Арьергардные бои и переход через французскую границу

 

Отступление Народной армии к пиренейской границе шло с боями, сражались днем и ночью, и эта опе­рация удалась лишь благодаря стойкости сражавшихся частей и хладнокровию командиров, на ко­торых было возложено ее проведе­ние.

В чем заключались ее основные аспекты?

За время с 26 января (день паде­ния Барселоны) до 8-9 февраля 1939 года (когда через француз­скую границу перешли последние подразделения Народной армии) военные действия можно разде­лить на два периода.

Первый (27 января-3 февраля), когда 22 франкистские дивизии, стремясь использовать падение Барселоны и последовательный развал заново создаваемых Народ­ной армией линий обороны, сосре­доточили свои усилия на том, чтобы отрезать отступление всем республиканским силам, хлынув­шим к границе. Это им не удалось.

Второй (3-8 февраля) включает республиканский маневр общего отступления всех военных сил к границе и переход ее поэшелонно. Эта операция была тяжелой, но увенчалась успехом. Целью ее бы­ло избежать того, чтобы войска и боевая техника, которыми еще рас­полагали республиканцы, попали в руки противника.

Что касается первого периода, следует обратить внимание на то, что вопреки ожиданиям штаба Франко уход из Барселоны без боя не повлек за собой полного развала и бегства республиканской армии, на что рассчитывали франкисты.

27 января начались жестокие бои в направлении Гранольерса, ме­стечка, расположенного примерно в 30 километрах от побережья. Тут противник натолкнулся на такое сопротивление, что вынужден был, чтобы не потерять стремительного темпа своего продвижения, пред­принять моторизованную атаку вдоль побережья, но из-за много­численных препятствий, вставших на его пути, и разрушенных до­рожных мостов и иных путевых со­оружений атаку не удалось развить в предусмотренном темпе.

Несмотря на все те средства, что были пущены в ход, среди респу­бликанских войск в этом секторе не было зарегистрировано ни одного случая паники. Более того, на одном из рубежей обороны, созда­вавшихся в спешке, где опорным пунктом служила река Тордера, со­противление натиску противника длилось более двух дней, и респу­бликанцы попытались перегруппи­ровать остатки разбитых XXIV и XV армейских корпусов.

Слияние их, для которого было необходимо располагать хотя бы еще несколькими дополнительны­ми днями, не удалось. Стреми­тельным броском моторизованные дивизии прорвали оборонительные рубежи республиканцев, это откры­ло им дорогу на Жерону.

На двух других направлениях атаки, выбранных франкистской ставкой (Вик и Фигерас), для респу­бликанцев возникла серьезная угроза. К сектору Вик, где пересе­ченная местность давала возможность

_________

* Пограничные городки, через которые проходит граница Испании с Францией. — Прим. перев.

238

более длительного сопроти­вления, противник подошел за три дня.

74-я республиканская дивизия, на которую была возложена оборона этого участка, в отступлении поте­ряла большую часть своего воору­жения и, не получив нового ору­жия, покинула город почти без боя.

А Вик представлял собой своего рода заслон к югу от реки Тер. Взяв его 1 февраля, противник су­мел продвинуться к реке и форси­ровать ее, что в свою очередь дало ему возможность предпринять новый бросок к Олоту и Жероне.

Что касается республиканских сил, отброшенных к Фигерасу, их, еще до того как они достигли его, захлестнула волна массовой пани­ки, охватившей гражданское насе­ление, ставшее жертвой жесточай­ших воздушных бомбардировок. Таким образом, проект превраще­ния маленького центра Верхнего Ампурдана в укрепленный город, с тем чтобы задержать противника как можно дольше и обеспечить полную эвакуацию Каталонии, был сорван. Формирование новых резервов и сооружение системы оборонительных линий оказались неосуществимыми.

Во второй период (3-8 февраля) генеральный штаб Народной ар­мии, придя к заключению, что вся­кое сопротивление на подступах к Фигерасу после падения Жероны (4 февраля) становилось нереаль­ным — ибо оно сделало возможным быстрое продвижение вдоль побе­режья моторизованных дивизий противника и обход Фигераса с се­веро-востока, — предложил главе правительства план общего отсту­пления всех республиканских сил к франко-испанской границе и их эвентуальный переход во Фран­цию.

Тогда мы еще говорили «эвен­туальный переход». А в действи­тельности в это самое время прави­тельство Даладье, встревоженное этой возможностью и раздираемое к тому же своими внутренними противоречиями, колебалось, ут­верждать ли такой проект. Но ре­шать следовало немедля.

