Кое-что про православных и тех, у кого «Бог в душе»

Сейчас среди православных довольно часто встретишь этакое снисходительное отношение к тем людям, которые себя позиционируют верующими, но при этом не связывают себя ни с какой конфессией, хотя и могут при случае заходить в православный храм. Видел как-то даже целую брошюру по данной теме со статьями известных авторов (диак. А. Кураева, покойного о. Даниила Сысоева и др.), обличающими подобную «веру в душе». И сам я проходил через подобный скептицизм по отношению к таким людям, или снисхождение, отчасти высокомерное. В действительности же явление это весьма неоднозначное, по своему происхождению сложное, и в то же время совершенно не случайное! Конечно, делать какие-либо обобщения в данной ситуации весьма рискованно, поскольку что ни конкретный человек, верящий «в душе», то может быть своя неповторимая картина, с ним связанная. Но можно, пожалуй, все-таки выявить некоторые закономерности.

Прежде всего сюда может хотя бы отчасти относиться притча Христа о двух сыновьях (как раз сегодняшнее литургическое чтение, среды 18-й седмицы по Пятидесятнице).

У одного человека было два сына; и он, подойдя к первому, сказал: сын! пойди сегодня работай в винограднике моем.

Но он сказал в ответ: не хочу; а после, раскаявшись, пошел.

И подойдя к другому, он сказал то же. Этот сказал в ответ: иду, государь, и не пошел. Который из двух исполнил волю отца? Говорят Ему: первый. Иисус говорит им: истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие,

ибо пришел к вам Иоанн путем праведности, и вы не поверили ему, а мытари и блудницы поверили ему; вы же, и видев это, не раскаялись после, чтобы поверить ему. (Мф. 21, 28-32).

Понятно, что всегда найдутся люди вне видимой церковной ограды (виноградника), которые с большим качеством, усердием и талантом выполнят волю отца (хозяина виноградника), нежели те, кто постоянно трудятся внутри этой ограды (Сам Бог из камней творит "детей Авраама" для нашего смирения). И бывают, разумеется, те, кто всего лишь делают вид, что работают, имитируют деятельность, а на самом деле реальных действий у них нет, одни только слова. А кто могли быть мытари или неграмотные блудницы, которых имел в виду Иисус? Да как раз теми, у кого Бог был «в душе», то есть, допустим, еще в зачаточном состоянии. Но, услышав проповедь Иоанна, они поверили ему и раскаялись… Хотя никаких догматических знаний, кроме того, что Бог един, у них не было, но они оказались на пути к Царству впереди фарисеев и книжников, самых религиозных и образованных людей, богословов и канонистов своего времени…

В наше время нет аналогичного пророческого слова. То ли потому, что «закон и пророки до Иоанна» (хотя в апостольскую эпоху, как мы знаем из Деяний, были свои пророки), то ли просто вследствие общего оскудения духовных даров. Но в общем, религиозного лидера, учащего со властью, а не как книжники, за которым могли бы, раскаявшись, последовать современные мытари и блудницы, у нас в современной России нет. И это при колоссальных возможностях СМИ в отличие от Палестины 2000-летней давности!

Итак, одна из возможных сторон «веры в душе» - ее зачаточность. Нужен какой-то импульс извне, от самих людей же (как писал апостол Павел, «вера от слышания, слышание от слова Божия»), чтобы эти росточки веры взошли и укоренились. Но либо этого импульса нет, либо эти многочисленные импульсы слишком слабы и до многих не достигают.

