Глава 2. «Культурный калейдоскоп» невероятной повседневности

 

Бизнес, семья и «вайдаде»

 

В Бразилии за новогодней неделей следует сезон отпусков, длящихся, в большинстве своем, до Карнавала. Университет закрыт на каникулы. Самое время позаниматься разными делами, в том числе серьезными. Я была приглашена на несколько собраний Баиянского филиала Торгово‑промышленно‑туристической палаты Бразилии – России (Câmara Brasil Rússia de Comércio, Indústria e Turismo). Существует национальная организация с таким названием – аналог нашей Торгово‑промышленной палаты, только нацеленная на коммерческие взаимоотношения с одной страной – Россией. Идея ее создания – сделать консультативную организацию, которая помогала бы покупателям и продавцам находить друг друга.

У палаты есть несколько филиалов в разных штатах. В Баие создание регионального отделения было частной инициативой. В местной палате образовался целый Совет директоров. На одном из первых совещаний вспомнили, что попытка открыть совместное предприятие уже делалась. В индустриальном городе Фейра‑де‑Сантана (Feira de Santana), что в двух часах езды от Салвадора, собирались построить водочный завод. Спаивать бразильское население?! – едва ли удастся. Водку и кашасу (cachaça – алкогольный напиток из сахарного тростника, крепостью 40 градусов) в чистом виде здесь мало кто употребляет. Любителей много пить в Бразилии не уважают. На кашас е  йро (пьяницу) смотрят, как на пропащего человека.

Здешние праздники не похожи на русское застолье. Они делаются для того, чтобы «людей посмотреть и себя показать», а не для того, чтобы пить и есть. Хоть стол и накрывается в большинстве случаев щедро, он играет отнюдь не главную роль в событии. Спиртные напитки могут не подаваться вовсе, хотя чаще всего предлагают легкое местное пиво крепостью 3–4 градуса либо алкогольные коктейли кайпиринья (caipirinha – состоит из кашасы, воды, соков с добавлением льда и кусочков фруктов) или кайпироска (caipiroska), где вместо кашасы используется водка. Алкоголя в такие коктейли льют немного, и все же без него их приготовить невозможно.

Хорошую водку в Бразилии купить трудно, она или импортная и очень дорогая, или местная и не слишком высокого качества. Так что без прибыли водочный завод бы не остался. Только, к сожалению, в 2004 году, когда появилась эта инициатива, российский бренд «Столичная» был продан США, у русской компании возникло множество сложностей, и план завоевания бразильского рынка был забыт. А баяинцы уже купили землю и подготовили разрешение на строительство завода. И вдруг русские партнеры пропали.

Не был реализован и проект постройки в России завода по производству напитка гуаран а   (guaraná), который здесь так популярен, что все лимонады в банках и бутылках, включая колу, называются этим словом. Гуарана получила свое имя по названию амазонского растения, которое в ботанических каталогах на латыни именуется Paullinia cupana. Это растение – один из самых мощных в мире природных энергетиков. Порошок плодов гуарана является основой напитка. Питье имеет сладкий, несколько терпкий освежающий вкус. Баночная гуарана прозрачная, желтовато‑зеленого цвета; домашняя (разведенная из морошка) – темная, красновато‑коричневая. Я сама нередко восстанавливаю силы стаканчиком свежеразведенной гуараны в кондитерской Кубана (Cubana), что на Пелоуриньо (Pelourinho), недалеко от культурного центра известного писателя Жоржи Амаду. Усталость исчезает в считанные минуты.

Еще одно бразильское изобретение – смесь соков гуарана и аса и   (acaí). Асаи (euterpe oleracea) – тоже амазонское растение, из плодов которого делается охлажденное сладкое блюдо чернильно‑фиолетового цвета, похожее по вкусу на мороженое. Подают асаи с кусочками банана, дыни или с клубникой. Он очень питателен, тарелка асаи может заменить целый обед. Асаи также обладает свойствами энергетика. Когда я увидела в магазине концентрированный сок с говорящим названием «Бомба байана», в составе которого были заявлены гуарана и асаи, я купила, не раздумывая. Хотя дороговат. Пакетик концентрированного сока стоит 50 сентаво (половину бразильского реала), этот – в 3 раза дороже. Размешала «Бомбу байана» с водой и сахаром в миксере, протестировала – результат того стоил: вкусно, хорошо освежает в жару, и, главное, после такого энергетического топлива никакой марафон не страшен.

