еще создавались специальные трибуналы, где судопроизводство было сведено до минимума и на основании голословного утверждения полицейского чиновника, что обвиняемый принадлежит к нелегальной организации, того отправляли за решетку или в концлагерь.

Что касается Шинн фейн, она оперирует легально, выпускает свои газеты, проводит пресс-конференции, организует митинги и демонстрации по различным внутренним и международным проблемам, принимает, и не безуспешно, участие в выборах в парламент и местные органы власти. В общем, действует, как любая иная политическая партия, хотя не скрывает своих тесных связей с подпольной армией. В случае избрания кандидаты Шинн фейн, по традиции, в прошлом отказывались от работы в парламенте, но позднее поняли, что подобная тактика лишает избирателей стимула голосовать за республиканцев, и теперь заседают наравне с представителями других партий.

Наименьшее подразделение ИРА – отделение из пяти человек, избирающих своего командира. Они объединяются в роты, а те – в батальоны, куда входят три-четыре роты. Батальоны дислоцированы в Дублине, Корке, Белфасте, Дерри и ряде других крупных городов. Над ними – командир и штаб с офицером по снабжению, начальниками отделов финансов, разведки, боевой подготовки и начальником штаба, планирующим боевые операции. Ежегодно созываются армейские съезды, делегатов которых выдвигают подразделения. На съездах избирается исполнительный комитет, который назначает Совет армии из двенадцати человек во главе с начальником штаба. Он определяет политику ИРА и руководит армией в промежутках между съездами.

Об этом поведал мне начальник штаба ИРА Кахл Гулдинг. В двенадцать лет он был вынужден бросить школу и идти работать, а в 15-тилетнем возрасте вступил в ИРА и принял участие во многих боевых операциях в Англии и Ирландии. Его не раз бросали в тюрьму и ссылали в концлагерь, где он провел в общей сложности более шестнадцати лет. Одна из операций была проведена в начале 1953 года, когда штаб ИРА решил организовать рейд на офицерскую школу в городе Фелстед (графство Эссекс) в Англии. Это поручили Кахлу Гулдингу из Дублина, Манусу Кэннингу из Дерри и Джону Стифенсону, родившемуся в ирландской семье в Лондоне и ранее служившему в английских ВВС.

Вечером 25 июля они подкатили к зданию школы на стареньком микроавтобусе, без лишней горячки и шума связали охрану и погрузили оружие со склада. "Естественно, хотели захватить с собой как можно больше, – вспоминал Гулдинг, – тяжесть оказалась непосильной, и машина не могла двинуться с места. Часть пришлось оставить, но нагрузка все равно была слишком большой, и когда мы тащились поздней ночью по проселочной дороге, микроавтобус, осевший на рессоры, привлек внимание английских полицейских в двух машинах". Попытка уйти от погони не увенчалась успехом, и трое участников рейда были осуждены на восемь лет тюремного заключения.

Из тюрьмы Кахл Гулдинг вынес твердое убеждение, что ИРА должна в корне пересмотреть свою политику, прибегая к оружию только при крайней необходимости и делая основной упор на работу с массами. Не зря вел с ним задушевные беседы член Интербригады в Испании и будущий генеральный секретарь компартии Ирландии Майкл О'Риордан. Джон Стифенсон, напротив, подпал под влияние ярых националистов, сменил имя на ирландское Шон Макштифойн и поклялся "очистить Ирландию от англичан бомбой и пулей". Позднее каждый из них возглавил части расколотой ИРА.

Ветеран республиканского движения случился у меня в гостях вместе с общим приятелем из "Айриш таймс, которому очень хотелось понаблюдать за встречей старого подпольщика с "красным шпионом". Роль последнего – в моем исполнении. Много интересного рассказал Кахл и мог бы рассказать еще больше, но я допустил непоправимую оплошность. В тот момент в моем доме образовался запас русской водки от "Кристалла" до "Зубровки", и я по глупости и простоте душевной расставил перед гостем сразу четыре бутылки с заманчивыми этикетками. Гость переоценил свои возможности и через час выпал в осадок.

Честно говоря, нарисованная Гулдингом картина стройной организационной структуры ИРА вызывала некоторые сомнения. Опыт жизни в Дублине подсказывал, что бывалый конспиратор во многом выдавал желаемое за действительное, и я засел на несколько дней в газетном морге "Айриш таймс", просматривая подшивки старых номеров.

