Новации в современной философии науки, синергетика и эвристика

 

Оценка современной философии науки исходит из признания того, что в эпистемологии причудливо сочетаются многообразные концепции и подходы. Причем иногда они являются взаимоисключающими, например, программа унификации науки Венского кружка и концепция личностного знания М. Полани; или концепция роста научного знания, опирающаяся на модель эволюционной методологии, и методологический анархизм П. Фейерабенда, когда "допустимо все". Во многом различны и устремления от верификации к фальсификации, от экзальтированного эмпиризма к интуитивизму и конвенциализму.

Важной проблемой философии науки в 80-е гг. XX в. стала проблема разработки методологии обществознания, которое явилось полным опровержением программы науки на первых этапах ее становления, когда бесспорную базу научных исследований стали составлять утверждения математики, физики, химии, отчасти биологии. Прямой перенос методологических процедур из сферы естествознания в область общественных наук представлялся некорректным в силу специфичности объекта - общества и наделенных сознанием и волей составляющих его индивидов. Модель дедуктивно-номологического объяснения, представленная и К. Поппером и К. Гемпелем, мыслилась подходящей равным образом, как в естественных, так и в социальных исследованиях, в частности, в истории. Процедура объяснения указывала на факт существования общих законов.

Особого внимания заслуживает и попытка логико-методологической экспликации исторического материала. Так называемая семантическая модель научной теории Патрика Суппеса, американского логика и психолога, опиравшегося в 20-е годы на идею тесной взаимосвязи философии и специальных наук. Из этого тезиса он делал вывод о том, что не существует специальных философских методов исследования, отличных от научных. Любая проблема переводима в ранг философской в силу ее значимости или по причине ее парадоксальности. Самый выдающийся результат концепции Суппеса состоял в том, что он обосновывал применение к эмпирическим наукам метода аксиоматизации, заключающегося в определении теоретико-множественного предиката, специфического для данной теории. Резко выступая против лапласовского детерминизма, он развивал вероятностную концепцию причинности и подвергал критике наивные концепции абсолютной достоверности и полноты знания.

В концепции американского философа и логика У. Куайна (1908-1997) выдвигается тезис "онтологической относительности", при котором предпочтение одних онтологии другим объясняется сугубо прагматическими целями. У него наука рассматривается как одна из форм приспособления организма к окружающей среде, вводится оригинальное понятие "стимульного значения", означающее совокупность внешних стимулов, которые вызывают согласие или несогласие с произносимой фразой.

Подобные новации или "сюрпризы" переднего края философии науки требовали дальнейшего осмысления и фильтрации, чтобы выяснить, что может нерастворимым осадком отложиться в философии науки как научной дисциплины. В центре ее внимания выносится осмысление процессов синергетики^[84], актуальных в современных научных дискуссиях и исследованиях последних десятилетий, которую характеризуют ключевые понятия: самоорганизация, стихийно-спонтанный структурогенез, нелинейность, открытые системы. Синергетика, обменивающаяся с внешним миром, веществом, энергией и информацией системы. При этом в синергетической картине мира, в ее основе лежит становление, обремененное многовариантностью и необратимостью. Здесь бытие и становление объединяются в одно понятийное гнездо, а время создает конструктивную функцию.

Причем нелинейность в синергетике предполагает отказ от ориентаций на однозначность и унифицированность, где существует методология разветвляющегося поиска и вариативного знания. Она как принцип философии науки отражает реальность как поле сосуществующих возможностей. К нелинейным системам относят такие свойства, которые определяются происходящими в них процессами так, что результат каждого из воздействий в присутствии другого оказывается иным, чем в случае отсутствия последнего.

Понятие синергетика, таким образом, получило широкое распространение в научных исследованиях последних десятилетий в области философии науки и методологии.

В 1973 г. немецкий ученый Г. Хакен на первой конференции, посвященной проблемам самоорганизации, положил начало новой дисциплине. Этот год считается годом рождения синергетики. В своем выступлении он обратил внимание на то, что корпоративные явления наблюдаются в самых разнообразных системах, будь то астрофизические явления, фазовые переходы, гидродинамические неустойчивости, образование циклонов в атмосфере, динамика популяций и даже явления моды. В своей классической работе "Синергетика" он отмечал, что во многих дисциплинах, от астрофизики до социологии, мы часто наблюдаем, как кооперация отдельных частей системы приводит к макроскопическим структурам или функциям. Синергетика в ее нынешнем состоянии фокусирует внимание на таких ситуациях, в которых структуры или функции систем переживают драматические изменения на уровне макромасштабов. В частности, ее особо интересует вопрос о том, как именно подсистемы или части производят изменения, всецело обусловленные процессами самоорганизации. Парадоксальным казалось то, что при переходе от неупорядоченного состояния к состоянию порядка все эти системы ведут себя схожим образом.