«Покопавшись» в национальных особенностях ведения бизнеса, я убедилась в том, что большой потенциал экономического сотрудничества наших стран реализуется так слабо именно из‑за «культурных барьеров». Даже слово «работа» бразилец и россиянин понимают по‑разному. В Бразилии работа – понятие довольно неопределенное. Все, что угодно, можно засчитать как работу, даже деятельность, имеющую весьма опосредованное отношение к проекту. Тогда как для россиянина работа – это четко определенная последовательность дел, направленная на реализацию цели. Бразилец смотрит на работу как на процесс, житель России, в первую очередь, оценивает результат. Разные темпы ведения дел, отличаются способы планирования, не соответствуют друг другу оценка возможностей и итогов, и в результате – сложности со взаимопониманием по самым простым, казалось бы, вопросам.

Так в чем же мы похожи? Эмоциональны, склонны к эмпатии («заражаться» эмоциями другого), не самые лучшие друзья дисциплины, любим делать все по вдохновению. На этом сходства, пожалуй, заканчиваются. Культурный и исторический опыт у наших народов очень разный, природные условия – противоположные. Поэтому и смысловые акценты расставляются совершенно по‑другому. Здесь, как у настоящих «антиподов», все вверх ногами. Бухгалтер может отложить подготовку отчета за триместр и пойти на день рождения любимой бабушки. Нам с вами, записным трудоголикам, это покажется, мягко говоря, странным. Ах, какой безответственный бразилец, все бы ему гулять! А у него есть свой резон. Работу вы можете потерять в любой момент. А бразильская семья – как правило, большая и сплоченная – всегда поддержит родственника и морально, и материально. Если он, конечно, ценит свой «клан» и у него хорошие отношения с родней. Так чему следует уделить больше внимания: работе или семье? Вот вам и «важно – неважно». Чтобы понять бразильцев, стоит на часок забыть о наших с вами стереотипах и представить себе другой порядок, и себя в этом другом порядке.

 

Моя семья – моя крепость

 

Несмотря на постоянные экономические трудности в стране, у людей нет большого страха бедности. Потеряв работу, здесь не рвут на себе волосы, не впадают в депрессию, хотя поиск работы может растянуться на годы. Защиту от неурядиц находят в семье. Бразильская семья – сложная и разветвленная система. У пары, как правило, несколько детей. Одна из базовых установок бразильского воспитания – братья и сестры должны поддерживать друг друга. У выросших детей появляются свои дети, а двоюродные братья и сестры в Бразилии – почти то же самое, что родные. В следующем поколении отношения между троюродными родственниками остаются теплыми, семейными. В семью вливаются родственники со стороны мужей и жен, и так образуется сложный многоступенчатый «клан». Представители семейных диаспор вместе работают, вместе занимаются бизнесом, помогают друг другу растить детей, делать крупные покупки и т. д. Раз или два в год организуются большие семейные вечеринки, для проведения которых арендуют кафе или устраивают барбекю на открытом воздухе, поскольку редкий дом способен вместить столько людей.

Если с кем‑то в семье случилась беда – помощь не заставит себя ждать. Как бы ни была семья ограничена в доходах, безработный не останется без крыши над головой и блюда фасоли с рисом (повседневная бразильская еда). Если не могут помочь родные братья и сестры, откликнутся двоюродные, тети, дяди, родственники чьих‑нибудь мужей или жен…

Наш университет проводил социологический опрос среди бездомных жителей Салвадора. Мне было интересно пообщаться с обитателями городского «дна», будучи при этом уверенной в своей безопасности, и я в составе внушительного отряда студентов отправилась «в поле». Предполагалось, что основные причины, приведшие людей на улицу, – это наркотики и безработица. Результаты наших интервью удивили не только меня, но и социологов‑бразильцев: 90 % бездомных оказались на улице по причине конфликта в семье.

