В альбомах Б. Гребенщикова 1990-х годов

 

Строго говоря, анализировать тексты Б.Гребенщикова — задача невыполнимая, особенно в нашем исполнении. Во-первых, их вообще сложно понять до конца. Во-вторых, мы рассматриваем песни вне контекста музыки, что еще больше снижает ценность нашего анализа. Но, к сожалению, в музыке мы разбираемся не слишком хорошо. Однако, несмотря на все это, мы попытаемся изложить некоторые наблюдения над структурой пространства в альбомах Б.Гребенщикова.

Как известно, категория пространства имеет чрезвычайно важное значение для литературного произведения, т.к., во-первых, является одним из компонентов организации сюжета, во-вторых, в значительной степени обеспечивает целостное восприятие художественной действительности и, в-третьих, пространство, наряду со временем, — важнейшая характеристика художественного образа. Как пишет И.Б.Роднянская: «Литературно-поэтический образ своим содержанием воспроизводит пространственно-временнýю картину мира, притом в ее символико-идеологическом, ценностном аспекте. <…> Традиционные пространственные ориентиры <…> издавна являются точкой приложения осмысляющих сил в литературно-художественных (и шире — культурных) моделях мира»¹.

Кроме того, пространственно-временные отношения являются одной из универсальных циклообразующих связей. По мнению И.В.Фоменко, «если каждое лирическое стихотворение <…> стремится к одномоментности <…>, то система таких «точек-стихотворений» воссоздает пространственно-временные представления автора, т.е. его представления о мире и человеке как целостности. Поэтому пространственно-временной континуум может быть рассмотрен как одна из возможностей воплощения авторского мировосприятия»². Все это в значительной степени относится и к творчеству Б.Гребенщикова, т.к. представляется, что альбом в современной культуре является формой, отчасти аналогичной циклу или книге стихов.

Таким образом, изучение структуры пространства у Б.Гребенщикова является первым шагом к реконструкции целостной картины мира в его альбомах. Возможно, подобный сквозной анализ текстов с избранной точки зрения позволит также сделать некоторые выводы об эволюции его творчества.

К сожалению, будучи ограничены пространством этого текста, мы вынуждены были, в свою очередь, искусственно ограничить рассматриваемый материал хронологическими рамками 1990-х годов. В альбомах этих лет, с одной стороны, продолжаются традиции альбомов предыдущих, а с другой — открывается что-то новое.

Общую схему пространства в альбомах Б.Гребенщикова можно описать следующим образом. По вертикали существуют три пространственных уровня — верхний, срединный и нижний. Первый уровень — небо (высота), второй — земля, а третий — глубина (то, что под водой и под землей). Горизонталь существует в виде дороги и пути. В принципе, такая схема не уникальна для альбомов Гребенщикова, она встречается уже начиная с мифа и фольклора. Причем эти параллели с фольклором не случайны. Ведь обычно тексты песен рок-поэтов распространяются теми же путями, что и фольклорные тексты, т.е. в устной форме. Но специфичность структуры пространства у данного автора достигается, во-первых, взаимопроницаемостью всех трех уровней, во-вторых, маркированностью границ между ними.

Несмотря на то, что вертикаль состоит из трех уровней, противопоставлены друг другу срединный уровень, с одной стороны, и два остальных — с другой. Верх и низ принципиально ничем не различимы, они маркируют “другое” пространство, по тем или иным причинам не связанное с миром “нашим”, земным. Например:

Жизнь канет, как камень, в небе круги...

Ласточка (Русский альбом) ³

Мы привыкли к тому, что камень падает вниз, а круги образуются в воде, для автора же это не имеет значения.

Почти то же — в «Лилит»:

И он сделал три шага — и упал не на землю, а в небо.

На ее стороне (Лилит) ⁴

Лети, летчик, лети, лети высоко, лети глубоко;

Лети над темной водой, лети над той стороной дня...

Летчик (Любимые песни Рамзеса 4-го)

Опять же, мы видим, что высота и глубина принципиально не противопоставлены друг другу.

А я живу в центре циклона,

И вверх, и вниз — мне все одно.

Центр циклона (Снежный лев)

В принципе, подобная организация пространства встречалась и в более ранних альбомах Б.Гребенщикова. Например:

Боже храни полярников <...>

С их билетами в рай на корабль, идущий под лёд.

(1987)

Как много над нами светил <...>

Как много кораблей в небесах,

Следящих за тем, чтобы каждый из нас был любим.

Не трать время

Видимо, дело не в уникальности альбомов 90-х гг. Они продолжают развивать единую поэтику гребенщиковского текста. В каждом новом альбоме проявляются новые мотивы, но старые продолжают звучать рядом с ними.

Границей между двумя мирами чаще всего являются: стекло, зеркало, гладь воды, лед, твердь небесная, дверь, калитка, киноэкран. Это всегда некие плоскости, сквозь которые нужно пройти. В других текстах, особенно в фольклоре, граница обычно — черта, которую надо пересечь (круг, порог, перекресток и т.п.).

