Мэри Уолстонкрафт,«В защиту прав женщин», 1792, с. 33

На фазе ухаживаний её отношения были романтичными (очаровывающими, чтобы окончательно заключить её в стеклянной тюрьме), ибо она встречала своего мужа, только когда выходила из дома, когда они пили вино и обедали, когда всё было вежливо, она была хорошенькой, а разговоры были о ней и о любви. Если в браке её потребность в старой доброй любви станет сильной, она может серьёзно пострадать. Романтика была её единственным доступным приключением, а теперь всё кончено. Брак – конец истории. Женские журналы убеждают её поддерживать романтику и не давать ей умереть из-за брака. Она старается не «запускать себя», пытается оставаться молодой, красивой, пытается не спрашивать мужа каждый день о том, любит ли он её, хочет ли, чтобы его утренний поцелуй перед тем, как он уйдёт на весь день, был не таким механическим. Рано или поздно она начинает понимать ухаживание за ней как соблазнение; она может винить в этом мужа, но на самом деле она сама спровоцировала соблазнение. Казалось бы, какие мечты о любви были в её мыслях, о поцелуях и времени, проведённом в постели, но на самом деле такого никогда не было. Она видит, что была глупой романтичной девушкой. Теперь она понимает, что брак – тяжёлая работа. Её романтизм становится, если уже не стал, эскапизмом. Она приобретает себе маленькие романтические вещи, типа духов, которые муж даже не замечает. Теперь романтика – её личная мечта. Духи под названием Felice – летний роман, который будет вечным.

Miss Lentheric – как любовный роман. Это и правда самый романтичный новый парфюм, и вы никогда не узнаете, что упустили, пока не попробуете.

Aqua Manda. Два слова, что поменяют твою жизнь.

Теперь, когда она сама себя радует, на рынке появилось множество продуктов, которые ей помогают в этом.

От парфюмов Zanzibar с ноткой гвоздики, до Burma с росой, женщины по всему миру намного чаще используют Lux, чем любое другое мыло. Прекрасные девушки, с прекрасной кожей. Lux, видите ли, обогащено кремом из натуральных масел, чтобы кожа становилась мягкой и гладкой естественным путём. Так что присоединяйтесь к самым красивым женщинам мира...

Реклама краски для волос всегда учитывает экскапизм женщин, вы получите что–то новое, безумное, что откроет новые возможности. Теперь даже ваша ванна может стать романтическим ритуалом:

New Dew подарит вам альпийскую магию. Словно цветок, недавно пробуждённый росой. Свежий, прекрасный, готовый встретить новый день. Так вы чувствуете себя каждый раз, купаясь в New Dew. Всего две капли этой ароматной зелёной эссенции – это всё, что вам нужно, чтобы попасть в мир цветов и свежести природы.²²

Но высшим приключением всё равно остаётся любовь, это чувство давно прошло, но женщины всё ещё настаивают на том, чтобы снова его пережить. Это единственное, что они снова хотят услышать. Я видела молодую жену, замужем, как я могу судить, не более нескольких месяцев, в Венеции с мужем, внимательно читающую фотороман, пока её муж тщетно пытался с ней поговорить или погладить ей. Фантазия даже тогда была более захватывающей, чем реальность. Женские журналы повторяют одну и ту же историю снова и снова, меняя обстановку, придумывая все более и более любопытные сочетания обстоятельств, чтобы изменить сюжет; но влюблённость, поцелуй, декларация и предстоящая свадьба – это основной сюжет. Другие истории касаются вспомогательных тем, супружеской измены, заблуждения и разочарования или ностальгии, но внутренний романтический миф остается центральным элементом женской культуры.

Сексуальная религия – это опиум для домашних фей. Особенно наивное письмо в женский журнал проясняет это достаточно чётко.

