Глава 3. Убийство Сказки строгими Стражами

 

 

«На Небе знать—то же, что видеть

На Земле—то же, что вспоминать.

Счастлив тот, кто проник в мистерии,

Он познал Источник и Конец Жизни».

Пиндар

 

 

«Не Боги нисходят к душе, обращающейся к ним с призываниями и мольбами, но душа возвышается до Богов».

Ямвлих

 

 

В романтических Сказках XIX века был любимый образ Царства Справедливости—Царства Фей или Страны Джиннов, Страны Счастья (Аркадии) и Блаженства, выведенного многими сказочниками. И мы не будем нарушать этой традиции и потому обозначим вожделенную страну просто как Царство Фей. Это была Страна, в которой обитали Правда и Истина, и никогда ни одного слова лжи не срывалось с уст ее жителей. В этой удивительной стране случались только приятные чудеса, от которых каждый житель страны проникался блаженным восторгом. Одной из правительниц Царства Фей была Королева Фантазия, имевшая любимую дочь по имени Сказка. Щедрой рукой наделяла она с давних пор своих подданных всяческими благами и была любима и почитаема всеми, кто ее знал. Но королева обладала слишком любвеобильным сердцем, чтобы довольствоваться благодеяниями у себя в стране; она сама, в царственной красе своей вечной молодости и прелести, слетала на землю, ибо она слышала, что там обитают люди, которые проводят жизнь в суровой печали, среди забот и трудов. Им приносила она прекраснейшие дары из своего царства, и с тех пор, как прекрасная королева прошла по земным долам, люди стали радостней за работой, беззаботней в своей печали. Своих детей, не менее прекрасных и приветливых, чем сама царственная мать, она тоже послала на землю дарить счастье людям.

 

Так каждый день Сказка приходила к людям и рассказывала им о своей стране, в которой Добро побеждает Зло. Но прошло некоторое время, и в стране людей в 1784 году появилась злая колдунья Цензура, объявившая непримиримую войну всем жителям Страны Фей. Цензура ввела в стране людей Просвещение , и с этой целью были вырублены все леса, в которых могли обитать добрые феи, совершавшие свои бесчисленные добрые чудеса и куда люди приходили, чтобы поговорить со старшей дочерью Королевы Фантазии—Сказкой. Это было сделано не только потому, что злая Цензура ненавидела леса—порождения Матери-Природы—и называла их коротко по-военному «зеленкой», и не только потому, что без лесов все деяния людей стали видны как на ладони, но и, главное, чтобы лишить людей сразу всех радостей, в том числе, встречам со Сказкой.

 

Цензура велела тайно схватить и убить Сказку, потому что ее доброта и любовь к людям страшно раздражали злую колдунью и разрушали вводимое ею Просвещение, с помощью которого она надеялась окончательно оглупить всех людей. С этой целью она призвала к себе своих самых страшных и ужасных слуг, всеми презираемых и ненавидимых за их тупость и жадность,—цензоров, которых она сама называла Стражами Просвещения. Им колдунья дала задание издалека подкрасться к Сказке и убить ее, а затем убедить народ, что Сказка умерла при загадочных обстоятельствах.

 

И вот когда Сказка в очередной раз сошла из своего Царства Фей к людям и начала говорить через молодого юношу, прекрасного сердцем и душой—его звали Вильгельм Гауфф—Стражи заметили его, потому что его прекрасные сказки были напитаны ароматами Страны Фей. Тюбинген во времена Наполеона познал тяжелые времена, и население города, особенно молодежь, не любили корсиканского выскочку. Задуманный Гауффом роман из эпохи освободительных войн против Наполеона подвел роковую черту под его жизнью: сказочник Вильгельм Гауфф умер при загадочных обстоятельствах в возрасте 25 лет (1802-1827) в расцвете своей молодости и таланта, так и не закончив свой роман о Наполеоне. Ему также не простили его сказок «Карлик Нос» и «Маленький Мук», в которых Гауфф исключительно натурально описывал внешность Наполеона. Ни сказки «Молодой англичанин», ни многих других, в которых намек на Наполеона был слишком очевиден.

 

Всего за 5 лет до смерти Вильгельма Гауффа и также при таинственных обстоятельствах умер Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776-1822), сочинивший сказку «Крошка Цахес по прозванию Циннобер», посвященную целиком только Наполеону. После них также в Германии при загадочных обстоятельствах молодым умер Николай Гоголь (1809-1852), перед смертью уничтоживший вторую редакцию второго тома «Мертвых Душ». Все его позднее творчество было навеяно обаянием личности Наполеона, и во втором томе Гоголь переступил черту дозволенного. За поэму о мертвых душах писателя объявили некрофилом и насочиняли кучу гнусных историй на эту тему. Не Наполеона-некрофила и реального любителя мертвых душ, а писателя, раскрывшего одну из самых страшных тайн Ерундобера.