Хакен объяснял, почему он назвал новую дисциплину синергетикой: Во-первых, в ней "исследуется совместное действие многих подсистем... в результате которого на макроскопическом уровне возникает структура и соответствующее функционирование". Во-вторых, она кооперирует усилия различных научных дисциплин для нахождения общих принципов самоорганизации систем^[85]. Он подчеркнул, что в связи с кризисом узкоспециализированных областей знания информацию необходимо сжать до небольшого числа законов, концепций или идей, и синергетику можно рассматривать как одну из подобных попыток. По мнению ученого, существуют принципы самоорганизации различных по своей природе систем, от электронов до людей, значит, речь должна вестись об общих детерминантах природных и социальных процессов, на нахождение которых, и направлена синергетика^[86].

Принцип изоморфизма позднее использовал в своей теории систем и Л. фон Берталанфи, причем существует предположение о тесной преемственности, если не заимствовании им идеи Богданова. У Богданова можно найти и идею обратной связи (бирегулятора), которую плодотворно использовал отец кибернетики Н. Винер.

Общая схема развития, по Богданову, включает следующие элементы:

1. Исходная система находится в состоянии подвижного равновесия. Ей, как и окружающей среде, присуща изначальная разнородность (гетерогенность). Изменения среды приводят к нарушению равновесного состояния системы.

2. В системе, выведенной из равновесия, начинает действовать закон системного расхождения. Согласно ему, возможно образование дополнительных связей, ответственных за повышение интегративности системы. Им сопутствует и противоположная тенденция. Системное расхождение порождает системные противоречия, которые, повышая неустойчивость системы, ведут к ее дезорганизации и кризису. Образование новой системы, венчающее кризис предшествующей, восстанавливает равновесие со средой.

Таким образом, в "Тектологии" Богданова усматривают естественную составляющую теории самоорганизации.

Организационная точка зрения, предполагающая стратегию малых преобразований, имеет огромный эвристический потенциал. Разработка ведущей идеи синергетики о стихийно-спонтанном структурогенезе предполагает наличие адекватного этой спонтанности категориального аппарата. В этом смысле существенным достижением философии науки на рубеже столетий стало осознание возможностей эвристики^[87] как универсальной установки, санкционирующей поиск и решение проблем в условиях неопределенности.

Когда Лакатос использовал понятие "положительной" неотрицательной" эвристики, он закреплял за последней одно из многих связанных с ней значений. В этом контексте эвристике были свойственны ограничения объема поиска. Использование термина "эвристика" связывают с именем древнегреческого ученого Паппа Александрийского (III в. до н. э.). Она предстает как особое собрание принципов, предназначенных для тех, кто желает научиться решать математические задачи. "Секреты искусства" всегда держались в строгой тайне и описанию не поддавались. Изложить эвристику как науку об открытиях оказывалось задачей не из легких во все времена. К сожалению, не была исполнена затея Г. Лейбница об "Искусстве изобретения". Б. Спиноза, хоть и подчеркивал, что правильный метод должен обеспечить оптимальный выбор, содержать правила познания неизвестного, определять порядок отсечения бесполезных возможностей, таковой теории так и не создал. А проблема состояла в том, что эвристику нельзя было свести к комбинаторике уже известного материала, истолковать аналогично отношениям подражания.

Секрет этой трудности, по всей видимости, в том, что сферу эвристики заполняют вторичные, неточные методологические регулятивы, которые постепенно изгоняются из конкретно-научного знания. Поэтому нередко эвристика связывается с переживанием, вдохновением, инсайдом. В строгой системе методологического мышления она часто воспринимается как достаточно неосознаваемая, но избыточная по своему потенциалу сюрпризная сфера поиска и находок. С ней могут быть связаны логические предпочтения, бессознательные откровения, самораскрытие любой из сфер. Интуитивно ясным оказывается противопоставление формально-логических методов эвристическим, как зависящим от всех перечисленных и множества ментально-когнитивных факторов. Во всех возможных случаях с эвристикой связываются ожидания по расширению содержательного потенциала знания, возникновение нового, неизвестного ранее.