Вы когда-нибудь задумывались над тем, насколько современные изобретения разрушают романтику? Ей не нужно штопать его неразрушимые нейлоновые носки или гладить его немнущуюся рубашку. Какой мужчина подберёт брошенную бумажную повязку или починит колесо перегруженной тележки? Нет больше необходимости помогать девушке в мини–юбке зайти в ​​автобус, а её газовый прикуриватель всегда работает.²³

Романтика разрешает тяжёлую работу, физическую некомпетентность и проституцию (поскольку ситуация с зажигалкой более вероятно случится с прохожими на улице, чем с кем–либо другим). Если мисс С.А. из Rhiwbira права, романтика должна быть обречена, но к этому не столько много предпосылок, как бы мне хотелось. Женская одежда теперь намного романтичнее, чем в годы строгости, и, если мини-юбки стали более подвижными, фальшивые волосы и ресницы, а также ложная скромность при ношении этих мини–юбок снова тормозят процесс отмирания романтики. Даже такая плоская и документальная книга, как «Групи», воплощает основной романтический стереотип в Гранте, искусном любовнике, который оттесняет всех иных любовников Кэти. Он говорит Кэти, когда она может ему звонить, как долго она может оставаться, приказывает ей заправить постель и выполнять все его другие требования без возражений, и она любит это.²⁴

Она убеждает себя, что это замаскированная любовь, как это было с лордом Уортом и Грантом Джарвисом, и заканчивает книгу с надеждой, в ожидании его возвращения из Америки, чтобы он продолжил давать ей приказы. Книга основана на опыте, и часто положительно скучна в своей верности, но характер Гранта – это действительно бессознательная фальсификация оригинала. Если должно произойти женское освобождение, если нужно раскрыть источник настоящей женской любви, этому бесплодному самообману необходимо противодействовать. Единственная литературная форма, которая может обогнать романтический мусор на женском рынке – хардкорная порнография. Щедрое месиво Картленд и остальных создаёт потребность, но их лицемерие ограничивает удовлетворение. Обойдите недосказанность и процесс будет завершён. Я и мои маленькие друзья обменивались Истинными Признаниями направо и налево, потому что мы были любезны и любопытны. Если вы позволите «книгам домохозяек»²⁵ врать, ваша дочь никогда не прочитает Картленд или Хейер хотя бы с толикой доверия.

Объект фантазии мужчин

 

Маленькие дети обоих полов читают истории о приключениях. Совсем маленькие читают универсальные рассказы с героинями и героями. Те, кто постарше, читают раздельные истории о свершениях только девочек или только мальчиков. Правдоподобие означает, что авторки историй для девочек не могут исключать мужских персонажей, но они исключают всю сексуальную и любовную заинтересованность для их препубертатных читательниц. Для мальчишек удаление сексуальности означает и удаление всех персонажек. Я всё ещё помню отвращение, которое все мы ощутили в восьмом классе, когда фильмы, снятые на основе историй о Бигглсе, включили любовный интерес в качестве уступки встречающимся парочкам. Пубертат заканчивает сердечные фантазии девочки о бытии, скажем, пони, спасающей полковника Буффало Билла Коди посредством бросания камушка через реку прямиком на макушку индейцу–лучнику, чтобы выхватить его из пасти аллигатора двумя главами позже¹, и инициирует её в пассивные восторги инфантильной героини романа. Для мальчиков разворачивающееся мужество только расширяет фантазии о приключениях, чтобы включить женщину как очередной подвиг: секс принимается как новый тип отваги и риска. Поскольку новизна – это неотъемлемая характеристика приключения, то мы ожидаем от сексуального интереса быть поверхностно разнообразным: расово, физически, и, возможно, социально, но тем не менее схема вознаграждения проста и, кажется, делится на два шаблона: Великая сука и Девица–отрава.

Великая сука – смертоносная женщина, достойная соперница всемогущему герою, позволяющая ему так и эдак упражнять на себе свои силы. Она желанна, алчна, умна, бесчестна и всегда на два шага впереди. Герой может либо иметь её на своей стороне, и, как укротитель львицы, насылать её на своих врагов, либо ему приходится вырывать свою жизнь из её рук.