Например, несколько братьев и сестер живут в общем доме, одна сестра умудрилась перессориться со всеми, ушла жить на съемную квартиру, потеряла работу, ей стало нечем платить аренду, а вернуться домой – ни‑за‑что!

Или мужчина со скандалом развелся с женой, «клан» принял сторону супруги, а ему только и осталось, что уйти из дома «в никуда». Самостоятельная жизнь не заладилась, а помощи теперь просить не у кого.

Оказалось, что уменьшить число бродяг на городских улицах можно, прибегнув к помощи психолога, который помог бы разрешить конфликты и наладить разрушенные семейные связи. Разумеется, человека, проскитавшегося десять лет, чья психика подорвана бродяжничеством и употреблением дешевых наркотиков, в лоно семьи уже не примут. А для тех, чья уличная одиссея только начинается, восстановление отношений с родственниками – лучшая помощь, гораздо более эффективная, чем бесплатный суп и городские приюты.

Как‑то разговорились с другом об условиях жизни работающей женщины в Бразилии. Я была шокирована известием, что в случае болезни ребенка мать не имеет права на оплачиваемый больничный. «Как так?» – удивилась я. «А зачем? С ребенком сидит бабушка», – спокойно ответил он. «А если бабушка в другом городе? Или ее в живых нет?» – не унималась я, обеспокоенная судьбой бразильянок и их детей. «Есть сестры матери, подросшие племянницы, тети. Наконец, есть родня мужа. Кто‑нибудь всегда найдется», – сказал он убежденно, как непреложную истину.

Когда государство не слишком стремится заботиться о гражданах (хотя начиная с 2000‑х ситуация в Бразилии улучшается), семья становится лучшей формой социальной защиты. Бразилец гордится своим «кланом», знает наперечет всех родственников с отцовской и материнской сторон, помнит имена прабабок и прадедов, знает, где они жили и чем занимались; часто знания своего генеалогического древа простираются еще глубже в прошлое. Житель Бразилии чувствует за спиной поддержку своей большой семьи, ему есть на кого рассчитывать в трудных ситуациях.

Вообще, бразильцам нравится быть частью большого скопления людей, им уютно в толпе, они очень любят всякие объединения, общества и ассоциации по интересам, будь то любительский танцевальный ансамбль, курсы плетения соломенных салфеток или общество активистов благоустройства родной улицы. Ну и что, что общество целый год занималось болтовней, а яму перед магазином так и не заасфальтировали. Главное, есть повод быть вместе. Это стихийное, добровольное стремление к коллективизму, желание объединяться и организовываться породило в Бразилии к началу XXI века множество явлений гражданского общества: многочисленные профсоюзы, ассоциации работников различных отраслей, объединения по месту жительства, культурные движения, такие как фольклорные группы Folia dos reis, те же школы самбы и т. д.

Некоторые из них не связаны с политикой, другие – политизированы. Экс‑президент страны – Лула начинал свою карьеру как профсоюзный лидер. Во многом благодаря набравшим силу общественным движениям политика стала более открытой, появились программы помощи широким массам населения: Bolsa familia (семейный кошелек), по которой бедные семьи с детьми получают доплату до прожиточного минимума, и Minha casa, minha vida (мой дом – моя жизнь) – программа строительства недорогого жилья для молодых семей, согласно которой оплату части стоимости недвижимости берет на себя государство.

Семейственностью наполнены повседневные отношения бразильцев, даже тех, кто родственниками не являются. В небольших частных магазинах, если вы знакомы с хозяином, можно купить продукты a fiel (в дословном переводе – по верности), то есть в долг, а расплатиться в конце месяца, когда получите зарплату. При этом не требуется никаких расписок, подтверждений, хозяин просто записывает, что у него взяли. Нерадивого должника ждет осуждение всей улицы. Никуда не денется, заплатит, если только не сбежит в другой город, но это явление из ряда вон выходящее. Бразильцы не любят срываться с насиженного места, менять обстановку. Только очень хорошая перспектива или невыносимая бедность могут заставить их мигрировать.