Наиболее часто понятие «эвристика» употребляется в связке с мышлением как его спецификация - эвристическое мышление. Можно сказать, что во всех подобных случаях речь идет о порождающей функции мышления. В западной философии, например, выделяют три группы теорий, пытающихся объяснить эвристическое мышление: теория "тихой воды", или усредненного труда; блицкрига, или инсайда; лучшей мышеловки, или оптимального методологического регулятива.

Однако эвристика, как раздел методологии не получила еще официального признания. Совершенно очевидно, что в каждой области научного знания она является стратегией выбора самого быстрого, эффективного и оригинального решения и что эвристические методы и принципы наталкивают на поиск и использование нетривиальных шагов. Характерным признаком этой уникальной сферы является ее принципиальная междисциплинарность. Но эвристичность имеет место и внутри дисциплинарного знания. Эвристическое чутье сопровождает не каждый шаг научного поиска, принципиально не поддаваясь формализации. Редукция, заимствование методов, интеграция приемов гуманитарных и технических наук, выбор практического внедрения тех или иных научных разработок, решающий эксперимент явно основываются на эвристических допущениях.Эвристика предстает связующим звеном научного и вненаучного знания, рациональности и внерациональных ориентаций. Именно поэтому эвристика - верная помощница в выборе тактики поведения и в избежании тупиковых шагов развития. Как мера творческого риска эвристичность всегда приветствовалась в качестве неотъемлемой компоненты развития научного знания, а в постнеклассической картине мира качество эвристичности теории выдвинуто на роль критерия научного знания, который позволяет изменить и сам процесс трансляции знания, сделать его творческим, проблемным, игровым.

Из современных попыток приблизиться к секретам эвристики можно отметить "мозговую атаку" А. Ф. Осборна. В ней наряду с традиционными приемами изобретательства, связанными с замещением, переносом, объединением и разделением, отмечаются приемы, стимулирующие воображение: система сжатых сроков, обсуждение проблемы в свободной обстановке без критики, создание атмосферы состязательности, а также выдвижение шуточных предположений. Более традиционным считается мнение, принадлежащее представителю эвристического направления Д. Пойя, что разработка безотказно работающих правил творчества- задача неосуществимая.

Эристика как своеобразная методология, совокупность методов творческой деятельности выставляет определенные требования:

1) Она опирается на методы, применение которых позволяет сократить время решения проблемы по сравнению с методами простого перебора.

2) Используемые методы могут значительно отличаться от традиционно принятых и устоявшихся.

3) Использование методов сопротивляется внешним ограничениям, накладываемым на параметры исследования.

4) Модели осуществления поиска значительно индивидуализированы и тесно связаны с психической и мотивационной деятельностью субъекта познания.

Выделяют так же модели эвристической деятельности: модель слепого поиска; модель "лабиринт", в которой поиск решения уподобляется блужданию по лабиринту. Особого внимания заслуживает структурно-семантическая модель Г. Буша, отражающая структуру и смысловые связи между объектами, образующими поле задачи. Данная модель распадается на ряд этапов:

-выделение в потоке входящей информации дискретных объектов (селективный отбор);

- выявление связей между ними;

- актуализация выделенных объектов связи, которые связаны с поставленной задачей;

- абстрагирование от периферийных связей и объектов;

- формирование обобщенных объектов;

- нахождение связей между обобщенными объектами;

- поиск по полученному обобщенному лабиринту.

Метаморфозы эвристики заняли определенное место в логике, где она предстала как разновидность логического анализа, оперирующая строгими методами построения доказательства. Этим инобытием она воспротивилась интуитивному и этимологическому толкованию, которое связано с противопоставлением неформального, нестрогого, спонтанного творческого процесса, строгому, формализованному и нетворческому логическому рассуждению. С этой точки зрения, эвристические методы философии науки противопоставляются формальным методам решения, опирающимся на точные математические модели. Другая метаморфоза эвристики предполагает ее инобытие на почве синергетики, где она указывает на возможность теории выходить за свои пределы.

