Критика «социологической ортодоксии»: М. Манн.

Британский социолог М. Манн предпринимает попытку пред­ставить свое видение “общества” и соотнести это видение с “тео­ретико-социологической ортодоксией”. Манн заявляет о том, что намерен руководствоваться “особым общим подходом к рассмот­рению человеческих обществ, расходящимся с теми моделями об­щества, которые господствуют в социологии и в историографии”^[3].

Смысл данного утверждения раскрывается прежде всего через указание Манна на то, чем общества не являются. Общества не яв­ляются чем-то унитарным. Общества не представляют собой соци­альные системы — закрытые или открытые. Невозможно найти какое-либо общество, полностью ограниченное в географическом или социальном пространстве. Поскольку нет системы, нет то­тальности, то не может быть “подсистем”, “измерений” или “уров­ней” у такой тотальности. Поскольку нет целого, то социальные отношения нельзя свести “в конечном счете” к какому-то систем­ному свойству этого целого — будь то способ материального про­изводства, культурная или нормативная система. В силу того что нет ограниченной тотальности, нет смысла делить изменения или конфликты на “эндогенные” и “экзогенные”.

Социальной системы не существует еще и потому, что нет внут­ренне присущего ей “эволюционного” процесса. Несуществую­щая тотальность не может быть социальной структурой, которая как целое ограничивает социальное действие. И вообще бесполез­но членение на “социальное действие” и “социальную структуру”. Кроме того, в основе системной или унитарной концепции обще­ства лежит, как утверждает Манн, теоретическая посылка о том, что люди как социальные животные нуждаются в обществе как огра­ниченной и структурированной социальной тотальности. Это не­верно, подчеркивает Манн. Люди нуждаются в социальных власт­ных отношениях, но не нуждаются в социальных тотальностях.

Собственный подход Манна, согласно его собственным словам, можно резюмировать в двух утверждениях. Первое утверждение состоит в том, что “общества конституируются множеством накла­дывающихся друг на друга и пересекающихся социопростран­ственных сетей власти”^[4]. Второе утверждение вытекает из первого. Самым лучшим общим объяснением обществ, их структуры и истории будет объяснение в терминах взаимоотношений “четырех источников социальной власти — идеологических, экономических, военных и политических отношений”. В рамках этого видения особый интерес представляет рассмотрение вопроса о том, воз­можно ли наделение какого-то источника власти первичностью по отношению к другим источникам власти. Наделение какой-то функциональной подсистемы общества, какого-то измерения, ис­точника власти и т.п. статусом первичности, тем более в плане определяющего, детерминирующего воздействия или отрицание наличия чего-либо с таким статусом, несомненно, обладает перво­степенным методологическим значением. По мнению Манна, ука­занные четыре источника социальной власти представляют собой: 1) накладывающиеся друг на друга сети социальной интеракции, а не измерения, уровни или факторы какой-то единой социальной тотальности; 2) организации, институциональные средства дости­жения определенных человеческих целей.

Четыре источника социальной власти, продолжает Манн, свя­заны с различными организационными средствами осуществления социального контроля. В разные времена и в разных обстоятель­ствах тот или иной источник превосходил другие по своим органи­зационным возможностям, и форма организации этого источника социальной власти определяла форму соответствующего общества в целом.

Отношения между четырьмя указанными источниками соци­альной власти не являются сугубо внешними, поскольку они не отделены жестко и четко друг от друга. Вообще эти источники сле­дует рассматривать как идеальные типы, существование которых носит прерывистый характер, как отдельные организации в рам­ках разделения труда.

В то же время многие “сети практики”, интеракционные сети располагаются как бы в промежутках основных четырех источни­ков социальной власти и не вписываются полностью в наличные “господствующие конфигурации” социальной жизни. Кроме того, в эти господствующие конфигурации не полностью интегрирова­ны в институциональном отношении и некоторые, причем весьма важные, моменты указанных четырех источников. “Эти два ресур­са интеракции в промежутках” и ведут в конечном счете к появле­нию “эмерджентной властной сети, центрирующейся на одном или более четырех основных источниках социальной власти, а также приводят к реорганизации социальной жизни и новой господству­ющей ее конфигурации. Таким образом осуществляется историче­ский процесс”^[5], — делает вывод Манн.

Продолжая сопоставлять свой теоретический подход с “социо­логической ортодоксией”, Манн отмечает, что ортодоксальные воззрения предполагают абстрактное, почти геометрическое рас­смотрение общества как унитарного образования. Уровни или из­мерения выступают как составные элементы какого-то большего целого. Многие предлагают даже диаграммное изображение обще­ства. Общество предстает как большая коробка или окружность N-мерного пространства, разделенного на меньшие коробки, сек­торы, уровни, векторы, измерения.

В соответствии с подобной позицией каждое измерение или уровень можно разложить далее на какое-то число “факторов”. В связи с этим в свое время и развернулась дискуссия между сто­ронниками “многофакторного” и “однофакторного” подходов. Пер­вые стремились обосновать, что идейные, культурные, идеологи­ческие, символические факторы являются автономными и не сводимы к материальным или экономическим факторам. Одно- факторый подход всегда отстаивали марксисты.

При этом обе стороны разделяют посылку, заключающуюся в представлении о “факторах” как о компонентах функциональных, организационных измерений, или уровней, которые являются не­зависимыми подсистемами какого-то всеохватного социального целого. А это понятие всеохватного социального целого и связано с использованием основного понятия социологии — “общество”. В общем термин “общество” чаще всего применяется для обозна­чения всякой стабильной человеческой группы и в этом плане мало отличается от таких выражений, как “социальная группа” или “ассоциация”. Сам Манн также намеревается использовать тер­мин “общество” в таком значении. Однако в более строгом или более амбициозном смысле “общество” применяется к стабильной социальной группе, понимаемой как унитарная социальная систе­ма. В таком смысле использовали этот термин О. Конт, Г. Спенсер, К. Маркс, Э. Дюркгейм, антропологи-классики. Только М. Вебер, отмечает Манн, относился настороженно к такому подходу, а Т. Парсонс вступил с Вебером в открытый спор. Определение Пар­сонса — “общество — это определенный тип социальной системы во всяком универсуме социальных систем, который достигает наи­высшей степени самодостаточности как система по отношению к своей среде”, — приемлется Манном, но при этом отвергается чрезмерно жесткое употребление слова “система”. В итоге он пред­лагает свое определение: “Общество — это сеть социальной инте­ракции, на границах которой существует определенного уровня интеракционный зазор между нею и ее средой”^[6]. Общество пред­ставляет собой известное единство со своими пределами, оно во­площает относительно плотную и стабильную интеграцию. Это означает, что такая интеракция является внутренне структуриро­ванной, если сопоставлять ее с какой-либо интеракцией, пересе­кающей ее пределы.

Оценивая концепцию Манна в перспективе методологической проблематики, можно констатировать прежде всего, что им пред­ложено предельно общее определение предметной сферы социо­логии, причем на основе пересмотра фундаментальных принципов социологической ортодоксии. Это определение (подчеркнем зна­чение данного обстоятельства) фактически проверено и обосновано Манном на обширнейшем историческом материале.