Я думала, что правило a fiel распространяется только на своих, мне никогда в голову не приходило попросить что‑то в долг. Однажды, возвращаясь с долгой прогулки по городу, я перекинулась несколькими словами с Марсело, хозяином небольшого ресторана на улице, где я живу. На дежурный вопрос: «Как дела?», я ответила искренне: «Устала, есть хочется, а деньги уже потратила. Сейчас схожу домой за деньгами и вернусь перекусить». «Да ладно, – небрежно сказал Марсело, – садись есть, а деньги завтра занесешь».

Несмотря на плотность семейных и дружеских отношений, личность не растворяется в обществе, как это происходит, например, в Японии и Китае. Быть вместе не означает ходить строем и думать одинаково. Бразильцы с удовольствием подчеркивают свою индивидуальность.

 

«Вайдаде» – прекрасный грех

 

Второй «кит» бразильской жизни – вайд а  де (vaidade), слово, которому нет эквивалента в русском языке. Иногда вайдаде переводят как «гордость», я считаю, что это не точный перевод. Пожалуй, ближе всего «тщеславие», хотя это слово отражает только одну часть явления. Вайдаде – это желание быть в центре внимания, получить свою порцию одобрения, восхищения, удивления и даже зависти. Говоря актерским языком, вайдаде – это стремление сорвать аплодисменты, услышать восторженное «ах!» Первой появиться на улице в платье такого же фасона, как у звезды последнего сериала, полгода фанатично терзать музыкальный инструмент, чтобы поразить соседей и друзей исполнением, зазвать известного человека на домашнюю вечеринку – это все вайдаде. Вайдаде заставляет капоэйриста крутить безумные сальто‑мортале, сопряженные с риском для здоровья, а футболиста – без необходимости «танцевать» с мячом на поле. Посмотрите, люди добрые, каков я!

Вайдаде – это когда в соседний магазин женщина идет «при полном параде»: накрашенная, безупречно одетая, сверкает свежим маникюром и педикюром; а безработный житель фавелы появляется на центральных улицах одетый и причесанный, как респектабельный горожанин.

Вайдаде – не сам успех, а демонстрация успеха. Если женщина вышла замуж за богача и тихо сидит в «золотой клетке» – никто не скажет, что она «вайд о  за». Если ее покажут по телевизору в дизайнерском платье – «оооо!», если кто‑то выиграл деньги в лотерею и купил загородный дом где‑то там далеко – это никому не интересно, если же закатил вечеринку для всей улицы – «вайдаааде»!

Этим же словом священники здесь называют один из семи смертных грехов. Хотя никакие проповеди не мешают бразильцам грешить с утра до вечера. В обиходе негативное значение этого слова почти утрачено, оно слилось с понятиями «шикарный», «эффектный». В применении к женщине «вайдоза» звучит как одобрение, иногда с оттенком зависти. Названная так особа стильно одевается, умеет себя преподнести, держится, как звезда экрана, даже если она простая парикмахерша. Девушка «вайдоза» пользуется успехом у молодых людей: такой подружкой можно гордиться.

Именно «вайдаде» – желание получить широкое одобрение – толкает бразильцев на подвиги. Личный успех для самого себя не слишком стимулирует, тогда как достижение, которое можно будет продемонстрировать на аудиторию, заставляет совершать невероятные вещи. Например, скромный служащий может потратить жизнь, создавая ансамбль народной музыки: собирать людей, закупать инструменты. И через 20 лет коллектив зазвучит так, что профессионалы придут послушать виртуозное исполнение редких мелодий.

Раньше меня удивляло то, что мои бразильские друзья придают так много значения впечатлению, которое производят на окружающих, тратят на имидж столько сил и так огорчаются, если задуманного эффекта достичь не удается. «Как ни старайся, невозможно понравиться всем на свете», – убеждала я. Со мной соглашались и продолжали в том же духе. Спустя какое‑то время я поняла это так: бразильская женщина, выходя из дома, в какой‑то степени чувствует себя актрисой, выходящей на подмостки, и какой бы скромной ни была ее роль в спектакле жизни, она – звезда, и ее нельзя не заметить.