К эвристическим постулатам относится:

- методология творческого изобретательства;

- класс изобретательских задач бесконечен, класс методов изобретения конечен;

- метод поиска решения всегда содержит субъективную сторону, его эффективность зависит от мастерства изобретателя;

- новые методы решения задач редко приводят к положительному результату, но найденные с их помощью решения отличаются оригинальностью;

- всегда существует противоположный метод решения задачи как альтернатива уже найденному;

- ни одна изобретательская задача не решается без определенного осознанного или неосознанного метода, стратегии или тактики поведения и рассуждения^[88].

Исходя из данных постулатов, организация творческого мышления понимается как совокупность присущих субъекту механизмов, с помощью которых возникают исходные начала решения творческих задач (установление ситуативных отношений в проблемной ситуации, формирование опровержений с помощью контрпредложений и т.д.). В отличие от скупого и сжатого набора постулатов в геометрии или физике, эвристические постулаты стремятся отразить все возможные эвристические отношения. Например, один из них отмечает, что нет таких исследовательских задач, которые бы не противились действительности и, в принципе, не могли быть решены. А сам поиск решения исследовательской задачи следует начинать с наиболее простых вариантов. Степень оригинальности решения изобретательской задачи зависит от расстояния между старым решением и новым. Эвристические постулаты отмечают атрибутивность эвристичности, что творческие возможности могут развиваться и культивироваться, что творческий, эвристический процесс начинается с формулировки изобретательской задачи. Она есть звено между известным и неизвестным, существующим и искомым, между знанием и незнанием.

В философии науке в современных условиях большая роль отводится методам эвристики. Среди них метод аналогии, основывающийся на подражании всевозможным структурам; метод прецедента, указывающий на уже имеющиеся в научной практике случаи; метод реинтеграции, который строится на создании сложных структур из более простых; метод организмической имитации (например, у Тойнби при построении теории локальных цивилизаций); метод псевдоморфизации, при использовании не своей формы (оружие в виде зонтика, трости и пр.).

Весьма интересен метод инверсии вредных сил в полезные, (например, как Лакатос использовал в ситуации, когда через определенный промежуток времени "аномалии" становились полем защиты доказуемой теории). Метод антитезиса, известный еще из гегелевской диалектики, и означал использование теорий, приемов и методов, диаметрально противоположных традиционным. Плодотворным может оказаться и метод стилевых трафаретов, метод гирлянд и сцеплений, метод многоэтажных конструкций и метод секционирования^[89]. Особого внимания всегда заслуживал метод антропотехники, предполагающий создание новых конструкций путем приспособления к возможностям человека. Нужно выделить также методы "мозгового штурма" (о чем частично говорили выше) и синектики.

Метод "мозгового штурма" построен на опровержении конструктивной роли критики, в частности на установке, что критика тормозит возникновение нового. Штурм предполагает выдвижение большого количества гипотез по поводу решения поставленной проблемы, которые следуют друг за другом и не нуждаются в доказательстве. Примечательно, что на этом этапе запрещена любого рода критика, от откровенных опровержений до скрытых в улыбке, жестах и мимике знаков неприятия. Ценность выдвинутых гипотез рассматривается на уровне экспертов. Синектика рассматривается как система методов психологической активизации мышления. Она предполагает также создание определенных групп, которые в процессе своей деятельности накапливают опыт и разнообразные приемы, предлагая экспертные оценки.

Самым ненадежным типом эвристики считается модель слепого поиска, в котором исключительное значение имеет интуиция или фактор удачи. Однако к ней часто прибегают, и она довольно часто оказывается эффективной.

Современная эвристика располагает рядом и других моделей, которые продвигают мышление исследователя в направлении поиска нового и могут быть выстроены в классификационный графе:

- модель "трансформатор" (не относится к существующей проблеме как к окончательно сформулированной), но пытается определить ее решение путем многократной трансформации и многократного переформулирования условий и требований, видоизменения целей;

- модель "шлюз" (отталкивается от необходимости "открыть шлюзы" изначальной творческой активности человека), прибегая к средствам морального или материального поощрения);

- модель "сосуд" (исходит из того, что каждый человек есть хранилище информации и распорядитель множества возможностей), накапливаемое им знание имеет динамический характер и может переливаться в направлении преобразования действительности);