 

Сказку поразили в самое сердце. Сказка, говорившая людям только Истину, была объявлена Цензурой наглой и бесстыжей лгуньей, а собственные наветы и гнусности злой колдуньи—святой правдой. Детям внушали мысль —дескать, верить в Сказки глупо и недостойно Просвещенного человека, и ее надо гнать из своего сердца. И дети начали быстро взрослеть—ведь они даже начали соревноваться между собой, когда они перестанут верить Сказкам. Детская Наркомания и Преступность как Плоды Просвещения сразу уменьшили размеры Страны Детства (часть Страны Фей) до микроскопических размеров. Дети стали злиться на Сказку—дескать, что она тут делает со своими глупостями? Они бросали в нее камни и прогоняли от себя, обзывая обидными словами, которые Цензура вложила в их сердца. Тех, кто верил прекрасным Сказкам, называли хулиганами и опасными смутьянами, но исполнителей воли Цензуры— действительных убийц и подонков—объявляли героями и ставили им памятники. И тогда Царство Фей поднялось ввысь и унеслось за облака.

 

Но почему-то среди людей продолжали появляться дети, которые не хотели взрослеть, они до старости верили Сказкам, и в них они находили Мудрость веков. Они были ужасно непросвещенными и отчаянно сопротивлялись Стражам. И только к ним теперь спускалась прекрасная вечно юная Сказка из Царства Фей и беседовала с ними и вселяла в их сердца радость и надежду. И все же, несмотря на то, что еще оставались среди людей взрослые дети, которые не могли состариться и потому умирали молодыми, Сказка часто плакала тайком, пряча свои заплаканные глаза от любящей матушки—Королевы Фантазии.

 

Но грусть Сказки не утаилась от любящего сердца матери, и однажды Королева Фантазия обратилась к дочери с вопросом:

 

— Что с тобой, душенька Сказка, отчего со времени путешествия на землю ты так печальна и грустна? Доверься своей матери, скажи, что с тобой?

— Ах, милая мама! — отвечала Сказка.—ты знаешь, как охотно, я провожу время среди людей, с какой радостью присаживаюсь я у хижины бедняка, чтобы после работы поболтать с ним часок; люди обычно очень радостно приветствовали меня, когда я приходила, и, весело улыбаясь, глядели мне вслед, когда я шла дальше; но в последний раз все было по-иному!

—Бедная Сказка!—сказала королева и погладила ее по мокрой от слез щеке.— Но, может быть, тебе так только показалось?

— Верь мне, я не заблуждаюсь,—возразила Сказка,—они меня разлюбили. Повсюду, куда я прихожу, меня встречают только холодные взгляды; нигде мне не радуются; даже дети, которые меня всегда любили, смеются надо мной и, с серьезным не по летам видом, отворачиваются от меня.

 

Королева склонила голову на руки и умолкла в задумчивости.

 

—Но чем же объяснить, Сказка,—спросила наконец королева,—что люди там, на земле, так изменились?

—Видишь ли, они расставили повсюду строгих Стражей, которые зорко следят за всем, что появляется из твоего царства, о, королева Фантазия! И если тот, кто приходит, им не по душе, они убивают его или так порочат перед людьми, которые верят им на слово, что у тех не остается уже ни любви, ни искорки доверия.

—Как это ужасно, милая моя Сказка!

—Они убивают подряд всех, кто своим служением мне пытается хоть немного рассказать людям о том, как было в самом деле.

—Кого же они убили?!

—Ах, мама! Я не знаю, кого убивают по приказу злой колдуньи Цензуры. Но я не хочу, чтобы из-за меня убивали этих прекрасных чистых сердцем людей —потому что я знаю лишь: стоит мне полюбить кого-нибудь и привязаться к нему всем сердцем, как смерть похищает его из моих объятий.

—Я пока не знаю как, но я постараюсь тебе обязательно помочь, моя милая Сказка.

 

И прекрасная Королева Фантазия удалилась в задумчивости.

 

Наступал рассвет. Издалека доносились чарующие звуки волшебной арфы, сливающиеся с хором небесных ангелов, поющих величественный гимн Творению Божию. Прекрасная девушка, опустившись на одно колено, держала в руках два кувшина—золотой и глиняный, и золотой песок струился из золотого горшка, а из глиняного текла вода, давая начало Реке Жизни. Склоненная девушка как бы находилась между двумя мирами, Земным и Божественным, и ее прекрасный лик был омрачен грустью и меланхолией.

 

 Божественная Интуиция посещает Разум в редкие минуты Озарения, и тогда Разум наполняется новым чудным знанием о вещах сокрытых и неведомых— Воспоминаниями о том чудесном времени, когда Единый в своей Неразделенности Божественный Разум обладал Всеведением. В это время Душа перестает слышать и ощущать что-либо кроме того Блаженства, которое она испытывала в своем Первоначальном Состоянии, и готова пребывать в нем вечно. Но Земной Мир грубо вторгается в существо человеческое, и Душа возвращается обратно, плача и сожалея об Утраченном. Утраченном—но не безвовзратно, Потерянном—но не навсегда. Заря восходит, и меркнут звезды, алеет восток, и Душа начинает пробуждаться и вспоминать. Вначале эти воспоминания неуловимы, но затем они обретают плоть—и постепенно золотой горшок в руках Девушки-Звезды или той самой прекрасной Сказки из Страны Фей становится Источником Божественных Знаний и Откровений, и Душа, купаясь в Источнике, испытывает ни с чем не сравнимое Блаженство и Ликование.