Бегство гражданского населения и военное отступление

Каудильо, знавший, как об этом пишут его биографы, о прибытии значительного количества совет­ского оружия во Францию и о том, что оно блокировано в Бордо, опа­сался, как бы оно все-таки не было получено республиканцами, что изменило бы выгодное для него соот­ношение сил.

Решающую роль в наступлении франкистов играли итальянские войска. На втором участке фронта, о котором говорилось выше, были сосредоточены пять итальянских моторизованных дивизий, щедро оснащенных недавно прибывшей боевой техникой. По свидетельству неофранкистского историка Рамона Саласа Ларрасабаля, им было придано 200 пушек (всех калибров), более 200 зенитных и противотан­ковых орудий, 200 танков и 300 самолетов. Личный состав этих ди­визий насчитывал 38 тысяч чело­век.

24 декабря глава правительства Негрин, поддавшись одному из своих внезапных импульсов, ко­торые он, без сомнения из-за нерв­ного перенапряжения, все менее и менее контролировал, обратился по радио к военачальникам «как к ответственным представителям ко­мандования по ту сторону разде­ляющих нас траншей» с последним воззванием.

В нем он подчеркнул, что прави­тельство республики «будет не­уклонно следовать своему курсу, проявляя терпимость и служа образцом цивилизации» и что для «переустройства Испании следует готовиться к примирению и сосуществованию».

Но речь эта, передававшаяся че­рез сорок восемь часов после нача­ла франкистского наступления, в то время, как Барселона и другие города Каталонии подвергались смертоносным воздушным нале­там, была воспринята как признак смятения и слабости.

31 декабря, в канун Нового года, Негрин, выступая по радио с ре­чью, совершенно иной по духу, чем его воззвание от 24-го, обращаясь по-английски к англосаксонским странам, особенно к американцам, сказал:

«Испанская проблема отныне является мировой проблемой... Ис­ход испанской войны коснется всех людей, всех стран... Таков глу­бинный смысл сверхчеловеческой борьбы, которую мы ведем... Да будет Испания для вас примером».

Хотя 5 января 1939 года прави­тельство Негрина приняло реше­ние мобилизовать всех мужчин от 18 до 38 лет, а кроме того, мобили­зовать всех испанцев от 17 до 55 лет на фортификационные работы, равно как и резервистов 1921 и 1915 годов, и создало Национальный совет военной промышленности, все эти меры не могли привести к немедленному перелому.

К 11 января 1939 года, по свиде­тельству генерала Рохо, генштаб располагал в Каталонии не более чем 90 тысячами человек, воору­женных 60 тысячами винтовок. Людские потери (убитые, раненые) достигли 40 тысяч человек. К это­му времени значительная часть Ка­талонии перешла в руки противни­ка. Но гораздо важнее, чем потеря территории, было то, что силы ар­мии Эбро таяли.

Территория, все еще контроли­руемая республиканцами, сокра­щалась с каждым днем (за две недели было потеряно 2000 кв. ки­лометров). К концу первой декады января 1939 года как для рядового человека, так и для работников государственного аппарата две вещи стали совершенно очевидными: во-первых, то, что с военной точки зрения, исходя из новой конфигу­рации линии фронта, судьба Барсе­лоны была предрешена, а во-вторых, и это вытекало из первой посылки, сколько-нибудь длительная защита остальной территории Каталонии была невозможной.

Начиная со второй декады ян­варя линия фронта менялась с каждым часом. Было немало слу­чаев, когда командирам частей и их штабам (на уровне армейских кор­пусов) из-за отсутствия информа­ции о том, что происходит в кило­метре от их командного пункта, чудом удавалось избежать плена.

Через тридцать пять дней после начала итало-франкистского на­ступления Барселона пала (26 янва­ря 1939 года). Это событие годы спустя обрело значимость, сравни­мую с падением Парижа в 1940 го­ду во время битвы за Францию. Ес­ли часть населения Барселоны на­правилась к северу, не очень пред­ставляя себе ни куда она шла, ни как она будет существовать даль­ше, то сотни тысяч парижан напра­вились наугад к югу.

233

Ими владели одни и те же чув­ства  — страх очутиться под жесто­кой пятой фашизма и стремление уйти от беспощадных орудий его власти и насилия. Истоки неукро­тимой силы, толкавшие на исход к Пиренеям в январе 1939 года и к Луаре в мае 1940 года, были одни­ми и теми же.

Массовое бегство населения Бар­селоны началось в ночь с 23 на 24 января 1939 года. Последние волны еще катились с 25-го на 26-е. Дви­жение поначалу застопорилось у Жероны, города, расположенного в 92 километрах к северу от сто­лицы Каталонии.

Чтобы обеспечить людей мини­мумом продовольствия, Народная армия организовала челночное движение грузовиков, которые под обстрелом самолетов доставляли хлеб и консервы, распределявшие­ся между беженцами. Умиравших — их было особенно много среди лю­дей старшего возраста — хоронили тут же.

Дальнейшее продвижение шло к Фигерасу. Людские массы навод­нили городок, чье население в обычное время составляло 15 ты­сяч. Были сметены все кон­трольные посты и заставы. Город превратился в невероятный мура­вейник, где сотни тысяч бездомных лихорадочно искали крова и пищи.

24 января Фигерас, находивший­ся в 25 километрах от Пертюса, расположенного на французской границе, стал официальной рези­денцией республиканского прави­тельства. Органы совета мини­стров, министерств иностранных дел и финансов и некоторые службы генштаба были размещены в замке Сан-Фернандо, цитадели,

Трагический исход. Женщины с детьми на пути к французской границе.

возвышающейся над Фигерасом.

О том, чтобы наладить нормаль­ное функционирование государ­ственной машины, нечего было и думать. Но можно было попытать­ся заставить услышать голос пра­вительства Негрина на междуна­родной арене.

С другой стороны, следовало дать миллионам республиканцев, находившихся в Центрально-южной зоне, и сотням тысяч бежен­цев, запрудивших все дороги, ко­торые вели к Франции, какой-то минимум информации и инструк­ций. С этой целью было решено провести 1 февраля в Фигерасе за­седание кортесов.