- модель "семя" (насквозь пропитана организмическими аналогиями), она указывает на то, что творческая деятельность биологически и социально обусловлена. Каждый человек, имея креативные задатки, нуждается в их дальнейшем культивировании;

- модель "ракета" (акцентирует важность и значимость внутреннего импульса и энергии, которая активизируется всякий раз, когда человек заинтересован в том, чтобы решить жизненно важную для него проблему), она предполагает преобразование внутренней энергии во внешнее действие, событие или решение;

- модель "трамплин-барьер" (анализирует ситуацию, связанную с преодолением психологического барьера, часто сопровождающего субъекта творческого процесса при недостатке информации). Привычный способ мышления действует как гносеологический или информационный барьер, но преодолеть его можно, используя модель трамплина, представляющую собой совокупность эвристических правил и рекомендаций;

- модель "призма" (указывает на необходимость преломления угла зрения или поставленной задачи и рассмотрение различных граней) высветившихся в связи с изменением призмы видения проблемы;

- модель "сухое дерево" (обозначает известную от Гёте особенность творчества и вдохновения, базирующуюся на том, что постоянный, ежедневный труд уподобляется процессу "колоть дрова и их сушить"), когда же вспыхнет огонь творчества, сухое дерево будет гореть ярко и искрометно.

- модель "равноплечные, рычажные весы" (подчеркивает, что для эффективного творчества необходимо, чтобы в равновесии находились такие взаимозависимые моменты, как знание, опыт творца, целеустремленная деятельность, мотивы, воля);

- модель "некомического остроумия" (предполагает, что творчество связано с преувеличением, пародированием, сочетанием обычного и необычного с двойным сопоставлением, сочетанием по случайному признаку). Подобные приемы напоминают деятельность остряка, но укоренены в творческом процессе мышления.

- модель "лабиринта" (указывает на необходимость настойчивого продвижения вперед), на интуицию и находчивость отражаются как успехи, так и неудачи.

Наконец, результаты эвристической деятельности могут иметь различное происхождение: воображение и фантастика, скептицизм и критицизм, из вдохновения, прагматизм, интуиция. Они могут иметь схоластическую закваску или быть связаны с прогнозированием, мистицизмом, иллюзиями. Они могут питаться солипсизмом, основываться на силе чувственных восприятий или быть окрашены сентиментализмом^[90].

Вместе с тем эвристическое рассуждение должно рассматриваться не как окончательное, а как предварительное и правдоподобное. Оно уподобляется лесам при построении здания. Они необходимы, чтобы получить доказанный и окончательный вывод, опираясь на правдоподобные рассуждения. Эвристические рассуждения основываются на индукции, аналогии.

И какой бы динамичной и изменчивой ни казалась сфера эвристики, что сама эвристическая деятельность предполагает уверенность, упорство, настойчивость до тех пор, пока не появится счастливая идея. Поэтому в этой форме деятельности надо учиться в сфере научной работы. Эвристическое обучение, исторически восходящее к Сократу (сократовские беседы) главным образом состоит в задании обучающегося серии не выходящих вопросов и примеров, что широко используется в современном педагогическом процессе, как в общеобразовательной школе, так и вузовской и аспирантской подготовке. Такое обучение, безусловно, предполагает определенную подготовленность, как в области философии науки, мировоззрения, так и на стыке психологии, теории искусств, интеллекта, структурной лингвистики, теории информации и т.д. При этом важно осознавать и осмысливать, что безотказно действующие правила как условия эвристики невозможны, можно говорить лишь о типических особенностях и свойствах, обнаруженных при эвристическом поиске. Мало того, в сферу эвристики попадают все приемы и операции, которые сопровождали то или иное открытие.

Разумная эвристика не предполагает наличия стереотипов и регламентаций, расположенных в строгой последовательности и сформулированных во всеобщем виде. Она представляет сюрпризную сферу, где новизна сопровождает как сам исследовательский процесс, выбор методов и методик поиска, так и его результат. В нем должны отражаться и учитываться обязательно индивидуальные особенности каждого человека, занимающегося наукой и научным поиском, повседневным творчеством. Поэтому в проблемное поле философии науки эвристика включена главным образом для того, чтобы константное свойство всякой модели роста научного знания выходило за свои пределы и претендовало на расширение. Эвристичность есть свойство теории выходить за свои первоначальные границы, осуществлять экспансию и стремиться к расширению в позиции бесконечной природы бытия мира.