Мужчина также стремится, чтобы его имидж максимально соответствовал избранной роли: предпринимателю хочется показать, что он может купить полгорода или сможет в скором будущем, чиновник – большой начальник, футболист – второй Пеле, пока непризнанный. Бывает, что это превращается в позерство и фальшь, имидж имеет мало общего с реальностью, но тщательно поддерживается, вводя людей в заблуждение. Человек, вместо того чтобы усердно работать и добиваться реального успеха, живет ради того, чтобы казаться успешным.

Такие личности попадаются среди бизнесменов «невысокого полета». Этот «большой босс» будет долго рассказывать о своих предприятиях, проектах и планах, он поддержит любую инициативу и будет долго и подробно обсуждать перспективы сотрудничества. Когда придет пора перейти от слов к делам, у него случится неотложная поездка, сломается машина, заболеет кто‑то из родных и т. п. А когда закончатся отговорки, он попросту отключит телефон. Если бразильский партнер один раз не выполнил вовремя свою часть работы, это могло произойти по причине неумения рассчитывать свое время. А если два раза подряд запланированное остается лишь на бумаге – это уже повод задуматься: он действительно хочет и может это делать? Стоит подумать о замене партнера: танец «шаг вперед и два назад» может продолжаться год и больше. Все же, в большинстве случаев, вайдаде не раздувается до такой величины.

 

Язычество и христианство

 

Пожалуй, ни в одном уголке мира язычество и христианство не переплетены так тесно. Синкретизм (двоеверие) стал основой жизни во многих бразильских городах, в том числе в Салвадоре и Рио‑де‑Жанейро.

Конечно, пришли к этому не сразу. Во времена рабовладения все проявления племенных культов были строжайше запрещены невольникам. Пленников крестили, для них служили мессы, вчерашним язычникам объясняли основы христианской религии. Рабы исполняли католические обряды. Несмотря на внешнюю покорность новым правилам, они тайно сохраняли веру своих предков. Для христианских святых находились аналоги в языческой мифологии, например, Иисус Христос – Ошал а   (Oxalá), творец людей; Святая Дева Мария – Иеманж а   (Yemanjá, Iemanjá), богиня моря; Санта Барбара – Янс а   (Iansã), богиня грозы; Святой Георгий, побеждающий дракона, – бог охоты Ош о  сси (Oxossi) и другие. Молясь этим святым, переселенцы из Африки обращали свои помыслы и надежды к племенным богам. Языческий культ маскировался под христианский ритуал – в молитвенном доме ставили крест, статуэтки католических святых. На взгляд господ, это была обычная часовня, но кроме христианских богослужений в ней проводились языческие обряды, когда за прихожанами не было контроля.

Из мифологий разных африканских племен сложился пантеон богов ориш а   (orixá) – воплощений сил природы. Им посвящается культ кандомбл е   – система, включающая в себя описание мира и историю его сотворения, совокупность знаний о природе, традиции и искусство. Несмотря на все усилия священников, искоренить этот культ было невозможно. Ведь кроме фазенд, где рабы не всегда подвергались тотальному контролю, существовали киломбо (quilombo) – независимые, скрытые в лесах поселения беглых рабов. Там ничто не мешало бывшим невольникам славить своих богов, оттуда тянулись ниточки тайных знаний.

В начале XX века бразильцы‑христиане приравнивали кандомбле к черной магии. Этого культа боялись, о нем ходили жуткие слухи; на людей, хоть раз побывавших на ритуале кандомбле, смотрели с подозрением и страхом.

Много сделал для преодоления негативного образа кандомбле в обществе всемирно известный писатель Жоржи Амаду. В 40‑е годы прошлого века он был депутатом Федерального собрания Бразилии и смог добиться принятия закона о свободе вероисповедания. Этот широко образованный светлокожий потомок фазендейро сам занимал почетную должность бабала о   (babalaô) – советника в одной из общин кандомбле.