Как я и предполагал, выяснилось, что в условиях подполья и при неистовой самостоятельности ирландцев центр осуществляет лишь эпизодический контроль. Многие подразделения оперируют на свой страх и риск без тесного контакта со штабом, которому иногда приходится принимать на себя ответственность за действия, им не санкционированные. Кроме того, вооруженные группы, называющие себя частями ИРА и под этим именем попадающие в прессу, зачастую не имеют никакого отношения к целям республиканского движения.

* * *

Перед второй мировой войной командование ИРА направило английскому правительству требование решить вопрос о воссоединении Ирландии. На Уайтхолле, где расположены основные министерства, этот ультиматум не восприняли всерьез, но когда истек его срок, в городах Англии раздались взрывы самодельных бомб. Лондон и Дублин ответили заключением в тюрьмы и концлагеря активистов республиканского движения, репрессиями и казнями. Штаб ИРА на время утихомирился, но с началом войны решил вступить в контакт с гитлеровской Германией и направил в Берлин своего представителя, за которым немцы любезно прислали подводную лодку. Дальше разговоров дело не пошло.

С окончанием войны ряды ИРА пополнились новыми добровольцами, и была разработана операция "Урожай". В ночь на 12 декабря 1956 года отряды ИРА, насчитывавшие более 150 человек, взрывают различные объекты в районе границы между двумя частями Ирландии. Начинается "пограничная кампания" под лозунгом сопротивления британской оккупации шести графств Ольстера. На следующий день власти Северной Ирландии вводят интернирование, а спустя полгода их примеру следует Дублин. Сотни республиканцев оказываются за тюремной решеткой и за колючей проволокой концлагерей.

На какое-то время ИРА удается привлечь внимание общественности к проблеме раскола страны, поднять свой престиж и заручиться поддержкой населения. На парламентских выборах 1957 года Шинн фейн получает 66 тысяч голосов. Но у партии нет конкретной программы политических и социальных реформ, а вооруженные акции не приближают ее к заветной цели. На выборах 1961 года число избирателей, голосующих за республиканцев, сократилось вдвое.

После "пограничной кампании" в руководстве ИРА с новой силой разгорелись споры о тактике и стратегии. В начале 1960-х годов республиканцы начинают проводить демонстрации и митинги, в ходе которых поднимаются насущные экономические и социальные проблемы, а не дальняя цель воссоединения страны. Они организуют кампании против безработицы и бездомности, поддерживают выступления рабочих. Отряды ИРА уничтожают автобусы, перевозившие штрейкбрехеров на завод американской фирмы, охваченный забастовкой, и грузовики с углем, направлявшиеся из республики в Северную Ирландию во время всеобщей стачки шахтеров Соединенного королевства. Сжигают дома, принадлежавшие землевладельцам из ФРГ, борясь против захвата ирландских земель иностранцами.

В союзе с левыми силами республиканцы способствовали созданию Ассоциации в защиту гражданских прав Северной Ирландии, развернувшей с октября 1968 года широкую кампанию против дискриминации католического меньшинства. Она выдвинула лозунги борьбы против безработицы, нищеты и бездомности, за обеспечение всем гражданам равных прав и возможностей в политической, экономической и социальной областях. За первые пятьдесят дней своего существования Ассоциация привлекла на свою сторону, как отмечала "Айриш таймс", больше народа, чем республиканское движение за пятьдесят лет.

5 октября 1968 года возле Уотерсайд-стейшн в Дерри собралось около трех тысяч участников марша, который Ассоциация решила провести для популяризации своей программы. Едва тронулись с места, как путь преградил полицейский кордон. Блюстители общественного порядка явно готовились к бою: они были в полной боевой форме, с оружием и щитами для защиты от камней. Организаторы повернули марш на другую улицу, и там на него обрушились дубинки полицейских.

В католическом гетто Дерри Богсайде несколько часов шли кровопролитные сражения, и к вечеру свыше ста человек были доставлены в больницы, среди них члены Стормонта, североирландского парламента, Джерард Фитт и Эдвард Макатир. В последующие месяцы по всей Северной Ирландии прокатились митинги и демонстрации, в которых приняли участие десятки тысяч человек.

12 августа 1969 года у крепостных стен второго по величине города Ольстера состоялся традиционный парад в честь победы протестантов в битве при Бойне в 1690 году. Проходя мимо бедных кварталов Богсайда, участники марша начали швырять в окна домов увесистые медные монеты. Трудно сказать, в какой момент вслед за пенсами полетели камни и кирпичи. В Богсайде возникли баррикады, а с наступлением темноты на их прорыв устремились отряды полиции. За ними ринулись толпы "оранжистов", вопя во все горло, что они хотят "преподать хороший урок проклятым католикам, забывшим свое место".