…Ей нужна была только безоговорочная капитуляция. Великой суке нужно подсчитать ущерб после того, как джентльмен ускользнет. В идеале, Великая сука уничтожает любого хвастуна, который был достаточно смелым, чтобы познать её плоть.²

Дебора Кахлин Мангравиди Нормана Мейлера была тщательно прописана так, чтобы воплощать в себе настолько много черт этого типа, насколько это возможно. В описании её Мейлер не до конца отрешён, его повествователь всё ещё шепчет об американской мечте; сила книги черпается из напряжения между хирургом и раной. Смертельное напряжение секса как свершения, неустанное усложнение, делающее общение невозможным, воображаемые, но настоящие убийства в битве полов, которую избегает Стивен Роджак, но его побег делает продолжение книги невозможным. В современном сексуальном мифе нет альтернатив, если только мы не обратим внимание на тоненький самодовольный голосок хиппи. Самый главный факт о Деборе это аспект, упомянутый выше: все описания женщин Спиллейна и Флемминга как дорогих, шикарных, из высшего общества и в последующем затенённые сумасшедшей гиперболизацией Мейлера. Контекст и преуменьшение должно было всё выдать, хотя многие феминистки, как Кейт Миллет, например, упорствуют в предположении о том, что Мейлер – кретин.³

Я встретил Джека Кеннеди в 1946. мы вдвоем были героями войны и оба из нас были только избраны в конгресс. Мы пошли на двойное свидание, это был чудный для меня вечер. Я соблазнил девушку, которая бы заскучала даже от бриллианта размером с Ритц.⁴

Мы должны понимать, что Роджак – это полностью американсий герой, который входит в угодья к Грейс Келли и Жаклин Ли Бувье с членом, который интереснее, чем что угодно, что мог описать Скотт Фицджеральд. Образность войны и секса сложна и запутана.

Враг–  это гомик, которого нужно избить в кровавую массу ниже пояса; боль – это чистая боль, свидетельство эффективного честного уничтожения, не гниль, поскольку из трухи возникает жизнь. Чрево пахнет гниением, так как источник жизни – это отчаяние для бесплодного Роджака, а его разум – арсенал. Дебора – это не только война для него, но и спорт.

Она была известна в свое время, сортируя и выбирая среди галереи франтов: политиков первого ранга, гонщиков, магнатов и изрядную долю из наиболее заверенных плейбоев западного мира, она была моим доступом в высшую лигу.⁵

Физические атрибуты этого создания были те же, что и у роскошных тигриц из боевиков. Барбара Картланд и Джорджетт Хейер не узнали бы гибкую, пышногрудую, очень высокую, прекрасновласую бандитку, которая взрывает всех героев в мгновение. Мейлер менее напыщен, но его атрибуты типичны.

Дебора, она была красивой женщиной, она была большой. На каблуках она возвышалась на дюйм надо мной. у нее была копна черных волос и поразительные зелёные глаза. У нее был крупный ирландский нос и широкий рот, принимавший разнообразные очертания, но ее цвет лица претендовал на красоту, поскольку её кожа была кремово–белой, щёки её окрашены прекрасной розой...⁶

Мы не далеки от экстраординарно броских женщин с раскосыми глазами и вьющимися облаками волос, рыскающих в своих комиксах-боевиках на носочках, внезапно выкатывающихся на героя с когтями, обнаженными для убийства. Их рты велики, изогнуты и сияют как ятаганы. Мускулатура их плеч и бедер изумительна, их грудь похожа на гранаты, талии окружены стальными поясами и тонки как у критских танцовщиц с быками.⁷ Йен Флеминг придумывал женщин, хорошо водящих автомобили, или умных наездниц, или искусно стрелявших.⁸ Дебора – самая волнующая из разрешенных типов женщин, убийца.

