Сатира 1920-1930х годов. Творчество М.Зощенко, И.Ильфа и Е.Петрова. Драматургия Н.Эрдмана. Пьесы «Мандат» и «Самоубийца». Булгаков-сатирик. Повести 1920-х годов «Роковые яйца» и «Собачье сердце».

Русские писатели-сатирики в 20-е годы отличались особенной смелостью и откровенностью своих высказываний. Все они являлись наследниками русского реализма XX века. Имя Михаила Зощенко стоит в одном ряду с такими именами в русской литературе, как А. Толстой, Илья Ильф и Евгений Петров, М. Булгаков, А. Платонов.

Творчество Михаила Зощенко - самобытное явление в русской советской литературе. Писатель по-своему увидел некоторые характерные процессы современной ему действительности, вывел под слепящий свет сатиры галерею персонажей, породивших нарицательное понятие «зощенковский герой». Находясь у истоков советской сатирико-юмористической прозы, он выступил создателем оригинальной комической новеллы, продолжившей в новых исторических условиях традиции Гоголя, Лескова, раннего Чехова. Наконец, Зощенко создал свой, совершенно неповторимый художественный стиль. Произведения, созданные писателем в 20-е годы, были основаны на конкретных и весьма злободневных фактах, почерпнутых либо из непосредственных наблюдений, либо из многочисленных читательских писем. Тематика их пестра и разнообразна: беспорядки на транспорте и в общежитиях, гримасы нэпа и гримасы быта, плесень мещанства и обывательщины, спесивое помпадурство и стелющееся лакейство и многое, многое другое. Часто рассказ строится в форме непринужденной беседы с читателем. В цикле сатирических новелл М. Зощенко зло высмеивал цинично-расчетливых или сентиментально-задумчивых добытчиков индивидуального счастья, интеллигентных подлецов и хамов, показывал в истинном свете пошлых и никчемных людей, готовых на пути к устроению личного благополучия растоптать все подлинно человеческое («Матренища», «Гримаса нэпа», «Дама с цветами», «Няня», «Брак по расчету»).

«Рассказы Назара Ильича господина Синебрюхова» 1921.

Главный герой цикла «Рассказы Назара Ильича, господина Синебрюхова» побывал на германской войне и захватил начало революции.

Но в его психике можно увидеть тот «окрик помещика и тихий рабский ответ», которые когда-то так поразили Зощенко. Это тот маленький человек, которого революция завертела, закрутила и который был так характерен для взбурлившей России. Зощенко — впервые в истории литературы — предоставил право голоса этому «маленькому человеку», дал возможность говорить ему, а не о нем, поставил в условия полного самораскрытия. Назар Ильич оторван от мужицкого корня, хотя «в мужицкой жизни»,— как он говорит,— он «вполне драгоценный человек. В мужицкой жизни я очень полезный и развитой. Крестьянские эти дела — делишки я ух как понимаю, раз взглянуть, как и что. Да только ход развития моей жизни не такой». Но и в городе он еще места себе не нашел и потому чувствует себя «очень… даже посторонним человеком в жизни». Оказавшись на позициях вместе со «своим» молодым князем, Синебрюхов верноподданно ему служит. И когда однажды была немецкая газовая атака, а в землянке у «князя вашего сиятельства» была «вакханалия», и гости, и сестрички милосердия,— Синебрюхов, учуяв газы, бросился в первую очередь к князю, маску на него одел. В «Рассказах Назара Ильича, господина Синебрюхова» об этой верноподданности рассказано иронически, но беззлобно,— писателя, кажется, скорее, смешит, чем огорчает и смиренность Синебрюхова, который «понимает, конешно, свое звание и пест». Дело происходит после февральской революции, рабье в Синебрюхове еще кажется оправданным, но оно уже выступает как тревожный симптом: как же так— произошла революция, а психика людей остается прежней?

Новаторство Зощенко началось с открытия комического героя, который, по словам писателя, «почти что не фигурировал раньше в русской литературе», а также с приемов маски, посредством которой он раскрывал такие стороны жизни, которые нередко оставались в тени, не попадали в поле зрения сатириков.

Юмор Зощенко насквозь ироничен. Писатель называл свои рассказы: «Счастье», «Любовь», «Легкая жизнь», «Приятные встречи», «Честный гражданин», «Богатая жизнь», «Счастливое детство» и т.п. А речь в них шла о прямо противоположном тому, что было заявлено в заголовке. Это же можно сказать и о цикле «Сентиментальных повестей», в которых доминирующим началом; стал трагикомизм обыденной жизни мещанина и обывателя. Одна из повестей носила романтическое заглавие «Сирень цветет». В 30-е годы изменение: Зощенко охвачен идеей слить воедино сатиру и героику. Теоретически тезис этот был провозглашен им еще в самом начале 30-х годов, а практически реализован в «Возвращенной молодости» (1933), «Истории одной жизни» (1934), повести «Голубая книга» (1935), «Перед восходом солнца» (1943) и ряде рассказов второй половины 30-х годов.