Под этим подразумевалось, что католикам уготовано подчиненное положение. Они жили на британской территории, но под властью местного парламента и правительства, где тон задавали протестанты, обеспечивавшие преимущества своим единоверцам за счет дискриминации меньшинства. Жители Северной Ирландии не только посещают разные церкви. У каждой религиозной общины свои адвокаты и врачи, прачечные и химчистки, места отдыха, бары и пабы, а также свои школы, где история преподается по-разному. Протестанты и католики, как правило, находятся на разных ступенях социальной лестницы и исповедуют диаметрально противоположные политические взгляды, что во многом объясняется давней историей, но прошлое Ирландии тесно увязано с сегодняшним днем.

Католики помнят обиды трехсотлетней давности, а протестанты и сейчас широко и торжественно отмечают свои победы того времени. Первые – потомки коренных жителей, земли которых Англия начала прибирать к рукам восемь столетий назад, а предки вторых пришли в Ирландию с огнем и мечом, но до сих пор не изжили менталитета защитников осажденной крепости. Лидеры протестантов убеждены, что в единой Ирландии им не поздоровится, и они утратят свое господствующее положение. В этом плане они возлагают свои надежды на Англию и сохранение статус-кво, называют себя лоялистами и юнионистами, выступающими за нерушимость связей с британской короной. В свою очередь, католики – это чаще всего республиканцы, то есть сторонники воссоединения Ирландии.

После событий в Дерри "оранжисты" решили устроить бойню и в Белфасте. 13-15 августа 1969 года они напали на Фоллз-роуд и другие католические гетто, сжигая дома, избивая и калеча людей. На рассвете 15 августа Ардойн и Дивис-стрит лежали в руинах. В те дни десять человек были убиты и почти сто пятьдесят ранены, сожжено полтораста жилых домов, в том числе целые кварталы в Ардойне.

Правившая в Белфасте юнионистская партия пыталась устрашить угнетенное католическое меньшинство и вынудить его отказаться от борьбы за гражданские права. Обстановка накалилась и вышла из-под контроля. Законопослушные британцы пребывали в шоке, увидев на экранах телевизоров пылающие дома и окровавленные лица раненых, и Лондон ввел в Белфаст и Дерри части регулярной армии с задачей "встать стеной между враждующими религиозными общинами".

На первых порах британских солдат встречали в католических районах как освободителей и защитников, поили чаем и кормили бутербродами. Но вскоре начали забрасывать камнями и бутылками с "коктейлем Молотова", когда власти стали использовать армию для проведения массовых облав, обысков и арестов, которые, случайно или намеренно, ограничивались католическими кварталами. Тогда же вновь вступила в бой ИРА, одно время ушедшая в тень на гребне движения за гражданские права, которое породило надежду на то, что социальные требования католиков могут быть удовлетворены легальным путем

Баррикады, наспех сколоченные при входе в католические кварталы, камни развороченной мостовой, кулаки да бутылки с бензином не могли служить надежной гарантией от новых погромов, и в республиканском движении прозвучал призыв "К оружию!" Кровавые события в Белфасте и Дерри породили недовольство командованием ИРА, которое отказывалось от традиционных методов вооруженной борьбы в пользу политической работы в массах.

В Дублине опасались распространения мятежных настроений с Севера на Юг, и в штаб ИРА поступило предложение не конфликтовать с властями в республике, ограничив свои операции шестью графствами Ольстера. В подкрепление своей просьбы группа ирландских бизнесменов посулила двести тысяч фунтов стерлингов. Но, если не считать мизерного задатка, обещанных денег так никто и не видел. Первую партию современного оружия ИРА получила не совсем обычным путем. В ночь на девятое декабря 1969 года банда уголовников совершила налет на оружейный магазин в Белфасте, похитив винтовки, пистолеты и патроны, что предложили оптовому покупателю – ИРА, но та платить отказалась и реквизировала награбленное "во имя республики".

В декабре 1969 года на съезде ИРА в Дублине произошел организационный раскол: тридцатью девятью голосами против двенадцати делегаты одобрили политику командования. Группа несогласных с этим решением участников съезда объявила позже о создании "Временного совета армии". В начале 1970 года обсуждение политических проблем вызвало раскол и на конференции Шинн фейн, и к весне в республиканском движении, пережившем на своем веку немало схваток между фракциями, существовали две ИРА и две Шинн фейн.