В разных альбомах преобладают разные образы, маркирующие границы (так, в «Лилит» это, чаще всего, дверь). Но в целом наиболее распространены образы небесной тверди, темной воды и той стороны стекла. Все они приходят из более ранних альбомов Б.Гребенщикова. Приведем хотя бы несколько примеров:

Я понял - небо становится ближе с каждым днём.

(1984).

И с той стороны стекла

Я искал то, чего с этой нет.

Возвращение домой (1984)

Отраженье ясных звёзд

В темной воде.

Очарованный тобой (1987)

Одно из основных свойство границы в текстах Б.Гребенщикова — прозрачность / непрозрачность и, соответственно, проницаемость / непроницаемость. Те, для кого она прозрачна, способны пройти сквозь нее.

В роли таких посредников могут выступать, во-первых, неодушевленные предметы: самолет, истребитель, ероплан, летающая тарелка, паровоз, пароход и др. На наш взгляд, в более поздних альбомах (начиная с 1995 г.) данные медиаторы начинают преобладать. См. песни: «Самый быстрый самолет» и «Навигатор» (Навигатор), «Истребитель», «Дубровский» и «Великая железнодорожная симфония» (Снежный лев), «Если бы не ты» и «Из Калинина в Тверь» (Лилит) и др.

Во-вторых, посредниками могут быть одушевленные существа — рыбы, птицы, звери и некоторые люди. См.: “Ласточка”, “Волки и вороны”, «Кони Беспредела» (Русский альбом), «Юрьев день» (Пески Петербурга), «Удивительный мастер Лукьянов», «Тот, Кто Стережет Баржу» (Навигатор), «Дубровский» и «Максим Лесник» (Снежный лев) и др.

Иногда таким медиатором оказывается и сам лирический герой:

Смотри, Господи, — вот мы уходим на дно;

Научи нас дышать под водой...

Никита Рязанский (Русский Альбом).

Я проснулся, смеясь —

Я спустился вниз, я вернулся назад;

Я проснулся, смеясь

Над тем, какие мы здесь.

Летчик (Любимые песни Рамзеса 4-го)

До сих пор мы говорили о посредниках со стороны этого мира. Однако в текстах Б.Гребенщикова не менее важны те, кто приходят с той стороны. Это могут быть мифологические птицы – Сирин, Алконост, Гамаюн из одноименной песни; Евдундоксия и Снандулья из песни «Фикус религиозный», ангелы, святые (Святая София, св. Серафим и Сергий, Вишну с Кришной и т.п.), и даже сам «Пограничный Господь» («Сельские леди и джентльмены»).

По ту сторону границ пребывает подлинное знание, которого лишены те, кто живет в этом мире. Здесь самое ценное знание — это сократовское «мы знаем то, что ничего не знаем» и ничего не понимаем. В нашем мире наиболее важное нельзя выразить словами, и лишь немногие осознают это:

Наверное, только птицы в небе

И рыбы в море знают, кто прав.

Но мы знаем, что о главном не пишут в газетах,

И о главном молчит телеграф.

Капитан Воронин (Письма капитана Воронина)

Так как есть две земли, и у них никогда

Не бывает общих границ.

И узнавший путь

Кому-то обязан молчать.

Так что в лучших книгах всегда нет имен,

А в лучших картинах – лиц.

Сельские леди и джентльмены (Пески Петербурга)

Для тех, кто обладает подлинным знанием, не нужны условности и законы нашего мира. Поэтому так часто в песнях Б.Гребенщикова, в том числе и в альбомах 1990-х годов, встречаются странные смешения пространственных пластов:

Кто-то ж должен постичь красоту в глубину

От Москвы до загадочных звезд.

Заповедная песня (Русский альбом)

Я вышел пройтись в Латинский Квартал,

Свернул с Camden Lock на Невский с Тверской.

Гарсон №2 (Навигатор)

Этот поезд летит, как апостольский чин.

По пути из Калинина в Тверь.

Из Калинина в Тверь (Лилит)

Герой выходит за рамки привычных нам пространственно-временных границ. При выходе в тот мир, к «загадочным звездам», для него становятся не существенными различия между временами, городами и странами. Иногда не важны даже различия между тем, что снаружи, и тем, что внутри:

Нам, потерянным между сердцем и Солнцем.

Как нам вернуться домой

(Любимые песни Рамзеса 4-го)

Но, тем не менее, всегда есть путь, по которому герой движется из этого мира в тот. Понимаем, что у читателя-филолога на этом месте неизбежно возникнут ассоциации с работами В.Я.Проппа о волшебной сказке (если, конечно, они не возникли еще раньше, когда речь шла о границах)⁵. И, действительно, есть много общего. Как и в волшебной сказке, в песнях Б.Гребенщикова для героев важен сам процесс поиска этого пути:

Как нам вернуться домой,

Когда мы одни;

Как нам вернуться домой?