Генеральный штаб Народной ар­мии, предоставив министру ино­странных дел Альваресу дель Вайо заботу о том, чтобы окончательно договориться с французским мини­стерством иностранных дел, пере­дал на рассмотрение главы правительства Хуана Негрина документ, озаглавленный «Предложение для проведения отступления». Откры­вался он анализом военной обста­новки, а затем следовал «План опе­рации», в котором излагалась фор­ма ее проведения.

Автор этой записки, генерал Висенте Рохо, прежде всего ставил во­прос о «состоянии деградации и де­морализации, в котором находится наша армия, из которого, несмотря на повседневные и непрестанные усилия командиров [частей], ее не удается вывести, причем оно уси­ливается».

Затем, давая оценку ходу форти­фикационных работ, проводивших­ся на подступах к Фигерасу, он уточняет, «что нельзя возлагать особых надежд на их эффектив­ность». Фортификации эти, по его определению, не были «ни солидны­ми, ни достаточными по числу», и он не скрывал, что, «если против­нику удастся прорвать фронт... об­щее отступление в этом случае дол­жно быть проведено прямиком к границе».

Начальник генштаба подчерки­вал, исходя из этого, что нельзя «предусмотреть масштабные от­ступления» и еще того менее «об­ширные операции», «поскольку по мере того, как мы приближаемся к границе, плотность размещения на территории наших войск и главных административных служб угро­жающе растет... может возник­нуть опасная ситуация, способная повлечь за собой полное уничтоже­ние всех наших боевых средств».

В конце он указывал, что общее отступление Народной армии по ту сторону французской границы дол­жно сопровождаться «с соблюде­нием дисциплины», а затем должна последовать «переправка в Цен­трально-южную зону морским пу­тем Марсель - Оран - Картахена под защитой флота [военно-мор­ского, базировавшегося в Картахе­не. — Ж. С] всех наших средств: боевой техники, продовольствия, вооружения, командного состава и войск».

Считая дипломатическую дого­воренность с французским прави­тельством относительно обоих ас­пектов этого вопроса фактически достигнутой, генерал Рохо разра­батывает в связи с этим серию мер.

Основную тяжесть должны были вынести остатки двух армий, с 23 декабря державшихся под ударами итало-франкистского наступле­ния, — армия Эбро и Восточная ар­мия.

На армию Эбро, продолжавшую вести арьергардные бои, была воз­ложена задача отступать вдоль по­бережья и прибрежной зоны, чтобы достичь Пор-Бу, перейдя по ту сто­рону границы. Восточная армия, действовавшая на Западном фрон­те, должна была отступить в на­правлении к Пертюсу.

Предусматривалось, что это двойное продвижение будет прохо­дить поэшелонно с юга на север и что эвакуации должно будет пред­шествовать начиная с 6 февраля разрушение всех путевых сооруже­ний (дорожных и железнодо­рожных мостов и т. д.), с тем чтобы помешать действиям мото­ризованных дивизий. После завер­шения эвакуации республиканская авиация должна будет перелететь на французские аэродромы, а отту­да направиться в Центрально-южную зону.

Документ, подготовленный Ро­хо — он находится в республиканских

239

архивах — и принятый предсе­дателем совета министров и мини­стром обороны 4 февраля 1939 года, в тот самый день, когда пала Жерона, говорит о том, что, хотя Рохо и сообщил Негрину, что вой­ну он считал в перспективе проигранной, он, стремясь не допу­стить захвата людей и боевой тех­ники армии Эбро и Восточной армии франкистами и стремясь продолжить сопротивление в Цен­трально-южной зоне, принял два решения, свидетельствующие о его лояльности. К чему сводились эти решения?

Прежде всего — к сочетанию от­ступления с арьергардными боями, причем отходу должны были со­путствовать разрушения ряда объ­ектов, призванные затормозить продвижение противника.

Затем — вступление на француз­скую территорию подразделений, замыкающих эвакуацию со всей боевой техникой, какой они еще располагали, и переправка их под защитой республиканского военно-морского флота в Центрально-юж­ную зону, морским путем по мар­шруту Марсель - Оран - Картахена.

Из этих двух решений первое бы­ло претворено в жизнь с соблюде­нием образцового порядка и пунк­туальнейшим образом, чему я сам был свидетелем. Это позволило из­бавить бойцов от репрессий, ко­торым они подверглись бы, попади они в плен.