"Официальная" или "красная" сохранила верность линии руководства с его лозунгами политической борьбы, а "временная" или "традиционная" отстаивает методы вооруженных выступлений и терроризма, прошедших красной нитью через всю историю подпольной армии. Сторонников "временной" ИРА называют также "зелеными" за оголтелый национализм и фанатичную религиозность. Сведущие люди говорили мне, что члены "зеленой" ИРА посещают мессу регулярно раз в неделю, а "красной" – раз в год.

Обе группировки борются за воссоединение страны, но "официальная" ИРА не ставит ликвидацию границы своей первоочередной задачей и стремится к созданию новых социальных порядков в обеих частях Ирландии. Ее руководство не ограничивается националистическими лозунгами и чисто военным подходом к важнейшим вопросам, а пытается разобраться во всей совокупности политических, экономических и социальных проблем страны и найти им решение, привлекая на свою сторону народ и участвуя в борьбе за его насущные требования. "Мы не отрицаем в принципе вооруженных актов, но не делаем их самоцелью, – говорил Кахл Гулдинг. – Мы стремимся к тому, чтобы освободить ирландский народ мирным путем. Но в случае необходимости мы сумеем ответить врагам его же оружием".

"Официальная" Шинн фейн (с 1977 года носит название Шинн фейн – Рабочая партия) организует митинги и демонстрации в защиту жизненно важных интересов людей труда: за улучшение экономического положения и жилищных условий, против безработицы и увольнений с промышленных предприятий, против засилья иностранного капитала в экономике и покупки земли в Ирландии иностранцами.

Штаб "временной" ИРА избегает вовлечения в борьбу широких масс и полагает добиться своей цели, оказывая давление на правящие круги Лондона, Дублина и Белфаста. Единая Ирландия, по мнению лидеров организации, будет основана на принципах "христианского социализма, без коммунистов". Они обвиняют "официальную" ИРА в "крайнем социализме" и упрекают в связях с левым силами. Главное в их деятельности – террористические акты, и тот факт, что подобные действия не принесли желаемых результатов в прошлом, нисколько их не смущает. Пресс-бюро Шинн фейн в Дублине с готовностью признает ответственность "временной" ИРА за взрывы в общественных местах Северной Ирландии, но отделывается недомолвками, когда поступают сообщения о взрывах в Англии.

Эти акции были осуждены Ассоциацией в защиту гражданских прав Северной Ирландии, комитетом обороны граждан Белфаста, многими другими организациями, партиями и профсоюзами. Шинн фейн – Рабочая партия публично отмежевалась от "безумной кампании взрывов, ведущей к углублению религиозной пропасти". В том же заявлении подчеркивалось, что "официальная" ИРА прибегает к оружию, только когда "возникает необходимость защиты населения и ответных мер на террор и насилие, насаждаемые в Северной Ирландии британскими войсками".

Тем не менее, операции "официальной" ИРА далеко не всегда согласуются с политикой, провозглашаемой ее руководством. В декабре 1971 года было совершено убийство сенатора от юнионистской партии Д. Барнхилла, в начале 1972 года – покушение на государственного министра внутренних дел Северной Ирландии Джона Тейлора, одного из самых махровых реакционеров, а в феврале 1972 года взорвалась бомба в офицерской столовой парашютно-десантного полка в английском городе Олдершот. Взрыв произошел после того, как солдаты этого полка расстреляли мирную демонстрацию в Дерри, когда погибли тринадцать человек.

Эти действия показывают, что организационный раскол в республиканском движении не привел к появлению четко разграниченных, абсолютно отличных друг от друга группировок. Командование "официальной" ИРА испытывает серьезный нажим со стороны тех, кто требует "действий" и заявляет, что акции "временной" ИРА обеспечивают ей лучшие условия для вербовки и широкую рекламу. Действительно, в последние десятилетия "официальная" ИРА почти не упоминается в мировой печати. Зато "временная" ИРА иногда не сходит с первых полос газет. В руководстве "официальной" ИРА продолжаются столкновения по вопросам о путях и методах борьбы, потому что работа с людьми требует времени, сил и терпения и не приносит немедленных, зримых результатов, а терпения не хватает.