ИЛЬФ, Илья (псевд.; наст. имя — Илья Арнольдович Файнзильберг) и ПЕТРОВ, Евгений (псевд.; наст. имя — Евгений Петрович Катаев) — рус. сов. писатели-сатирики, авторы широко известных романов, рассказов, фельетонов и очерков, написанных совместно.

Уроженцы г. Одесса, Украина. Совместно написали знаменитые романы «Двенадцать стульев» (1928) и «Золотой телёнок» (1931). Дилогия о похождениях изобретательного мошенника Остапа Бендера.

Сотрудничество И. и П. началось, когда они, откликнувшись на шутливое приглашение В. Катаева стать его «литературными неграми», приступили к сочинению сатирического романа-обозрения на тему, предложенную им же, - о поисках сокровищ, спрятанных в стуле.

Николай Эрдман заявил о себе как о писателе в начале 1920-х годов, и, как и многие его современники, тоже оказался участником, заложником и жертвой исторических и политических событий XX века, века, открывшего новую страницу истории. Несмотря* на то, что всё драматургическое наследие Н.Эрдмана ограничивается, по сути дела, лишь двумя пьесами - «Мандат» (1925) и «Самоубийца» (1928). Первая - принесла начинающему автору сенсационный успех и оглушительную популярность, вторая – была запрещена советской цензурой.

«Мандат» — первая большая пьеса Николая Эрдмана, которая выросла из опыта работы в театре Сатиры и вобрала в себя многие мотивы, характерные для тогдашней сатирической драматургии.

Семья Гулячкина пытается приспособиться к новой жизни, поэтому у них картина имеет две стороны, а на жизнь герой Павел смотрит через дырку, чтобы вовремя подстроиться под ситуацию. Нелепые попытки примазаться к настоящему, вздохи об ушедшей жизни, мещанский быт вымирает стремительно.

Замечательная языковая игра: Надежда Петровна говорит «Да когда же настанет это старое время» — это уже абсурд, так как старое время настать не может вообще. Герои пьесы разоблачают сами себя. У них иллюзорное представление о возможности врасти в революцию, утвердиться в ней, так как герой сам себе написал мандат, но сам же этого и боялся. Эрдман пытался показать бесполезность попыток людей перестроить жизнь на свой лад. Но здесь обывательщина вырастает до символа, выступает как сословие вечное и неистребимое. Когда Гулячкин говорит, что он со своим мандатом всю Россию перестреляет, то здесь уже просматривается воинствующие истерическое состояние, которое переходит в наступление.

«Самоубийца» — пьеса Николая Эрдмана, написанная в 1928 году. При жизни автора не печаталась и не ставилась в театре.

Подсекальников живёт с женой и тещей в коммунальной квартире. Он не работает, и мысль об иждивенчестве его очень угнетает. Поссорившись с женой из-за ливерной колбасы, он решает покончить с собой. Жена с тещей и сосед Калабушкин пытаются отговорить его, однако многим его самоубийство оказывается на руку. Н-р: к Подсекальникову является Аристарх Доминикович Гранд-Скубик, видит лежащую на столе предсмертную записку и предлагает ему, если уж он все равно стреляется, оставить другую записку — от имени русской интеллигенции, которая молчит, потому что её заставляют молчать, а мёртвого молчать не заставишь. И тогда выстрел Подсекальникова разбудит всю Россию, его портрет поместят в газетах и устроят ему грандиозные похороны. Клеопатра Максимовна хочет, чтобы Подсекальников застрелился ради неё, Виктор Викторович — ради искусства, а отец Елпидий — ради религии. Но Подсекальников вдруг понимает, что ему вовсе не хочется умирать. Он задумывается о жизни и смерти: «я без себя — это я совершенно не понимаю. Как же я без себя? Понимаете, я? Лично я. Подсекальников. Че-ло-век». На следующий день Подсекальникову устраивают роскошный прощальный банкет, и он осознаёт значимость своего самоубийства: «Все равно умирать. <...> Я сегодня над всеми людьми владычествую. Я — диктатор. Я — царь, дорогие товарищи». Через несколько часов в квартиру, где жил Подсекальников привозят его бездыханное тело: он мертвецки пьян. Придя в себя, Подсекальников сначала считает, что его душа на небесах, принимает жену за Богородицу, а тёщу за ангела. Но когда Мария Лукьяновна и Серафима Ильинична убеждают его, что он ещё на этом свете, Подсекальников сокрушается, что напился и пропустил назначенное время самоубийства. Увидев, что к дому идут Гранд-Скубик, Пугачёв, Калабушкин, Маргарита Ивановна, отец Елпидий и другие, он прячется в гроб. Его принимают за мёртвого, над ним произносят торжественные речи, но на кладбище Подсекальников не выдерживает и встаёт из гроба:

Товарищи, я хочу есть. Но больше, чем есть, я хочу жить. <...> Товарищи, я не хочу умирать: ни за вас, ни за них, ни за класс, ни за человечество, ни за Марию Лукьяновну.

Пьеса заканчивается словами Виктора Викторовича, что Федя Питунин застрелился, оставив записку «Подсекальников прав. Действительно жить не стоит».