Как нам вернуться домой

(Любимые песни Рамзеса 4-го)

Если бы я был один, я бы всю жизнь искал, где ты.

Из сияющей пустоты (Кострома mon amour)

Однако в волшебной сказке это обязательно путь туда и обратно, причем чаще всего он проходит по горизонтали. А у Б.Гребенщикова путь обычно направлен лишь в одну сторону (туда). Кроме того, это движение по вертикали:

Только помню, что идти нам до теплой звезды <…>

Чтобы кто-нибудь дошел до этой чистой звезды…

Волки и вороны (Русский альбом)

А третий хотел дойти ногами до неба <…>

Звезды — наверху, а мы — здесь, на пути…

Кони Беспредела (Русский альбом)

Пути Господни не отмечены в картах,

На них не бывает ГАИ.

Генерал Скобелев (Письма капитана Воронина)

В последнем примере подчеркивается, что на этом пути нет препонов «бюрократического» характера (типа ГАИ). Но в альбоме «Навигатор» мы вдруг сталкиваемся с такого рода препятствиями — таможней и Небесным ОМОНом (см. «Таможенный блюз» и «Навигатор»).

На наш взгляд, после «Навигатора», в альбомах Б.Гребенщикова появляется мысль о том, что и в том мире все сложнее, чем казалось раньше. До 1995 года другой мир по большей части описывался со знаком «плюс»:

И — вверх, в небеса,

Туда, где привольно лететь,

Плавно скользя;

А там, как всегда, воскресенье,

И свечи, и праздник,

И лето, и смех,

И то, что нельзя…

Елизавета (Русский альбом)

Луна и Солнце не враждуют на небе

И теперь я могу их понять.

Капитан Воронин (Письма капитана Воронина)

Это ж, Господи, зрячему видно,

А для нас повтори:

Бог есть Свет, и в нем нет никакой тьмы.

День радости (Письма капитана Воронина)

Образы, описывающие тот мир, радостны и спокойны: праздник, Воскресение, свет, отсутствие вражды.

Со второй половины 1990-х годов все отчасти меняется. Такое ощущение, что наш мир заражает «ту сторону стекла»:

Кто зажёг в тебе свет — обернётся твоей тенью,

И в ночной тишине вырвет сердце из груди.

Три сестры (Навигатор)

Если раньше в свете не было «никакой тьмы», то теперь он мгновенно может превратиться в свою противоположность. Как будто посредником между мирами становится не светлое начало, а оборотень.

Я бы и дышал, да грудь моя сдавлена;

Я бы вышел вон, но только там страшней, чем здесь. <…>

В золотой купели — темнота да тюрьма;

Небо на цепи, да в ней порваны звенья…

Мается (Навигатор)

А у хранителей святыни палец пляшет на курке,

И знак червонца проступает вместо лика на доске.

Древнерусская тоска (Снежный лев)

Если раньше от «тьмы под куполом» можно было спастись в том мире, то теперь там стало «страшней, чем здесь». В нашем мире высокое и низкое перемешалось, и это отразилось в мире ином:

Раньше сверху ехал Бог, снизу прыгал мелкий бес,

А теперь мы все равны, все мы — анонимы;

Через дырку в небесах въехал белый Мерседес,

Всем раздал по три рубля и проехал мимо.

Максим-Лесник (Снежный лев)

В наше время, когда крылья — это признак паденья…

Если бы не ты (Лилит)

Если раньше крылья были способом пересечь границу и достичь того мира (недаром так часто посредниками были птицы), то теперь «крылья — это признак паденья».

Итак, в результате наших попыток проанализировать альбомы Б.Гребенщикова 1990-х годов, можно сделать следующие выводы. Прежде всего, общая схема пространства, характерная для данного автора, остается неизменной. В целом сохраняется трехчастная структура, где верх и низ противопоставляются середине. Однако, нам кажется, что после 1995 года изменяются взаимоотношения между двумя мирами. А что произойдет с этими отношениями дальше, мы увидим из альбомов 2000-х, 2010-х и др. годов.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Роднянская И.Б. Художественное время и художественное пространство // Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. С. 487-489.

2 Фоменко И.В. Лирический цикл: становление жанра, поэтика. Тверь, 1992. С.97.

3 В связи с отсутствием — по объективным причинам — академического собрания сочинений данного автора, все цитаты, кроме особо оговоренных, приводятся по изданию: Б.Г.<Гребенщиков Б.> Песни. Тверь, 1996.

4 Цитаты из «Лилит» приводятся по изданию: Б.Г. <Гребенщиков Б.> Лилит. ("Мытарства души" из Калинина в Вудсток, или Краткая история создания альбома "Лилит"). [М.], 1997.

5 Для не-филологов см.: Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. СПб., 1996; Пропп В.Я. Морфология сказки. Л., 1928.

 

Е.В.УРУБЫШЕВА

Г.Тверь

РОЛЬ ВНЕТЕКСТОВОГО РЯДА