Постоянные споры, разногласия и шатания из стороны в сторону – явление привычное в республиканском движении, где народ подобрался разношерстный: рабочие, недавно переселившиеся в города из сельской местности, мелкие фермеры и торговцы, стоящие перед угрозой разорения, а также немного интеллигенции и учащейся молодежи. Ряды ИРА регулярно пополняют члены семей, где сильны республиканские настроения, а в целом, подпольная армия обычно привлекает романтиков с горящими глазами, мечтающих о подвигах во имя отечества, и расчетливых авантюристов, использующих чужие мечты в корыстных целях.

Борьба идеологий, испортившая жизнь и карьеру многим странам и организациям, не затронула ИРА. В высказываниях ее руководителей не встретишь всевозможных "измов" (коммунизм, капитализм, империализм и т.д.), которыми богаты выступления лидеров сравнительно молодых независимых государств. Как показывает история, ИРА была крайне неразборчива в своих международных связях, что не способствовало росту ее авторитета и репутации. Она вступала в контакт с Гитлером и Сталиным, обменивалась опытом и оружием с палестинцами, баскской ЭТА в Испании, "красными бригадами" в Италии, немецкими, японскими и прочими террористами всех мастей.

Существование ИРА объясняется незавершенностью освободительной борьбы в Ирландии, и раскол страны оставляет лазейку для террористов. Командование ИРА осознает, что не способно одержать победу над британской армией, но надеется создать и поддерживать в Северной Ирландии атмосферу напряженности такой остроты, что в конечном итоге английская общественность устанет от террора и вынудит свое правительство забыть об обязательствах, данных протестантскому большинству, и согласиться с неизбежностью воссоединения Ирландии.

* * *

– Нет, ты мне скажи, хорошо это или плохо, когда они бросают камни в английских солдат? – Допытывался гость со Старой площади.

Воспитанный в лучших традициях комсомола, я помалкивал, зная, что мой собеседник просто рассуждает вслух и мнение корреспондента ТАСС в Ирландии ничего не значит, а главное для партийного функционера – что решит начальство.

Не дождавшись ответа, он мрачно добавил:

– Ведь у них не только камни. Наверняка полно оружия и взрывчатки. Вон чуть ли не каждый вечер чего-то здесь взрывают.

Действительно, с наступлением темноты то и дело тяжело грохотали самодельные бомбы недалеко от гостиницы в Белфасте, где остановилась делегация КПСС на съезде компартии Ирландии.

– Непорядок это. Бордель какой-то, – заключил глава делегации. – Впрочем, – тут же добавил со знанием вопроса, – в борделе-то полный порядок.

С этим трудно было спорить. Опытному аппаратчику виднее. А что касается ирландцев, недоумение гостя из Москвы можно было легко понять. Как представитель правящей партии он сурово осуждал всякую смуту, а уличные беспорядки – особенно и не мог согласиться с тем, что ирландцы бунтуют против существующего строя. Ведь что ни говори, а далеко не лучший пример для всех недовольных советской системой. С другой стороны, вроде, национально-освободительная борьба и все такое прочее. А если ирландцы попросят у братьев по классу оружие? Что тогда? Не портить же отношения с Англией ради пролетарской солидарности!

Никак не могли решить в Кремле, как смотреть на положение в Северной Ирландии и что делать с подпольной Ирландской республиканской армией. В результате запутали "Правду", а та окончательно сбила с толку верных читателей, именуя боевиков ИРА попеременно то "борцами за свободу", то "террористами".

Не прибавилось ясности с появлением на Старой площади новых жильцов и нескольких вариантов "Правды". То ли новоселье ограничилось сменой вывесок на дверях кабинетов, то ли своих забот прибавилось. Так или иначе, пролетариям всех стран предложили разъединиться по строго национальному признаку в надежде, что в одиночку они скорее решат свои проблемы.

А потом обострились национальные проблемы, и началась борьба за территориальную целостность России против всех и всяческих поползновений начать новую жизнь и выжить самостоятельно. Необъявленная война в Чечне вынудила многих думцев и бездумцев по-новому взглянуть на Северную Ирландию, где, что ни говори, британская армия больше четверти века пытается подавить "незаконные бандформирования" и навести конституционный порядок. Авось, удастся чему-то научиться на чужих ошибках.

Насколько правомочно подобное сравнение? Можно ли извлечь уроки из богатого английского опыта? Думаю, можно при условии отказа от российского обычая дважды наступать на грабли и с учетом того, что между Северной Ирландией и внутренними раздорами в Российской федерации гораздо меньше общего, чем может показаться на первый взгляд. Возможно, российским политикам поможет английский опыт, хотя на это мало надежды, так как в Кремле никогда не умели учиться на собственных, не говоря уже о чужих ошибках.