Второе решение осталось на бу­маге. Это зависело не от воли гене­рала Рохо, а от французских вла­стей, налагавших арест на всю боевую технику, по мере того как части переходили через различные пограничные пункты. Они же вос­противились переброске их в Цен­трально-южную зону через Мар­сель или же какой бы то ни было другой французский порт.

За короткий период с 3 по 8 фе­враля произошло два события, ко­торые заслонили все прочие.

Падение Жероны произошло 4 февраля после двухдневных жесто­ких боев, в которых войска армии Эбро, несмотря на полное истоще­ние, сдавали свои позиции лишь шаг за шагом, заставив притом противника, форсировавшего реку Тер, отступить, а когда он снова 5 февраля перешел на другой берег, то натолкнулся на новый рубеж со­противления, опирающийся на ре­ку Флувия.

Падению Олота (7 февраля) пред­шествовало энергичное сопроти­вление Восточной армии, а вслед за этим — попытка перегруппировать армию Эбро и Восточную армию вдоль реки Флувия, последнего естественного препятствия перед Фигерасом, к северу от Жероны.

Но и это препятствие было пре­одолено 7 февраля.

На реку Флувия, протекающую не более чем в каких-нибудь трид­цати километрах от Фигераса, воз­лагалась последняя надежда выиг­рать хотя бы еще несколько дней.

Форсирование ее решило судьбу Фигераса, где крепость-замок Сан-Фернандо был взорван после того, как из него поспешно вывезли в на­правлении Франции бесценные ху­дожественные сокровища (доста­вленные из Барселоны бригадами специалистов). Затем их переправи­ли грузовиками в Женеву, где они должны были находиться под ох­ранной грамотой Лиги наций.

8 февраля поток движения в на­правлении границы усилился, рас­текаясь по Сьерра-де-Басагода.

В этот день, отмеченный взрыва­ми систематически подрываемых дорожных сооружений на полосе, отделяющей тыловой рубеж отсту­пления от пограничной линии, как в направлении Пор-Бу, так и Пертюса, генеральный штаб Народной

241

По четыре в ряд, безоружные, с тощими свертками в руках, бойцы республиканской армии вступают на французскую территорию, где их ждут унижения и концлагеря.

241

армии был переведен из Ла-Агульяны в испанскую часть Пертюса.

Поспешно размещенный в не­скольких зданиях этого города, ге­неральный штаб тотчас же устано­вил официальные контакты с фран­цузскими гражданскими и военны­ми властями, на которые был воз­ложен прием военнослужащих и гражданского населения.

В то время как в означенный пе­риод — с 3 по 8 февраля — разверты­вались самые последние эпизоды военного отступления, осущест­влявшегося под командованием ге­нерала Хурадо, кадрового военно­го, сменившего на посту командующего армейской группировкой Восточной зоны генерала Сарабиу, расхождения во взглядах между президентом республики Мануэ­лем Асаньей и председателем сове­та министров Хуаном Негрином относительно самих перспектив войны обострились еще больше.

Первый стоял на своем, утвер­ждая, что капитуляция необходи­ма, второй пытался добиться пу­тем переговоров мира, в основе которого лежали бы три пункта, сформулированные 1 февраля в замке Фигераса: независимость Испании, референдум, дабы путем голосования определить будущее устройство Испании и гарантии, что не последует репрессий и пре­следований.

Напряженность в отношениях между этими двумя людьми усили­лась настолько, что 4 февраля Ма­нуэль Асанья, оставив замок Пере­лада, отправился к Негрину, нахо­дившемуся в деревне Ла-Бахоль. Он заявил ему, что собирается покинуть испанскую территорию и уехать во Францию.

Беседа между главой государ­ства и главой правительства но­сила, по словам Сугасагоитиа, «острый и неприязненный харак­тер».

6 февраля в Ла-Агульяне, где обосновался Негрин, под его пред­седательством прошло совещание главных представителей командо­вания, созванное по инициативе ге­нерала Рохо. На нем присутствова­ли генералы Хурадо, Кордон,

Переходя французскую границу, каталонские крестьяне уводили с собой скот.

Идальго де Сиснерос, генеральный военный комиссар Оссорио-и-Тафаль, полковник Модесто, Энрике Кастро (один из основателей Пято­го полка, созданного в августе 1936 года, ныне занимавший высокий пост в Генеральном военном комиссариате) и другие.

Судя по всему, это совещание, которое в соответствии с направле­нием, заданным ему генералом Ро­хо, выступившим с докладом отно­сительно общей ситуации, включая и обстановку в Центрально-южной зоне, было призвано показать, что сопротивление в Центрально-юж­ной зоне не было сколько-нибудь обосновано с военной точки зрения и не имело каких бы то ни было шансов на успех.