...Она была выдающейся охотницей. Она пошла на сафари с первым мужем и убила раненного льва, метясь с 10 футов от горла, она завалила аляскинского медведя патронами с двух выстрелов в сердце из (карабин Винчестер 30/06). Часто она стреляла от бедра так же отлично, как будто бы указывала на жертву пальцем.⁹

Какова была судьба племени Деборы, широкогрудых пышногрудых узкобёдрых антигероинь с ногами танцовщиц? В менее стеснительных мифах они поддаются железному члену героя, чтобы быть избитой его животной силой до влажной мягкости и покорности, даже если они мужененавистницы как Пусси Галор. Это Тайгер Манн, подавляющий Соню Вутко:

Её рот был жарким и мокрым предметом такой требовательной страсти, что он единственный был фитилем, зажигающим один взрыв за другим. Её рот таял напротив моего, факел, который закричал бы, если бы не был придушен, её тело целиком – спрут эмоций, который требовал и требовал, и когда он был удовлетворён на краткий миг, то в расслаблении был близок к смерти.

Но я не позволю ей этого отдыха. Она просила – она получила. Она захотела увидеть каков тигр, и сейчас ей придется это выяснить. Она знала глубину клыков и чувство бытия поглощаемой, потому что она была всего лишь женщиной в вожделении ужасного голода, и в том пугающем солнечном свете она впервые узнала, как жить, как такая женщина.¹⁰

Секс-приключение это дело пиротехники, взрывов, диких зверей, глубоководного дайвинга, грубой езды. Идеальная партнерша для секса сулит хорошую борьбу, и чем больше враждебности она питает, тем лучше. Из образов отрывка становится ясно, что должная участь Великой Суки – смерть, либо метафорическая смерть в оргазмическом исступлении и уничтожении, либо фактическая смерть, которой герой Мейлера наказал путем удушения свою дикую жену. Она просила – она получила.

Она улыбнулась как молочница и уплыла, исчезла. И посреди величественного восточного пейзажа я ощутил потерянное прикосновение её пальца на моём плече, излучавшего тусклый, но неискоренимый пульс отвращения в новую благодать. Я открыл глаза, я был утомлён самой благородной усталостью, и моя плоть казалась обновленной.

Я не чувствовал себя настолько приятно с двенадцати лет. Казалось немыслимым, что в этот момент что–либо не будет отрадным.¹¹

Убить женщину это как убить медведя или легендарного монстра: мужество просачивается из-под господства секса, избегает зависимости. Это снова мир мужика. Культура наций, в которых мужчины отделены и воспитаны в спартанском режиме напряжения, спорта и чистоты, вынуждена отражать этот элемент, но страшно подумать о том, что отражения этого должны быть в обычных ежедневных неписаных сделках между полами. Вельда Майка Хаммера – Великая Сука, но она что–то сварливо проворачивает и убивает для своего хозяина, принося её добычу домой, чтобы положить к его ногам. Её награда – его воздержание, по-видимому, она сохраняется для надлежащей награды в мире будущего, когда даже Хаммер примет семейную жизнь, но в действительности половой акт с ней был бы её гибелью. Модные киноманы смеялись над необычной коллекцией оружия, которую Джеймс Бонд носил с собой, поймав шутку режиссёра о том, что каждый гаджет был чем-то вроде члена, но они бы не смеялись так громко, если бы они задумались о том, что суждение, что пенис стал оружием, правильно.

Оружие-пенис агрессивно используется против Великой Суки. В случае с Девицей-отравой оно используется в целях защиты. Девица-отрава из американской мечты вполне уместно зовется Вишенкой. Она чиста, во всех намерениях непорочна, что подразумевается в её имени:

У меня был оргазм с тобой. Никогда раньше я этого не ощущала… Никогда раньше. Любым другим способом – да, но никогда, Стивен, когда мужчина был во мне, когда мужчина был внутри меня.¹²

Достичь первой любви с Девицей-отравой – это как сесть на Гибельное Сидение из легенды о короле Артуре. Вишенка окружена угрожающими созданиями, по большей части – громилы из ночного клуба, сидящие вокруг нее, пока она поёт в притоне в деревне, негры, профессиональные боксёры с дурной славой, детективы и гарпии, убитые пулями, которыми стреляет в них мозг Роджака. Её апартаменты до того были обжиты её сестрой, убитой по вине вредоносного супермужика, Шэго (!) Мартина. Драгоценные моменты, которые Роджак проводит там с ней под угрозой надвигающегося возвращения чернокожего чародея. Он, вероятно, певец, но что за певец! Ты светилась, когда он закончил [пение], уши твои чувствовали себя чудесно, ты была под властью мастера.¹³