Есть и другие стороны этой же проблемы. Верующий в душе – весьма начитанный и грамотный человек, ищущий и жаждущий правды, по-своему книжник, выносящий из своей сокровищницы старое и новое (Мф. 13, 52). Он входит в нашу современную церковно-приходскую среду и видит явное несоответствие между словами Писания и святых отцов древности с тем, что дается ему в опыте. Он хочет увидеть христианское братство, общение в любви, взаимопомощь в данном конкретном храме, но видит лишь сутолоку с куплей-продажей, суеверия, отчужденность людей друг от друга в погоне за «благодатью». Впоследствии ему может открыться еще больше разных неприглядных сторон церковного быта. Ну конечно, когда он начинает делиться своими сомнениями с окружающими, он тотчас же получает ответ типа «не суди», или «начни с себя», или «а ты кто вообще такой» или «ну все мы грешники, и рая на земле нет». Он может пройти определенный этап воцерковления, десятки разных исповедей и причастий, а потом для себя решить: нет, уж лучше помолюсь дома, почитаю книжку, а Бог везде со мной, для этого совсем не обязательно идти в храм. И будет во многом прав – ведь та церковность, что дана нам в опыте, далеко не всех реально может вдохновить и придать смысл дальнейшему участию в ней! Есть овцы весьма тонкорунные, среди интеллигентных и творческих людей в особенности, которые нуждаются в пастырях типа о. Александра Меня, появляющихся, в свою очередь, один раз в целую эпоху. А на нет и суда нет, вот и пасутся такие овцы сами по себе… Да, конечно, один из типичных доводов можно непременно услышать в таких случаях: вот, от большой образованности, ума и таланта есть риск впадения в гордыню, которая препятствует приобщиться к Церкви и в конечном счете спастись. Помилуйте! – а не свидетельствуют ли эти самые слова скорее о внутренней корпоративной гордыне среди тех, кто благополучно нашел свою нишу – в алтаре ли, на клиросе, в церковной лавке, и получает за это какую-никакую зарплату, имея некоторый стимул продолжать находиться в этой нише и дальше? А другие не смогли найти свое место в приходском быту, не поняли или не согласились на роль пассивных наблюдателей, пришедших лишь за тем, чтобы индивидуально «освятиться» и благополучно уйти до следующего раза, при этом не встретив ни новых единомышленников, ни друзей среди православных, но у которых есть свои друзья в светской жизни, на любимой работе... Право же, еще не известно, у кого этой гордыни больше – у тех, кто ушел или у тех, кто остался!. Иисус ведь обличал больше всего именно самых набожных людей своего времени.

Разумеется, есть и еще одна сторона этой «веры в душе» у определенного типа людей - ее полная бессодержательность, свидетельствующая скорее о внутреннем равнодушии к самой проблематике, или же о безразборчивой всеядности. «Что-то есть», и ладно, а источники проявления этого «что-то», на их взгляд, самые разнообразные. Плыть по течению легче всего: в конце 80-х был интерес к возрождающейся Церкви, и не было отбоя от желающих принять крещение, потом книжные магазины захлестнула астрологическая и оккультная литература, и вчерашние крещеные с тем же энтузиазмом кинулись «в шамбалу» или астрологический ширпотреб. Такие люди зачастую настойчиво просят крещения, если не крещены были раньше. Спросишь о содержании их веры, предложишь подготовиться, почитать литературу, - ответят, что у них «Бог в душе». Возразишь: а зачем вам крещение, если у вас и так «Бог в душе»!? Вразумительного ответа, как правило, не услышишь. Конечно, этот психологический тип наиболее легок для обличения, но ведь проблема на нем далеко не исчерпывается!

Ну и в конечном итоге, чтобы Бог действительно был «в душе» - это основная цель христианской жизни для каждого, независимо от его уровня образования или принадлежности к церковной организации. ОБОЖЕНИЕ, в терминах святоотеческого богословия. Пути достижения этого обожения могут быть разными, и необязательно только лишь при постоянном присутствии на приходских богослужениях. Но прежде всего это исполнение заповедей во взаимной помощи и служении друг другу. Легче всего это раскрывается в церковной общине, в братстве. Реальность же такова, что редко где такие братства встретишь – это сейчас скорее идеал, чем данность. Стремление к индивидуальному освящению в таинствах без братского общения на каком-то начальном этапе может также поспособствовать этому возрастанию в богочеловечестве, но на другом этапе, наоборот, стать даже препятствием! И потому количество разных верующих «в душе» всегда напрямую будет зависеть от качества христианской жизни практикующих веру внутри христианского сообщества. Чем качественнее жизнь внутри церковной организации, тем более она будет иметь вес и силу перед теми, кто находится еще около церковных стен и верит «в душе» в зачаточном состоянии. Наоборот, чем более эта жизнь посредственна внутри этих стен, тем больше людей потеряют смысл нахождения там, и ничто уже не сможет их удержать. Вплоть до воцарения «мерзости запустения», что касалось не только разрушения Иерусалимского храма в 70 г., но и разных периодов церковной истории.