Начальник генерального штаба, пользуясь случаем, ознакомил при­сутствующих со своей точкой зре­ния, которую он отстаивал перед Негрином за несколько дней до этого, но, по свидетельству генера­ла Кордона, присутствовавшего на этом совещании, поддержало его меньшинство.

Выдвинутая им точка зрения бы­ла энергично оспорена Оссорио-и-Тафалем, генеральным комисса­ром, полковником Модесто, ко­мандующим армией Эбро, и, как рассказывает Кордон, «несколько раз с возражениями выступил Не­грин».

В это время, еще до того, как бы­ло вынесено решение, подытожи­вающее обсуждение, появился курьер с фронта, потребовавший, чтобы его немедленно приняли. Он сообщил высокому собранию, что противнику удалось прорвать последний рубеж сопротивления в секторе Фигераса.

Генерал Хурадо, на которого было возложено командование об­щей операцией отхода, тут же предложил прервать совещание. Негрин согласился и немедленно принял решение перенести место­пребывание генерального штаба и

242

группы армий Восточной зоны в Пертюс (на испанской стороне) и дать знать членам правительства, что они должны перейти границу. Что касается командиров частей, которые должны были замыкать отход, они поспешили на свои боевые посты.

7 и 8 февраля Негрин вместе с министром иностранных дел Ху­лио Альваресом дель Вайо, мини­стром сельского хозяйства и чле­ном Высшего военного совета Висенте Уриба и министром финан­сов Рафаэлем Мендеса Аспе остал­ся на последнем участке испанской территории, для того чтобы при­нять последние зависящие от него и его сотрудников решения, но так­же для того, чтобы самим своим присутствием выразить косвенно свое неодобрение той поспешно­сти, с какой президент республики и другие высшие государственные деятели отправились в изгнание.

Лишь во второй половине дня 8 февраля, примерно в 17 часов, Хуан Негрин, на этот раз в сопро­вождении генерала Рохо, проехал через Ла-Хункеру, небольшой насе­ленный пункт, расположенный в 5 километрах от Пертюса, с тем что­бы дальше направиться к Пертюсу (на его французскую территорию).

Сугасагоитиа, находившийся там, рассказывает:

«Взвод французских солдат ока­зал ему воинские почести. Полков­ник Морель, военный атташе фран­цузского посольства в Испании, стоя навытяжку, отдал честь и мол­ча пожал нам руки. Он был не ме­нее взволнован, чем мы сами».

Весь вечер и всю ночь с 8-го на 9-е тысячные толпы людей и во­енные подразделения переходили на французскую территорию.

И гражданскому населению, и военнослужащим, потоком двигав­шимся по дороге, которая вела на Перпиньян, суждено было подверг­нуться обыску и повиноваться при­казам и контрприказам, что есть мочи выкрикиваемым жандармами, неспособными сдержать себя.

Но это было лишь началом при­теснений, которые несло с собой изгнание. Они предшествовали ин­тернированию в концентрацион­ные лагеря, наспех созданные на пляжах Алого берега*. Во мне одни лишь названия — Сент-Сиприен, Аржелес, не говоря о дру­гих, — вызывают и теперь, спустя более трети века, чувство стыда и гнева, не покидавшее меня с тех пор, — стыда и гнева при мысли о французских правителях, которые, не удовлетворясь тем, что они за­душили Испанскую республику, отказавшись поставить ей вовремя вооружение, с помощью которого

Генерал Фальгад, представитель французского правительства, обменивается рукопожатием на пиренейской границе с франкистским генералом, улыбаясь то ли из чувства долга, то ли из искренней симпатии...

__________

* Средиземноморское побережье близ границы с Испанией. — Прим. перев.

243

она могла бы изменить ход сраже­ния за Каталонию, теперь обрека­ли на холод и голод ее солдат и со­тни тысяч гражданских лиц, по­винных лишь в том, что они сража­лись более девятисот дней, сопро­тивляясь агрессии держав «оси» и франкистской армии.

9 февраля, когда ровно в два часа дня франкистские авангардные ча­сти прибыли в Пертюс и водрузили свои флажки с эмблемами и двух­цветные знамена, четыреста тысяч испанцев перешли французскую границу.

Эта гигантская волна массовой эмиграции гражданского населе­ния, равно как и военное отступле­ние, замыкавшее ее, ставили сразу два вопроса: проиграла ли Испан­ская республика сражение или она проиграла войну?

ГЛАВА ПЯТАЯ

После поражения