Начинали в Лондоне просто и привычно – с силового решения. Летом 1969 года отправили войска в Белфаст и Дерри, откуда извлекли первый урок. Как свидетельствует история ольстерского конфликта, попытки навязать армии несвойственные ей полицейские функции не гарантируют мира и спокойствия и лишь позорят армию. Военное присутствие Англии на ирландской земле вызвало протесты и рост напряженности, а насилие породило насилие.

Три года спустя в Северной Ирландии ввели прямое правление из Лондона, упразднив как профессионально непригодных и не оправдавших высокое доверие местный парламент и правительство, где от первой до последней скрипки играли протестанты. Одновременно объявили чрезвычайное положение с соответствующими законами, позволявшими арест и задержание подозреваемых на неопределенный срок без суда и следствия, без предъявления обвинений. Наличных тюрем не хватало, и на окраине Белфаста возник Лонг Кеш, по сути, отличавшийся от нацистских концлагерей разве что отсутствием газовых камер.

Надо полагать, к тому времени на Уайтхолле уже разрабатывались свои "семь вариантов" урегулирования, поскольку не сработал силовой метод, изобретенный значительно позже президентом Ельциным для Чечни, с использованием 38 снайперов при поддержке вертолетов и бронетехники. А заявить, что, мол, "заложники расстреляны бандитами", и под этим предлогом снести для острастки пару ирландских деревень – как-то язык не поворачивался. Все же дело происходит в Европе, хотя и на отдаленном конце континента.

Потребовалось тридцать лет жесткого противостояния и 30 тысяч убитых и искалеченных, чтобы понять: зашли в тупик. Сила, конечно, солому ломит, но при условии, что это не ирландская солома. Когда на Уайтхолле пришли к пониманию этой истины, то решили наступить на горло своей любимой в прошлом песне и отказаться от традиционной позиции, которая лишала Дублин права высказываться по ольстерскому кризису и даже заикаться о судьбах Ирландии. В результате премьер-министры двух стран получили возможность встретиться и заключить ряд соглашений на пути к урегулированию извечной "ирландской проблемы", которая в прошлом свернула шею не одному британскому кабинету.

Задача, на первый взгляд, неразрешимая, поскольку требуется не просто выработать взаимоприемлемый компромисс, а примирить непримиримых – республиканцев и юнионистов, ярых сторонников и не менее жестких противников воссоединения Ирландии. А здесь еще "третья сила", о которой не принято говорить публично, но она существует и оказывает реальное воздействие на ход событий. Это – преступные группировки, которые наживаются на войне. В условиях, когда законы действуют далеко не везде, вооруженные банды протестантов и католиков, прикрываясь лозунгами юнионистов либо республиканцев, устанавливают свои порядки, поделив территорию, и вынуждают мелких и средних бизнесменов платить им дань. "Третья сила" больше всех заинтересована в продолжении конфликта.

Изначально англо-ирландские переговоры проходили трудно. Не помогло вмешательство Билла Клинтона, которому не терпелось выступить в роли миротворца и накануне новых президентских выборов заручиться голосами многомиллионной ирландской общины в Америке, остро реагирующей на трагедию в Северной Ирландии. Если повезет, можно было заработать Нобелевскую премию мира.

Государственный департамент США даже решился выдать въездную визу лидеру "временной" Шинн фейн Джерри Адамсу, что вызвало возмущение на Уайтхолле. Ведь пока никто не отменял запрет на показ по английскому телевидению интервью с членами ИРА и сопутствующих организаций, что приравнено к "рекламе террористов". Впрочем, англичане стойко стерпели обиду, понадеявшись на то, что Вашингтон не даст разгуляться Адамсу и запретит сбор в США пожертвований для Шинн фейн, служащий, по сути, основным источником финансирования ИРА. Так и произошло: Адамсу сказали, что принимать деньги в Америке нельзя, но подпольная армия и прежде не пользовалась официальными каналами, так что Клинтона ирландцы простили.

1980-1990-е годы прошли под знаком оживленных торгов британских и ирландских чиновников при участии представителей католической и протестантской общин Северной Ирландии. В роли посредника выступил американский сенатор Джордж Митчелл, время от времени проводивший с противоборствующими сторонами беседы порознь, а потом сводивший их за одним столом. Пока шли переговоры, улицы Белфаста патрулировали английские солдаты с автоматами наготове, по булыжник