Жоржи Амаду заговорил о художественной ценности афро‑бразильского искусства, связанного с культом кандомбле, об обширной самобытной мифологии, связанной с этой религией. Благодаря ему и другим образованным энтузиастам, таким как французский фотограф и этнограф Пьер Вергер, который долгие годы жил в Бразилии и изучал уклад жизни афро‑бразильцев, появилась новая точка зрения, трактующая кандомбле как культурное явление, на основе которого возник широкий пласт национального искусства. Эта точка зрения в настоящее время признана большинством в обществе. Ритуалы поклонения языческим богам воспринимаются не как магия или служение демонам, а как следование традициям и возвращение к корням, как неотъемлемая часть «бразилидаде» (brasilidade) – «бразильскости».

Праздники афро‑бразильского культа с размахом проводятся на центральных площадях городов при поддержке префектур. Эти красочные зрелища привлекают тысячи участников и туристов. Эффектный ритуал, неотъемлемой частью которого являются музыка, танцы, нарядные костюмы участников, смотрится как шоу. При этом его сакральная смысловая нагрузка сохраняется: собравшиеся славят языческих богов и богинь, просят их защиты и покровительства. Часть людей, участвующих в празднике, настроены скептически; есть те, кто в глубине души надеются, что обретут удачу, покровительство некоей силы, хотя, в общем‑то, в богов ориша не верят; есть и те, кто исповедуют кандомбле.

Современная бразильская католическая церковь живет в мирном соседстве с последователями афро‑бразильского культа. На празднике Лаважень ду Бонфим перед собравшимися выступает с поздравлением епископ города Салвадор. Спустя несколько минут после выступления католического иерарха происходит языческий обряд омовения ступеней церкви особой ароматизированной водой, которую приготовила жрица кандомбле. В день Святого Роке храм, где проходит праздничная месса, буквально окружен последователями афро‑бразильского культа, предлагающими пройти обряд снятия сглаза. Можно прямо после мессы обратиться к жрецам. А священник спокойно служит, не обращая внимания на то, что творится возле церкви – некоторые жрецы и жрицы раскладывают предметы культа прямо на ступенях лестницы, чуть ли не на пороге храма!

Признаюсь, когда я побывала на празднике Святого Роке, была шокирована таким соседством. Раньше в моем понимании христианство и язычество представлялись непримиримыми врагами. Казалось, что невозможно даже подумать о каких‑то компромиссах между этими полярными мировоззрениями. Батюшка в церкви служит, а на ее пороге волхв заговоры читает – такого ни один российский фантаст ни в одном фэнтези не напишет. Это для наших читателей что‑то совсем нелогичное, не укладывающееся даже в рамки сказки. А здесь, на другом континенте, такова реальность.

В бразильских городах, где перемешаны все культуры и религии мира, вызревает новая модель общества, делающая возможным сотрудничество и взаимопонимание между представителями противоположных мировоззрений. Так что же такое на самом деле прогресс и чем он измеряется? Количеством прочитанных книг, наличием айфона последней модели или умением перешагнуть через предрассудки? По моему мнению, прогресс не в айфонах, а в головах. Гибкость мышления, способность к диалогу, умение понять и принять чужое мнение, не отказываясь при этом от своего, открытость для новых знаний, стремление глубже понять мир и окружающих людей – невозможно отрицать важность этих качеств для современного культурного человека. А тут модель поведения именно на этом строится. Каждому отведено свое место, никто не стремится ущемить права другого, не отстаивает свою точку зрения как единственно правильную, каждый создает свою часть праздника, а из всего вместе складывается красочное событие. Кто‑то верит, что ритуал снятия сглаза принесет удачу, кто‑то говорит о нарядных жрецах и жрицах – «это наша культура, наша история, наша Бразилия».

Происходящее бразильцы видят в целом, а не фрагментарно, имея свое мнение, интересуются чужим, приветствуют разнообразие. Пожалуй, именно целостность восприятия помогает снять противоречие «мы – они». Да, мы разные, но все мы верим в Творца всего сущего, который хочет блага для своих детей. Этого достаточно для того, чтобы сотрудничать.