Другие рыцари, которые часто посещали эту леди, бежали, только Роджак смог выстоять с ничем большим, чем с его могучим пенисом против сумасшедшего негра с пружинным ножом. Он, конечно же, побеждает. Девица-отрава забеременела от него и абсолютно готова перейти в божественную категорию матери, но её последний враг забивает её насмерть дубиной. Последняя хватка мужского романтизма в том, что каждый мужчина убивает то, что он любит, будь то Катерина из «Прощай, оружие» или героиня «Оды к греческой вазе», «конфликт того, что она идеальна» означает, что она должна умереть, ¹⁴ оставляя героя в не вызывающем сомнений статусе великого любовника. Сексуальное приключение – это завоевание, а не сожительство и обоюдная терпимость.

Степень, в которой черты приключенческого секса можно найти в жизни, или, скорее, привнести в жизнь, поскольку приключения – часть мужских занятий, можно судить по фантастическим излияниям сексуального Мюнхгаузена, Джона Филиппа Лундина. Подлинность его книги «Женщины», биографии в некотором смысле, проверена вступлением за авторством Р. Е. Л. Мастерса. Первая глава обрисовывает излюбленную мужскую фантазию, денежную стоимость женского обаяния. Они могут быть замужем за богачами или быть хостесс в высококлассном клубе, работая «моделями», или просто идущими по улице, считается, что женщины могут быть обналичены в любое время. Похождения Лундина – получение того, за что другие мужчины должны дорого платить, бесплатно. Конечно, он не сутенёр, потеющий над желанием проститутки его содержания. Он – любовник, равный по ожиданиям профессионалам. Мужья – платящие клиенты или кратко, лохи. Как вечный тунеядец, Лундин всегда в опасности, и все его женщины волнующи, как Девицы-отравы, и имеют спортивную удаль, как Великие Суки. Его главной интрижкой, согласно его критериям, была интрижка с Флоренс, женой его босса, и она следует классической модели сексуального приключения, которую мы находим в мужской литературе. На первый взгляд, молния ударила и симптомы типичны.

Ни одна электрическая искра, которая ударяла меня во время короткого замыкания, не ударяла меня так сильно, как когда я видел Флоренс. Мое сердце колотилось, кровь моя стреляла в моих венах как в лихорадке, комок застревал между моими аортой и трахеей. Мой желудок спускался по лифтовой шахте, как если бы я боялся за свою жизнь. Ещё я чувствовал волнение в моих яичках, как будто бы они знали, что эта женщина склонит их к действию.¹⁵

Риски тайной измены очаровательно преувеличены чрезвычайным жаром Флоренс и тем фактом, что омерзительный муж-рогоносец имеет верных мальчиков, защищающих его интересы. Лундина в итоге отвадили. Поскольку она повсеместно желанна, многие другие мужчины влюблены в неё, первостепенный предмет мужской фантазии, похождение должно быть поприветствовано другими мужчинами. Флоренс удаётся убедить мальчиков своего мужа отвезти её на встречу с Лундином и у них происходит страстное воссоединение на заднем сидении автомобиля. Когда мальчики потребовали похожей благосклонности и угрожали ей шантажом, то она стремглав уносится в Мексику, где выходит замуж за такого же лоха, разумеется, миллионера. Она покидает его, чтобы улететь к другой свирепой стражнице, её матери-гарпии. Её прочная позиция единственной любви Лундина укрепляется тем, что она узнает, что больна раком и возвращается к первому мужу: «Каким-то образом я знал, что жизнь моя без неё не будет полной с того момента, как мне сказали, что она мертва».¹⁶

Любовь для слишком многих мужчин в нашем времени состоит из секса с соблазнительной женщиной, той, которая должным образом одарена правильным распределением изгибов и удобств и той, залоговое право на обладание которой получено им через институт брака.